Я кивнул. Сарацины пока удерживали этот город. Город - ключ к
позиции. Оседлавший шоссе N 20 и охраняющий подступы к Салему и Портланду.
- Мне кажется, мы предлагали захватить Тролльбург, сэр, - пробормотал
я.
Ванбрух нахмурился.
- Это должна сделать 45-я, - проворчал он. - Если мы
опростоволосимся, приятель, они сделают вылазку, отрежут девятый и сорвет
всю операцию. Кроме того, майор Харриган и капитан Грейлок из 14-го
доложили мне, что у гарнизона Тролльбурга есть ифрит.
Я присвистнул. Озноб пополз вдоль позвоночника. Халифат, не
задумываясь, прибегал к использованию сверхъестественных сил (в частности
поэтому остальной мусульманский мир относился к сарацинам, как еретикам, и
ненавидел их не меньше, чем мы). Я бы никогда не подумал, что они зайдут
так далеко, что сломают печать Соломона. Вышедший из повиновения ифрит
может причинить невообразимые разрушения.
- Надеюсь, у них только один, - прошептал я.
- Один, - сказала Грейлок. У нее был низкий голос, он мог бы казаться
приятным, если бы она не говорила так отрывисто. - Они прочесали все
Красное море, надеясь найти еще одну бутыль Соломона, но кажется это -
последняя.
- Все равно плохо, - сказал я. Усилие, которое потребовалось, чтобы
голос звучал ровно, помогло мне успокоиться. - Как вы это узнали?
- Мы из четырнадцатого, - зачем-то сказала Грейлок. Как бы то ни
было, ее кавалерийский значок вызвал у меня удивление. Как правило, из
всех новобранцев только кислолицые школьные учительницы (и им подобные)
годятся на то, чтобы раскатывать на единорогах.
- Я просто офицер связи, - торопливо сказал майор Харриган. - Лично я
езжу на метле.
Я усмехнулся. Ни одному американскому мужику (если только он не член
какого-нибудь святого ордена) не захотелось бы сознавать, что его
посчитали пригодным справиться с единорогом.
Майор свирепо поглядел на меня и залился краской.
Грейлок продолжала, будто диктуя. Она говорила по-прежнему резко,
хотя тон ее голоса несколько изменился.
- Нам повезло, взяли в плен бимбаши штурмового отряда. Я допросила
его.
- Они держат рот на хорошем замке, эти знатные сыны пустыни, - сказал
я.
Время от времени я сомневался про себя в женевской конституции, но
мне бы не понравилась идея нарушить ее окончательно. Даже если неприятель
подобных угрызений совести не испытывает.
- О, мы прибегаем к жестоким мерам, - сказала Грейлок. - Мы поселили
его в очень хороших условиях, и очень хорошо кормили. Но в то мгновение,
когда кусок оказывался в его глотке, я превращала это кусок в свинину. Он
сломался очень быстро и подробно рассказал все, что знал.
Я громко расхохотался. Ванбрух захихикал, но она продолжала сидеть с
невозмутимым видом. Трансформация органики - это всего лишь перетасовка
молекул. Атомы не изменяются, так что риска получить дозу облучения нет.
Но, конечно, трансформация требует хороших знаний и в области химии. Здесь
и кроется подлинная причина, почему обычный пехотинец относится к
техническому корпусу с завистью.
Неприкрытая ненависть к тем, кто может превратить НЗ в отбивную или в
жаркое по-французски. У квартирмейстеров хватает затруднений с заклинанием
обычных пайков, чтобы отвлекаться еще и на создание изысканных блюд.
- О'кей, вы узнали, что у них в Тролльбурге есть ифрит, - сказал
генерал. - Какими они еще располагают силами?
- Малый дивизион, сэр. Вы бы взяли город голыми руками, если бы можно
было обезвредить этого демона, - сказала Грейлок.
- Да, я знаю, - Ванбрух покосился в мою сторону. - Ну, капитан,
рискнете? Если вам удастся справиться с ним, это означает, по меньшей
мере, серебряную звезду... Простите, бронзовую.
- А... - я сделал паузу, подыскивая слова. Меня больше интересовало
продвижение по службе, либо полное увольнение в запас. Но, возможно,
последует и такое. Тем не менее... Речь идет не о моей голове, это
возражение стратегического порядка.
- Сэр, в этой области мои знания чертовски малы. В колледже я чуть не
завалил демонологию.
- Эту часть работы выполняю я, - сказала Грейлок.
- Вы?! - Я вернул на место отвисшую до самого пола челюсть. Но что
сказать еще, я не знал.
- До войны я была главной ведьмой колдовского агентства в Нью-Йорке,
- холодно сказала она.
Теперь я понял, откуда у нее такие повадки. Типичная девица,
сделавшая карьеру в большом городе. Не в моих силах остановить ее и
генерала.
- Я знаю, как справляться с демонами на побережье, ваша задача - в
сохранности доставить меня на место и обратно.
- Да, - сказал я. - Да, не о чем говорить.
Ванбрух прочистил горло. Ему не нравилось посылать на такое дело
женщин. Но времени было слишком мало, чтобы искать другую возможность.
- Честно говоря, капитан Матучек, - один из лучших наших оборотней, -
польстил он.
"Ave, cezar, moritkry salutant". <Здравствуй, цезарь, идущие на
смерть тебя приветствуют - обращение римских гладиаторов перед боем>. Нет,
подразумевал я иное, но не беда. Померев, смогу не спеша придумать
что-нибудь получше.
Я не был испуган, точно. Помимо того, что я был заколдован от страха,
были веские причины полагать, что мои шансы не хуже, чем у идущего в огонь
пехотинца. Ванбрух не стал бы приносить в жертву своих подчиненных,
посчитай он задание безнадежным. Но насчет перспективы я был менее
оптимистичен, чем он.
- Думаю, два ловких человека проберутся, не замеченные их стражей, -
продолжал генерал. - Затем вам придется сымпровизировать. Если вам удастся
нейтрализовать чудовище, мы атакуем завтра в полдень.
Затем он мрачно добавил:
- Если до рассвета я не получу известия, что это удалось, нам
придется перегруппироваться и начать отступление. Спасать, что сможем.
О'кей. Вот полученная путем геодезической съемки карта города и его
окрестностей...
Он не стал тратить понапрасну времени, выясняя, действительно ли я
согласился идти добровольно.

2
Я вел капитана Грейлок к палатке, которую делил с двумя
братьями-офицерами. По долгому откосу падающего дождя ползла темнота. И
пока мы не оказались под брезентовым покрытием, мы молчали. Мои товарищи
по палатке были в патруле, так что места для нас хватало. Я зажег огонь
святого Эльма и сел прямо на промокшие, положенные на пол доски.
- Садитесь, - пригласил я, указывая на единственный, имевшийся в
нашей палатке табурет. Он был одушевленный, а покупали мы его в
Сан-Франциско. Не особенно проворный, он мог все же тащить на себе наше
снаряжение и подходить, когда его звали. Почувствовав на себе незнакомый
вес, он беспокойно заерзал, а потом снова уснул.
Грейлок вытащила пачку "крыльев" и подняла брови. Я кивнул в знак
благодарности, и во рту у меня оказалась сигарета. Лично я в походе курю
"счастливые" самовоспламеняющиеся - удобно, если спички окажутся
отсыревшими. Когда я был на гражданке и мог себе это позволить, моей
маркой был "Филипп Морис", потому что возникающий вместе с дымком сигареты
маленький, одетый в красное эльф может заодно приготовить и порцию виски.
Некоторое время мы молча попыхивали дымом и слушали дождь.
- Ну, - сказал я наконец, - полагаю - у вас есть какое-то средство
транспорта?
- Моя личная метла, - сказала она. - Эти армейские виллисы мне не
нравятся. Мне нравится "Кадиллак". Я выжму из него больше, чем это
возможно.
- У вас есть грим, пудра, безделушки?
- Только немного мела. Любое материальное тело не слишком полезно,
когда его используешь против могущественного демона.
- Да? А как насчет воска, которым была запечатана бутылка Соломона?
- Не воск удерживал ифрита в бутылке, а печать. Чары создаются
символом. В сущности, надо полагать, что их воздействие чисто
психологическое, - она досасывала сигарету, и на щенках ее образовались
впадины. И я понял, что капитан Грейлок, что называется, сахарная
косточка. - У нас будет возможность проверить эту теорию сегодня ночью.
- Ну, ладно. Надеюсь, вам захочется прихватить с собой какой-нибудь
пистолет, заряженный серебряными пулями. У них, как вы знаете, тоже есть
оборотни. Я возьму пистолет-пулемет 45 калибра и несколько гранат.
- Как насчет спринцовки?
Я нахмурился. Мысль об использовании святой воды в качестве оружия
всегда казалась мне богохульством (хотя капитан-инструктор утверждал, что
ее применение против порождений нижнего мира допустимо).
- Бессмысленно, - сказал я. - У мусульман нет такого ритуала, и они,
разумеется, не используют существ, которые ему подчиняются. С собой я
возьму свою камеру "поляроид".
Айк Абрамс просунул свой огромный нос в разрез палатки.
- Не хочется ли вам и леди капитану немного покушать, сэр?спросил он.
- Что ж, конечно хотим, - сказал я. А сам подумал: скверно, что свою
последнюю ночь в Видгарде я проведу, как жвачное. Он исчез и я объявил:
- Айк всего лишь рядовой, но в Голливуде играл в "зове дебрей" и
"серебряном авиамане". А здесь он с радостью назначил сам себя моим
ординарцем.
Он принес нам поесть.
- Знаете, заметила она, - одно, по крайней мере хорошо в нашу
технологическую эру. Нам известно, что в этой стране был хорошо
распространен антисемитизм. Не только среди немногих свихнувшихся. Нет -
среди обычных респектабельных граждан.
- Действительно?
- Действительно. Особенно верили в чушь, что все евреи - трусы, и на
фронте их с огнем не сыщешь. Теперь, когда для большинства из них
колдовство под запретом - по религиозным причинам (ортодоксы волшебством
вообще не занимаются), - евреев в пехоте и в рейнджерах столько, что не
заметить этого просто невозможно.
Я-то поустал от того, что герои комиксов и развлекательных рассказов
в дешевых журналах носят еврейские имена. Разве англосаксы не принадлежат,
как и евреи, нашей культуре? Но то, что она сказала - правильно. И что
показывает, что она была чуточку больше, чем обычная машина для деланья
денег. Самую крошечную чуточку.
- Кем вы были на гражданке? - спросил я (главным образом, чтобы
заглушить непрекращающийся шум дождя).
- Я уже говорила вам, - огрызнулась она, вновь свирепея. - Служила в
колдовском агентстве. Реклама, объявления и так далее.
- О, - сказал я. - А Голливуд весь фальшивый настолько, что и
насмешки не заслуживает.
Помочь этому я, однако, не мог. Эти деятели с Медисон-авеню, от них в
конечном итоге одна головная боль. Искусство (подлинное) используется для
того, чтобы как пузыри выскакивали самодовольные ничтожества. Или чтобы
продавать вещи, главное достоинство которых в том, что они точно такие же,
как и все остальные того же сорта. "Общество защиты животных от жестокого
обращения" борется против того, чтобы русалок дрессировали для создания
волшебных фонтанов с помощью заклинаний. Как борется и против запихивания
молодых саламандр в стеклянные трубки для освещения Бродвея. Но я
по-прежнему полагаю, что это лучше, чем трубные вопли о духах "маашер",
которые на самом деле ни что иное, как приворотное зелье.
- Вы не понимаете, - сказала она. - Это часть нашей экономики. Часть
всей нашей общественной жизни. Думаете, наш средний отечественный чародей
способен починить, ну, скажем, машину для поливки газонов? Нет, черт
возьми! Он скорее всего выпустит на волю духов воды. И, если не будет
противодействующих чар, затопит половину города. И тогда нам, ведьмам,
приходится убеждать гидр, что они обязаны подчиниться нашему волхвованию.
Я ведь уже говорила вам, что когда имеешь дело с этими существами, эффект
чисто психологический. Чтобы добиться этого, я ныряла к ним с аквалангом.
Я покосился на нее с уважением. С тех пор, как человечество осознало,
насколько незначительно действие холодного оружия и началось развитие
магии, мир нуждается в отчаянно смелых людях. По-видимому, она относятся
именно к такой категории. Абрамс притащил две тарелки с пищевыми пайками.
Вид у него был тоскливый, и я пригласил его присоединится к нам. Но наше
задание было секретным, а еще следовало обговорить детали.
Капитан Грейлок превратила кофе в мартини (недостаточно сухое), а
годную лишь для собак и для пехоты жратву - в мясо (слишком хорошо
сделанное). Но не следует ожидать от женщины слишком большой душевной
тонкости, а еда была, если честно - лучшая, что водилась у меня за весь
месяц. После коньяка она невольно расслабилась и я понял, что ее
отталкивающая холодность - просто защита от скользких типов, с которыми и
мне приходилось иметь дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42