А я и не хочу к тому же.
— Ты себя недооцениваешь, дружище. Ты самый знаменитый защитник на этом свете, и твоя репутация бесстрашного…
— Что за глупость!
— Дослушай меня, Тарджа. Ты дезертировал из рядов защитников, потому что не хотел служить власти Джойхинии, а она оказалась самой жестокой и бескомпромиссной тварью, когда-либо носившей мантию Верховной сестры. Ты бросил ей вызов. Ты помогал повстанцам, взбунтовавшимся против ее власти. Тебя схватили. Ты бежал из-под стражи. Ты сражался с кариенцами, а потом возглавил сопротивление. Все опрометчивые, импульсивные, просто случайные поступки, которые ты совершил после того как отказался присягнуть Джойхинии, сделали из тебя героя, нравится тебе это или нет.
— Какая нелепость!
— Вообще говоря, да, но факт остается фактом. Ты единственный человек во всем Медалоне, за которым пойдут и защитники, и народ, и даже повстанцы-язычники. Ты дружишь с Высочайшим Принцем Хитрии, а он нам очень нужен сейчас. Если он придет к нам на помощь, то только потому, что ты попросишь его об этом. Спорить готов, иначе бы он не согласился. — Гарет улыбнулся и добавил негромко: — Даже добрая половина сестер влюблена в тебя — по крайней мере молодежь, те, что строили тебе глазки послушницами.
Тут даже Тарджа не удержался от улыбки. Когда он был кадетом, Гарет Уорнер однажды вызвал его в свой кабинет и сообщил, что ему и Джорджу отныне, не дозволяется заниматься в библиотеке одновременно с послушницами, поскольку сестра Мэгина считает, что их присутствие снижает дисциплину на занятиях. Но тут же его улыбка погасла, и он покачал головой.
— Я не хочу править Медалоном, Гарет. Даже временно.
— Знаю. Именно поэтому я и предлагаю эту работу тебе. Если бы у меня были хоть малейшие подозрения, что ты претендуешь на этот пост, я бы и не заговорил об этом. Нам нужен тот, кто хочет, чтобы все было сделано правильно. У меня тут хватает людей, которые стремятся к власти как таковой. Но это именно то, что не устраивает нас в Сестринской общине.
— Меня ты не уговоришь.
— Ну что же. Тогда назови мне имя того из медалонцев, кто может сделать то же, что ты, и я больше не стану поднимать эту тему.
Тарджа вздохнул.
— Дай мне подумать.
— У нас нет времени. Завтра утром, когда Цитадель проснется, нам нужно твердо знать, что делать дальше, иначе Хэррит со своими сестрами Клинка подгребут власть под себя так быстро, что ты даже не успеешь заметить, как окажешься на виселице.
Не успел он ответить, как дверь с треском распахнулась и в кабинет ворвалась Р'шейл с еле поспевающим за ней Брэком. На него она даже не взглянула, чему Тарджа был крайне рад. Видимо, объяснение между ними опять откладывалось. Сначала нужно было найти Локлона.
— Как замечательно, что ты решила навестить нас, дитя демона, — отметил Гарет.
Р'шейл не обратила внимания на сарказм.
— Я только что говорила с Симином. Он сказал, что вы собираетесь завтра освободить кариенцев.
— Мы с самого начала собирались сделать это.
— Но открывать ворота нельзя. Я еще не нашла Локлона.
— Я не стану задерживать две тысячи пленных из-за твоего каприза, Р'шейл. С нас хватит жрецов и герцогов.
— Но это не каприз. Он куда опаснее, чем ты думаешь. Его обязательно нужно найти.
— Значит, я поставлю дополнительную стражу у ворот, чтобы он не выскользнул, но кариенцы должны уйти, Р'шейл, с этим ничего не поделаешь.
В поисках поддержки она обернулась к Брэку. На Тарджу она даже не смотрела.
— Я понимаю твое желание избавить Цитадель от кариенцев, комендант, — рассудительно заговорил Брэк. — Но и Р'шейл права. Локлон несет в себе опасность, которую не следует недооценивать.
— Но кому именно он опасен? — уточнил Гарет. — Он ваш враг, а не мой.
— Ну как ты не понимаешь? — отчаянно вскричала Р'шейл. — Ведь это Локлон управлял телом Джойхинии! Это Локлон помогал кариенцам с того дня, когда мы попытались сместить Джойхинию на том собрании. О Основательницы, Гарет, это же самый гнусный предатель во всем Медалоне!
Она внезапно повернулась к Тардже.
— Скажи ему, Тарджа! Скажи ему, что я права!
Боль в ее взоре разрывала его сердце. Ей нужна была его поддержка. Но найти Локлона в Цитадели не легче, чем иголку в стоге сена.
— Она права, — подтвердил он. — Локлон предатель, и если возможно найти его, это следует сделать. — Р'шейл благодарно улыбнулась, отчего ему еще труднее стало продолжать свою речь. — Но и держать у себя этих кариенцев мы не можем. У нас не хватит людей на то, чтобы сторожить их, к тому же нам просто нечем их кормить.
Мы заперты здесь, и нужно считать каждую кроху пищи. Извини, Р'шейл. Я знаю, насколько это важно для тебя, и я не меньше твоего хочу рассчитаться с Локлоном, но я считаю, что Гарет прав. Завтра мы откроем ворота.
Она ошеломленно уставилась на него. Брэк подошел к ней и успокаивающе положил руку на ее плечо. На мгновение мысли Тарджи переключились на этого полукровку-харшини. Кажется, при всем его лаконичном скептицизме, он всерьез заботится о Р'шейл. А было время, когда Тардже казалось, что она ему просто противна.
— Вот. Сам Лорд Защитник сказал тебе это. Завтра мы первым делом выпускаем кариенцев.
— Кто? — переспросила изумленно Р'шейл, стряхнув с плеча руку Брэка.
— Лорд Защитник, — невозмутимо повторил Гарет.
— Тарджа стал Лордом Защитником? С каких это пор?
— Прямо вот с этих. Эта должность оказалась вакантной, и, как старший по званию офицер в Цитадели, я поручаю ее Тардже.
— И ты собираешься позволить Локлону уйти после того, что он сделал с тобой, со мной, с Медалоном, только чтобы стать Лордом Защитником? — Ее трясло от гнева, на глазах блестели слезы.
— Это не так, Р'шейл.
— Не так? — с горечью переспросила она. — На тебя смотрели, как на следующего Лорда Защитника, с того самого дня, как ты стал кадетом. Никто в Цитадели не сомневался, что ты в конце концов займешь эту должность. Что ж, пусть это сделает тебя счастливым. Правда, я никогда не думала, что тебе придется пасть так низко, чтобы добиться своего.
Она выбежала из комнаты. Тарджа ожидал, что Брэк последует за ней, но тот не двигался с места.
— Разберись с этим делом сейчас, Тарджа, — посоветовал он. — потом будет только хуже.
Тарджа тихонько выругался и вышел из комнаты.
— Р'шейл! — позвал он, сбежав по широкой мраморной лестнице в пустую темную прихожую. — Проклятье, Р'шейл! Подожди!
Она обернулась и посмотрела на него. Свет висящих высоко под потолком факелов отбрасывал на ее лицо пляшущие тени. Тяжело дыша, он остановился перед ней.
— Извини, Р'шейл. Я не хотел обидеть тебя.
— Нет, хотел.
— А что еще я мог сказать? Ты думаешь, мне меньше твоего хочется отомстить Локлону? Но Гарет прав, и ты, будь оно все проклято, знаешь это не хуже моего. Мы не можем держать здесь кариенцев.
— Было время, когда ты что угодно сделал бы для меня.
Он не смог ей ответить. Его захлестнули воспоминания, которые он обычно старательно отгонял от себя. Она смотрела на него и читала в его глазах боль, обиду и отвращение к себе, не отпускавшие его с той поры, как он очнулся после той схватки, где пытался защитить ее от кариенцев.
— Это время прошло? — с горечью прошептала она, и он понял, что она знала про гисы. И про то, что они больше не властны над ним.
— Р'шейл… — беспомощно пробормотал он. Он не знал, что ей сказать. У него не было слов, чтобы передать, что он чувствует.
Она кивнула, принимая неизбежное.
— Забавно, что я спасала твою жизнь, потому что не могла вынести разлуку с тобой, но в конце концов все равно потеряла тебя. Любил ли ты меня на самом деле, Тарджа?
Молчание затягивалось, а он никак не мог придумать, что ответить. Наконец он решился сказать правду.
— Не знаю.
Она отвела в сторону потухшие глаза, а когда снова поглядела на него, ее взгляд был холоден.
— Освобождай кариенцев, если так нужно, Тарджа. Я сама встану на воротах, чтобы не пропустить Локлона.
— Мы найдем его, Р'шейл, — пообещал он. Она печально покачала головой.
— Нет, Тарджа, мы больше ничего не будем делать вместе, я сама найду Локлона и разберусь с ним. А ты теперь Лорд Защитник, и тебе надо править Медалоном.
Подобно человеку, надевающему перед битвой кольчугу, она окружала себя непроницаемой скорлупой, состоящей из горечи и боли. Он смотрел на это превращение, и мгновенное облегчение сменилось ощущением невосполнимой утраты. Та Р'шейл, которую он знал, исчезла. На ее месте возникла сильная, властная молодая женщина, которая никому не позволит приблизиться к себе.
И когда она отвернулась от него и начала медленно спускаться по лестнице, Тарджа почувствовал, что провожает взглядом совсем незнакомого человека.
Глава 43
Р'шейл долго брела по улицам Цитадели, не обращая внимания на то, куда идет. Она была совершенно спокойна и не обращала внимания на моросящий дождь, тихо падающий на блестящую мостовую. Ее не мучила ни боль утраты, ни обида на безответную любовь. Она пребывала в каком-то оцепенении, защищавшем ее от отчаяния.
«Может быть, — подумала она, — именно так и живут настоящие харшини».
Через некоторое время она обнаружила, что оказалась возле малого зала Цитадели. Не колеблясь, она поднялась по ступеням и вошла. Тяжелая бронзовая дверь захлопнулась, и удар гулко отозвался в темной пустоте. Она огляделась, пытаясь представить себе картину былого великолепия, которую нарисовал ей Брэк, когда они были в главном зале, старом Храме богов, который когда-то потрясал весь мир великолепием. Был ли этот маленький храм, посвященный лично богине любви, столь же прекрасен? Трудно представить это сейчас. Малый зал стал теперь просто большой гулкой комнатой, ничем не — украшенной и полностью безжизненной..
— Почему, Кальяна? — спросила она у темноты.
Стоило ей произнести имя богини, как темноту прорезал луч света. Скрестив руки на груди, на нее глядела богиня любви, принявшая вид ребенка-девочки. Р'шейл смотрела на богиню, не ощущая сейчас атмосферы восхищенного преклонения, окружающей эту маленькую девочку, парящую в воздухе, почти касаясь ногами земли.
— Почему?
— Знаешь, какая это плохая манера — призывать богов, если они…
— Почему ты сделала так, что Тарджа влюбился в меня?
— А, — ответила богиня виновато, словно ребенок, которого поймали играющим с запретной взрослой вещью, — это…
— Да, это! Зачем ты это сделала? Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?
— Я просто пыталась помочь тебе.
— Ты же зовешься богиней любви. Как ты можешь причинять такую боль?
— А кто во всем виноват? — дерзко спросила богиня. — Это же ты разрушила гисы, а не я.
— То есть?
— Ты попросила демонов заместить кровь Тарджи. Откуда мне было знать, что ты собираешься это делать?
— Ты послала ко мне Дэйса с вестью, что я могу воспользоваться помощью демонов, чтобы вылечить его.
— Да, но я же не думала, что ты станешь использовать их так! Любой оказавшийся рядом харшини мог сказать тебе, что так ты разрушишь мои гисы.
— Может, и сказали бы, если бы сами знали.
— Ну, Брэк то знал. Он был тогда с тобой. Почему тебе не спросить у него, зачем он промолчал?
Это было новостью для Р'шейл. Брэк не предупреждал ее, он ни словом не обмолвился, что что-то не так.
— Пообещай мне, Кальяна, что ты никогда больше не сделаешь со мной ничего подобного. Или с Тарджой.
— Получай! — возмущенно хмыкнула богиня. — Если это доставит тебе удовольствие, то я никогда больше не буду и пытаться помочь тебе. Вот тогда ты увидишь, каково это — любить кого угодно без моего благословения!
— Я не хочу любить кого угодно, Кальяна, так что мне все равно.
Прищурившись, Кальяна стала меняться. Вот уже высокая светловолосая молодая женщина стояла на месте девочки.
— Ты можешь прожить без любви? — спросила богиня. — Ты так уверена в себе? Может быть, твои происки могут укротить бога войны, но на мою власть посягать бесполезно.
— Почему ты считаешь, что я пытаюсь укротить бога войны?
— Я не слепая, дитя демона. Хитрия и Фардонния объединились впервые за много веков. Зигарнальд уже слабеет. Но не воображай, что, ожесточая свое сердце, ты можешь ослабить власть богини любви. Без войн люди процветают. А без меня они зачахнут и умрут.
— Но неужели ты сама заботишься обо всех влюбленных? Помогаешь каждой матери любить ее ребенка, укрепляешь дружбу между всеми братьями на свете?
— Нет, конечно!
— Тогда зачем ты им нужна?
— Им нужна надежда, которую могу подарить только я.
— Какая на тебя надежда? — вопросила Р'шейл. — Ты просто испорченный капризный ребенок, потакающий любви или препятствующий ей из-за каприза, и не больше. Ты вмешиваешься, когда тебе вздумается, а не когда это особенно нужно просящему.
Кальяна не умела злиться по-настоящему, но сейчас она была очень близка к тому, чтобы разгневаться.
— Твое дело — уничтожить Хафисту, дитя демона, а ты в своем атеистическом фанатизме готова наброситься на любого из нас. Делай, то что тебе положено, а все остальное предоставь первичным богам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Ты себя недооцениваешь, дружище. Ты самый знаменитый защитник на этом свете, и твоя репутация бесстрашного…
— Что за глупость!
— Дослушай меня, Тарджа. Ты дезертировал из рядов защитников, потому что не хотел служить власти Джойхинии, а она оказалась самой жестокой и бескомпромиссной тварью, когда-либо носившей мантию Верховной сестры. Ты бросил ей вызов. Ты помогал повстанцам, взбунтовавшимся против ее власти. Тебя схватили. Ты бежал из-под стражи. Ты сражался с кариенцами, а потом возглавил сопротивление. Все опрометчивые, импульсивные, просто случайные поступки, которые ты совершил после того как отказался присягнуть Джойхинии, сделали из тебя героя, нравится тебе это или нет.
— Какая нелепость!
— Вообще говоря, да, но факт остается фактом. Ты единственный человек во всем Медалоне, за которым пойдут и защитники, и народ, и даже повстанцы-язычники. Ты дружишь с Высочайшим Принцем Хитрии, а он нам очень нужен сейчас. Если он придет к нам на помощь, то только потому, что ты попросишь его об этом. Спорить готов, иначе бы он не согласился. — Гарет улыбнулся и добавил негромко: — Даже добрая половина сестер влюблена в тебя — по крайней мере молодежь, те, что строили тебе глазки послушницами.
Тут даже Тарджа не удержался от улыбки. Когда он был кадетом, Гарет Уорнер однажды вызвал его в свой кабинет и сообщил, что ему и Джорджу отныне, не дозволяется заниматься в библиотеке одновременно с послушницами, поскольку сестра Мэгина считает, что их присутствие снижает дисциплину на занятиях. Но тут же его улыбка погасла, и он покачал головой.
— Я не хочу править Медалоном, Гарет. Даже временно.
— Знаю. Именно поэтому я и предлагаю эту работу тебе. Если бы у меня были хоть малейшие подозрения, что ты претендуешь на этот пост, я бы и не заговорил об этом. Нам нужен тот, кто хочет, чтобы все было сделано правильно. У меня тут хватает людей, которые стремятся к власти как таковой. Но это именно то, что не устраивает нас в Сестринской общине.
— Меня ты не уговоришь.
— Ну что же. Тогда назови мне имя того из медалонцев, кто может сделать то же, что ты, и я больше не стану поднимать эту тему.
Тарджа вздохнул.
— Дай мне подумать.
— У нас нет времени. Завтра утром, когда Цитадель проснется, нам нужно твердо знать, что делать дальше, иначе Хэррит со своими сестрами Клинка подгребут власть под себя так быстро, что ты даже не успеешь заметить, как окажешься на виселице.
Не успел он ответить, как дверь с треском распахнулась и в кабинет ворвалась Р'шейл с еле поспевающим за ней Брэком. На него она даже не взглянула, чему Тарджа был крайне рад. Видимо, объяснение между ними опять откладывалось. Сначала нужно было найти Локлона.
— Как замечательно, что ты решила навестить нас, дитя демона, — отметил Гарет.
Р'шейл не обратила внимания на сарказм.
— Я только что говорила с Симином. Он сказал, что вы собираетесь завтра освободить кариенцев.
— Мы с самого начала собирались сделать это.
— Но открывать ворота нельзя. Я еще не нашла Локлона.
— Я не стану задерживать две тысячи пленных из-за твоего каприза, Р'шейл. С нас хватит жрецов и герцогов.
— Но это не каприз. Он куда опаснее, чем ты думаешь. Его обязательно нужно найти.
— Значит, я поставлю дополнительную стражу у ворот, чтобы он не выскользнул, но кариенцы должны уйти, Р'шейл, с этим ничего не поделаешь.
В поисках поддержки она обернулась к Брэку. На Тарджу она даже не смотрела.
— Я понимаю твое желание избавить Цитадель от кариенцев, комендант, — рассудительно заговорил Брэк. — Но и Р'шейл права. Локлон несет в себе опасность, которую не следует недооценивать.
— Но кому именно он опасен? — уточнил Гарет. — Он ваш враг, а не мой.
— Ну как ты не понимаешь? — отчаянно вскричала Р'шейл. — Ведь это Локлон управлял телом Джойхинии! Это Локлон помогал кариенцам с того дня, когда мы попытались сместить Джойхинию на том собрании. О Основательницы, Гарет, это же самый гнусный предатель во всем Медалоне!
Она внезапно повернулась к Тардже.
— Скажи ему, Тарджа! Скажи ему, что я права!
Боль в ее взоре разрывала его сердце. Ей нужна была его поддержка. Но найти Локлона в Цитадели не легче, чем иголку в стоге сена.
— Она права, — подтвердил он. — Локлон предатель, и если возможно найти его, это следует сделать. — Р'шейл благодарно улыбнулась, отчего ему еще труднее стало продолжать свою речь. — Но и держать у себя этих кариенцев мы не можем. У нас не хватит людей на то, чтобы сторожить их, к тому же нам просто нечем их кормить.
Мы заперты здесь, и нужно считать каждую кроху пищи. Извини, Р'шейл. Я знаю, насколько это важно для тебя, и я не меньше твоего хочу рассчитаться с Локлоном, но я считаю, что Гарет прав. Завтра мы откроем ворота.
Она ошеломленно уставилась на него. Брэк подошел к ней и успокаивающе положил руку на ее плечо. На мгновение мысли Тарджи переключились на этого полукровку-харшини. Кажется, при всем его лаконичном скептицизме, он всерьез заботится о Р'шейл. А было время, когда Тардже казалось, что она ему просто противна.
— Вот. Сам Лорд Защитник сказал тебе это. Завтра мы первым делом выпускаем кариенцев.
— Кто? — переспросила изумленно Р'шейл, стряхнув с плеча руку Брэка.
— Лорд Защитник, — невозмутимо повторил Гарет.
— Тарджа стал Лордом Защитником? С каких это пор?
— Прямо вот с этих. Эта должность оказалась вакантной, и, как старший по званию офицер в Цитадели, я поручаю ее Тардже.
— И ты собираешься позволить Локлону уйти после того, что он сделал с тобой, со мной, с Медалоном, только чтобы стать Лордом Защитником? — Ее трясло от гнева, на глазах блестели слезы.
— Это не так, Р'шейл.
— Не так? — с горечью переспросила она. — На тебя смотрели, как на следующего Лорда Защитника, с того самого дня, как ты стал кадетом. Никто в Цитадели не сомневался, что ты в конце концов займешь эту должность. Что ж, пусть это сделает тебя счастливым. Правда, я никогда не думала, что тебе придется пасть так низко, чтобы добиться своего.
Она выбежала из комнаты. Тарджа ожидал, что Брэк последует за ней, но тот не двигался с места.
— Разберись с этим делом сейчас, Тарджа, — посоветовал он. — потом будет только хуже.
Тарджа тихонько выругался и вышел из комнаты.
— Р'шейл! — позвал он, сбежав по широкой мраморной лестнице в пустую темную прихожую. — Проклятье, Р'шейл! Подожди!
Она обернулась и посмотрела на него. Свет висящих высоко под потолком факелов отбрасывал на ее лицо пляшущие тени. Тяжело дыша, он остановился перед ней.
— Извини, Р'шейл. Я не хотел обидеть тебя.
— Нет, хотел.
— А что еще я мог сказать? Ты думаешь, мне меньше твоего хочется отомстить Локлону? Но Гарет прав, и ты, будь оно все проклято, знаешь это не хуже моего. Мы не можем держать здесь кариенцев.
— Было время, когда ты что угодно сделал бы для меня.
Он не смог ей ответить. Его захлестнули воспоминания, которые он обычно старательно отгонял от себя. Она смотрела на него и читала в его глазах боль, обиду и отвращение к себе, не отпускавшие его с той поры, как он очнулся после той схватки, где пытался защитить ее от кариенцев.
— Это время прошло? — с горечью прошептала она, и он понял, что она знала про гисы. И про то, что они больше не властны над ним.
— Р'шейл… — беспомощно пробормотал он. Он не знал, что ей сказать. У него не было слов, чтобы передать, что он чувствует.
Она кивнула, принимая неизбежное.
— Забавно, что я спасала твою жизнь, потому что не могла вынести разлуку с тобой, но в конце концов все равно потеряла тебя. Любил ли ты меня на самом деле, Тарджа?
Молчание затягивалось, а он никак не мог придумать, что ответить. Наконец он решился сказать правду.
— Не знаю.
Она отвела в сторону потухшие глаза, а когда снова поглядела на него, ее взгляд был холоден.
— Освобождай кариенцев, если так нужно, Тарджа. Я сама встану на воротах, чтобы не пропустить Локлона.
— Мы найдем его, Р'шейл, — пообещал он. Она печально покачала головой.
— Нет, Тарджа, мы больше ничего не будем делать вместе, я сама найду Локлона и разберусь с ним. А ты теперь Лорд Защитник, и тебе надо править Медалоном.
Подобно человеку, надевающему перед битвой кольчугу, она окружала себя непроницаемой скорлупой, состоящей из горечи и боли. Он смотрел на это превращение, и мгновенное облегчение сменилось ощущением невосполнимой утраты. Та Р'шейл, которую он знал, исчезла. На ее месте возникла сильная, властная молодая женщина, которая никому не позволит приблизиться к себе.
И когда она отвернулась от него и начала медленно спускаться по лестнице, Тарджа почувствовал, что провожает взглядом совсем незнакомого человека.
Глава 43
Р'шейл долго брела по улицам Цитадели, не обращая внимания на то, куда идет. Она была совершенно спокойна и не обращала внимания на моросящий дождь, тихо падающий на блестящую мостовую. Ее не мучила ни боль утраты, ни обида на безответную любовь. Она пребывала в каком-то оцепенении, защищавшем ее от отчаяния.
«Может быть, — подумала она, — именно так и живут настоящие харшини».
Через некоторое время она обнаружила, что оказалась возле малого зала Цитадели. Не колеблясь, она поднялась по ступеням и вошла. Тяжелая бронзовая дверь захлопнулась, и удар гулко отозвался в темной пустоте. Она огляделась, пытаясь представить себе картину былого великолепия, которую нарисовал ей Брэк, когда они были в главном зале, старом Храме богов, который когда-то потрясал весь мир великолепием. Был ли этот маленький храм, посвященный лично богине любви, столь же прекрасен? Трудно представить это сейчас. Малый зал стал теперь просто большой гулкой комнатой, ничем не — украшенной и полностью безжизненной..
— Почему, Кальяна? — спросила она у темноты.
Стоило ей произнести имя богини, как темноту прорезал луч света. Скрестив руки на груди, на нее глядела богиня любви, принявшая вид ребенка-девочки. Р'шейл смотрела на богиню, не ощущая сейчас атмосферы восхищенного преклонения, окружающей эту маленькую девочку, парящую в воздухе, почти касаясь ногами земли.
— Почему?
— Знаешь, какая это плохая манера — призывать богов, если они…
— Почему ты сделала так, что Тарджа влюбился в меня?
— А, — ответила богиня виновато, словно ребенок, которого поймали играющим с запретной взрослой вещью, — это…
— Да, это! Зачем ты это сделала? Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?
— Я просто пыталась помочь тебе.
— Ты же зовешься богиней любви. Как ты можешь причинять такую боль?
— А кто во всем виноват? — дерзко спросила богиня. — Это же ты разрушила гисы, а не я.
— То есть?
— Ты попросила демонов заместить кровь Тарджи. Откуда мне было знать, что ты собираешься это делать?
— Ты послала ко мне Дэйса с вестью, что я могу воспользоваться помощью демонов, чтобы вылечить его.
— Да, но я же не думала, что ты станешь использовать их так! Любой оказавшийся рядом харшини мог сказать тебе, что так ты разрушишь мои гисы.
— Может, и сказали бы, если бы сами знали.
— Ну, Брэк то знал. Он был тогда с тобой. Почему тебе не спросить у него, зачем он промолчал?
Это было новостью для Р'шейл. Брэк не предупреждал ее, он ни словом не обмолвился, что что-то не так.
— Пообещай мне, Кальяна, что ты никогда больше не сделаешь со мной ничего подобного. Или с Тарджой.
— Получай! — возмущенно хмыкнула богиня. — Если это доставит тебе удовольствие, то я никогда больше не буду и пытаться помочь тебе. Вот тогда ты увидишь, каково это — любить кого угодно без моего благословения!
— Я не хочу любить кого угодно, Кальяна, так что мне все равно.
Прищурившись, Кальяна стала меняться. Вот уже высокая светловолосая молодая женщина стояла на месте девочки.
— Ты можешь прожить без любви? — спросила богиня. — Ты так уверена в себе? Может быть, твои происки могут укротить бога войны, но на мою власть посягать бесполезно.
— Почему ты считаешь, что я пытаюсь укротить бога войны?
— Я не слепая, дитя демона. Хитрия и Фардонния объединились впервые за много веков. Зигарнальд уже слабеет. Но не воображай, что, ожесточая свое сердце, ты можешь ослабить власть богини любви. Без войн люди процветают. А без меня они зачахнут и умрут.
— Но неужели ты сама заботишься обо всех влюбленных? Помогаешь каждой матери любить ее ребенка, укрепляешь дружбу между всеми братьями на свете?
— Нет, конечно!
— Тогда зачем ты им нужна?
— Им нужна надежда, которую могу подарить только я.
— Какая на тебя надежда? — вопросила Р'шейл. — Ты просто испорченный капризный ребенок, потакающий любви или препятствующий ей из-за каприза, и не больше. Ты вмешиваешься, когда тебе вздумается, а не когда это особенно нужно просящему.
Кальяна не умела злиться по-настоящему, но сейчас она была очень близка к тому, чтобы разгневаться.
— Твое дело — уничтожить Хафисту, дитя демона, а ты в своем атеистическом фанатизме готова наброситься на любого из нас. Делай, то что тебе положено, а все остальное предоставь первичным богам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67