Только вышло так, что мне все больше приходилось удерживать тех двоих на расстоянии друг от друга.
Он принялся живописать, часто прерываемый комментариями Серегила, старания Раля соблазнить красотку, и Микам заметил, как ловко оба рассказчика избегают всяких упоминаний о деревянном диске и его влиянии По их словам выходило, что Раль просто наткнулся на Серегила в неподходящий момент — когда тот был раздет. В результате история теперь приобрела гораздо более юмористическую окраску, чем то, что Микам слышал в башне Нисандера
— Ах, Серегил, — воскликнула Кари, вытирая глаза кончиком фартука, — я не знаю никого, кто умудрился бы влипнуть в такую ситуацию, а потом выпутаться из нее!
— Мне пришлось бы гораздо хуже, если бы Алек не был таким верным защитником моей добродетели. — Серегил церемонно поклонился юноше.
— Ах, госпожа… — Алек поднялся и, в свою очередь, отвесил ему такой галантный поклон, что все снова покатились со смеху.
— Я следила сегодня за выражением лица Серегила, — сказала Кари, когда они с Микамом лежали в темноте своей спальни — Он ведь влюблен в Алека, знаешь ли. В прошлый раз. когда они были здесь, и даже на празднестве Сакора еще ничего такого не было, а теперь он определенно влюблен
— Тебя это удивляет? — зевнул Микам, ласково опуская руку на округлый живот жены: не почувствуется ли там биение новой жизни?
— Удивляет только одно — что этого не случалось так долго. Впрочем, сомневаюсь, что он сам об этом знает. А как насчет Алека?
— Не думаю, что ему и в голову такое придет, особенно учитывая его воспитание.
Кари протяжно вздохнула:
— Бедный Серегил. Как же ему всегда не везет в любви. Хотелось бы мне хоть раз увидеть его счастливым.
— Ну, мне кажется, такой шанс у тебя был лет двадцать назад, — поддразнил ее Микам, покусывая ее голое плечо.
— Когда он влюбился в тебя, имеешь ты в виду? — Она быстро перекатилась, навалилась на него и шутливо прижала к кровати. — Может, мне стоило тогда отказаться от тебя, благородный господин? — в свою очередь поддела мужа Кари. — Что бы ты тогда делал?
— Трудно сказать, — ответил Микам, одной рукой обнимая ее за шею, а другой поглаживая щедрые округлости бедер. — Впрочем, может, это и было бы удобно: иметь любовника, так ловко управляющегося с рапирой.
— Уж конечно: я ведь не беру с собой в постель ничего острого.
— Ммм… это я заметил, — удовлетворенно пробормотал Микам. — Что ж, может быть, и хорошо, что все случилось так, как случилось.
Объятия Кари были похожи на благословение, ее горячие губы прижались ко лбу мужа.
— Хотелось бы мне так думать.
Серегилу не приходилось спать в одной постели с Алеком со времени их последнего приезда в Уотермид. Тогда он просто не обратил на это внимания: гостей часто укладывали вместе, особенно в сельских домах.
На этот же раз все было иначе.
Он сам не заметил, когда и как изменились его чувства. Месяцы, что они были неразлучны и делили опасности, искренняя привязанность, возникшая между ними почти с самого начала знакомства…
«Все сходится», — подумал Серегил грустно, когда они стали раздеваться. Ему еще никогда не случалось влюбиться в кого-то, кто ответил бы ему взаимностью.
Не то чтобы Алек не был к нему привязан в своей добропорядочной манере приверженца Далны — в этом Серегил не сомневался. Сомневался он в другом: что сердце Алека когда-нибудь забилось хоть чуточку быстрее при мысли о том, что они окажутся в одной постели.
Из уважения к скромности Алека — по крайней мере так он себе сказал — Серегил натянул длинную ночную рубашку, прежде чем нырнуть под одеяло.
Старая кровать, сделанная с учетом того, что— спать в ней будут не в одиночестве, была широка, и Алек, когда лег, оказался достаточно далеко от Серегила.
— Что-то ты вдруг стал молчалив, — заметил он, совершенно не замечая переживаний друга.
— Прошлой ночью я выпил столько вина, что до сих пор чувствую, похмелье. — Серегил изобразил усталый зевок. Можно было бы перебраться и лечь спать в холле, но ведь потом придется объяснять почему… Уж лучше остаться здесь и надеяться, что во сне не начнешь разговаривать.
Алек с довольным вздохом устроился поудобнее.
— Я тоже. По крайней мере здесь мы с тобой сможем отдохнуть. Тут так тихо. И никакой работы по ночам. Никаких забот… — Его глаза закрылись, голос затих, дыхание стало глубоким и ровным.
«Никаких забот…»
Серегил приподнялся, чтобы задуть лампу, и замер, глядя на густые золотые волосы Алека, разметавшиеся по подушке. Выражение лица юноши было мирным и простодушным. Губы приоткрылись в легкой улыбке, словно ему снилось что-то приятное.
На секунду Серегил представил себе, каково это было бы:
золотая голова у него на плече, теплое тело прижалось к нему… Если бы его просто преследовало желание. Серегил легко бы с ним справился. Но то, что он чувствовал в отношении Алека, гораздо дальше выходило за рамки физического влечения.
Серегил любил его.
Их разделяло чуть больше ярда, но с тем же успехом между ними могло бы быть все Осиатское море. Позволив себе только глубокий беззвучный вздох, Серегил задул лампу и откинулся на постели, моля богов послать ему сон.
Когда Микам поднялся рано утром, он обнаружил Алека за колкой дров для кухни. Юноша сменил нарядный городской костюм на простую рабочую одежду и весело смеялся над чем-то вместе с Арной и молоденькой Джалис. Микам несколько секунд наблюдал за ним через дверь. снова удивляясь тому, как легко тот входит в повседневную жизнь поместья.
«Или чего угодно другого, если уж на то пошло», — поправил себя Микам, вспомнив о том множестве ролей, которые Алеку пришлось играть с тех пор, как он присоединился к Серегилу. Эти двое как вода — вечно изменчивы, вечно принимают новую форму.
— Прекрасный день для охоты, — объявил Микам. — В лесах в этом году развелось много оленей. Благородный господин все еще спит?
Алек стряхнул веточки и кору со своей туники.
— В последний раз, когда я заглядывал в комнату, он был погребен под грудой одеял. Кажется, он не очень хорошо спал этой ночью.
— Вот как? — Микам подошел к ведущей во двор двери и захватил пригоршню свежевыпавшего снега. — Ну, тогда пора его будить, верно? Думаю, ему не захочется пропустить такое прекрасное утро.
Алек тоже ухмыльнулся, зачерпнул снега— и последовал за Микамом в спальню.
Ставни все еще были закрыты, но света в комнату проникало достаточно, чтобы различить фигуру под одеялом на той половине кровати, где спал Серегил.
Микам знаком предложил Алеку напасть одновременно. Подкравшись к постели, они откинули одеяло и швырнули снежки — тут же обнаружив, что атаковали валик от изголовья.
Позади с треском распахнулись ставни, и два знакомых голоса завопили:
— Доброе утро!
Изумленные Микам и Алек выпрямились и тут же получили в лицо по пригоршне снега от Серегила и Иллии, с победным смехом заглядывавших в окно снаружи.
— Застать меня врасплох, еще чего! — воскликнул Серегил, и они с девочкой бросились бежать.
— В погоню! — рявкнул Микам, вылезая в окно. Началось безжалостное преследование. Иллия мудро решила найти убежище на кухне; Арна защитила ее, погрозив нападающим медной поварешкой.
Серегилу повезло меньше. Он не был на высоте в схватках при свете дня, споткнулся об одну из собак, присоединившихся к погоне, и оказался в руках Алека. Микам подбежал на подмогу, и вдвоем они окунули Серегила в сугроб и уселись на него.
— Предатель! — отфыркиваясь, укорил он Алека, который сунул пригоршню снега ему за шиворот. Однако больше ничего сказать Серегил не успел, поскольку Микам залепил снегом ему лицо.
— Я ведь твой должник, — ликовал тот. — И вот еще проценты!
К тому времени, когда его отпустили, Серегил походил на грубо высеченную из сахара скульптуру.
— Так что ты скажешь насчет охоты? — поинтересовался Микам, пытаясь хоть немного отряхнуть друга.
— Ну, вообще-то говоря, я предвкушал спокойный денек у камина, — задыхаясь, выдавил Серегил и принялся вытряхивать снег из волос.
Микам тут же подхватил его и перекинул через широкое плечо.
— Найди-ка мне свежий сугроб, Алек.
— Вон там, справа, очень подходящий.
— Я поеду, поеду с вами, будьте вы прокляты! — взвыл Серегил, извиваясь, как кошка.
— Ну что я тебе говорил? — засмеялся Микам, ставя Серегила на ноги. — Я же знал, что ему очень хочется на охоту.
Переодевшись в сухую одежду и торопливо позавтракав, три друга вооружились луками и вместе с собаками отправились в холмы, окружающие Уотермид.
Собаки сначала напали на след кабана, но Микам отозвал их: копий с собой ни у кого не было.
Все утро охотникам попадались только птицы и кролики. По настоянию Алека Серегил на этот раз тоже взял лук, и никто больше его не был удивлен, когда его стрела уложила взлетевшего из снега тетерева.
К полудню охотники стали уже подумывать о привале, но тут собаки выгнали из еловой чащи лося. Преследование зверя длилось не менее получаса, прежде чем Алеку удалось пронзить стрелой сердце сохатого; тот рухнул на землю, не успев сделать следующий прыжок.
— Ну и выстрел, клянусь Создателем! — воскликнул Микам, спешиваясь и осматривая добычу.
— Быстро и чисто. — Алек опустился на колени, чтобы рассмотреть, куда попала стрела. — Так зверь не страдает.
«С той же милосердной экономностью Алек убивает и вооруженных противников». — подумал Микам, глядя на оперенную красным стрелу, торчащую из груди лося.
Охотники разложили костер и начали разделывать тушу. Работа была грязной: скоро на снегу вокруг стали дымиться алые пятна. Вскрыв брюхо, Микам бросил потроха собакам, а Алеку преподнес сердце и печень — как и полагается за смертельный выстрел.
— Нам понадобится вода, чтобы все закончить, — сказал Микам, принимаясь свежевать лося. Алек вытер окровавленные руки о снег.
— Мы недавно проезжали ручей. Я наполню там бурдюки.
Серегил оторвался от работы и долго провожал юношу глазами, пока тот не скрылся между деревьями. Проследив его взгляд, Микам улыбнулся про себя и подумал о том, что накануне говорила ему Кари.
— Он сильно вырос, правда? — рискнул он сказать через некоторое время.
Серегил пожал плечами и снова взялся за лося.
— Пришлось, раз уж он связался с такими типами, как мы с тобой.
— Ты стал о нем очень хорошего мнения, как мне кажется.
Серегил тотчас понял, что скрывается за этими словами, и его улыбка сменилась жестким выражением.
— Если ты думаешь, что я…
— Да ни за что на свете я не стану плохо о тебе думать. Я просто хочу сказать, что твое сердце выбирает нелегкие пути, вот и все. Ты ведь ничего не говорил ему, верно?
Серегил старательно сохранял на лице безразличное выражение, но его плечи выразительно поникли.
— Нет, и не собираюсь. Это было бы… нечестно. Я имею на него слишком большое влияние.
— Ну что ж. он ведь любит тебя по-своему. — Микам не смог придумать, что бы сказать более оптимистичное.
Последовало неловкое молчание. Закончив свежевать лося, Микам отложил нож.
— Ты имеешь какое-нибудь представление о планах Нисандера? Я не получал от него ни единой весточки с самого праздника Сакора.
В глазах друга Микам прочел тревогу.
— Секреты, Микам. Все еще секреты. Он чуть с ума меня этим не свел, — ответил Серегил, грея руки у костра.
— А самому тебе ничего не удалось узнать? Серегил поворошил угли веткой.
— Не особенно много. И к тому же я дал клятву ничего не говорить. Прости меня, Микам.
— Не извиняйся. Мы оба знаем правила игры. А как, кстати, относится к этому Алек? Он достаточно сообразителен, чтобы понять, что к чему, а сбить его со следа, пожалуй, не легче, чем тебя самого.
— Точно. — Серегил невесело засмеялся. — Я беспокоюсь, Микам. Надвигается что-то очень плохое, а я не знаю, от кого исходит угроза.
Микам опустился на корточки рядом с другом.
— Если кто-нибудь и сумеет присмотреть за парнем, так это ты. Но есть ведь вещи, о которых ты должен был бы ему сказать. Он имеет право знать.
Серегил вскочил на ноги и замахал рукой Алеку, который показался между деревьями.
— Еще рано, — проговорил он так тихо, что Микам не смог разобрать: приказание это или мольба.
Глава 14. Улица огней
Проведя три дня в Уотермиде, Алек и Серегил под покровом ночи вернулись в город и незамеченными добрались до «Петуха». На Рансера можно было положиться: он присмотрит за домом на улице Колеса и будет отвечать, что благородный Серегил в городе, но с ним не всегда можно увидеться.
Триис и остальные уже отправились спать, когда путешественники добрались до дому, но в темной кухне все еще витали ароматы свежеиспеченного хлеба, сушеных фруктов, чеснока и вина, а в очаге уютно тлели угли.
Откуда-то немедленно появилась Руета и пошла вслед за хозяевами на второй этаж. Алек сгреб кошку в охапку и держал ее, пока Серегил снимал грозные заклятия, охраняющие потайную лестницу. Алек с легкой улыбкой слушал, как Серегил шепчет волшебные слова, когда-то казавшиеся ему такими таинственными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Он принялся живописать, часто прерываемый комментариями Серегила, старания Раля соблазнить красотку, и Микам заметил, как ловко оба рассказчика избегают всяких упоминаний о деревянном диске и его влиянии По их словам выходило, что Раль просто наткнулся на Серегила в неподходящий момент — когда тот был раздет. В результате история теперь приобрела гораздо более юмористическую окраску, чем то, что Микам слышал в башне Нисандера
— Ах, Серегил, — воскликнула Кари, вытирая глаза кончиком фартука, — я не знаю никого, кто умудрился бы влипнуть в такую ситуацию, а потом выпутаться из нее!
— Мне пришлось бы гораздо хуже, если бы Алек не был таким верным защитником моей добродетели. — Серегил церемонно поклонился юноше.
— Ах, госпожа… — Алек поднялся и, в свою очередь, отвесил ему такой галантный поклон, что все снова покатились со смеху.
— Я следила сегодня за выражением лица Серегила, — сказала Кари, когда они с Микамом лежали в темноте своей спальни — Он ведь влюблен в Алека, знаешь ли. В прошлый раз. когда они были здесь, и даже на празднестве Сакора еще ничего такого не было, а теперь он определенно влюблен
— Тебя это удивляет? — зевнул Микам, ласково опуская руку на округлый живот жены: не почувствуется ли там биение новой жизни?
— Удивляет только одно — что этого не случалось так долго. Впрочем, сомневаюсь, что он сам об этом знает. А как насчет Алека?
— Не думаю, что ему и в голову такое придет, особенно учитывая его воспитание.
Кари протяжно вздохнула:
— Бедный Серегил. Как же ему всегда не везет в любви. Хотелось бы мне хоть раз увидеть его счастливым.
— Ну, мне кажется, такой шанс у тебя был лет двадцать назад, — поддразнил ее Микам, покусывая ее голое плечо.
— Когда он влюбился в тебя, имеешь ты в виду? — Она быстро перекатилась, навалилась на него и шутливо прижала к кровати. — Может, мне стоило тогда отказаться от тебя, благородный господин? — в свою очередь поддела мужа Кари. — Что бы ты тогда делал?
— Трудно сказать, — ответил Микам, одной рукой обнимая ее за шею, а другой поглаживая щедрые округлости бедер. — Впрочем, может, это и было бы удобно: иметь любовника, так ловко управляющегося с рапирой.
— Уж конечно: я ведь не беру с собой в постель ничего острого.
— Ммм… это я заметил, — удовлетворенно пробормотал Микам. — Что ж, может быть, и хорошо, что все случилось так, как случилось.
Объятия Кари были похожи на благословение, ее горячие губы прижались ко лбу мужа.
— Хотелось бы мне так думать.
Серегилу не приходилось спать в одной постели с Алеком со времени их последнего приезда в Уотермид. Тогда он просто не обратил на это внимания: гостей часто укладывали вместе, особенно в сельских домах.
На этот же раз все было иначе.
Он сам не заметил, когда и как изменились его чувства. Месяцы, что они были неразлучны и делили опасности, искренняя привязанность, возникшая между ними почти с самого начала знакомства…
«Все сходится», — подумал Серегил грустно, когда они стали раздеваться. Ему еще никогда не случалось влюбиться в кого-то, кто ответил бы ему взаимностью.
Не то чтобы Алек не был к нему привязан в своей добропорядочной манере приверженца Далны — в этом Серегил не сомневался. Сомневался он в другом: что сердце Алека когда-нибудь забилось хоть чуточку быстрее при мысли о том, что они окажутся в одной постели.
Из уважения к скромности Алека — по крайней мере так он себе сказал — Серегил натянул длинную ночную рубашку, прежде чем нырнуть под одеяло.
Старая кровать, сделанная с учетом того, что— спать в ней будут не в одиночестве, была широка, и Алек, когда лег, оказался достаточно далеко от Серегила.
— Что-то ты вдруг стал молчалив, — заметил он, совершенно не замечая переживаний друга.
— Прошлой ночью я выпил столько вина, что до сих пор чувствую, похмелье. — Серегил изобразил усталый зевок. Можно было бы перебраться и лечь спать в холле, но ведь потом придется объяснять почему… Уж лучше остаться здесь и надеяться, что во сне не начнешь разговаривать.
Алек с довольным вздохом устроился поудобнее.
— Я тоже. По крайней мере здесь мы с тобой сможем отдохнуть. Тут так тихо. И никакой работы по ночам. Никаких забот… — Его глаза закрылись, голос затих, дыхание стало глубоким и ровным.
«Никаких забот…»
Серегил приподнялся, чтобы задуть лампу, и замер, глядя на густые золотые волосы Алека, разметавшиеся по подушке. Выражение лица юноши было мирным и простодушным. Губы приоткрылись в легкой улыбке, словно ему снилось что-то приятное.
На секунду Серегил представил себе, каково это было бы:
золотая голова у него на плече, теплое тело прижалось к нему… Если бы его просто преследовало желание. Серегил легко бы с ним справился. Но то, что он чувствовал в отношении Алека, гораздо дальше выходило за рамки физического влечения.
Серегил любил его.
Их разделяло чуть больше ярда, но с тем же успехом между ними могло бы быть все Осиатское море. Позволив себе только глубокий беззвучный вздох, Серегил задул лампу и откинулся на постели, моля богов послать ему сон.
Когда Микам поднялся рано утром, он обнаружил Алека за колкой дров для кухни. Юноша сменил нарядный городской костюм на простую рабочую одежду и весело смеялся над чем-то вместе с Арной и молоденькой Джалис. Микам несколько секунд наблюдал за ним через дверь. снова удивляясь тому, как легко тот входит в повседневную жизнь поместья.
«Или чего угодно другого, если уж на то пошло», — поправил себя Микам, вспомнив о том множестве ролей, которые Алеку пришлось играть с тех пор, как он присоединился к Серегилу. Эти двое как вода — вечно изменчивы, вечно принимают новую форму.
— Прекрасный день для охоты, — объявил Микам. — В лесах в этом году развелось много оленей. Благородный господин все еще спит?
Алек стряхнул веточки и кору со своей туники.
— В последний раз, когда я заглядывал в комнату, он был погребен под грудой одеял. Кажется, он не очень хорошо спал этой ночью.
— Вот как? — Микам подошел к ведущей во двор двери и захватил пригоршню свежевыпавшего снега. — Ну, тогда пора его будить, верно? Думаю, ему не захочется пропустить такое прекрасное утро.
Алек тоже ухмыльнулся, зачерпнул снега— и последовал за Микамом в спальню.
Ставни все еще были закрыты, но света в комнату проникало достаточно, чтобы различить фигуру под одеялом на той половине кровати, где спал Серегил.
Микам знаком предложил Алеку напасть одновременно. Подкравшись к постели, они откинули одеяло и швырнули снежки — тут же обнаружив, что атаковали валик от изголовья.
Позади с треском распахнулись ставни, и два знакомых голоса завопили:
— Доброе утро!
Изумленные Микам и Алек выпрямились и тут же получили в лицо по пригоршне снега от Серегила и Иллии, с победным смехом заглядывавших в окно снаружи.
— Застать меня врасплох, еще чего! — воскликнул Серегил, и они с девочкой бросились бежать.
— В погоню! — рявкнул Микам, вылезая в окно. Началось безжалостное преследование. Иллия мудро решила найти убежище на кухне; Арна защитила ее, погрозив нападающим медной поварешкой.
Серегилу повезло меньше. Он не был на высоте в схватках при свете дня, споткнулся об одну из собак, присоединившихся к погоне, и оказался в руках Алека. Микам подбежал на подмогу, и вдвоем они окунули Серегила в сугроб и уселись на него.
— Предатель! — отфыркиваясь, укорил он Алека, который сунул пригоршню снега ему за шиворот. Однако больше ничего сказать Серегил не успел, поскольку Микам залепил снегом ему лицо.
— Я ведь твой должник, — ликовал тот. — И вот еще проценты!
К тому времени, когда его отпустили, Серегил походил на грубо высеченную из сахара скульптуру.
— Так что ты скажешь насчет охоты? — поинтересовался Микам, пытаясь хоть немного отряхнуть друга.
— Ну, вообще-то говоря, я предвкушал спокойный денек у камина, — задыхаясь, выдавил Серегил и принялся вытряхивать снег из волос.
Микам тут же подхватил его и перекинул через широкое плечо.
— Найди-ка мне свежий сугроб, Алек.
— Вон там, справа, очень подходящий.
— Я поеду, поеду с вами, будьте вы прокляты! — взвыл Серегил, извиваясь, как кошка.
— Ну что я тебе говорил? — засмеялся Микам, ставя Серегила на ноги. — Я же знал, что ему очень хочется на охоту.
Переодевшись в сухую одежду и торопливо позавтракав, три друга вооружились луками и вместе с собаками отправились в холмы, окружающие Уотермид.
Собаки сначала напали на след кабана, но Микам отозвал их: копий с собой ни у кого не было.
Все утро охотникам попадались только птицы и кролики. По настоянию Алека Серегил на этот раз тоже взял лук, и никто больше его не был удивлен, когда его стрела уложила взлетевшего из снега тетерева.
К полудню охотники стали уже подумывать о привале, но тут собаки выгнали из еловой чащи лося. Преследование зверя длилось не менее получаса, прежде чем Алеку удалось пронзить стрелой сердце сохатого; тот рухнул на землю, не успев сделать следующий прыжок.
— Ну и выстрел, клянусь Создателем! — воскликнул Микам, спешиваясь и осматривая добычу.
— Быстро и чисто. — Алек опустился на колени, чтобы рассмотреть, куда попала стрела. — Так зверь не страдает.
«С той же милосердной экономностью Алек убивает и вооруженных противников». — подумал Микам, глядя на оперенную красным стрелу, торчащую из груди лося.
Охотники разложили костер и начали разделывать тушу. Работа была грязной: скоро на снегу вокруг стали дымиться алые пятна. Вскрыв брюхо, Микам бросил потроха собакам, а Алеку преподнес сердце и печень — как и полагается за смертельный выстрел.
— Нам понадобится вода, чтобы все закончить, — сказал Микам, принимаясь свежевать лося. Алек вытер окровавленные руки о снег.
— Мы недавно проезжали ручей. Я наполню там бурдюки.
Серегил оторвался от работы и долго провожал юношу глазами, пока тот не скрылся между деревьями. Проследив его взгляд, Микам улыбнулся про себя и подумал о том, что накануне говорила ему Кари.
— Он сильно вырос, правда? — рискнул он сказать через некоторое время.
Серегил пожал плечами и снова взялся за лося.
— Пришлось, раз уж он связался с такими типами, как мы с тобой.
— Ты стал о нем очень хорошего мнения, как мне кажется.
Серегил тотчас понял, что скрывается за этими словами, и его улыбка сменилась жестким выражением.
— Если ты думаешь, что я…
— Да ни за что на свете я не стану плохо о тебе думать. Я просто хочу сказать, что твое сердце выбирает нелегкие пути, вот и все. Ты ведь ничего не говорил ему, верно?
Серегил старательно сохранял на лице безразличное выражение, но его плечи выразительно поникли.
— Нет, и не собираюсь. Это было бы… нечестно. Я имею на него слишком большое влияние.
— Ну что ж. он ведь любит тебя по-своему. — Микам не смог придумать, что бы сказать более оптимистичное.
Последовало неловкое молчание. Закончив свежевать лося, Микам отложил нож.
— Ты имеешь какое-нибудь представление о планах Нисандера? Я не получал от него ни единой весточки с самого праздника Сакора.
В глазах друга Микам прочел тревогу.
— Секреты, Микам. Все еще секреты. Он чуть с ума меня этим не свел, — ответил Серегил, грея руки у костра.
— А самому тебе ничего не удалось узнать? Серегил поворошил угли веткой.
— Не особенно много. И к тому же я дал клятву ничего не говорить. Прости меня, Микам.
— Не извиняйся. Мы оба знаем правила игры. А как, кстати, относится к этому Алек? Он достаточно сообразителен, чтобы понять, что к чему, а сбить его со следа, пожалуй, не легче, чем тебя самого.
— Точно. — Серегил невесело засмеялся. — Я беспокоюсь, Микам. Надвигается что-то очень плохое, а я не знаю, от кого исходит угроза.
Микам опустился на корточки рядом с другом.
— Если кто-нибудь и сумеет присмотреть за парнем, так это ты. Но есть ведь вещи, о которых ты должен был бы ему сказать. Он имеет право знать.
Серегил вскочил на ноги и замахал рукой Алеку, который показался между деревьями.
— Еще рано, — проговорил он так тихо, что Микам не смог разобрать: приказание это или мольба.
Глава 14. Улица огней
Проведя три дня в Уотермиде, Алек и Серегил под покровом ночи вернулись в город и незамеченными добрались до «Петуха». На Рансера можно было положиться: он присмотрит за домом на улице Колеса и будет отвечать, что благородный Серегил в городе, но с ним не всегда можно увидеться.
Триис и остальные уже отправились спать, когда путешественники добрались до дому, но в темной кухне все еще витали ароматы свежеиспеченного хлеба, сушеных фруктов, чеснока и вина, а в очаге уютно тлели угли.
Откуда-то немедленно появилась Руета и пошла вслед за хозяевами на второй этаж. Алек сгреб кошку в охапку и держал ее, пока Серегил снимал грозные заклятия, охраняющие потайную лестницу. Алек с легкой улыбкой слушал, как Серегил шепчет волшебные слова, когда-то казавшиеся ему такими таинственными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80