Не знаю причин этого,
недоступного волчьему мозгу озарения. Видимо, повинуясь инстинкту, я
передней лапой щелкнул выключатель на моем фонарике. Голубые огни,
горевшие в помещении, не мешали моему превращению в человека. Кинувшись
обратно в ризницу, я схватил стихарь и натянул его через голову. Он
оказался мне почти до пят. Ноги оставались голыми, но, может быть, этого
никто не заметит.
Поднявшись за рекордное время на возвышение, где пел хор, я
остановился в арке входа, чтобы оценить ситуацию. Мужчины и женщины были
сгруппированы по голосам. У каждого или каждой в руках были сборники
гимнов. Несколько таких книжек лежало на столе. Вид отсюда вниз, на
алтарь, и вверх, на купол, был потрясающий. Я не стал тратить мгновений
зря. Выбрал себе группу, взял книжку и торжественно двинулся вперед.
Мне не удалось бы выйти сухим из воды, будь вокруг нормальная
обстановка. Хористы были слишком возбуждены, их внимание было приковано к
суматохе, что бурлила внизу. Мелодия неуверенно прыгала, сбиваясь. Я нашел
себе место на краю группы баритонов, открыл сборник на той же странице,
что и у соседа.
- Хейноус халиат ароура мериден слисьон, - пел сосед. Лучше будет,
если я начну издавать такие же звуки. Это будет не репетицией, которые
проводились с мирянами. Я не мог даже правильно произнести большинство
этих слов и заботился только о том, чтобы не очень выпадать из тона.
Сосед искоса взглянул на меня. Это был осанистый, дружелюбный на вид
священник. Должно быть, он подумал, что имея такое странное устройство
ротовой полости, мне не следовало бы становиться рядом. Я одарил его
слабой улыбкой.
- Тхатис эталетам тетес абеска русар, - подчеркнуто интонируя пропел
сосед.
Я ухватился за первую попавшуюся мелодию, имеющую сходство с той, что
напевал сосед. Уставившись в книжку, я как можно неразборчивей начал:
А перед смертью моряк мне сказал
не знаю, может быть, ублюдок мне...
В общем контрапункте это сошло, не вспоминая уже о гаме внизу. Критик
отвел взгляд. Так и продолжаем, он гимн, я - "большое красное колесо".
Полагаю, что за проведенный здесь час мне должны простится многие
грехи. Час, решил я, как раз не вызывающее подозрение время, которое может
здесь провести певец-мирянин. А тем временем - ушки на макушке, и взгляд
украдкой - я пристально следил, как продвигается охота за мной. Обширные
размеры и запутанная планировка кафедрального собора здорово сыграли мне
на руку. Я мог находится где угодно. Разумеется, при поисках было пущено в
ход колдовство. Но у колдунов было мало зацепок, помимо того, что
рассказал обо мне Мармидон. Я был под защитой чар одной из лучших ведьм
гильдии, Джинни. Перед моим уходом она сделала все, что только от нее
зависело. Выследить меня было бы даже не таким простым делом для тех
существ, которых могли позвать на помощь наиболее могущественные адепты.
Но долго выжидать я не мог. Если я вскоре не выберусь отсюда, я буду
мертв. Или со мной случится нечто худшее, чем смерть. А какой-то частью
своего сознания я радовался. Видите ли, опасность мобилизовала мои силы.
Отчаяние, порожденное встречей с исчадием ада - там, в подземелье -
исчезло полностью. Главное - я жив и сделаю все, что только способен, я
убью каждого, кто встанет между мною и моими любимыми!
Через некоторое время главный вход опять открыли. Хотя и под
присмотром монахов. Я придумал план, как обвести их вокруг пальца.
Выбравшись из хора и сняв стихарь, я снова превратился в волка. В северном
коридоре снова стало пустынно. Повезло иоаннитам, которые могли бы мне там
встретиться... Конечно, они выставили охрану у каждой двери... И после
этого их страсть к охоте охладела. Конечно, поиски продолжались, но уже
без шума, спокойно и методично, не дискредитируя религиозную атмосферу
собора. Мне удалось не попасться на глаза поисковиков, ведь у меня были
органы чувств волка. И я сам искал окно.
На нижних этажах либо в комнатах кто-то был, либо комнаты были
заперты. Я поднялся на шестой этаж. Здесь веяло такой враждой, что я едва
мог вытерпеть. Но я нашел то, что искал. Выходящее наружу окно в коридоре.
Я прыгнул. (Просто ли я решился, или мне помогло отчаяние?) Разбившееся
стекло оставило на моей шкуре глубокие раны. Но эта боль была ничто по
сравнению с болью, когда я грохнулся на бетонную площадку.
Но я был волком, и повреждения не были смертельными. И калекой на всю
жизнь я от них тоже не стану. Оставшееся от меня кровавое месиво
зашевелилось, вновь стало единым целым. Вокруг меня все было залито кровью
(не подвергшейся регенерации). Я чувствовал слабость и головокружение.
Ничего, хорошее питание, и все будет в порядке.
В небе все еще мерцали звезды. Видимость была плохой. И, конечно,
привратники в воротах уже оповещены. Им известно многое, а, может быть, и
все. Руководители иоаннитов очень хотели как можно скорее справится с этим
хлопотным делом.
Зубами я содрал с себя остатки одежды. Оставил только фонарик - его
хорошо скрывали складки шерсти вокруг шеи. И потрусил к воротам, через
которые вошел в собор.
- Здравствуй, песик! - приветствовал меня юный привратник. - Откуда
ты взялся?
Я покорно потерпел ласку его руки на своем загривке и смылся.
В окутанной тьмой деловой части Силоама я совершил новое
преступление. Проник сквозь еще одно окно, на это раз - в задней части
бакалейного магазина. Позднее я смогу компенсировать ущерб владельцу. "От
неизвестного". Я нашел несколько фунтов бифштексов и съел все это. Но
главное - мне нужно было какое-то транспортное средство. Превратившись в
человека, я обнаружил, что у меня нет ни одного цента. Более того, я был
абсолютно гол. Мне пришлось позвонить Барни.
- Прилетай и забери меня, - сказал я. - Буду, обернувшись волком,
ждать тебя где-нибудь в одном из этих мест, - я назвал ему примерно с
полдюжины, на тот случай, если охота не меня не ограничится стенами
собора.
- Что случилось с моей метлой? - тревожно спросил Барни.
- Оставил ее на месте парковки. Сможешь завтра заявить свои права на
нее.
- Сгораю от нетерпения услышать от тебя о твоих похождениях.
- Ну, могу сказать тебе, что это была ночка!

28
Проскользнув домой, я подробно отчитался перед Джинни. Я был как
бревно от усталости, она лежала бок о бок со мной и настойчивым шепотом
требовала, чтобы я рассказал ей все немедленно. Ее вопросы вытянули из
меня все до последней детальки, даже то, что пролетело мимо сознания, на
что я не обратил внимания. Уже взошло солнце, когда Джинни приготовила мне
завтрак и позволила отдохнуть. И я сразу уснул и проспал целые сутки.
Иногда я просыпался, ел, сонно озираясь, и засыпал снова.
Джинни объяснила нашему фэбээровцу, что мое состояние вызвано нервным
истощением. И это не было такой уж неправдой. Заодно она убедила его и его
непосредственного начальника (Сверкающий Нож находился тогда в
Вашингтоне), что если они хотят сохранить произошедшее в тайне, им не
следует держать нас под замком. Кое-что знали соседи, и уже поползли
слухи. Конечно, слухи можно было быстро пресечь, но до наших друзей и
деловых партнеров они дойдут. И если наши знакомые встревожатся, их
ворожба может принести кучу неприятностей.
В итоге нам разрешили принимать гостей. Когда к нам залетела миссис
Делакорт, чтобы одолжить четверть пинты серы, мы представили фэбээровца
как кузина Луи. И мельком упомянули, что пока ищут проникших к нам
грабителей, мы отослали вал из города. То ночное происшествие оказалось
почти незамеченным, лишь ежедневная газета поместила на одной из
внутренних страниц заметку. Как бы то ни было, мне снова позволили
работать, а Джинни - выходить за покупками. Нам назвали номер, по которому
мы могли позвонить, если потребуется. Но ничего, конечно, не сказали о
том, кто тенью следовал за нами по пятам. "Хвосты" были подготовлены
отлично, если бы ни некоторые наши ухищрения, мы их вообще бы не заметили.
Итак, на третий день утром я явился в "источник". Проинформировал
Барни Стурласона. Он подыскал мне на этот день работу "не бей лежачего". И
в своем кабинете я расхаживал, курил, пускал кольца (мой язык уже
напоминал высушенный кожаный ремень) и пил кофе, пока он, булькая, не
полился у меня из ушей. Так я проводил время, ожидая назначенной после
обеда встречи. Я знал, что эта встреча действительно может многое решить.
Когда по интеркому известили, что совещание начинается, я совсем потерял
голову. С трудом вспомнил, что мне тоже надо туда идти... Встретиться с
теми, кто решит нашу судьбу.
Комната, где должно было состояться совещание, находилась наверху.
Она была заколдована как против промышленного шпионажа, так и против
надзора властей. Во главе стола громоздилась туша Барни. Воротничок
расстегнут, сигара дымится. Собралось одиннадцать человек, это в какой-то
степени гарантировало, что среди нас не затаился иуда... Кроме Барни я
знал троих - Грисволда, Харди, Яниса Вензеля. И немножечко еще одного -
доктора Нобу, метафизика, с которым мы иногда консультировались. Остальных
я не знал. Один оказался адмиралом в отставке, Хью Чарлзом, специалистом
по разведке. Другой - математик Фалькенберг. Третий - пастор из церкви,
прихожанином которой был Барни. Все они выглядели усталыми. Им пришлось
работать как галерным рабам. Работу они закончили буквально только минуту
назад. У последних двоих вид был свежий. Абсолютно ничего примечательного
в их внешности не было, если не считать того, что у одного из них был
небольшой чемоданчик, который тот поставил на пол.
Прежде, чем представить нас друг другу, Барни сделал несколько пассов
и произнес заклинание.
- О'кей, - сказал он, - поле секретности опять на полной мощности.
Заходи и присоединяйся к шабашу, - он улыбнулся мне. - Стив, разреши мне
познакомить тебя с мистером Смитом и мистером Брауном. Они - представители
компании, деловые предложения которой сегодня ставятся на наше обсуждение.
Фигуры и лица Смита и Брауна заколебались, расплылись и снова
сделались четкими. Наваждение кончилось. В падающем из окна свете волосы
Джинни отливали мерцающей медью. Доктор Акман открыл свой чемоданчик.
Свартальф выскочил из него. Уже выздоровевший, большой, черный и, как
всегда, самонадеянный. Потянулся, разминая затекшие мышцы.
- Мыр-р-р, - сказал он ворчливо. Пастору захотелось приласкать его,
он протянул руку. Я не успел предостеречь его. К счастью, у Акмана вошло в
привычку брать с собой аптечку. Свартальф уселся рядом с Джинни и принялся
умываться.
- Как вам удалось сделать это? - спросил адмирал с профессиональным
интересом.
Джинни пожала плечами.
- Очень просто. Как вы знаете, Барни связался с доктором Акманом. Они
назначили время, когда доктор должен был отменить прием больных. Он сходил
в ветеринарную лабораторию и принес оттуда Свартальфа. Мой кот, когда
нужно, умеет вести себя тихо, даже если лежит в чемодане. Мы уже
убедились, что "хвоста" за доктором не было, - Свартальф самодовольно
дернул хвостом. - Тем временем в город вышла я. У Барни сегодня
распродажа. Самая легкая вещь на свете - это затеряться в толпе. И кто
может заметить, если я чуточку поколдую? Изменив свою внешность, я
встретилась с доктором Акманом и изменила и его внешность. - Свартальф
задумчиво уставился на доктора. - Потом мы пришли сюда. Барни точно знал
время нашего прихода, и понизил активность поля, чтобы наша маскировка не
развеялась.
Джинни открыла сумочку (та очень походила на обычный конверт),
вытащила косметичку и посмотрелась в зеркальце. Неяркая косметика,
скромное платьице - в ней трудно было заподозрить ведьму высокого полета.
Если только не заметить, что все это нарочитое.
- Перейдем к делу, - сказал Барни. - Мы немедленно проинформировали
собравшихся о том, что тебе, Стив, удалось обнаружить. С чисто научной
точки зрения твое открытие (с учетом того, что мы уже выяснили) имеет
чрезвычайно важное значение. Можно сказать, что наша совместная работа
имеет революционное значение, - он сделал паузу. - Но это значит, что мы
вмешиваемся в политику.
- Или в религию, - сказал Янис Вензель.
- Сомневаюсь, - сказал пастор Карлслунд, - есть ли в данном случае
между ними какое-нибудь различие.
Пастор был высокого роста, светловолосый мужчина с внешностью
настоящего ученого.
- Если иоаннитская церковь действительно есть порождение дьявола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42