По натуре он был воином, а не стратегом. Чем посылать других в бой за себя, он предпочел бы сам быть в гуще схватки. А тут бы больше подошел Тарджа. Дамиан позволил себе на минуту вспомнить друга и задумался, что же с ним сейчас. Ждет ли он в Кракандаре помощи, которой не суждено прийти? Или сглупил и дал кариенцам убить себя?
Дамиан был уверен, что не узнает ответа на эти вопросы. Кирус находился почти на пороге дворца. Прошло чуть больше трех часов с тех пор, как ему пришлось согласиться с Гаффеном в том, что у них нет иного пути остановить врага, как поджечь город.
— Гаффен, я хочу, чтобы ты взял Адрину и всех, кого сможешь найти во дворце, и увез их отсюда.
Фардоннец внимательно посмотрел на него и понимающе кивнул.
— А как насчет вас, ваше высочество?
— Я никому не могу поручить это. Если Гринхарбору суждено сгореть, я подожгу его своими руками.
Немного помедлив, Гаффен подозвал одного из своих капитанов и начал отдавать приказы по эвакуации дворца. Распорядившись, он поднял со стола свой меч, служивший до этого грузом, расправлявшим карту города.
— Ну что же, пошли!
— Куда это вы собрались?
— Вы же не думаете, что я удеру вместе с женщинами и детьми?
— Это больше не ваша война, Гаффен. Да я и не буду делать ничего особенно героического. Просто собираюсь поджечь город.
— Ну и что. Должен же кто-то прикрыть вас с тыла. Кроме того, вы женаты на моей сестре. Значит, мы родственники.
Дамиан посмотрел на выразительное лицо Гаффена и решил не спорить. Говоря по чести, он не имел ничего против того, чтобы этот крупный фардоннец прикрыл его с тыла. При взгляде на Гаффена можно было поверить, что он способен остановить лавину, встав на ее пути.
— Ну так пошли, — ответил Дамиан, отметая прочь все мысли о том, чем обернется то, что они собираются сделать. Исполнясь угрюмой решимости, он вышел с командного поста и приказал подать лошадей. Неясно, насколько далеко удастся пробраться, но чем дальше от гавани он запалит огонь, тем больше людей получат шанс скрыться под его прикрытием.
Выезжая из дворца, они с Гаффеном отчетливо слышали шум битвы. Примыкающие к гавани улицы были уже забиты людьми, спасающимися от надвигающихся полчищ. Пробравшись через толпу, заполнившую несколько кварталов, они оказались на улице, которую беженцы благоразумно освободили от своего присутствия. Но битва еще не докатилась досюда, и эта часть города казалась неестественно мирной, оазис спокойствия в центре бушующего самума. Тогда-то они и услышали трубы.
— Что бы это было? — с любопытством спросил Гаффен, прислушиваясь к непривычным звукам.
— Не знаю.
Вечерний ветерок снова донес пение труб. Дамиан в замешательстве вслушивался в их голоса и внезапно понял, почему они кажутся ему такими знакомыми. Он уже слышал их на северных равнинах Медалона и никогда, даже в самых смелых грезах, не мыслил услыхать их в Гринхарборе.
— Будь я проклят!
Он соскочил с коня и побежал к зданию, что стояло повыше остальных. Им оказалась изящная четырехэтажная резиденция какого-то зажиточного купца. Гаффен последовал за ним. Не обращая внимания на вопли купца и его семейства, укрывшихся внутри, Дамиан ворвался в дом и кинулся к лестнице наверх. Перепрыгивая через ступеньки, они с Гаффеном вырвались на крышу. Подбежав к северной стороне дома, Дамиан увидел опустошенный город.
До них снова донеслись голоса труб, на этот раз более явственно. Пыхтящий Гаффен ошеломленно уставился на открывшийся вид.
— Что это?
Не говоря ни слова, Дамиан указал на север, на ровную колонну одетых в красные куртки людей, направляющихся к городу. Он был слишком восхищен и ошеломлен, чтобы говорить.
Их там было как минимум две тысячи.
Две тысячи полных сил, дисциплинированных и тренированных медалонских защитников.
Глава 34

После того как защитники вступили в схватку, битва за Гринхарбор стала крайне ожесточенной, но зато и продолжалась недолго. Армия Кируса обратилась в бегство сразу после захода солнца. Конин Фальконланц и Серрин Иглспайк погибли в бою, но Кирус остался жив и увел остатки своего потрепанного войска в тылы провинции Дреджиан, заняв там последнюю линию обороны.
Дамиан послал вдогонку за ним Нарвелла и Гаффена с фардоннскими войсками. Не потому даже, что Нарвеллу было не обойтись без такой мощной поддержки, — ему хотелось поскорее развести сводного брата Адрины и Теджи Лайнскло, которая скорее готова была погибнуть в бою, чем принять помощь от своих заклятых врагов — фардоннцев. Она не скрывала, что не доверяет новым союзникам, и Дамиан почел за благо держать Теджи и Гаффена по возможности подальше друг от друга, пока боевой пыл слегка не уляжется. Пробравшись незамеченными в крепость, как когда-то Дамиан, Адрина и Р'шейл, Нарвелл с Гаффеном взяли крепость Дреджиан почти без потерь со своей стороны.
Удачно получилось, что Кирус предпочел напороться на свой меч, лишь бы не видеть дел рук своих.
Дамиана это, кстати, вполне устраивало. После любой гражданской войны всегда особенно противно решать вопрос, что делать с зачинщиками. Если бы ему пришлось казнить Кируса, это оставило бы в сердцах граждан неприятный осадок, который мог бы в дальнейшем привести к плохим последствиям. А оставлять его в живых значило бы постоянно ожидать от него новых неприятностей. Так вышло лучше всего. Вдова Кируса и его трехлетний сын были взяты в плен и доставлены в Гринхарбор, но по отношению к ним Дамиан намеревался проявить великодушие. Едва ли они были повинны в том, что амбиции Кируса увлекли его слишком далеко, и в любом случае он вряд ли смог бы заставить себя отдать приказ о казни ребенка, независимо от того, насколько обоснованным было бы такое решение.
Сразу же встали и другие вопросы, требующие безотлагательного разрешения. Провинциям Дреджиан, Гринхарбор и Кракандар теперь требовались новые военлорды, и у всех, от Теджи Лайнскло до дворцового садовника, было свое мнение о том, кто должен занять эти должности. Кандидатов из знати хватало, но ведь нередко бывало, что военлорда назначали из низших классов. Талант все еще ценился в Хитрии больше, чем родословная, и Дамиан внимательно рассматривал всех возможных претендентов. Он был сыт по горло благородными придурками, одолеваемыми манией величия. Спокойнее спишь, когда на местах сидят молодые парни, занятые делами своих провинций, а не глядящие вожделенно на твой трон.
И еще оставалась проблема защитников. С ними не было Тарджи, что сильно встревожило Дамиана. Денджон рассказал ему о планах Тарджи, но то, что тот не вернулся назад, отправившись затопить паромы на Стеклянной реке, было дурным знаком. Дамиан чувствовал, что теперь он в неоплатном долгу перед защитниками. Узнав об исчезновении Тарджи, перед лицом надвигающегося кошмара административных перестановок, который ему предстоял, он испытывал сильный соблазн собрать свои войска и отправиться прямиком в Медалон, оставив Адрину саму разбираться со всеми этими дрязгами. Он усмехнулся, поймав себя на этой мысли. Доверять Адрине было для него еще внове. Не стоило искушать судьбу, предоставляя ей такую власть.
Прошло пять дней с окончания битвы, и обнаружилось, что его надежда на то, что все образуется, была чрезмерно оптимистичной. Несмотря на все принятые меры, эпидемия не утихала. В городе оказались тысячи бездомных и не меньше раненых, и к тому же приходилось кормить пять тысяч фардоннцев и медалонцев.
Кирус основательно опустошил съестные припасы в сельской местности вокруг города. В ожидании того, что провиант подвезут из удаленных районов, люди Дамиана обшаривали предместья в поисках зерна. Рыболовецкий флот снова вышел в море, и это немного отодвинуло кризис, но лично его уже тошнило от рыбы, каждый день появляющейся на столе, и он был уверен, что, когда все закончится, никогда больше не возьмет ее в рот.
Внезапно дверь в его кабинет с треском распахнулась и ударилась о стену. В комнату ворвалась Адрина. Огни свеч затрепетали под ее гневным взглядом. Ее просто трясло от ярости.
— Ты знаешь, что она сделала?
— Скажи мне сначала, кто эта она, и тогда мне будет легче ответить тебе, — ровно отозвался он. Вспышка гнева Адрины дала ему повод отвлечься от дел.
— Р'шейл!
— Послала твоего брата и три тысячи солдат вытащить нас из петли? — предположил он.
Адрина застучала ногами по полу. Он с трудом удерживался от улыбки.
— Нельзя быть такой тупицей, Дамиан! Она пообещала Габлету сына!
— Я в курсе. Мне сказал Гаффен.
— Ты знал? Почему ты не рассказал мне?
— У меня было слишком много других дел.
— Ну и что ты собираешься с этим делать?
— Да ничего.
— Ты не можешь ничего не делать! Она же взяла и лишила тебя трона Фардоннии!
— Поскольку я никогда особенно и не стремился им обладать, то стоит ли выходить из себя, когда я его потерял?
— Как можно не стремиться к нему? — спросила она, неподдельно изумившись такому отсутствию честолюбия.
— Не всем так же хочется носить корону, как тебе, Адрина, — ответил он. — И ты ведь злилась на меня за то, что я могу унаследовать этот трон. Теперь ты взбесилась из-за того, что он мне не достанется. Выбирай что-нибудь одно.
Помешкав, она упала на стул с другой стороны стола.
— Я не в настроении рассуждать, Дамиан. Ругайся со мной.
— Буду, — пообещал он, — когда случится подходящий момент. Но сегодня, право, дело того не стоит. Я по горло сыт властью над Хитрией, королевство твоего батюшки мне сейчас совсем ни к чему. И Фардонния потому и разделилась с Хитрией, что ими невозможно править как единой страной.
— Мы бы справились, — пробурчала она.
— Мы? Ах вот в чем дело. Если я не стану королем Фардоннии, ты не станешь королевой. Извини, но придется тебе удовлетвориться ролью Высочайшей Принцессы Хитрии.
Она улыбнулась, словно поняв, насколько по-ребячески вела себя.
— Ты даже представить себе не можешь, как здорово было бы вернуться в Фардоннию королевой. Мой отец продал меня кариенцам, как кусок мяса — в его глазах я им и была. Просто потому что я родилась девчонкой. И не важно, насколько я умна, образованна и ловка в политике.
— Лично мне кажется, что как раз твоя ловкость в политике во всем и виновата, — отозвался он. — Ты слишком умна для принцессы без видов на трон. Будь я на месте твоего батюшки, сплавил бы тебя в монастырь, едва тебе исполнилось бы пять лет.
— По-моему, у него были такие мысли, — кивнула она. — Но дело не только в том, что я теряю шанс отомстить своему отцу, Дамиан. Ты знаешь, что будет, когда этот ребенок родится?
Он пожал плечами.
— Ничего, кроме большого пира, в голову не приходит.
— Когда у моего отца появится наследник, он устранит всех, кто может помешать ему взойти на трон.
— Но ведь других претендентов на трон нет.
— У меня тринадцать побочных братьев, Дамиан. Габлет давно уже собирался узаконить одного из них, если так и не дождется законного наследника, для которого каждый из них является потенциальной угрозой.
Дамиан в ужасе уставился на нее.
— Ты же не хочешь сказать, что он убьет своих же детей?
— Убьет и не станет мучиться бессонницей. Может быть, тебе это непросто понять — Габлет любит всех своих бастардов, но они знают не хуже его самого, какая судьба их ждет, когда он обзаведется наследником.
— Ты права. Этого мне не понять.
— Такова традиция. Когда родился Габлет, его отец предал смерти семнадцать его побочных братьев и трех незамужних родных сестер Габлета. Когда мой отец взошел на трон, все беременные наложницы и курт'есы в гареме были казнены. Его сестра покончила жизнь самоубийством в знак любви к нему. Ее почитают, как святую.
— И ты меня называешь варваром?
Она пожала плечами.
— Так уж ведется в Фардоннии.
— Я рад, что мне не придется сидеть на троне, пропитанном кровью невинных жертв.
— Разве ты не видишь, как это смешно? Ты не допустил бы такой резни. Это-то меня и злит больше всего. Мы могли бы положить конец этому страшному обычаю. — Она поднялась на ноги и печально улыбнулась ему. — Извини, что отяготила тебя еще и этим. Я знаю, у тебя полно дел. Гаффен еще не вернулся?
Дамиан кивнул.
— Они с Нарвеллом возвратились еще утром.
— Тогда я пойду поищу его, а тебя оставлю в покое. Мне пришлось несколько раз осадить его, чтобы не вел себя как свинья по отношению ко мне, так что постараюсь загладить это в то время, что нам еще осталось.
Адрина направилась к двери. Дамиан ошеломленно смотрел ей вслед. Дело было даже не в жестокой судьбе, ожидающей ее братьев. Его поразила ее готовность принять эту долю.
— Адрина, постой!
Она обернулась и вопросительно взглянула на него.
— Если ты не можешь быть королевой, можешь ли ты стать регентом?
— Стать регентом Фардоннии? Каким образом?
— Сколько лет твоему отцу? Шестьдесят? Шестьдесят пять? — спрашивал он, восхищенный идеей, только что пришедшей ему в голову.
— Он проживет еще лет десять, если нам повезет, а то и меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67