Вокруг уже слышались крики ужаса; сидевшая рядом с Акорной молодая мать вскочила, явно собравшись спасаться бегством. Акорна тоже поднялась, хотя бы ради того, чтобы не отпускать от себя хрупкую молодую женщину. Если колонисты запаникуют, многие будут затоптаны... Но кто прибыл на этом корабле? Ответ мог быть только один - линьяри... ее народ.
“Мой народ - чужие, чужие, чужие - нет, мои родные”.
Сердце девушки заколотилось неровно, и молодая женщина с отчаянной силой вырвала руку из ее пальцев. Акорна поняла вдруг, что ужас толпы питается ее собственным страхом. Возможно, если она сама успокоится, подаст пример...
- Бояться нечего, - крикнула она, с трудом контролируя голос. - Вы не знаете, кто прилетел на этом корабле, но я - знаю. Это мои сородичи. Вы же не боитесь меня? Вот видите! Они прилетели помочь, а не губить вас.
По мере того, как ее рассудительные слова просачивались сквозь толпу, угроза панического бегства сходила на нет. Поселенцы еще нервничали - Акорна читала это в их напряженных движениях, в их позах. Они стояли, готовые не то вступать в бой, не то спасаться бегством, но были уже готовы прислушаться к голосу разума.
Если то был голос разума... Она ведь не может быть уверена, что на этом корабле и вправду прибыли ее сородичи? И все же девушка была убеждена в этом еще прежде, чем распахнулся люк, слишком высоко помещенный на корпусе, и опустился трап, слишком крутой для людских ног, прежде, чем накатило жуткое ощущение, будто девушка смотрится в далекое зеркало - когда по трапу неторопливо спустились чередой рослые, стройные, среброгривые существа. Руки их были широко раскинуты в знак мира, и золотые рога сверкали под ясным солнцем Рушимы.
Глава 13
Рушима, 334.05.25 по единому федеративному календарю
“Вот она... моя 'Кхорнья... наша 'Кхорнья!”
“Мы должны сообщить ей... им... немедля. Нехорошо держать их в невежестве, Нева, а нас здесь достаточно, чтобы подавить панику”.
“Позволь мне вначале приветствовать мою 'Кхорнью. Неужели мы не можем насладиться мгновением покоя, без напоминаний о...”
Акорна уловила смутный образ чего-то чуждого и ужасающего, словно стальной муравейник, кишащий ненавистью и разрушением.
“Как пожелаешь. Но она должна узнать, и скоро”.
Линьяри подошли уже так близко, что их можно было окликнуть. На каждом шаге они высоко поднимали длинные, изящные ноги из грязной воды. За ними шла женщина - Акорна узнала ее. Надари Кандо, личная телохранительница Дельзаки Ли. Сил догадываться, что делает здесь Надари, у девушки не оставалось. Все внимание ее приковывали существа, так похожие на нее саму, и все ж иные, существа, столь грубо обсуждавшие ее в глаза. Акорна, правда, никак не могла понять - почему их так хорошо слышно было даже издалека, - но это показалось ей неважным.
- Что вам от меня нужно? - спросила она резко.
Возглавлявшая маленькую группу женщина-единорог сморгнула удивленно и проговорила что-то. Поток текучих, назальных звуков ничего не значил для Акорны. Девушка покачала головой, чувствуя себя глупой и непонятливой, и вспомнила вдруг, что одета в пропотевший комбинезон, покрытый разводами грязи.
“Нева, ты, кажется, говорила, что она уже подросла достаточно, чтобы говорить, когда Ванье и Ферила взяли ее с собой! Что с ней? Может, она умственно отсталая?”
“Скорее выросла в неподходящей среде. Эти существа не могли знать, как растить наше дитя”.
Что?! Сколько Акорна ни мечтала в детстве о том, как встретит своих сородичей, ничего подобного ей в голову не могло прийти! Девушка раздраженно фыркнула, вскинув голову, и разом забыла и про грязь на комбинезоне, и про свои сомнения.
- Со мной, - проговорила она медленно и внятно, - все в порядке, за исключение того, что мне не повезло с родственниками. Всякими я представляла своих сородичей, но даже подумать не могла, что они окажутся настолько грубы! Я не идиотка. Калум, Гилл и Рафик заботились обо мне лучше, чем вы в силах вообразить, и я горжусь, что меня вырастили они!
Стоявшая рядом с ней молодая женщина неловко переступила с ноги на ногу.
- О чем речь-то? - поинтересовалась она. - Они еще пока ни слова не сказали, кроме той невнятицы, а вы их тогда не лучше моего вроде бы поняли?
Акорна недоуменно нахмурилась. Верно, единственной прозвучавшей вслух фразы она как раз и не поняла; и все же гости говорили и другое... разве нет?
“Ох, милая моя 'Кхорнья! Ты никогда прежде не слышала мысленной речи?”
“Разумеется, не слышала, Нева. Вспомни, ее вырастили дикари”.
“Не обращай внимания на Таринье, дорогая моя. Он неисправимо груб... едва линьяри!”
Непереводимое слово в мысленной речи несло целый спектр значений: “настоящий-человек-как-мы”, “цивилизованный”, “разумный” и “моральный”.
Девушка хотела было заговорить, но вместо того нарочно стиснула зубы и потянулась к гостям мысль.
“Может... я... тоже... не... линьяри... Меня... вырастили... эти люди... которых вы зовете “дикарями”.... правда... И Я ЛЮБЛЮ ИХ!”, закончила она отчаянным, несдерживаемым импульсом.
Женщина, стоявшая за спиной старшей, поморщилась.
“Нева, постарайся научить ее не орать, а?”.
А потом Нева стиснула Акорну в объятьях, рога их соприкоснулись, и в рассудок девушки хлынул поток непередаваемых словами чувств: радость, и скорбь по родителям, которых Акорна не помнила, и полное, безоговорочное приятие.
“Ты, без сомненья, линьяри и линьяр, ты наша кровь”, с абсолютной убежденностью мыслила Нева. “Я Нева из клана Реньилаге, визедханье ферили в этой экспедиции, а ты - 'Кхорнья из клана Реньилаге, дитя сестры моей. Твоими родителями были Ферила и Ванье из клана Реньилаге. У тебя глаза Ферилы”. Разум Акорны затопили общие воспоминания клана Невы: мир иссиня-зеленых степей, пологих холмов и чистых ручьев. Рослый мужчина с глазами цвета седой травы с улыбкой подбрасывает смеющегося младенца; женщина с ласковым лицом, чьи глаза отливают серебром, как у Акорны; праздник, цветы и песни, и щебечут в кронах мелкие мохнатые зверюшки...
- Мой сон! - воскликнула Акорна вслух.
Нева чуть отодвинулась, не отпуская плеч Акорны.
- Твой... сонн? - переспросила она на всеобщем языке с легким акцентом.
Этот драгоценный сон навещал порою Акорну в смутные мгновения между явью и дремой. Порой этого не случалось месяцами, порой - два-три раза в неделю, сколько она себя помнила, но в памяти запечатлелось еще раньше. Гилл и Рафик рассказывали, что, едва освоив пару слов на всеобщем, она порой просыпалась с рассказом о странноцветных небесах, и сердито вопрошая, как зовут невиданных ими никогда зверей.
Акорна сбивчиво пересказала Неве, что могла припомнить из своих снов, в которых девушка всегда ощущала себя любимой и лелеемой.
- Там был сад, и трава была мягкая и почти синяя, а кто-то держал меня на руках, чтобы показать поющих-мохнатых на ветке...
- Это не сон, - проговорила Нева, и серебряные зрачки ее стянулись в черточки. - Это был сад при чертогах клана Реньилаге. Ванье, твой отец, приводил тебя туда, чтобы показать древесных тилири; он говорил, что ты не кричишь, как все младенцы, а поешь, точно тилир, А мы с Ферилой болтали, покуда Ванье возился с тобой... ты правда не помнишь?
Акорна покачала головой, чувствуя, как ее собственные зрачки сужаются от горя.
- Ничего, ничего... - Нева вновь коснулась на миг рога Акорна своим, передавая безмерное утешение. - Ты одна из нас. Наша память - твоя память. Ты разделишь ее со всеми нами. - Но за устной речью девушка уловила безмолвный крик жалости и горя: “Как сумела ты выжить, совсем одна?!”.
“Я была не одна”, промыслила она, и в разум Невы потекли ее собственные воспоминания - о Гилле, и Рафике, и Калуме.
“Понимаю”, отозвалась Нева совсем другим тоном. “Мы не ожидали, что может возникнуть связь...”
- Не “связь”, не в этом смысле, - поправила Акорна, поскольку Нева воспринимала связь как физическую, чувственную. “Они вскармливали меня по очереди...” Она снова коснулась тетиного рога, и выплеснула мириады воспоминаний: как ее, маленькую, моют в умывальнике, как она пробует по очереди все растения в гидропонных кюветах, как учится понимать “нет”, а потом - читать и писать, а потом - делать вещи более важные, например, искать рений, где его никто не видит, и решать уравнения, и делать верные ставки, а главное - как ее защищают от тех, кто считал уродом маленькую девочку...
“Уродом?”, потрясенным хором откликнулись остальные линьяри. Громче других прозвучал голос самого высокого. Тот стоял чуть поодаль, и от него исходила мужественность, и гордыня, и что-то еще. Если так выглядел взрослый самец линьяри.... ну... Акорна поспешно сменила тему размышлений.
“Да, уродом. Его едва не отрезали...”
“Едва не - что?!”
Все четверо линьяри шарахнулись, а мужчина даже прикрыл рог ладонью, будто защищаясь, от одной этой мысли.
“Так что видите - я многим обязана Гиллу, Рафику и Калуму. С ними я никогда не оставалась в одиночестве”.
“Да, милое мое дитя, и мы еще выразим им свою благодарность”.
Нева отвела Акорну в сторону от кучки поселенцев, которых происходящее явно заинтересовало.
- Я что-то не слышу, чтобы они говорили, - пожаловалась из-за спины девушки молодая мама. - Только рогами бодаются, ну, как олени у нас на Шенджеми. А они же не олени какие.
Нева поманила Кхари, приглашая присоединиться к трехстороннему контакту, чтобы та помогла сгладить потрясение девушки.
Вот тогда Акорна и узнала о кхлеви, и о том, почему родители отправили ее в полет без цели, чтобы девочка не попала в лапы мучителей. Обе взрослых линьяри, как могли, приглушили воспоминания об ужасных сценах пыток, которым кхлеви подвергали их беспомощных соплеменников, но это не помешало Акорне испытать жалость к несчастным жертвам, и понять родителей, мечтавших избавить девочку от страшной гибели и дать ей хоть малый шанс на спасение.
“Мы прибыли, чтобы предупредить этот сектор галактики о приближении флота кхлеви”, закончила Кхари, поглаживая чело Акорны своим рогом, чтобы немного сгладить шок, сотрясший тело девушки при этом известии.
Акорна отшатнулась, в ужасе глядя на толпу измученных, грязных поселенцев.
“Акорна, спокойней!”, резко предупредила Кхари. “Ты излучаешь страх, а они его улавливают. Мелиренья, помоги мне погасить... Тари, ты тоже! Я уже сказала, что помощь близка. Твой Рафик призвал армию...”
- Поэтому Надари здесь?
Акорна глянула на терявшуюся рядом с могучими пришельцами невысокую женщину. Надари Кандо стояла по стойке “вольно”, взгляд ее блуждал обманчиво-вяло, но, сколько знала ее Акорна, ничто не ускользало от внимания телохранительницы. Но что могла сделать Надари, при всей ее отваге и опыте, против тварей, устрашавших даже рослых, изящных линьяри?
“Сюда летят многие. Эти люди будут в безопасности. Но ты нуждаешься в ней больше”, промыслила Нева, обнимая Акорну за хрупкие плечи. “Мы не можем потерять тебя снова. Пойдем к нам на корабль”.
- Нет. Я обещала, что останусь здесь, покуда “Акадецки” не вернется за очередной партией поселенцев. И они не единственные, кто нуждается в защите. - Акорна отступила от четверых сородичей. - Если эти твари - кхлеви - летят сюда, я никуда не сдвинусь, покуда вся планета не будет эвакуирована.
- Мы можем забрать часть на своем корабле, - заметила Нева, оглядываясь и мысленно пересчитывая колонистов. - Но не всех.
- Всех, или я никуда не полечу.
“Очевидно, что она линьяри”, тоскливо пробормотал Таринье. “Только женщина может поддерживать гиблое дело”.
“Тари, прекрати болтать ерунду. Мы должны вывезти ее в безопасное место. А времени у нас, похоже, немного”.
“Армии движутся сюда. В этом мы уверены”.
“Но когда они прибудут? И не будет ли поздно?”
- Я никуда не полечу без этих людей, и всех, кого мы сможем отыскать, - заявила Акорна, и внезапно рядом с ней очутилась Надари Кандо.
- Так их, госпожа Лукия! - прохрипела телохранительница.
Тем временем Рафик поднялся на борт “Прибежища” в полной уверенности, что встретит Акорну там. Первым же кораблем в огромном ангаре звездолета Странников, на который упал его взгляд, оказался “Акадецки”. Но пестрой яхты линьяри там не было, в то время, как приборы уверяли, что их звездолет обогнал даже сверхбыстрый “Ухуру” достаточно, чтобы приземлиться, забрать Акорну и вернуться на орбиту до его прибытия. Калум вышел встречать друга, и Рафик ринулся на вид единственного привычного лица в толпе, чтобы потребовать ответа - только чтобы застыть, сообразив, что стоящий рядом с пилотом здоровяк ему тоже знаком.
- Джонни Грин, во имя всех ублюдочных бесов, джиннов и шайтанов - что ты здесь делаешь?!
Рафик хлопнул старого приятеля по спине - с большей, как мрачно отметил Калум, радостью, чем проявлял он при встречах с бывшими партнерам-горняками.
- Что, Акорна в рубке? Где эта линьярская разукрашенная банка? Я же знаю, они прежде меня добрались до Рушимы.
- Ждем с минуты на минуту, Рафик, - рассеянно ответил Калум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43