– Вот и он так думает, – сухо сказал Маккой.
– Да? А что ты еще о нем знаешь?
– Ну, он не слишком любит чесать языком. Хотя я о нем, конечно,
слыхал. Потом, есть что-то в медицинских записях, – обычная информация. Самое потрясающее образование, какое только можно получить, и он всегда использовал свои возможности, – он работал с людьми, с которыми большинство из нас были бы счастливы хотя бы раз повстречаться.
– Что ты имеешь в виду, Боунз? Что у него хорошие связи или что у него
светлая голова?
– «Светлая голова»? Это выражение даже и не начинает его описывать.
Он блестящий ученый, Джим. Что до остального… если ты имеешь в виду родственников-дипломатов высшего уровня или ученых мирового масштаба, тогда да, у него хорошие связи. – Маккой осклабился. – Сказать тебе правду, я никогда не слышал о вулканце, чья семья не имела бы хороших связей.
Джим был не в настроении шутить.
– Так это поэтому он получил продвижение вперед Гари?
– Потому что у него связи, а у Гари нет? Не знаю. Почему бы тебе не спросить его самого?
– Ага, я это прямо так и вижу: «Скажите, коммандер Спок, вашим
успехом вы обязаны кумовству?» – Джим покачал головой. – Я и так-то не слишком беспристрастен. Я знаю. Я и так к нему отношусь не как… – Он сменил тему. – Так что мне делать со старшиной Рэнд?
– Она плохо работает?
– Вовсе нет. Она подняла шум про свой недостаток опыта, потом нажала две кнопки и файлы сразу стали иметь смысл.
– Ты не ищешь ли благовидного предлога, чтобы ее опять понизить и вернуть в квотермейстерскую?
– Нет, я только хочу, чтоб она перестала вздрагивать, когда я с ней
заговариваю! И хочу надеяться, что она не заявится больше в мою каюту, горя от служебного рвения, за два часа до завтрака. Столько энтузиазма непросто вынести на заре.
– Хм-м, – сказал Маккой.
– Ей для работы нужен комм-юнит, – сказал Джим, оправдываясь.
– Зачем это он ей нужен?
– Ей надо где-то работать, – она не может развести всю эту бумагу на мостике.
– А что, комм для старшины сломался?
– Какой еще комм для старшины?
Маккой вздохнул и завел глаза к потолку.
– Джим, ты все еще мыслишь в масштабах истребителя, – тебе нужна
большая экскурсия по твоему кораблю. В числе прочего пусть гид покажет тебе каюту старшины, которая чуть дальше по коридору от твоей. – Он умолк. – Джим, что ты, не любимчика же продвинул? – чего ж оставлять ее в старой каюте?
– Кого мне прислал квотермейстер – того я и продвинул, а об остальном я
не думал.
– Это сказывается на морали. Пусть она переедет. Тогда одна из твоих
проблем решена. А, может, и две, – может, она вздрагивает оттого, что у нее нелады с соседями по каюте из-за ее нового назначения.
– Не знаю, не думаю. Она с самого начала такая.
– Да, тогда вздрагивание может продлиться долго. Ладно, я поговорю с
ней по ходу осмотра, – посмотрим, смогу ли я выяснить, что с ней не так.
– Слушай, если она действительно так разволновалась…
– Джим! Очень часто именно наши неврозы заставляют нас действовать
в тех или иных обстоятельствах так, как надо. Я мог бы привести примеры, в том числе на примере здесь присутствующих, но сегодня у меня нет времени, чтобы проводить тебе сеанс психоанализа. Хотя на медосмотр у меня бы хватило времени, если б я начал, когда ты сюда пришел.
Джим широко улыбнулся.
– Да, это точно.
– Но теперь нету. Так что давай, вали отсюда, у меня назначено через десять минут.
– «Вали отсюда»? Это так теперь обращаются к командующим офицерам?
– Валите отсюда, сэр.
Мистер Спок, сидя в алькове офицерской комнаты для отдыха, занимался задачей 3-х-мерных шахмат.
Обычно Спок мог настолько сконцентрироваться, что он переставал слышать голоса и звуки вокруг. Но этим вечером монотонный шум проникал в его тщательное одиночество.
За соседним столом сидело несколько младших офицеров, доктор Маккой и главный инженер Скотт. Мистер Скотт, казалось, нашел в докторе Маккое родственную душу. Спок уважал способности мистера Скотта, но полагал его приверженность к напиткам, являвшимся продуктом дистилляции и перегонки, по меньшей мере неблагоприятной. Спок мысленно занес взаимопонимание, которое мистер Скотт обнаружил в общении с Маккоем, в список его менее безукоризненных качеств.
Скотт часто проводил свое свободное время в офицерской, рассказывая неправдоподобные истории младшим офицерам, которые неизменно слушали его без малейшего намека на недоверие. Споку пришлось прослушать каждую историю раз по двенадцать. Верил ли он им или нет, он редко испытывал сложности с тем, чтобы пропускать их мимо ушей, и они проплывали, как речная вода мимо недвижного валуна.
Но сегодня в кружке мистера Скотта появился новый человек. Мистер Кокспер, член Водевильной компании, был старше всех за столиком; его темные густые волосы средней длины были тщательно уложены; его усы закручивались к каждой стороны в полуспираль.
Мистер Кокспер занял место рассказчика вместо мистера Скотта. Спок, естественно, не усматривал развлекательной ценности в историях мистера Скотта, содержавших значительный элемент фантастики, но он был способен оценить эстетику представления. Голос мистера Кокспера не обладал модуляциями голоса Скотта. Он вообще не обладал модуляциями. Громкий монотонный звук заполнил офицерскую; Спок нашел мало интересного в истории. Все же остальные слушали с явными признаками всецелой поглощенности рассказом.
Спок не испытывал особых иллюзий насчет своей способности понимать людей. Он провел большую часть детства на Вулкане. То время, что он провел на Земле, он посвятил научным изысканиям, а не изучению людей и их замысловатой природы. Несмотря на свое происхождение, он находил, что люди в большинстве случаев малообъяснимы.
Это был один из таких случаев.
Непостижимое развлечение людей на этот раз состояло в том, что они прилежно слушали названия всех театров, в которых когда-либо выступал мистер Кокспер, и всех пьес, в которых он играл. Споку пришла на ум аналогия. Большинство современных читателей произведений древнего земного поэта Гомера находили перечень кораблей из «Илиады» мучительно нудным, тогда как древние греки, как говорилось, платили рапсодам* и чтецам огромные суммы, чтобы те произнесли список на празднестве. Гражданин греческого города-государства завоевывал положение, если мог проследить свое происхождение до какого-нибудь капитана какого-нибудь корабля высокочтимых ахейцев. Возможно, слушатели мистера Кокспера слышали о пьесах, в которых он играл, или о театрах, в которых он выступал; возможно, они испытывали какой-то трепет, когда он оглашал знакомое им название. Это казалось странным способом провести вечер, но, в конце концов, люди часто проводили время в занятиях, которые казались Споку странными.
Усилием воли Спок сконцентрировался на шахматной проблеме и обратил все свое внимание на расставленные фигуры.
– Нужен противник?
– Нет, капитан, – сказал Спок, не поднимая глаз. Он слышал приближение
и узнал шаги, несмотря на недолгое знакомство. Капитан Кирк смотрел через его плечо на не лишенную изящества конструкцию трехмерных шахмат.
– Почему вы играете один?
– Потому что, капитан, никто на корабле не играет на моем уровне.
– А вы скромны, ага? – сказал капитан.
– Я не скромен и не нескромен; и то и другое – черты характера за
пределами способностей вулканцев. Я констатирую факт. – Он пожалел о нарушенном уединении, но тут же твердо напомнил себе, что сожалению нет места в психологическом состоянии вулканца.
– Вы играете черными или белыми?
– Разумеется, и теми и другими, капитан, – сказал Спок.
– Но ходят черные? – сказал капитан. – Разумеется? – Слышалась ли в голосе капитана ирония или сарказм? Или «воинственность» была лучшим определением эмоции?
Спок издал уклончивый звук. Если капитан Кирк смог из довольно необычной расстановки определить, что ходят черные, тогда он, может быть, действительно адекватный противник… Но у капитана был шанс пятьдесят на пятьдесят, если он гадал, – и это была более вероятная их двух возможностей.
____________________
* рапсод – древнегреческий странствующий исполнитель эпических поэм (прим. перев.)
Спок снова сконцентрировался на задаче. Взять ферзем королевскую пешку, угрожая белому королю? Он переставил фигуру и в раздумье отнял руку.
– Мат черным в три хода, – сказал капитан. Спок недоверчиво поднял гла
за. Капитан Кирк повернулся, лениво оглядел комнату и направился прочь.
Джим увидел Маккоя за столом неподалеку и направился к нему. Затем –
слишком поздно – он заметил, что речь держит мистер Кокспер.
– А годом спустя, когда я вернулся, – что ж, вы можете быть уверены, что они считали меня не менее как звездой…
– Привет, Джим, – сказал Маккой, перебивая выступление мистера
Кокспера, – прежде, чем Джим смог притвориться, что он просто проходит мимо. Офицеры поднялись.
– Вольно.
Маккой подтащил к столу еще один стул.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам? – Он быстро подавил усмешку.
Все за столом смотрели на Джима с жалобным выражением.
– Джим, – снова начал Маккой, – Садись же.
– Да, – сказал Кокспер, – Садитесь, а я продолжу.
– Благодарю вас, – Джим следил, чтоб его голос звучал правдоподобно. –
Но, слушая вашу историю с середины, я не смогу как следует оценить ее…
– Нет, конечно, полного эффекта ты не получишь, – сказал Маккой, – Но
все равно, не лишай себя удовольствия.
Маккой прилагал страшные усилия, чтобы выглядеть серьезным. Джим вспомнил, что сказала ему Винона, – неужели это было всего два дня назад? – зато подходило к ситуации, – умей проигрывать. Он обещающе посмотрел на Маккоя и сел к столу.
Кокспер возобновил свой рассказ.
– Я сейчас рассказывал вашему экипажу, как я выступил в Кэмпбелле. –
Его голос падал на вас словно стена, – похоже, он никогда не умерял его с уровня полной сценической силы. Он приступил к описанию, – в мельчайших деталях –пьесы, которую он давал на Луне. Заявив при этом, что сам и написал ее. Сюжет показался Джиму смутно знакомым, но он был уверен, что, если бы он хоть раз лицезрел мистера Кокспера на сцене, он бы его запомнил. Если бы, конечно, не заснул, что могло случиться с ним и сейчас. Почувствовав это, Джим мотнул головой.
– Моя маленькая пьеса шла в течение шести недель на темной стороне
Луны. Огромный успех. Как вы можете видеть, у меня совершенно нет опыта путешествия в ваших космолетах.
Джим спросил себя, как мог Кокспер провести больше двух недель, –
длины лунной ночи, – на дальней стороне земной Луны и по-прежнему называть ее темной; и как его офицеры отнеслись к тому, что их назвали экипажем. Еще Джим был не в восторге оттого, что «Энтерпрайз» назвали космолетом.
– «Энтерпрайз» – это звездолет, мистер Кокспер, – мягко сказал Джим.
– Именно, – сказал Кокспер.
– То есть, я хочу сказать…
Кокспер перебил его.
– И довольно-таки обширный и дорогой космолет, по правде говоря,
чтобы его использовать в качестве транспортного судна, – он прочистил горло, – для водевильной труппы – или для того, чтобы нести какое-либо иное искусство, – к пределам Вселенной.
Хотя Джим и думал то же самое, он оказался в странной позиции, когда он
предпочел бы не согласиться.
– Ну, к пределам Вселенной и вообще так далеко мы пока не собираемся, – сказал он.
– Тем не менее, ваше время и ваш корабль нашли бы лучшее применение в сражениях с врагами Федерации.
Джим постарался сдержаться перед этим никогда не видевшим дальше
Земли, с которой он и не вылазил, дурачком, который полагал, что все, чем занимались корабли Звездного Флота, – это палили направо-налево по кораблям и планетам.
– Мы ни с кем не воюем, мистер Кокспер.
– А, но впереди миры, зовущие к победе…
– Вы когда-нибудь были на войне?
– Не имел этой чести.
– Чести?!… А я-то думал, – сказал Джим, – что теперь, в наше время,
цивилизованные существа ушли в своем развитии за пределы мыслей о насильственной колонизации и введении геноцида.
– Капитан, вы принимаете это слишком близко к сердцу.
– Да, принимаю. И по причине того, что я видел собственными глазами, и
потому, что в жилах моей матери течет кровь сиу. История ее рода…
– Капитан, капитан! Вы говорите о событиях, которые имели место сотни лет назад! Какое, в самом деле, отношение они могут иметь к нам, здесь, сейчас?
– Прямое отношение. – Как это он ввязался в этот спор? Джим подумал, а
нельзя ли сослаться на должностные обязанности и сбежать, не показавшись таким грубым, каким ему хотелось бы сейчас быть? И так уже все чувствовали себя не в своей тарелке, за исключением мистера Кокспера. Мистер Кокспер начал читать Джиму лекцию о колонизации.
Поперек стола упала тень. Джим поднял глаза. Рядом, молча, сложив руки за спиной, стоял коммандер Спок.
Присутствие вулканца заметил даже Кокспер. Он замолк и уставился на него так, будто Спок был мальчишкой, из озорства сорвавшим лучшее в истории театра представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59