Но он ни разу в жизни не видел живого человека или другое существо, которое бы так энергично и разнообразно ругалось.
Вик наконец открыл глаза, несмотря на яркий свет. Он далеко не сразу смог рассмотреть окружающую его обстановку. Помещение было куда меньше, чем его комната в библиотеке. И лежал он не на кровати, а в гамаке…
В ногах гамака внезапно возник вихрь красных, желтых, голубых и зеленых перьев и помчался прямо на библиотекаря. Хлопавшее крыльями пестрое создание на первый взгляд казалось огромным.
— Вылезай из постели, а то я тебя сам за волосы вытащу! — Длинные когти чуть не проехали Вику по лицу.
— А-ах! — В ужасе Вик попытался увернуться. Гамак качнулся и сбросил его на жесткий деревянный пол. Вик резко выдохнул, и перед глазами у него все поплыло.
— Вставай! Вставай!
Крылья заколотили прямо над Виком. Он прикрыл голову руками и нащупал шишку за левым ухом. Вик недоверчиво потрогал ее, невольно сам себе причиняя боль. Это не сон, понял он и ужасно испугался. Где это он очутился? Он заставил себя снова открыть глаза и посмотрел на пол.
Дубовые дощечки, плотно подогнанные одна к другой, потемнели от времени. За долгие годы они покрылись царапинами. Конечно, их совсем нетрудно было отшлифовать, но, похоже, никому не было до этого дела. Вик вздохнул — и ощутил запах морской воды. Нет! Быть того не может!
— Лежебока! — снова заорал хриплый голос. — Я с тобой еще разберусь! Я тебя на кусочки порублю и чудищам морским скормлю!
Вик осторожно поднял голову и, прикрыв лицо рукой, посмотрел сквозь пальцы.
Это была просто птица, рогатый роудор, ростом чуть больше фута, — но благодаря розовым изогнутым рогам он казался выше. Трехфутовый размах крыльев тоже помогал птице выглядеть крупнее и опаснее. Грудь и большая часть крыльев были красными, как тлеющие угли, хотя кое-где виднелись и желтые пятна. Кончики крыльев и хвост были окрашены в такой темный зеленый цвет, что местами он казался синим и черным. Клюв у птицы был большой и загнутый, а круглый открытый глаз светился изумрудной зеленью. Второй глаз прикрывала потрепанная черная кожаная повязка, на которой заклепками изображался череп. Из одного ушного пучка перьев свисала золотая сережка. Вик знал, что кроме опасной внешности роудоры отличались еще и умом.
— Стой, салажонок! — крикнул роудор. Потом птица наклонила голову набок и извергла очередной поток брани. — Ну что уставился? Пиратов не видал?
Роудор встопорщил перья на груди.
Гордость Вика была задета. Он знал, что лучше было бы промолчать, но сказал:
— Вообще-то пиратов я видел. — Если его притащили сюда пираты, то наверняка кто-то из них был на причале, и он их действительно видел. — Я просто никогда не видел попугая, который воображает себя пиратом.
— Ты у меня еще прогуляешься по рее и отправишься ночевать к рыбам, крысеныш, — угрожающе завопил роудор. Он спрыгнул с перекладины гамака и полетел через каюту, стараясь не наткнуться на что-нибудь. Потом он когтями за металлический крюк, торчавший из переборки.
— Дрянная птица, — ответил Вик, прячась под гамаком.
— Нам здесь бездельники не нужны, — снова заорал роудор. — Мы тебя сварим и пустим на жир, уключины смазывать. А кишки твои пойдут на наживку для рыб. На старушке «Одноглазой Пегги» зря тебя держать не станут, это я обещаю. — Птица грозно переступала на крюке, наклонив рогатую голову и топорща перья на шее.
Внезапно открылась дверь и в комнату матросской косолапой походкой вошел гном. Он был выше среднего гномьего роста и крепок, к тому же с очень широкими плечами, так что выглядел почти квадратным. На нем были матросские клеши, рубашка с длинными рукавами в красно-белую горизонтальную полоску, коричневые кожаные башмаки и красный платок на голове. Борода у гнома была длинная и пышная, темная с проседью, и в нее были вплетены вырезанные из слоновой кости рыбки, а в ушах висели золотые сережки.
Гном с одного взгляда оценил обстановку и хмуро посмотрел на роудора.
— Что это ты тут делаешь, Криттер?
— Бужу этого никчемного салагу, — ответил роудор. Гном что-то буркнул и продолжал с сомнением смотреть на птицу.
— От тебя вежливости не дождешься. Да и представиться как следует ты не умеешь. — Он повернулся к Вику. — Вылезай-ка оттуда. Прятаться от грубой старой птицы — это просто… — Он замялся, подбирая слово. — Ну, недостойно, что ли.
Вик подумал, что не прочь пожертвовать достоинством, лишь бы лицо осталось непоцарапанным. Он осторожно поднялся на ноги, оглядываясь на роудора, и попытался обойти гамак, чтобы очутиться подальше от гнома. Но тут корабль встряхнуло, Вик покачнулся и полетел к переборке.
— Он не держится на ногах, даже когда море гладкое как стекло, — заметил Криттер. — Что же за пират из этого малыша получится?
— Пират?
Вик перевел взгляд с роудора на гнома, и у него заныло в животе.
Гном тяжело вздохнул и повернулся к роудору, уперев кулаки в бока. Его лицо, покрытое темным загаром, море и годы избороздили морщинами и шрамами.
— Тебе что, больше заняться нечем?
— Но я… — попытался возразить Криттер.
— Лучше исчезни отсюда, — предупредил гном, — а не то я найду, чем тебя занять. Твоим клювом крабов чистить уж очень сподручно.
Криттер недовольно захлопал крыльями.
— Я когда-нибудь говорил тебе, Халекк, что в твоем тоне постоянно слышится недостаток уважения ко мне?
— Ты это повторяешь каждый день с тех пор, как появился на борту, пестрая ты метелка для пыли, — буркнул Халекк. — Если б капитан Фарок так к тебе не привязался, я бы тебя давно уже в суп пустил. Ну, убирайся наконец!
Криттер скосил изумрудный глаз на Вика.
— С этим малышом толку не выйдет, ты уж мне поверь. Пуганый он. Кто же это прячется от птицы? Какой из него пират? Овца он паршивая!
— Убирайся, — хрипло прикрикнул Халекк.
Еще раз злобно глянув на пленника, роудор неохотно взмахнул крыльями и вылетел через иллюминатор прямо над головой у библиотекаря.
Вик быстро присел.
Хохот роудора звучал в каюте, когда сам петух давно уже исчез.
Но теперь, когда никто тут не кричал и не шуршал перьями, снаружи в каюту донеслись голоса людей, скрип такелажа и шум полных ветра парусов. Не удержавшись, Вик повернулся и ухватился за раму иллюминатора. Ему пришлось встать на цыпочки, чтобы выглянуть наружу.
Он изумленно уставился на палубу. На поручнях вдоль борта зачем-то висело множество мотков веревки. А за палубой и поручнями виднелись только голубое небо да перекаты красновато-пурпурных волн. Это было Кровавое море, сомневаться тут не приходилось.
Сердце Вика отчаянно заколотилось, и он повернулся к гному.
— Произошла ужасная ошибка, — с трудом выговорил он пересохшими губами.
Халекк сложил руки на широкой груди и покачал головой:
— Ничего подобного. Никаких ошибок.
Вик отпустил раму. Палуба под его ногами качнулась вверх-вниз, и Вик попытался приноровиться к этому движению, — но рядом с гномом, конечно, он выглядел ужасно неуклюже.
— Вы не понимаете… Я никакой не моряк и уж точно не пират!
— Об этом не беспокойся, — добродушно посоветовал Халекк. — Вот пооботрешься у нас — и станешь и тем и другим. А уж насколько хорошим — зависит от того, как ты постараешься. Называется он «Одноглазая Пегги», — сказал Халекк, уверенно шагая по неустойчивой палубе. — В честь первого капитана.
Ошеломленный Вик шел следом за гномом, не в силах поверить, что он и вправду находится на корабле, плывущем по Кровавому морю. Библиотекарь с изумлением смотрел на гномов, составлявших экипаж корабля, слышал, как они разговаривали, ругались и грубо шутили. Они совсем не были похожи на дисциплинированных пиратов, о которых он читал в крыле Хральбомма. Капитан Манклин с «Быстрой молнии» ни за что не спустил бы с рук своей команде такой безобразный вид.
Все матросы выглядели ужасно свирепыми. У большинства на руках, плечах и спине красовались татуировки. У некоторых были татуированы даже щеки над бородами и лысые головы. Все татуировки изображали рыб и морских чудовищ довольно жуткого вида.
— Капитан назвал корабль в честь своей жены или знакомой? — Вик решил, что надо вести себя очень вежливо. Когда пираты увидят, какой он воспитанный, то поймут, что для их компании он не годится. И конечно же, вернут его в Рассветные Пустоши. Библиотекарю понравился этот план; во всяком случае, это было хоть какое-то действие, направленное на собственное спасение. Они с гномом подошли к трапу, ведущему на палубную надстройку на корме.
— Нет, — ответил Халекк, — «Одноглазую Пегги» назвали в честь самой капитана.
— Капитан — женщина? — Вик никогда не слышал про женщин-капитанов.
— Ну да, — ответил гном-пират. — Пиратство — хорошее дело для женщины, если оно у нее в крови, как было у одноглазой Пегги.
— Было? Сейчас она уже не капитан? — спросил Вик.
— Нет. Она лет двести как померла, но оставила после себя отличный корабль. — Халекк поднялся наверх и жестом подозвал Вика к себе.
Маленький библиотекарь осторожно полез вслед за ним. На корме качка чувствовалась сильнее. Вик вцепился в поручни, завидуя тому, как уверенно двигался Халекк. Холодный ветер бросал на них брызги морской воды, и мантия Вика стала намокать.
Кроме самой «Одноглазой Пегги» и нескольких белых и коричневых птиц, в море и над ним ничегошеньки не было.
Вик уставился на пурпурно-красные волны. Солнце висело прямо над кораблем, и его лучи без труда пробивались сквозь неплотный покров облаков. Глаза Вика наполнились слезами, но не от холода, ветра или соленой воды.
Он наконец осознал, что находится вдали от дома. Даже известных своей высотой гор Костяшек не было видно. Вик невольно стал гадать, сколько же времени он проспал и как далеко они уплыли от его родного берега. Он снова уставился на красные волны.
— Малыш, ты что, болен? — сурово спросил Халекк.
— Да, — тихо ответил Вик, — болен. Болен тоской по дому, это уж точно.
— Не беспокойся, парень, — весело сказал Халекк, кладя ему на плечо тяжелую руку. — Что у тебя в животе беспокойство, так это просто тело к морю привыкает, и все тут. Человек ведь большей частью из воды состоит. Так вот море и говорит ему, что пора, мол, вернуться на место.
Нет, мрачно подумал Вик, тут мне не место. Халекк хлопнул его по плечу так, что Вик чуть не упал на колени.
— Пойдем, малыш, угощу тебя завтраком, если сможешь его проглотить. Потом тебе надо будет пойти к капитану.
— Так, значит, одноглазую Пегги звали одноглазой не потому, что у нее не хватало глаза? — Вик посмотрел на Халекка, ничего не понимая.
— Нет, — покачал головой гном, — глаз у нее было два, как у всех обычно бывает. — Он глотнул грога, которого на корабле, похоже, было вдоволь.
Грог на самом деле представлял собой разбавленный водой эль. Из прочитанных в Хранилище книг Вик знал, что на кораблях всегда держали грог для команд. Эля в воде было совсем немного, так что даже после большой порции этого напитка человек не терял головы, — но эль отбивал у воды неприятный привкус и не давал ей прогоркнуть.
— Тогда почему ее звали одноглазой Пегги? — спросил Вик. Они сидели внизу на камбузе.
Вид камбуза привел библиотекаря в ужас. Повсюду стояли стопки тарелок, как грязных, так и чистых — во всяком случае, Вик надеялся, что эти тарелки были чистые, потому что они с Халекком парой из них воспользовались. На привинченных к палубе длинных столах можно было видеть остатки завтрака других пиратов.
Пираты, которым пришлось сегодня мыть тарелки в огромных чанах с горячей водой, ворчали и отчаянно пугались. Палуба была забрызгана мыльной пеной.
— Потому что у нее был один глаз, понимаешь?
— Нет, — сказал Вик, — не понимаю. Ты же сказал, что у нее было два глаза.
— Так и есть. Это я про ее собственные глаза говорю. Не хватало у нее только ноги. — Халекк откинулся назад и достал трубку. Ловко набив ее табаком, он закурил.
— У одноглазой Пегги была только одна нога? Она такой родилась?
— Да нет, у нее их две было, пока Старый Торбхор одну не откусил.
Вик внезапно представил себе пиратов-людоедов и посмотрел на кости, лежавшие на тарелке Халекка. Сам он взял только овсянку и фрукты.
— Торбхор?
— Ага, — Халекк кивнул, выпуская дым. — Старый Торбхор — вот уж сердитое было морское чудище. Во всяком случае, пока не съел ногу одноглазой Пегги. Ее, конечно, тогда еще так не звали. Он бы ее и всю съел, да команда ее вытащила из его пасти.
— Так почему же, — настойчиво спросил Вик, — ее прозвали одноглазой Пегги?
— Потому что когда монстр откусил ей ногу, одноглазая Пегги начала за ним охотиться. Три года его выслеживала по всему Кровавому морю.
— И нашла?
— Нашла, и бой у них был славный, это я тебе точно скажу. — Халекк еще раз затянулся, зная, как любой настоящий рассказчик, что интерес аудитории следует подогревать. — Пегги его сама проткнула гарпуном, гада этого. Он шесть дней мотал корабль за собой по океану, а потом нырнул под днище да и подбросил корабль вверх… в общем, корпус чуть не развалился пополам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Вик наконец открыл глаза, несмотря на яркий свет. Он далеко не сразу смог рассмотреть окружающую его обстановку. Помещение было куда меньше, чем его комната в библиотеке. И лежал он не на кровати, а в гамаке…
В ногах гамака внезапно возник вихрь красных, желтых, голубых и зеленых перьев и помчался прямо на библиотекаря. Хлопавшее крыльями пестрое создание на первый взгляд казалось огромным.
— Вылезай из постели, а то я тебя сам за волосы вытащу! — Длинные когти чуть не проехали Вику по лицу.
— А-ах! — В ужасе Вик попытался увернуться. Гамак качнулся и сбросил его на жесткий деревянный пол. Вик резко выдохнул, и перед глазами у него все поплыло.
— Вставай! Вставай!
Крылья заколотили прямо над Виком. Он прикрыл голову руками и нащупал шишку за левым ухом. Вик недоверчиво потрогал ее, невольно сам себе причиняя боль. Это не сон, понял он и ужасно испугался. Где это он очутился? Он заставил себя снова открыть глаза и посмотрел на пол.
Дубовые дощечки, плотно подогнанные одна к другой, потемнели от времени. За долгие годы они покрылись царапинами. Конечно, их совсем нетрудно было отшлифовать, но, похоже, никому не было до этого дела. Вик вздохнул — и ощутил запах морской воды. Нет! Быть того не может!
— Лежебока! — снова заорал хриплый голос. — Я с тобой еще разберусь! Я тебя на кусочки порублю и чудищам морским скормлю!
Вик осторожно поднял голову и, прикрыв лицо рукой, посмотрел сквозь пальцы.
Это была просто птица, рогатый роудор, ростом чуть больше фута, — но благодаря розовым изогнутым рогам он казался выше. Трехфутовый размах крыльев тоже помогал птице выглядеть крупнее и опаснее. Грудь и большая часть крыльев были красными, как тлеющие угли, хотя кое-где виднелись и желтые пятна. Кончики крыльев и хвост были окрашены в такой темный зеленый цвет, что местами он казался синим и черным. Клюв у птицы был большой и загнутый, а круглый открытый глаз светился изумрудной зеленью. Второй глаз прикрывала потрепанная черная кожаная повязка, на которой заклепками изображался череп. Из одного ушного пучка перьев свисала золотая сережка. Вик знал, что кроме опасной внешности роудоры отличались еще и умом.
— Стой, салажонок! — крикнул роудор. Потом птица наклонила голову набок и извергла очередной поток брани. — Ну что уставился? Пиратов не видал?
Роудор встопорщил перья на груди.
Гордость Вика была задета. Он знал, что лучше было бы промолчать, но сказал:
— Вообще-то пиратов я видел. — Если его притащили сюда пираты, то наверняка кто-то из них был на причале, и он их действительно видел. — Я просто никогда не видел попугая, который воображает себя пиратом.
— Ты у меня еще прогуляешься по рее и отправишься ночевать к рыбам, крысеныш, — угрожающе завопил роудор. Он спрыгнул с перекладины гамака и полетел через каюту, стараясь не наткнуться на что-нибудь. Потом он когтями за металлический крюк, торчавший из переборки.
— Дрянная птица, — ответил Вик, прячась под гамаком.
— Нам здесь бездельники не нужны, — снова заорал роудор. — Мы тебя сварим и пустим на жир, уключины смазывать. А кишки твои пойдут на наживку для рыб. На старушке «Одноглазой Пегги» зря тебя держать не станут, это я обещаю. — Птица грозно переступала на крюке, наклонив рогатую голову и топорща перья на шее.
Внезапно открылась дверь и в комнату матросской косолапой походкой вошел гном. Он был выше среднего гномьего роста и крепок, к тому же с очень широкими плечами, так что выглядел почти квадратным. На нем были матросские клеши, рубашка с длинными рукавами в красно-белую горизонтальную полоску, коричневые кожаные башмаки и красный платок на голове. Борода у гнома была длинная и пышная, темная с проседью, и в нее были вплетены вырезанные из слоновой кости рыбки, а в ушах висели золотые сережки.
Гном с одного взгляда оценил обстановку и хмуро посмотрел на роудора.
— Что это ты тут делаешь, Криттер?
— Бужу этого никчемного салагу, — ответил роудор. Гном что-то буркнул и продолжал с сомнением смотреть на птицу.
— От тебя вежливости не дождешься. Да и представиться как следует ты не умеешь. — Он повернулся к Вику. — Вылезай-ка оттуда. Прятаться от грубой старой птицы — это просто… — Он замялся, подбирая слово. — Ну, недостойно, что ли.
Вик подумал, что не прочь пожертвовать достоинством, лишь бы лицо осталось непоцарапанным. Он осторожно поднялся на ноги, оглядываясь на роудора, и попытался обойти гамак, чтобы очутиться подальше от гнома. Но тут корабль встряхнуло, Вик покачнулся и полетел к переборке.
— Он не держится на ногах, даже когда море гладкое как стекло, — заметил Криттер. — Что же за пират из этого малыша получится?
— Пират?
Вик перевел взгляд с роудора на гнома, и у него заныло в животе.
Гном тяжело вздохнул и повернулся к роудору, уперев кулаки в бока. Его лицо, покрытое темным загаром, море и годы избороздили морщинами и шрамами.
— Тебе что, больше заняться нечем?
— Но я… — попытался возразить Криттер.
— Лучше исчезни отсюда, — предупредил гном, — а не то я найду, чем тебя занять. Твоим клювом крабов чистить уж очень сподручно.
Криттер недовольно захлопал крыльями.
— Я когда-нибудь говорил тебе, Халекк, что в твоем тоне постоянно слышится недостаток уважения ко мне?
— Ты это повторяешь каждый день с тех пор, как появился на борту, пестрая ты метелка для пыли, — буркнул Халекк. — Если б капитан Фарок так к тебе не привязался, я бы тебя давно уже в суп пустил. Ну, убирайся наконец!
Криттер скосил изумрудный глаз на Вика.
— С этим малышом толку не выйдет, ты уж мне поверь. Пуганый он. Кто же это прячется от птицы? Какой из него пират? Овца он паршивая!
— Убирайся, — хрипло прикрикнул Халекк.
Еще раз злобно глянув на пленника, роудор неохотно взмахнул крыльями и вылетел через иллюминатор прямо над головой у библиотекаря.
Вик быстро присел.
Хохот роудора звучал в каюте, когда сам петух давно уже исчез.
Но теперь, когда никто тут не кричал и не шуршал перьями, снаружи в каюту донеслись голоса людей, скрип такелажа и шум полных ветра парусов. Не удержавшись, Вик повернулся и ухватился за раму иллюминатора. Ему пришлось встать на цыпочки, чтобы выглянуть наружу.
Он изумленно уставился на палубу. На поручнях вдоль борта зачем-то висело множество мотков веревки. А за палубой и поручнями виднелись только голубое небо да перекаты красновато-пурпурных волн. Это было Кровавое море, сомневаться тут не приходилось.
Сердце Вика отчаянно заколотилось, и он повернулся к гному.
— Произошла ужасная ошибка, — с трудом выговорил он пересохшими губами.
Халекк сложил руки на широкой груди и покачал головой:
— Ничего подобного. Никаких ошибок.
Вик отпустил раму. Палуба под его ногами качнулась вверх-вниз, и Вик попытался приноровиться к этому движению, — но рядом с гномом, конечно, он выглядел ужасно неуклюже.
— Вы не понимаете… Я никакой не моряк и уж точно не пират!
— Об этом не беспокойся, — добродушно посоветовал Халекк. — Вот пооботрешься у нас — и станешь и тем и другим. А уж насколько хорошим — зависит от того, как ты постараешься. Называется он «Одноглазая Пегги», — сказал Халекк, уверенно шагая по неустойчивой палубе. — В честь первого капитана.
Ошеломленный Вик шел следом за гномом, не в силах поверить, что он и вправду находится на корабле, плывущем по Кровавому морю. Библиотекарь с изумлением смотрел на гномов, составлявших экипаж корабля, слышал, как они разговаривали, ругались и грубо шутили. Они совсем не были похожи на дисциплинированных пиратов, о которых он читал в крыле Хральбомма. Капитан Манклин с «Быстрой молнии» ни за что не спустил бы с рук своей команде такой безобразный вид.
Все матросы выглядели ужасно свирепыми. У большинства на руках, плечах и спине красовались татуировки. У некоторых были татуированы даже щеки над бородами и лысые головы. Все татуировки изображали рыб и морских чудовищ довольно жуткого вида.
— Капитан назвал корабль в честь своей жены или знакомой? — Вик решил, что надо вести себя очень вежливо. Когда пираты увидят, какой он воспитанный, то поймут, что для их компании он не годится. И конечно же, вернут его в Рассветные Пустоши. Библиотекарю понравился этот план; во всяком случае, это было хоть какое-то действие, направленное на собственное спасение. Они с гномом подошли к трапу, ведущему на палубную надстройку на корме.
— Нет, — ответил Халекк, — «Одноглазую Пегги» назвали в честь самой капитана.
— Капитан — женщина? — Вик никогда не слышал про женщин-капитанов.
— Ну да, — ответил гном-пират. — Пиратство — хорошее дело для женщины, если оно у нее в крови, как было у одноглазой Пегги.
— Было? Сейчас она уже не капитан? — спросил Вик.
— Нет. Она лет двести как померла, но оставила после себя отличный корабль. — Халекк поднялся наверх и жестом подозвал Вика к себе.
Маленький библиотекарь осторожно полез вслед за ним. На корме качка чувствовалась сильнее. Вик вцепился в поручни, завидуя тому, как уверенно двигался Халекк. Холодный ветер бросал на них брызги морской воды, и мантия Вика стала намокать.
Кроме самой «Одноглазой Пегги» и нескольких белых и коричневых птиц, в море и над ним ничегошеньки не было.
Вик уставился на пурпурно-красные волны. Солнце висело прямо над кораблем, и его лучи без труда пробивались сквозь неплотный покров облаков. Глаза Вика наполнились слезами, но не от холода, ветра или соленой воды.
Он наконец осознал, что находится вдали от дома. Даже известных своей высотой гор Костяшек не было видно. Вик невольно стал гадать, сколько же времени он проспал и как далеко они уплыли от его родного берега. Он снова уставился на красные волны.
— Малыш, ты что, болен? — сурово спросил Халекк.
— Да, — тихо ответил Вик, — болен. Болен тоской по дому, это уж точно.
— Не беспокойся, парень, — весело сказал Халекк, кладя ему на плечо тяжелую руку. — Что у тебя в животе беспокойство, так это просто тело к морю привыкает, и все тут. Человек ведь большей частью из воды состоит. Так вот море и говорит ему, что пора, мол, вернуться на место.
Нет, мрачно подумал Вик, тут мне не место. Халекк хлопнул его по плечу так, что Вик чуть не упал на колени.
— Пойдем, малыш, угощу тебя завтраком, если сможешь его проглотить. Потом тебе надо будет пойти к капитану.
— Так, значит, одноглазую Пегги звали одноглазой не потому, что у нее не хватало глаза? — Вик посмотрел на Халекка, ничего не понимая.
— Нет, — покачал головой гном, — глаз у нее было два, как у всех обычно бывает. — Он глотнул грога, которого на корабле, похоже, было вдоволь.
Грог на самом деле представлял собой разбавленный водой эль. Из прочитанных в Хранилище книг Вик знал, что на кораблях всегда держали грог для команд. Эля в воде было совсем немного, так что даже после большой порции этого напитка человек не терял головы, — но эль отбивал у воды неприятный привкус и не давал ей прогоркнуть.
— Тогда почему ее звали одноглазой Пегги? — спросил Вик. Они сидели внизу на камбузе.
Вид камбуза привел библиотекаря в ужас. Повсюду стояли стопки тарелок, как грязных, так и чистых — во всяком случае, Вик надеялся, что эти тарелки были чистые, потому что они с Халекком парой из них воспользовались. На привинченных к палубе длинных столах можно было видеть остатки завтрака других пиратов.
Пираты, которым пришлось сегодня мыть тарелки в огромных чанах с горячей водой, ворчали и отчаянно пугались. Палуба была забрызгана мыльной пеной.
— Потому что у нее был один глаз, понимаешь?
— Нет, — сказал Вик, — не понимаю. Ты же сказал, что у нее было два глаза.
— Так и есть. Это я про ее собственные глаза говорю. Не хватало у нее только ноги. — Халекк откинулся назад и достал трубку. Ловко набив ее табаком, он закурил.
— У одноглазой Пегги была только одна нога? Она такой родилась?
— Да нет, у нее их две было, пока Старый Торбхор одну не откусил.
Вик внезапно представил себе пиратов-людоедов и посмотрел на кости, лежавшие на тарелке Халекка. Сам он взял только овсянку и фрукты.
— Торбхор?
— Ага, — Халекк кивнул, выпуская дым. — Старый Торбхор — вот уж сердитое было морское чудище. Во всяком случае, пока не съел ногу одноглазой Пегги. Ее, конечно, тогда еще так не звали. Он бы ее и всю съел, да команда ее вытащила из его пасти.
— Так почему же, — настойчиво спросил Вик, — ее прозвали одноглазой Пегги?
— Потому что когда монстр откусил ей ногу, одноглазая Пегги начала за ним охотиться. Три года его выслеживала по всему Кровавому морю.
— И нашла?
— Нашла, и бой у них был славный, это я тебе точно скажу. — Халекк еще раз затянулся, зная, как любой настоящий рассказчик, что интерес аудитории следует подогревать. — Пегги его сама проткнула гарпуном, гада этого. Он шесть дней мотал корабль за собой по океану, а потом нырнул под днище да и подбросил корабль вверх… в общем, корпус чуть не развалился пополам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55