Да это было и не письмо, а, скорее, деловой протест. Старроса сильно задела мысль, что я могу послать кого-нибудь в его город, не посоветовавшись сначала с ним.
— Он сообщил еще что-нибудь?
— Нет. Только то, что старик проповедовал на перекрестках, смущая умы и раздражая окружающих. Старрос решил, что он собирается организовать какой-нибудь мятеж и убить дитя демона в образовавшемся хаосе.
— По-моему, это несколько не в вашем стиле.
— Несомненно. Толпой слишком сложно управлять. Особенно если ее завести. Кем бы этот старик ни был, он точно не из наших.
— Тогда, кажется, волноваться не о чем.
— Согласна, но я подумала, будет лучше, если это скажешь ты. Увидимся позже, хорошо? — Она отвернулась и открыла дверь.
— Териана? Просто из любопытства, скажи — если кто-нибудь будет подряжать тебя на убийство дитя демона, ты согласишься?
Она снова закрыла дверь и лукаво улыбнулась ему.
— Это зависит от того, сколько мне за это предложат.
— А во сколько ты оценишь жизнь дитя демона, моя леди Ворон?
— А сколько готов заплатить ты? — уточнила она.
Он мрачно рассмеялся.
— Сколько понадобится.
— Готов ли ты отдать за нее свою жизнь?
— Я уже это сделал.
Она задумчиво склонила голову.
— Вот и ответ на мой вопрос, Брэк. Вот этот кто-то. Это дитя демона.
Глава 18

Тарджа очень хорошо представлял, как нанесет первый удар по новым хозяевам Медалона, — у него был ясный план, хотя и опасный. К тому же он понимал, что его замысел вызовет возражения у многих, поэтому он хранил молчание до того дня, когда они были готовы уйти из Чалой долины, оберегая свой план от посторонних, как на ледяном ветру берегут тепло, плотнее запахивая полы плаща.
Они остановились в маленькой деревеньке, поджидая, пока к ним присоединятся все отряды защитников и повстанцев. В Тестре все прошло неплохо, и хотя Антвон и не решился дезертировать, он отпустил с Тарджой всех защитников, кто хотел сражаться с наступающими кариенцами. В результате переходить границу Хитрии вместе с Тарджой собиралось уже около двух тысяч человек. Этого было слишком мало, чтобы противостоять кариенцам, но это было уже кое-что.
— Мы должны быть готовы выступить с рассветом, — сказал вечером Денджон, подойдя к уткнувшемуся в карту Тардже. По сути, это была пустая трата времени. Он так часто глядел на карту в эти дни, что она вся успела отпечататься в его мозгу.
— Теперь, как только этот проклятый дождь стихнет, мы готовы выступить в сторону Хитрии.
— Угу. Мои скауты докладывают, что все дороги в округе пригодны для плавания на судах мелкой осадки. Все затоплено и разбито — похоже, нам придется просто идти пешком.
— А кариенцы с каждым днем все ближе к Цитадели.
— Попробуй посмотреть на жизнь под другим углом, — пожал плечами Денджон. — Стеклянная река так поднялась, что они не сразу сумеют переправиться через нее.
— Я предпочел бы, чтобы они и вовсе этого не смогли сделать, — заявил Тарджа.
Глаза Денджона сузились.
— Это подозрительно похоже на дельную мысль.
— А это она и есть. Где все остальные?
— Линст грузит фургоны с провиантом. Дорак пытается привести в порядок твоих друзей-повстанцев. А то они не слишком привычны к субординации.
— Это потому, что они не любят все, что исходит от защитников, — объяснила Мэнда, закрывая за собой дверь в погреб. — Особенно приказы.
Тарджа удовлетворенно кивнул, поняв, что какое-то время их не будут беспокоить. Он ткнул в карту пальцем и посмотрел на Денджона и Мэнду.
— Мы должны остановить кариенцев на переправе через Стеклянную реку.
— Это ты уже говорил, — отметил Денджон, скрестив руки на груди.
— У них есть три варианта переправы, — продолжал Тарджа. — они могут построить плоты и переплыть реку на них, но это слишком опасно и к тому же займет много времени. Они могут реквизировать все торговые суда и речные лодки, которые найдут, и еще они могут использовать паромы под Тестрой и Котсайдом.
— Речных лодок осталось совсем немного, — сказала Мэнда. — Их большей частью сплавили на юг, к заливу. Люди боятся за свои лодки.
— Тогда остаются только паромы, — согласился Денджон. — И как ты собираешься помешать кариенцам воспользоваться ими? У нас не хватит людей сразиться с ними в открытую.
— Нам придется затопить их.
Мэнда вздрогнула.
— Затопить паромы? Но это же значит разъединить Медалон на части.
— Я понимаю, — спокойно ответил Тарджа.
— Пожалуй, это остановит кариенцев, — протянул Денджон.
Тарджа кивнул.
— Если паромов не будет, самое худшее, на что они будут способны, — это повернуть на юго-запад и атаковать Тестру. Но сердце Медалона — Цитадель, и, пока они не захватили ее, они не победили.
— Это будет не так-то просто, Тарджа, — предостерег его Денджон. — Даже если тебя не попытаются остановить кариенцы, это сделают местные жители. Ведь, уничтожая паромы, ты лишишь их средств к существованию.
— Именно поэтому я возьму с собой всего несколько человек. Мы вернемся в Ванахайм, перейдем реку возле Тестры и направимся к Котсайду. Если повезет, мы выйдем к переправе до того, как там объявятся кариенцы.
— А с паромом под Тестрой разберетесь на обратном пути? — уточнила Мэнда.
Тарджа кивнул и вопросительно поглядел на Денджона.
— Дорога займет у вас несколько недель, — покачал головой капитан. — Кариенцы окажутся в Котсайде задолго до вас.
— Армия такого размера, как кариенская, тащит за собой целый ворох обозов, — напомнил ему Тарджа. — Они могут делать только по несколько лиг в день — чтобы двигаться быстрее, им пришлось бы разбиться на маленькие автономные отряды. Но вряд ли они на это решатся. Наверное, они двигаются все вместе, считая, что внушительные размеры их войска сами по себе устрашат медалонцев.
— Непростительный оптимизм с их стороны, — заметила Мэнда со слабой улыбкой. — Ведь подавляющее большинство медалонцев живут к югу от Стеклянной реки.
— Времени у тебя в обрез, — хмурился Денджон.
— Я отберу людей в свой отряд. Самых надежных, выросших далеко от реки, чтобы они и их семьи не были связаны с речным промыслом. Мы же разорим купцов и всех, чья жизнь зависит от реки, и я не хочу, чтобы в решающий момент у кого-нибудь из моих людей возникли сомнения.
— А как быть с хитрианцами? Что я им скажу?
— Разберешься как-нибудь, — пожал плечами Тарджа. — Когда доберетесь до Хитрии, вы с Дамианом можете начать планировать захват Медалона. Пока мы не выясним, сколько людей он нам выделит, строить планы — пустая трата времени. Я присоединюсь к вам, как только смогу. А вы тем временем можете посылать людей, которые обманом, угрозами или прямым насилием будут убеждать жителей не оставлять лодок на западном берегу. Я хочу, чтобы все лодки на реке — даже те, что сейчас пришвартованы на этой стороне, были совершенно недоступны кариенцам.
— Через какое-то время кариенцы все равно найдут способ перебраться через реку. У них есть инженеры и судостроители, а на той стороне хватает корабельного леса, чтобы построить плоты, на которых они смогут переправить свою армию.
— Я рассчитываю на весну. К тому времени, как кариенцы построят плоты, Стеклянная река совсем выйдет из берегов за счет паводка со Скалистых гор, и, пока река не вернется в берега, переправа будет слишком опасной.
— Я пойду с тобой, — внезапно заявила Мэнда.
— Не будь идиоткой, — отрезал Тарджа не раздумывая.
— Но я же была когда-то послушницей, — объяснила она. — Я знаю, как ведут себя сестры Клинка. Если меня переодеть сестрой, я могу реквизировать паром, а когда мы окажемся на борту, ты сможешь вывести его на середину реки, поджечь и, дождавшись, пока паром хорошенько разгорится, вплавь добраться до берега.
— Это, пожалуй, может сработать, — задумчиво вымолвил Денджон.
— Слишком опасно.
Мэнда тихонько рассмеялась.
— Опасно? Тарджа, я сражалась в рядах повстанцев задолго до того, как ты вступил в эту игру, и я все та же. С чего бы то, что приемлемо для тебя, стало слишком опасно для меня?
Тарджа не нашелся что ей ответить. Он должен был признаться, что его смелость порождалась скорее стремлением убежать от собственных мыслей, чем природной гордостью. Возвратиться назад и встретиться с кариенцами значило просто не продвигаться на юг, то есть еще немного оттянуть неизбежную встречу с Р'шейл. Он боялся признаться себе, как много это значило для него.
— Она говорит дело, Тарджа. Ты вызовешь меньше подозрений, если будешь двигаться в компании сестры.
— Значит, решено. Я иду с тобой, — объявила Мэнда.
— Неужели тебе настолько надоела твоя жизнь? — нахмурился он.
— Я не собираюсь расставаться с жизнью, Тарджа, и даже не подозревала, что ты просто задумал совершить такое изящное самоубийство. — Она вызывающе посмотрела на него, ожидая его реакции на это обвинение.
Тарджа первым отвел глаза.
— Нет, я не собираюсь совершить самоубийство. Можешь идти, если хочешь. Но нам придется ехать быстро, и дорога будет нелегкой.
— Если бы я искала, где полегче, Тарджа, я бы осталась в Сестринской общине.
Позже вечером Тарджа сидел в таверне над ужином, размышляя, почему Мэнде вздумалось обвинить его в намерении совершить самоубийство. Он вовсе не хотел умирать. Но в то же время перспектива близкой смерти не слишком его тревожила. Поразмыслив, он понял, что, думая о смерти, чувствует только легкую апатию. Он не стремился к смерти. Он не стремился даже к жизни. Ему было просто все равно.
— Ты позволишь присоединиться к тебе?
Тарджа посмотрел на старика — тот оглядывался вокруг себя, стоя посреди комнаты. Таверна была набита до отказа, и единственное оставшееся свободным место было как раз за столом напротив Тарджи. «Уж не избегают ли меня», — мелькнуло в голове у Тарджи.
— Как тебе угодно, — пожал он плечами.
Новый сосед пристроил на стол залитую пеной пивную кружку и улыбнулся Тардже. Длинноволосый, седой — в нем чудилось что-то знакомое.
— Ты плохо выглядишь, сынок.
— Так и времена плохие.
— А тебе и еще тяжелее, чем прочим, как я погляжу.
Тарджа пожал плечами, но отвечать не стал. У него не было желания вступать в беседу с этим стариком, кем бы тот ни был.
— Я слышал, ты покидаешь Медалон, чтобы встретить дитя демона?
Тарджа внимательно посмотрел на него.
— Где ты слышал об этом?
— Слухи об этом ходят повсюду, — ответил старик. — Нет ни одного защитника, кто не сплетничал бы с товарищами об этом.
«А вот это правда», — подумал он. Слишком многие из них видели, как Р'шейл демонстрировала свою силу. Все это уже давно не секрет.
— Так что, — продолжал старик, отхлебнув из кружки эля, — едва ли можно обвинить тебя за то, что ты так тревожишься.
— С чего ты взял, что я тревожусь?
— Это написано у тебя на лбу, капитан.
— Спасибо за заботу, но за меня ты можешь не волноваться. У нас все под контролем.
— Я в этом не сомневаюсь, — спокойно ответствовал старик. — Но пока дитя демона живо, ни в чем нельзя быть уверенным.
Тарджа подозрительно оглядел старика. Он был не настолько поглощен своими проблемами, чтобы не обратить внимания на то, что представляло угрозу для Р'шейл.
— Что это значит?
— Ничего особенного, — пожал тот плечами. — Мне просто кажется, что кариенцы были бы куда сговорчивей, если бы над ними не висела угроза, исходящая от дитя демона. Она ведь собирается уничтожить их бога? Как бы ты себя чувствовал, если бы знал, что кто-то собирается разрушить все, что тебе дорого? Не нужно переходить на их сторону, чтобы понять, что ими движет. Мне просто кажется странным, что защитники идут на такие неприятности, лишь бы сберечь того, кто в первую очередь является причиной их бед.
— Не Р'шейл начала войну.
— Так ли это? Разве не само ее существование побудило кариенцев действовать? Ты убил их посланца, потому что он пытался забрать Р'шейл в Кариен, разве не так? Почему же ты защищал ее? Если Медалон так много для тебя значит, почему тебе было не предоставить ее своей судьбе? Она — твой главный козырь, а ты не хочешь пойти с него. Или ты так дорожишь ею, что ради ее безопасности готов рискнуть целым народом?
— Старик, ты сам не понимаешь, о чем говоришь, — усмехнулся Тарджа, невольно признавая в то же время, что слова собеседника кажутся ему пугающе верными. «Неужели все действительно так просто? Неужели они могут покончить с этим конфликтом, просто отдав кариенцам Р'шейл? Отступят ли враги, если договориться с ними об этом?» Тарджа покачал головой, изумленный, что оказался способен подумать о том, чтобы предать ее.
Старик внимательно следил за Тарджой, как будто понимал, что мучает его. Затем он улыбнулся и сделал еще один глоток из своей кружки.
— Прости меня, капитан. Я временами болтаю то, что думаю. Я просто старик, и многие вещи видятся мне иначе, чем вам, молодым. Что я могу понимать? Я хочу пожелать тебе удачи.
— Удача тут ни при чем, — пробурчал Тарджа, отодвигая от себя тарелку. Ему почему-то расхотелось есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67