– Дженис сотворила его практически из наброска, – сказала Линди. – Я один и вам принесла, но первый – для нее. Где она?
– Она… э –э… у нее работа в другом отсеке. Она скоро вернется. – Хотелось бы верить, подумал он.
– Ладно, я подожду. И я хочу попросить об еще одном маленьком одолжении. Дело в Афине, Джим. Палуба слишком твердая…
Интересно, кто я, подумал Джим, – капитан межзвездного ковчега? Если
мне придется заниматься еще хотя бы одним животным…
Старшина Рэнд вернулась. Она переодела форму и причесала волосы; она
выглядела маленькой и несчастной, но уже не на грани слез. Не говоря ни слова, она заняла свое место.
– Обращайтесь к моей старшине по поводу любых проблем, которые возникнут у вашей компании, мисс Лукариэн, – сказал Джим. – И насчет животных тоже. Мне сейчас действительно есть чем заняться, – даже если всем остальным нечем.
Линди улыбнулась ему и легко вспрыгнула на верхний уровень, оказав-
шись рядом со старшиной Рэнд. Джим подумал, – а просто шаги она хоть когда-нибудь использует? И еще подумал, что бы такое сделать, чтобы она снова ему улыбнулась.
– Капитан, простите меня, – старшина Рэнд говорила так тихо, что он едва мог ее расслышать.
– Что только не потребуется мисс Лукариэн – в пределах разумного, – пожалуйста, позаботьтесь об этом.
– Хорошо, сэр. Но вы еще сказали мне упорядочить ваше расписание. Оно теперь в компьютере, если вы хотите взглянуть и сказать мне, нужно ли что-нибудь изменить. – Она поколебалась. – Простите за это недоразумение с доктором Маккоем. Он ожидает вас через десять минут. Я должна позвонить ему и сказать, что встреча отменена?
– Нет, старшина, не нужно.
Делая вид, что занят, он перенес расписание в электронный блокнот и стал его просматривать.
По крайней мере, на этот раз Рэнд сделала все, как он просил. Встречи были расписаны на последующие три месяца. Он считал, что важно переговорить каждым на борту.
Он встал.
– В течение получаса я буду в лазарете, – сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь.
Никто и не ответил.
Хаос на мостике на этот раз пока что был ликвидирован, но Спок чувствовал, что пережитый опыт не будет единственным. Когда «Энтерпрайзом» командовал капитан Пайк, такого никогда не случалось.
Он открыл новый файл в компьютере и начал составлять рапорт о переводе на другой корабль. Любой другой корабль.
Когда Ухура вошла в старую каюту Дженис Рэнд, девушка в форме, заметив ее, сперва взглянула на нее без интереса, затем, заметив офицерские полоски на рукавах, вскочила.
– Лейтенант! – сказала она, – Э-э… – Она была очень высокой и исключительно красивой, и Ухуре стало понятно, почему Дженис чувствовала ее превосходство.
– Вы?… – спросила Ухура, решив пока оставить ее стоять.
– Э-э, Розвинд, мэм.
– Розвинд, полагаю, старшина Рэнд, переезжая, оставила здесь некоторые из своих вещей.
– М-м, да, мэм. Они вот здесь.
– Благодарю вас. – Она собрала вещи, размышляя. Что ж, Розвинд, вы не такая уж бойкая с теми, кто превосходит вас рангом, а?
– Как дела Дженис, мэм?
– Она определенно произвела на капитана Кирка впечатление, – сказала Ухура, подумав, что, в каком-то смысле, это правда. – О, кстати, Розвинд, у вас не бывает аллергии? Сенная лихорадка, например?
– Нет, мэм, насколько мне известно. Сенной лихорадки не бывает.
– Превосходно. – Не торопясь, она переложила вещи Дженис и связала их шарфом. Она критически оглядела связку, подняла ее и направилась к двери.
– Э-э… мэм?
– Да, Розвинд?
– А что такое, мэм?
– То есть?
– Почему вы спросили, нет ли у меня аллергии, мэм?
– Из-за вашей новой соседки по каюте.
– Не понимаю, мэм.
– Некоторые люди дают неблагоприятную реакцию на членов ее расы, но в почти ста процентах случаев дело ограничивается сенной лихорадкой. Так что вам не стоит волноваться.
– А что это за раса, мэм?
– А что? – Ухура понизила голос. – Вы ведь не страдаете ксенофобией?
Поскольку ксенофобия могла послужить причиной позорного увольнения
из Звездного Флота, Розвинд отреагировала должным образом.
– Нет, мэм, конечно нет! Я с кем угодно полажу! Мне просто… интересно.
– Понятно. Я уверена, что и с ней вы тоже поладите. Существа ее расы умны и нешумливы. Только еще одно.
– Да, мэм?
– Ее планета делает оборот за шесть часов, так что ее суточный ритм от
личен от нашего. Она дольше остается без сна, чем вы, и спать тоже будет дольше. Известно, что существа ее расы плохо реагируют, когда их будят, так что просто будьте осторожны.
– Что значит «плохо», мэм? Вы хотите сказать, она подпрыгнет и ударит вас?
– Нет-нет, она вам никогда ничего не сделает. Существа ее вида очень робкие. Но шок может заставить впасть ее в спячку. Если это случится, она проспит несколько недель. Это явно не будет способствовать ее карьере.
– О, – сказала Розвинд. – Понимаю. Я уверена, что неприятностей не будет, мэм.
– Хорошо. Что же, Розвинд, спасибо за помощь. – Она снова повернулась к двери.
– Лейтенант?
– В чем дело, Розвинд?
– А как выглядит моя новая соседка? Ну, то есть, чтобы я могла узнать ее.
– У вас с этим проблем не будет, – сказала Ухура. – Она зеленая.
Джим вошел в кабинет Маккоя.
– Здравствуйте, доктор Маккой. Меня зовут Джеймс Ти Кирк, я ваш
капитан. Приятно с вами познакомиться, и какой сюрприз. У вас все в порядке? Снабжение осуществляется вовремя? Что вы думаете о корабле?
– Здравствуйте, капитан, – сказал Маккой. – Все прекрасно, просто прекрасно. – Маккой протянул ему комбинезон.
– Что это?
– Комбинезон для осмотра,…
– Это я знаю…
– … проницаемый для диагностических лучей…
– Да знаю я…
– И у тебя свободных полчаса…
Джим нахмурился.
– Это заговор, да? Между тобой и Дженис Рэнд.
– Да, заговор, только она не имеет к нему отношения. Она сказала, что ты хочешь поболтать с каждым на борту «Энтерпраза»…
– И ты предусмотрительно забыл упомянуть, что знаешь меня с тех пор, когда я был лейтенантом.
– Если ты не хотел ознакомительной встречи со мной, мог бы ей сказать.
– Она могла бы заметить, что мы раньше вместе служили.
– О, понимаю, – преувеличенно серьезно кивнул Маккой. – Помимо
ознакомления с новой работой, разгребанием этого бардака в твоем компе и недели, посвященной составлению расписания встреч, предполагается, что она должна заучить наизусть учетные записи всего персонала «Энтерпрайза». В свободное от работы время.
– Нет, конечно, нет. А все же было бы неплохо, если б она это заметила. –
Затем до него дошло кое-что, сказанное Маккоем. Он быстро развернул к себе экран Маккоевского комма.
– Чувствуй себя как дома, – сухо сказал Маккой.
Джим вздрогнул, прочитав написанное на экране: Маккой заполнял заявку
на контейнер регенерационной культуры.
Джим попытался прикинуться, что не заметил, на что составлена заявка.
Он вызвал из сети свое собственное расписание. Пролистав его, он отметил существенный прогресс. За последние двадцать четыре часа или около того Рэнд расписала для него несколько сотен встреч; она их сгруппировала по несколько в день, и, хотя многие члены команды работали в среднюю или ночную смену, и спали в самое разное время суток, а некоторые работали по расписанию, не имевшему ничего общего с двадцатичетырехчасовым суточным ритмом человеческого большинства на «Энтерпрайзе», Рэнд каким-то образом удалось сохранить его утренние часы свободными.
– Ей неделя не понадобилась, – сказал он.
– Ты о чем?
– Я и не подумал, сколько времени может уйти на такое сложное распи-
сание, – пока ты об этом не заговорил. Она каким-то образом уже закончила. Она, должно быть, вернулась на мостик и работала весь вечер. А, может, и всю ночь.
Маккой заглянул ему через плечо.
– Знаешь, Джим, не надо заставлять старшин работать так, что у них нет времени поспать. Думаю, это против правил или чего-нибудь там еще.
– Я был действительно груб с ней этим утром, – Джим бросил комбинезон
для осмотра на стол Маккоя. – Увидимся позже, – Он направился к двери.
– Джим, подожди. Ты должен пройти осмотр. – Маккой последовал за Джимом в коридор. – Если ты разделаешься с ним сейчас, тебе больше не надо будет о нем беспокоиться.
– А кто беспокоится? – сказал Джим, твердо настроенный не дать Маккою осмотреть его колено так долго, как только сможет.
– И почему это люди ненавидят осмотры? – жалобно спросил Маккой у закрывшейся перед ним двери турболифта.
Качая головой, Маккой сложил комбинезон и сунул его на полку. Джим Кирк мог вывести из себя, но зато уж с ним не соскучишься. Маккой вспомнил то время, – несколько лет назад, – когда Джим был лейтенантом. Он был дерзким, самонадеянным, нетерпеливым с любым, кто был менее способным, чем он. Включая свое командование. Маккой знал с того дня, когда познакомился с Джеймсом Кирком, что этот молодой офицер либо станет выдающимся командиром, либо загремит за нарушение субординации. И часто нельзя было сказать, на что было больше похоже.
Лейтенантом Джеймс Кирк напоминал жеребенка с чересчур затянутой уздой. Назначение его коммандером на «Лидию Сазерленд» сделало его одновременно мягче и сильнее. Ответственность и командная должность умерили его самонадеянность и нетерпеливость.
Маккой не мог не чувствовать немного покровительственную гордость за достижения Джеймса Кирка.
Вот если бы еще удалось затащить его на осмотр…
Ухуре удалось удержаться от того, чтобы не рассмеяться в лицо Розвинд, но, как только она оказалась за надежной преградой закрывшихся дверей турболифта, она начала хихикать и не могла остановиться.
На полпути к офицерскому сектору лифт остановился.
В него вошел капитан Кирк.
– Я тоже неплохо умею смеяться, лейтенант, – сказал он. – Не поделитесь со мной шуткой?
– Нет, сэр, – холодно сказала она, все еще сердясь на него за то, как он обошелся с Дженис. – Капитан, у людей иногда проблемы, о которых вы не знаете.
Он поднял руки, будто защищая голову от удара. На какой-то ужасный миг
Ухура испугалась, – а вдруг и он сейчас упадет на колени к ее ногам.
Признаюсь! Mea culpa*! – голос капитана Кирка казался частично ____________________
* Mea culpa – Моя вина (лат. яз.) (прим. перев.)
– насмешливым, но частично был серьезен. Он опустил руки. – Доктор Маккой уже сделал мне выговор по поводу старшины Рэнд, и не могу сказать, что я буду вас порицать, если вы сделаете мне другой. Если я пообещаю извиниться, вы меня пощадите?
– Думаю, вам следует извиниться при всех, – сказала Ухура.
Он вскинулся; потом помолчал, обдумывая ее слова, и кивнул.
– Вы правы, – сказал он. – Я наорал на нее публично, так что это будет только справедливо. А теперь вы меня простите?
– Да, сэр, – сказала она. – С радостью.
– И расскажете мне вашу шутку? – Он был похож на маленького мальчи-
ка, который в первый раз понял, что его озорство причинило боль и огорчение. И теперь ему нужно заверение, что все в порядке. Был бы он кем угодно, кроме капитана корабля, она бы посвятила его в свои планы относительно Розвинд.
– Нет, сэр, – сказала она. – Я не могу. Это личное.
Лейтенант Ухура вышла в офицерском секторе. Джим вернулся на мостик один. Старшина Рэнд, разговаривавшая с Линди, вскинула глаза, затем отвела глаза, боясь встретиться с ним взглядом.
– Линди, извините нас на минутку? – сказал Джим. Он говорил достаточно громко для того, чтобы его слышали все на мостике. – Старшина Рэнд, сегодня утром я говорил с вами в непростительной манере. Я раскритиковал вас, в то время, как я должен был благодарить вас за вашу самоотверженность. Я извиняюсь.
Она молча глазела на него.
– Пожалуйста, пройдите со мной. – Он не знал, куда, собственно,
направляется, так что просто остановился в коридоре, где они могли поговорить. – Старшина, когда вы последний раз спали?
– Я… я… – Она глубоко вдохнула. – Простите, сэр, я проспала. Поэтому я опоздала.
– Может, надо спросить по другому, – как долго вы работали? – Она по-
прежнему молчала. – Всю ночь?
– Извините, сэр. Я пыталась закончить…
– Старшина, я ценю ваш энтузиазм, но от вас просто не будет толка, если
вы слишком устаете, чтобы заказать синтезацию униформы нужного размера…
– Я не…
Он услышал в ее голосе протест и гнев, но она резко оборвала себя.
– Вы не… – что, старшина?
– Ничего, сэр.
Он вздохнул. Она по-прежнему вздрагивала.
– Есть такая вещь, как чрезмерная сознательность. Тогда может получиться так, что, вы просто измотаете себя прежде, чем вы вообще начнете толком работать.
– Простите… – сказала она.
Он внутренне скривился. Он никак не мог понять, как с ней следует разговаривать.
– Вам не нужно извиняться за свою сознательность. Не думаю, что я
такой прямо тиран, – во всяком случае, я к этому не стремлюсь. Но в будущем может так случиться, что вам придется проработать две смены. Может, даже проработать сутки напролет. Я не буду извиняться, когда я этого от вас потребую. Я дам вам трудоемкую работу, и буду ожидать от вас, что после вы не станете мне этого напоминать, и также я могу не поблагодарить вас за работу, поскольку я забуду, что дал вам ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59