Мы полночи можем провести, слушая твои увертливые искажения правды. Есть факт, и меня не волнует правда. Достаточно того, что Дахут и так немало перенесла, чтобы ей еще бояться и тебя. Поэтому ты тотчас уедешь из Иса.
— Нет, подождите, я хочу справедливости, — ужаснувшись, сказал он. — Мы обсудим это перед королем. Он меня выслушает.
— Он не станет. Ты не станешь. Знаешь, почему… Ты, который называет себя его гонцом.
Он откинулся назад:
— Вы и все остальные, кто его отвергает, вы называете себя его женами.
Ее тон оставался непоколебим.
— Да, распространенный слух. В данном случае он такой же пустой, как и болтовня о твоей справедливости, Руфиний. Я хочу, чтобы ты уехал отсюда, уехал далеко. Граллону предоставь любую отговорку на свое усмотрение, либо никакой, но поезжай. В обмен я избавлю его от некоторых фактов, включая твои угрозы Дахут.
Руфиний обмяк.
— Я не желал ей зла, — прошептал он. — Я предостерег ее от чего-то, что она может натворить в безрассудстве.
— Ты так говоришь. Я не уверена. Если бы Граллон погиб в Лесу — что ж, Томмалтах был твоим другом, но кто знает, кто знает. Неважно. Может, ты и не виноват, но ты должен убраться.
— Не насовсем, — умолял он.
Она размышляла.
— М-м-м… думаю, как бы там ни было, это решится за год. Да. Двенадцать месяцев спустя ты можешь послать мне письмо. Если я в ответ пришлю разрешение, ты можешь вернуться, с осознанием, что никогда не доставишь королеве Дахут ни малейшего беспокойства. — Чуть смягчившись: — За этот промежуток времени она вполне возможно забудет свои страхи, особенно если закончатся проблемы, выпавшие на нашу долю. Сама я постараюсь ее утешить.
— Благодарю за любезность, — мрачно сказал Руфиний.
Виндилис встала.
— У тебя есть неделя, — сказала она ему. — Подай мне плащ.
Она ушла. Он долго пристально смотрел на дверь. Наконец крикнул:
— Сука! — схватил с полки дротик и метнул в дерево. Ударив, клинок прозвенел.
Руфиний наполнил кубок и начал размышлять.
III
Погода прояснилась. Утреннее солнце низко стояло над горизонтом к югу. Казалось, его лучи почти не грели. Они трепетали над водами и отражались от инея на берегу. Земля была серая, голая, кроме участков с вечнозелеными растениями под мертвенно-бледными небесами.
Копыта зазвенели по мостовой, когда по Аквилонской дороге двинулся отряд людей. То были восемь моряков, на которых сияли обмундирование и наконечники пик, а впереди них, одетые в простую одежду, Грациллоний с Руфинием. Дальше шла пара вьючных мулов. Четверо из отряда были молоды и неженаты; они уедут на целые месяцы. Остальные будут сопровождать короля; на обратном пути из Аквилона в Ис.
Двигаясь справа, Руфиний бросил взгляд на суровое лицо. В этой, каштановой бороде появился белый мрамор.
— У вас по-прежнему предчувствия, сэр? — тихо спросил галл.
Грациллоний ему криво улыбнулся.
— Не совсем, — ответил он ему на той же латыни. Заодно и возможность поупражняться в грамотной латыни, а не той, на которой говорили рабы, хотя Руфиний много читал, с тех пор как научился. — У меня были сомнения, когда ты вызвался на это дело, но ты меня переубедил. — Он указал на запечатанную сумку, висящую на соседнем седле. — Письма в надежных руках.
То были его личные письма, письма Апулея и те, что недавно пришли от таких людей, как епископ Мартин и военный комендант в Туроне: все, что ответили видные римляне на его просьбу о рекомендациях. Все попадет в руки Стилихона.
Где бы Стилихон ни был. Если новые войны вызвали генерала из Италии, то его поиски будут проверкой на энергичность и хитрость. И хотя Руфиний мало знал империю за пределами Арморики, он должен восполнить нехватку упорством и смекалкой. Сражаться ему придется вряд ли. Наоборот, те рекомендации, что он с собой вез, на основных путях Империи, в гостиницах, станциях с запасами и заменой лошадей должны подсобить ему в пути. Сопровождавшие его моряки были скорее почетной охраной, для впечатления, чем телохранители. Они вернутся с любым курьером, который повезет на север ответ Стилихона. Однако в некотором роде они были предупреждены. В те дни нельзя было знать заранее, что с тобой случится.
— И все-таки я думаю, разумнее тебе было бы остаться здесь, — продолжал Грациллоний. — Чем больше я размышляю над этим твоим намерением, тем меньше мне кажется, я сделаю какое-то добро — а ты так чертовски нужен поблизости. С чего бы римляне разрешили тебе околачиваться вокруг?
— Я пытался объяснить, сэр, и мне не удалось, потому что у меня нет никакого плана. Как я мог? Но думаю, так или иначе, я сумею разговориться на некоторого рода свиданиях, если только смогу позабавить некоторых верховных командующих. Я буду непритязателен, буду держать глаза открытыми и время от времени вставлять за вас словечко. Уверен, те новости, что я буду присылать обратно, дадут вам полную картину дел у Стилихона — уверен, вы сочтете, что этого стоит ждать.
— Не сомневаюсь. Мы долго подготавливали почву. Ты уверен и решился, и препятствовать я тебе не могу, так что лучше смирюсь. — Грациллоний засмеялся. — Откровенно, я думаю, тебе нужно время, чтобы как следует изучить развлечения на Юге. Прохладные вина, теплый климат, горячие девушки.
Рот Руфиния широко растянулся.
— Сэр, нет! Узнав Ис? Вам, сэр, именно вам я хочу служить.
Грациллоний похлопал его по спине.
— Я знаю. Я пошутил.
— Граллон, господин, будьте осторожны в мое отсутствие. Вы в ужасной опасности. Остерегайтесь. Сэр, если б вы только прошли через то, чего они хотят. Голова Руфиния поникла. — Но вы, конечно, не станете, — завершил он.
— Остерегайся своего языка, — огрызнулся Грациллоний.
Дорога повернула и поднялась в гору. Из утесника, что рос вдоль дороги, стрелой пронесся заяц.
— Ну-ну, — сказал Грациллоний, — не придадим значения. Будем веселы. Поднимем чарки в Аудиарне перед тем, как попрощаться; и я завидую предстоящим тебе приключениям.
Дернулся рубец, Руфиний едва улыбнулся.
— Вам, верно, тоже, сэр. Я это предчувствую.
Они достигли вершин. Грациллоний натянул поводья.
— Остановись на миг, — предложил он. — Брось последний взгляд на Ис.
Руфиний долго сидел, пристально смотря на город позади, что сверкал на фоне небес и океана.
IV
Погода стала мягче. Люди, у которых была возможность, побросали работу и прохаживались по улицам, по валу, по мысу, наслаждаясь скоротечным теплом. Таких дней будет немного, теперь, когда наступили Черные Месяцы.
Карса должен был находиться среди гулявших. Дел у него было мало, поскольку сезон плавания прошел и ему часто было неспокойно. В этой Арморикской сырости товары нужно было периодически проверять, и порой внимательно, Изредка из Бурдигалы приходило письмо или он сам посылал сообщение. Он должен был наводить справки о новых рынках и путях, проследить их существование в регионе и знакомиться с Исом. Для этого он разговаривал е теми людьми, которых он находил, — но зимой иностранцев было мало. И он стал обучаться у некоторых ученых, хоть они и были язычниками. Но для его стараний эта отдушина была мала.
Он надевал верхнюю одежду у себя в апартаментах на четвертом этаже башни под названием Водопад, когда постучали в его дверное кольцо. Открыв дверь, Карса увидал мальчика, латунная подвеска которого, несущаяся чайка, говорила, что он общественный посыльный. Карса взял врученный ему сложенный папирус и вскрыл его в одиночестве. Там было по латыни написано криво связанными буквами: «Встретимся у менгиров. Д.».
«Д.»? Его сердце заколотилось. Он говорил себе, что это чушь, однако сандалии завязывал с трудом.
Казалось, Карса бесконечно ждал ее возле древнего камня. Пришла Дахут одетая в тускло-коричневую одежду, склонив голову в капюшоне. Прохожий принял бы ее за девушку-плебейку. Никто не заговаривал с ней. Это был бедный квартал, но беззакония там не было, кроме того, в закатном солнце все еще были видны городские военные сооружения.
Когда женщина к нему подошла и взглянула на него, он выдохнул:
— Моя госпожа? — хотя на языке вертелось приветствие. Его рука было потянулась к брови. Дахут поймала его за запястье и направила движение к его груди, приветствия равных.
— Нет, — вполголоса проговорила она, — не выдавай меня.
— Н-н-никогда, — запнулся он. Она наградила его улыбкой.
— Конечно. Но давай будем обыкновенной парой, которая гуляет за беседой.
— На вершину вала? Она покачала головой.
— Меня там слишком легко узнать. Мы можем пройтись по ветреным дорожкам Шкиперского рынка. Там почти пусто.
— Что вы хотите от меня, моя госпожа? Назовите, и если у меня это есть, оно ваше.
Длинные ресницы Дахут порхали над глазами.
— Я могла бы дать тебе простой ответ. Куда труднее признать, что сегодня мне нужно твое общество. Ты считаешь, что я бессовестно поспешна. Но я так одинока. — Она сжала его руку. — Так одинока, Карса.
— Вы не должны быть, вы…
— Я в осаде, Карса, богов и мужчин. Я не знаю, куда свернуть. Ужасный случай, что произошел с Томмалтахом, — мне он тоже нравился, я по нему скучаю, но его быстрый смех утих и… ты римлянин, Карса. Тебя это все не касается. Но ты вдобавок милый друг, сильный человек… ты выслушаешь меня, поговоришь со мной до заката? Потом я должна пойти в храм, но если бы сначала мы смогли побродить и тихо поговорить.
Он неловко взял ее под руку.
— Я недостоин, — сказал он, — но, но я весь ваш. Она засмеялась.
— Берегись. Я могу вновь обратиться к твоему обществу.
— Оно всегда ваша, моя госпожа.
Они направились дальше по линии сиреневых теней.
Глава тринадцатая

I
Ветер, гонясь и завывая, подгонял низкие облака. Своей свинцовой тяжестью они надували вымпелы на вершинах башен Иса. Порой звенело несколько капель. Едва ли кто-то был на улице, если он только мог спрятаться от холода за стену.
Был отлив, но волны бушевали с такой силой, что король запер Морские врата. Без сомнения, необходимости в этом не было. Однако в это время года морского транспорта было мало, либо не было вообще, и если в резервуаре бухты не было зыби, то суда в ней могли спокойно стоять на своих швартовых.
На верфи тоже было почти безлюдно. Дни стали такими короткими, что не было даже смысла появляться. Работу искали дома, где были лампы. Маэлох был один в доке со своим «Оспреем».
Членам его команды было нужно занятие на месяцы на суше, а ему уже больше нет. С годами он скромно преуспел; с возрождением торговли возросла потребность в рыбе, и это дало ему возможность сделать некоторые вложения, которые хорошо оплачивались. Сейчас он хотел убедиться, что когда понадобится в следующий раз, корабль будет пригоден к плаванию.
Дюйм за дюймом он обследовал корпус, ставя мелом отметины в тех местах, где было нужно просмолить или еще как-то отремонтировать. Мимо по канатному трапу проходил человек. Маэлох узнал его.
— Будик! — заорал он. — Эй, старый собутыльник, пойдем выпьем!
Солдат остановился. На нем была штатская исанская одежда: туника, кожаные штаны, плащ, полуботы, но у него всегда были короткие волосы и чисто выбритое лицо. Его светлые локоны колыхались. Встав и вглядываясь, ветеран слегка покачнулся.
— О, — отозвался он. — Ты. Что ж, почему нет? Еле удерживая равновесие, он подошел к воротам и вошел. Маэлох провел его под навес, который давал убежище, но даже при открытой двери не впускал свет. Будик плюхнулся вниз на груду досок. С полки, заставленной инструментами и принадлежностями, Маэлох достал кувшин с элем. Будик сделал большой глоток.
Маэлох бросил на него долгий взгляд, возвращаясь к кораблю. Подбородок у Будика порос щетиной, а глаза налились кровью.
— Еще рано напиваться, — сказал Маэлох. Будик пожал плечами.
— Начал я до рассвета. Задолго до рассвета. — Он икнул. — А почему бы и нет? Дел у меня сегодня нет. Вообще нет.
Маэлох уселся на загроможденный вещами стол и сам сделал глоток.
— Мог бы подождать, пока освободятся остальные, — посоветовал он. — Пить одному — это гиблое дело.
— Ну, я направлялся в Рыбий хвост. Я нашел бы кого-нибудь. Сам видишь, я выпил все, что было у меня дома.
Маэлох мгновение поколебался, прежде чем протянуть кувшин.
— Дома можно найти больше, чем вино, для траты времени, — сказал он.
— Ха! У меня дома?
Горечь ответа ошеломила Маэлоха. Пальцы пробежали по испещренной белым бороде.
— Хм. Я слыхал. Ходят слухи. Но я не сую свой нос.
— Отчего же? — Будик возразил резко, агрессивно. — Раньше совал, ты, да, совал, тыкал, тыкал его. Тогда она была ничего, да? — он усмехнулся.
— Твои друзья сто лет назад выкинули это из головы, — с состраданием сказал Маэлох.
— Рожденная заново во Христе, да-да, вот наша Кебан.
— Мы бы почтили твою жену, если бы когда-нибудь были у тебя в гостях.
— С ее-то уходом за домом? Хе. Но она стала хорошей христианкой. Поистине да, это у нее есть. С какой радостью она согласилась, чтобы мы жили вместе как брат и сестра, во славу Господа.
Маэлох попытался засмеяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60