- Вы не побеспокоились взять с собой светильник, сэр, - сказал
наконец Меледикто. Я хмыкнул. С какой стати говорить ему о колдовском
зрении. Я так же ничего не сказал ему о том, что я волк-оборотень,
которому, чтобы переменить обличье, не нужно иметь фонарик.
- Итак, вам придется взять мой, - продолжал он. - В противном случае
путь обратно может оказаться чреватым опасностями.
Это-то я знал. Обычный человек был бы как слепой на этой тропе - даже
при ярком лунном свете. Тропа почти стерлась, разглядеть ее было трудно, и
все вокруг делалось искривленным и заполненным тенями. Если человек
потеряет голову, он будет плутать, сбившись с пути, до самого рассвета.
Или, скорее, свалится в пропасть и разобьет себе череп.
- Я зайду за вами завтра вечером, - Меледикто удовлетворенно
вздохнул. - Ах, сэр, ваше прибытие сюда - это такое редкое счастье.
Новобрачные так же переполнены любовью, а Сибелита томилась, пылая, столь
же долго, как и Амарис.
- Ваша сестра? - спросил я.
- Да. Не хотите ли, если вас не затруднит, встретиться с ней этой
ночной порой?
- Нет.
Снова воцарилась тишина. Мы спустились в окруженное утесами ущелье.
Там было темно, как в желудке, я уже не видел ничего, кроме тусклого
отблеска воды, и, вверху, лунного сияния. В свете холодных и очень далеких
звезд я рассмотрел утесы, что возвышались надо мной. Утесы походили на
клыки. Казалось, что мы с Меледикто - последние, оставшиеся в живых.
Он остановился. Свет фонарика как отрезало.
- Доброй ночи, синьор Матучек, - крикнул он. Его смех звенел, и в нем
звучали одновременно зло и красота.
- Что? - сбитый с толку, я заморгал, всматриваясь в мрак. Тьма
сомкнулась вокруг меня. - Что вы имеете в виду, черт побери? Мы еще не
дошли до замка
- Нет. Отправляйтесь туда, если вы того хотите. И если сможете.
Я услышал, как он отправился по тропинке обратно. Камешки под его
ногами уже не хрустели. Шаги были мягкие, быстрые, словно прыжки зверя.
Он направлялся обратно к нашему дому.
Мгновение я стоял, словно отлитая из свинца статуя. Я слышал малейшее
движение воздуха, шорох полыни. Слышал океан. Затем грохот сердца заглушил
все остальные звуки.
- Д_ж_и_н_н_и_! - завизжал я.
Я в смятении завертелся. Кинулся вслед за ним. Ноги соскользнули со
скалы, я грохнулся, разбив при падении до крови руки. Шатаясь, я поднялся.
Отвесные утесы, обрывы швырнули обратно мои проклятья. Спотыкаясь, я
спустился вниз по откосу, продираясь сквозь кустарник и кактусы. Я
споткнулся обо что-то, снова упал. На этот раз я треснулся головой о
булыжник. Удар не был серьезным, но боль пронзила тело, в глазах
взорвались огни, и минуты две-три я лежал без сознания.
И тогда я почувствовал в ночи чье-то присутствие.
И сквозь безнадежность одиночества, что струилось отовсюду и
захлестнуло мою душу, я различил натянутую струной надежду.

16
Мой пристальный взгляд скользнул по переходящему в пропасть откосу.
За ней тускло мерцало море. Рассудок мой (большей частью) вернулся.
Меледикто искусно убрал меня со сцены. Вероятно, и убил бы, не будь моей
тренировки, не принадлежи я к особому виду гомо сапиенс. Этого он не
предполагал. У меня было в запасе чуть больше, чем он догадывался.
Например, колдовское зрение. Я пробормотал формулу и почувствовал, как
сетчатка глаза изменилась. Теперь я мог видеть на мили. Разумеется, то что
я видел, было нечетким, расплывшимся. Человеческий глаз не может должным
образом сфокусироваться в лучах инфракрасного света. Но я начал узнавать
местность. Я приблизительно определил путь и помчался к дому.
Было жутко, я бежал слишком медленно, а Меледикто продвигался с
недоступной человеку скоростью.
Над холмами поднималась луна. Было почти полнолуние.
Изменение произошло раньше, чем я осознал, что хочу этого. Я не стал
останавливаться, чтобы раздеться, на ходу собрал одежду и понес ее в
пасти. Побывавшая в волчьих челюстях, она тут же превратилась в лохмотья.
Остались лишь шорты.
Глаза волка не позволяли мне видеть так далеко. Но обоняние вело меня
по утоптанной траве, по собственному следу.
...у_с_п_е_х в м_о_и_х р_у_к_а_х с т_р_е_т_ь_е_й п_о_п_ы_т_к_и.
О_б_а_, о_н м_е_р_т_в_, а о_н_а с_о_в_р_а_щ_е_н_а. Р_а_с_к_а_я_н_и_е о_б
э_т_о_м с_л_о_м_и_т е_е... У_г_р_о_з_а, к_о_т_о_р_у_ю м_о_ж_н_о б_ы_л_о
п_р_е_д_в_и_д_е_т_ь в н_и_х, к_а_к в п_р_и_б_л_и_ж_а_ю_щ_е_м_с_я
г_р_о_з_о_в_о_м о_б_л_а_к_е_, о_т_в_е_д_е_н_а... Н_а_к_о_н_е_ц_-_т_о
б_е_з_о_п_а_с_н_о_с_т_ь
И пронзила мысль, более ужасная и острая, чем любая боль. Меледикто
не смог бы так воздействовать на нее сам, во всяком случае, не так
сильно... Не мог бы сломить ее любовь, гордость, порядочность... Нет, мою
девочку вынудил так действовать сам искуситель...
Я не знал, какое задумано зло. Но, как вспышка, мгновенно, я увидел
ее наедине с Меледикто, и это спалило все остальное, боль, слабость,
здравый смысл, даже, на какое-то время, память о глумящемся наблюдателе. Я
заревел от ярости и отчаяния. Вскочил и побежал.
Мною овладело безумие берсерка. Я не сознавал, что делаю. Несомненно,
и это было предусмотрено. Я должен был упасть со скалы и разбиться
насмерть. Но полузвериные инстинкты и рефлексы охраняли меня. Думаю, было
именно так. Внезапно я ощутил, что вымотался. Мне пришлось остановиться.
Эта вынужденная пауза дала возможность рассудку возобладать.
Я огляделся. И не обнаружил ни замка, ни нашего дома. Я заблудился.
- О-о-о-о-о!!!
В конце концов я нашел тропу и впитал еще один запах. Теперь я знал,
что скрывается за непонятным благоуханием Меледикто.
Демон.
Мне не встречался прежде точно такой же запах, но моему волчьему
мозгу было неинтересно, к какому роду принадлежит демон. В моем узком
черепе оставалось пространство лишь для ненависти... И для спешки.
В поле зрения появился наш домик. Я прыгнул к патио. Никого не было.
Выходящее на море окно спальни было открыто навстречу лунному свету.
Он держал ее в своих объятиях. Она, еще сопротивляясь, отталкивала
его. Но глаза ее были закрыты. Она слабела.
- Нет, - шептала Джинни. - Нет, помогите, не надо... Амарис,
Амарис... - ее руки качнулись к его горлу и соскользнули на шею. Притянули
его лицо. Обнявшись, они качнулись вниз. Мрак окутывал спальню.
Я коротко взвыл, прыгнул и вонзил в него зубы.
На вкус его кровь не была похожа на человечью. Она была как вино, и
теперь она горела и пела во мне. Я не посмел укусить его снова. Еще один
такой глоток, и я, наверное лягу, как собака у его ног. И буду просить
приласкать меня. Я пожелал превратиться в человека.
Трансформация заняла не больше времени, чем понадобилось ему, чтобы
отпустить Джинни и повернуться ко мне. Хотя он и был удивлен, но рычать в
ответ мне он не стал. В зыбком лунном свете вырисовывалось его волшебное
лицо, в глазах горели золотые искры. Он смеялся.
Добавив вес своего тела, я направил кулак в это лицо. Гладкая,
медленная плоть человека! Ей ли вступать в битву с быстрой, как ртуть
жизнью, порожденной воздухом и тьмой?
Резким, точно вспышка движением Меледикто отскочил. Его просто не
было на прежнем месте. Я врезался в стену и упал.
Надо мною зазвучал его смех.
- Разве сия хныкающая тварь достойна обладать такой милой девицей,
как ты? Молви хоть одно слово, Вирджиния, и я пинками загоню его в собачью
конуру.
- Стив... - она съежилась, вжалась в угол. Она не кинулась ко мне.
Меледикто ухмыльнулся. Обхватив Джинни за талию, привлек ее к себе. Она
задрожала, пытаясь оттолкнуть его. Он поцеловал ее, она прерывисто
вскрикнула. И снова жест сопротивления превратился в жест любви. Меледикто
толкнул меня свободной рукой, и я тяжело упал. Он поставил ногу мне на
голову, надавил.
- У меня нет большого желания ломать тебе кости, - сказал он. - Но
если ты не будешь настолько вежлив, чтобы уступить желанию леди...
- Желанию?! - Джинни вырвалась из его рук. - Силы небесные! - вопила
она. - Изыди!
Меледикто рассмеялся.
- Если моя жертва призывает святое имя вполне искренне, я должен
исчезнуть, - его голос походил на журчание. - Тем не менее я, как видишь,
остался здесь. То, что сокрыто глубоко внутри тебя, томится желанием ко
мне, Вирджиния!
Она схватила вазу и запустила в него. Он ловко поймал ее, грохнул об
меня и направился к окну.
- Айе, - сказал он. - Сейчас чары рассеялись. Но не бойся. Когда
наступит более благоприятный час, я вернусь.
Мгновение, и он перепрыгнул через подоконник. Я пополз следом. Белое
патио было залито лунным светом. Пусто.
Я сел, поднял голову. Рядом опустилась на пол Джинни. Медленно текли
минуты. Наконец я встал, включил свет. Нашел себе сигареты и тяжко сел на
кровать. Возле моих колен распростерлась ничком Джинни. Я не стал даже
касаться ее.
- Кто это был? - спросил я.
- Инкуб <инкубы, сукубы - демоны разврата, соответственно мужского и
женского пола>, - ее голова была опущена, я видел лишь рассыпавшиеся по ее
спине рыжие волосы. Пока нас не было, она надела свою самую нарядную
ночную рубашку - для кого? Ее голос был тихим и слабым.
- Он, должно быть, обитает в развалинах. Поселился в замке вместе с
испанцами. Возможно, он - виновник постигшей их неудачи.
Я втянул дым в легкие.
- Почему он не появился раньше? - спросил я громко и глупо. - Ах, да,
конечно. У него очень ограниченные возможности действия. Фамильное
проклятие. Он не мог выйти за пределы владения того старого дома. А с тех
пор после наступления темноты здесь никто не появлялся.
- До тех пор, пока мы... - продолжила она шепотом.
- А Хуан со своей женой бывали здесь лишь оказиями, - я неистово
дымил. - Ты же ведьма. У тебя есть информация. Все что я знаю, инкуб -
демон эротики. Скажи, почему он никогда не беспокоил Фернандеца?
Она снова начала плакать. Будто у нее кончилась всякая надежда. Мне
подумалось, что это отчаяние вызвано также и тем, что она потеряла свою
ведьмовскую силу. Она уже не была волшебницей.
А мне... Мне все было ясно...
- Потому что святые символы защищают тех, кто действительно хочет
защиты. Думаю, тут он сказал правду. Хуан и его жена добрые католики. Они
не появятся здесь, не развесив по каждой стене по распятию. Ни у нее, ни у
него не возникает желания изменить друг другу.
Она подняла лицо. Выражение его было диким.
- Ты думаешь, что я...
- О, не сознательно. Если бы мы догадались сразу же по прибытию
развесить кресты... Если бы сотворили молитву от чистого сердца, мы тоже
были бы в безопасности. Никогда нельзя знать заранее, окружен ли ты
инкубами. Но наши головы были слишком заняты другим, а сейчас - поздно.
Подсознательно. Подсознательно полагаю, что ты забавлялась идейкой, что
маленький отход от неукоснительной моногамии - это было бы не так уж и
плохо...
- Стив! - она с трудом поднялась на ноги. - В наш медовый месяц! Ты
смог сказать такое!
- Смог... - я затушил сигарету. Жаль, что не о лицо Меледикто. - А
как иначе ему удалось опутать тебя своими чарами?
- И ты, Стив... Стив, я люблю тебя. Только тебя!
- Что ж, будет лучше, если ты сядешь на ковер и дашь полные обороты.
Лети в... А, насколько понимаю, Гуйамас, ближайший город, достаточно
крупный, чтобы его полиция имела экзерсиста <экзерсист - священник по
изгнанию бесов>. Расскажи там все и попроси помощи. Потому что если я и
помню что-то из демонологии, раз ты попала под влияние инкуба, он
последует за тобой куда угодно.
- Но ничего не было! - она закричала так, как будто я ее ударил. Что
ж, в определенном смысле это и был удар.
- Да... Не хватило времени. В этот раз. Конечно, обладай ты своей
колдовской силой, ты могла бы изгнать любого демона с помощью чисто
светского искусства. Но сейчас у тебя этой силы нет. Пока ты пройдешь курс
повторного обучения, каждый час, когда ты находишь вне церкви, тебя должен
охранять экзерсист. Если только не... - я встал.
- Что? - близкая к безумию, она вцепилась в меня ледяными пальцами. Я
стряхнул ее. Я был слеп от ярости. Мое мужское достоинство было уязвлено
вдвойне. Меледикто отлупил меня в драке и чуть было не соблазнил мою жену.
- Стив! Что ты задумал?
- Что я сам могу избавиться от него.
- Не можешь! Ты не колдун, а он демон!
- Я волк-оборотень. Может быть, это достаточно уравняет наши шансы, -
шаркая, я протащился в ванную и перебинтовал там руку. Раны, впрочем, были
поверхностные. А суставы пальцев распухли.
Джинни попыталась помочь, но я показал ей на дверь. Я понимаю, что
тогда был неправ. Но уж слишком распирала меня боль и ярость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42