Новые звонки. Она обзванивала школьные автобусы, разговаривала с начальниками и руководителями, звонила в местный питомник борзых. Снова звонила в Национальную гвардию и спрашивала, не могут ли они прислать войсковой транспорт. Многие уже покинули Геттисберг, включая большинство туристов. Но множество горожан остались на месте. Ей необходимо было эвакуировать из опасной зоны более пяти тысяч человек, и сделать это нужно было до шести часов вечера - абсолютный, решительно крайний временной лимит для эвакуации. Национальная гвардия располагает целой армией машин, заправленных и готовых к отправке, но они не могут отправить их без одобрения губернатора или, раз уж он совершенно недоступен, вице-губернатора.
Вице-губернатора в это самое время в кабинете не было. Не хочет ли она оставить сообщение? Его личный секретарь не уверена, когда сможет связаться с ним, даже несмотря на то, что это очень срочно.
Операции вроде этой не могут осуществляться стихийно. Они должны быть обстоятельно спланированы. Все хотели наблюдать со стороны, и все хотели прикрыть свои уважаемые задницы. Людей нельзя отрывать от необходимой работы вроде той, что направлена на обеспечение условий жизнедеятельности. У нее должны быть полномочия на то, чтобы использовать нужные виды оружия… еще больше их требовалось для получения оного. Полицейские операции такого масштаба требовали многомесячной организации, чтобы собрать всех необходимых людей и оборудование в нужном месте в нужное время. У нее же оставалось всего несколько часов.
Но не все новости были катастрофическими. Харрисбургский департамент полиции имел долгосрочное соглашение с городом Геттисбергом - пример удобной неопределенности юрисдикции, которую с точки зрения законности никогда не оспаривали. Они счастливы прислать несколько человек. Десятка хватит? Кэкстон хотела сотню, но взяла то, что дали.
- Что с вертолетами? - поинтересовалась она.
Гробы могли прятаться где-нибудь в лесах вокруг поля сражения. Они могли быть разложены на какой-нибудь крыше, где-то, куда поисковики не смогли бы добраться без затруднений. Кроме того, поддержка с воздуха помогла бы искателям скоординировать свои усилия. У Харрисбурга было два вертолета, хотя один из них стоял на плановом техобслуживании. Он мог быть подготовлен и запущен в воздух через пару часов. Они пришлют их, как только смогут.
Департамент местной полиции в Харрисбурге тоже имел специальную договоренность с полицией штата. Они понимали, что Кэкстон говорит серьезно, и готовы были помочь всем, чем сумеют. Она не могла найти слов для благодарности.
Несколько раз звонил Глауэр.
- Ничего, - каждый раз сообщал он. - Ничего. Пара людей не дали нам обыскивать свои дома, но это приличные люди, я их всю жизнь знаю.
- Проследи, чтоб их эвакуировали в первую очередь, - ответила Кэкстон. - А потом обыскивай, когда их не будет. Это срочные меры.
Сделали объявления по радио, телевидению и в Интернете. Все жители города Геттисберг должны были сообщить о себе в ближайшую школу или правительственное учреждение и ждать транспорта, чтобы покинуть город. Ни при каких условиях они не должны были пытаться выехать на своих транспортных средствах. Кэкстон видела, каким интенсивным могло быть движение в обычный день… Улицы Геттисберга были безнадежно запутаны, и эвакуация столь же безнадежно застопорилась бы среди ревущих клаксонов и мигающих фар, дорожных разборок и небольших аварий. А может, и больших. С дождем все станет только хуже.
Но кое-кто все же пытался. Лоре звонили со всех концов города, и приходилось отправлять полицейских, чтобы разбираться со столпотворением, успокаивать людей и выстраивать их в очередь. Каждый офицер, которого она посылала догонять какого-нибудь неповиновавшегося мотоциклиста, отрывался от досконального обыска домов.
Позвонил мэр. Уверена ли она, что вовремя отыщет гробы? Уверена ли она, что можно избежать человеческих жертв? Уверена ли она, что мэру и его персоналу не следует эвакуироваться на вертолете, который видели над городом?
Нет, нет и нет. Кэкстон на мгновение прикрыла глаза и подождала, когда мэр прекратит болтать. Она сказала «нет» еще несколько раз, почти не вслушиваясь в вопросы.
- Докладывать нечего, - сказал Глауэр по рации в машине. - По моим подсчетам, мы обыскали двадцать процентов зданий города.
Было уже три часа дня.
Кэкстон села и выпрямилась, закончив разговор с мэром. Прошло уже столько времени, а сколько еще оставалось сделать! Люди выстраивались у кварталов, где была почта, у здания муниципалитета, у туристического центра. Ждали автобусов, которые вывезут их.
Кэкстон снова звонила в Национальную гвардию. Умоляла.
- Губернатора или, в случае крайней необходимости, вице-губернатора…
Она щелчком закрыла телефон. Постаралась дышать через нос. Потом снова раскрыла телефон.
Она опять звонила в полицию штата, просила прислать всех свободных сотрудников антиалкогольного подразделения. Получив их в свое распоряжение, она удвоила количество полицейских для регулировки движения, контроля дорожных застав, поисковой работы.
Ей звонили журналисты. Снова и снова. Уверена ли она, что гробы отыщутся вовремя? Она действительно полагает, что Геттисберг будет наводнен вампирами? Не кажется ли ей, что эту историю немного трудно переварить?
Время на журналистов она не тратила.
Снова звонки, снова работа. Дозвонилась до парламентского пристава в штаб-квартиру в Харрисбурге. Перечислила необходимое ей снаряжение, как будто заказывала по почтовому каталогу «Л. Л. Бин». Только вместо свитеров и флисовых курток она намерена получить патрульные винтовки и защитное снаряжение. Человек, «принимавший заказ», бросил трубку, поэтому она перезвонила и, воспользовавшись своим служебным положением, пригрозила ему. Потом принялась умолять: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
- Даже будь у меня все это, мне нужен специальный ордер, письменное разрешение от комиссара, а его сейчас в офисе нет, - ответил ей пристав.
У Национальной гвардии было все, что ей требовалось. У них всего было навалом, все было в идеальном порядке, смазанное, готовое к использованию. Горы амуниции, многочисленные стеллажи, заваленные винтовками. Плюс множество людей, которые могли привезти их, включая немалое количество ветеранов из Ирака. Солдат. Настоящих солдат.
Вице-губернатор был на встрече с рабочей группой по вопросам образования, и его личный секретарь сомневался, что сможет передать ему сообщение прямо сейчас.
- Вы понимаете, что может произойти? Вы понимаете, сколько людей может погибнуть?
Ему не нужно понимать. Это не его работа Она позвонила комиссару в штаб-квартиру в Харрисбург. Ее попросили подождать. У нее не было времени. Она не могла допустить, чтобы разговор не состоялся. Она переключила телефон на громкую связь, одолжила сотовый у начальника полиции Висенте и продолжила звонки.
К четырем тридцати комиссар смог ответить на ее звонок.
- Да, я знаю, насколько серьезна ситуация. Я вижу, что дело срочное. Вы мне это хотели сообщить? Я, кажется, чего-то не понимаю. Я вас послал туда поймать одного вампира, а вы говорите мне, что скоро у вас их будет сотня. Если это ошибка, если вы делаете из мухи слона…
- Не делаю, - заверила она.
Даже если бы она делала из мухи слона, даже если она и ошибалась, то, Кэкстон была уверена, вряд ли она проживет достаточно долго, чтобы расстроиться из-за потери работы.
- Вы должны мне поверить. У меня есть ряд свидетельств, буквально у меня в руках. У меня есть информация из достоверных источников, но у меня нет времени писать отчет и отправлять его вам. Мне нужно, чтобы вы просто делали то, что я говорю, и не задавали больше вопросов. Иначе погибнет множество народу. Сегодня.
- Думаете, вам не удастся отыскать гробы до заката?
В последнем донесении от Глауэра говорилось: они обыскали сорок процентов города.
- Нет, - сказала она. - Думаю, нет. Я была бы рада сказать «да», но я не могу позволить себе ошибиться.
На линии повисла долгая пауза. Кэкстон слышала, как сопит комиссар, и только.
- Хорошо.
Кэкстон едва поверила своим ушам.
- То есть вы согласны?
- Согласен.
У нее слов не хватило для благодарности.
Потом ей позвонил губернатор. Извинился за то, что так долго был недоступен. Спросил, как она там держится, что ей нужно и чем он может помочь. Он немедленно мобилизует Национальную гвардию, отправит транспортные отряды, которые она просила, вертолеты, солдат, оружие. Так скоро, как только в человеческих силах.
- Сегодня до заката прибудет небольшой отряд. Остальных пришлем сразу, как только удастся собрать. Пожалуйста, офицер, я прошу вас защитить наш штат.
- Сэр, я вам крайне признательна, - честно ответила она. - Я просто… Я не ожидала от вас… Я не…
- У вас есть очень интересные друзья, патрульный, - сказал губернатор. - Поэтому… вам нужно еще что-нибудь?
- А танки прислать можете?
Губернатор добродушно рассмеялся.
Кэкстон закончила разговор. Набрала номер Аркли.
- Не знаю, что вы сделали, но…
Его голос прозвучал искаженно. Словно он находился в машине, двигавшейся на большой скорости, или же просто дождь создавал помехи. Она не знала, где он и что делает, не было времени спрашивать. Его ответ был как раз в точку:
- За последние двадцать лет я добился многих привилегий, ибо знал, что наступит день вроде сегодняшнего. Я использовал весь политический капитал, который у меня был.
Как представитель маршальской службы США, Аркли в свое время охранял многие суды и познакомился со многими судьями. Политики к судьям прислушивались.
- Спасибо, - сказала она. - Даже не знаю, что еще сказать.
- Этого достаточно. - Аркли замолчал на секунду. - Есть еще одна вещь, которую я могу для тебя сделать. Но это сильнодействующее средство.
- Времена наступили такие.
- Ладно. Мне пора вернуться к работе.
Она согласилась и выключила телефон.
Набрала свой домашний номер, подождала, когда Клара снимет трубку. Прошло шесть или семь гудков.
- Алло?
«Я должна сказать тебе, что происходит, - подумала Кэкстон. - Я должна сказать тебе, что может случиться, когда сядет солнце».
- Алло?
Слова застряли у нее на языке. Все до единого. «Я должна попрощаться», - подумала она.
- Лора? Я знаю, это ты… Твой номер определился. Что происходит?
Кэкстон открыла рот. Выдавила из себя:
- Я люблю тебя.
На другом конце воцарилась тишина. Потом раздался мягкий голос:
- Я тебя тоже.
Шепот такой тихий и такой нежный, словно это эхо на линии.
Кэкстон захлопнула телефон. Ничего больше она сказать не могла.
Страдая от дрожи и головокружения, от недостатка сна, еды и передозировки кофеина и страха, она выбралась из машины в первый раз за несколько часов. Прошла полквартала до почтового отделения, где в большой белый бронеавтомобиль сажали перепуганных жителей Геттисберга. Бойцы Национальной гвардии в полном обмундировании помогали им забираться через расположенные сзади люки, улыбались им, говорили, что все будет хорошо.
Она посмотрела на часы: шесть двадцать три.
66

Сразу по прибытии я бросился в штаб-квартиру генерала Хукера, и меня направили в кабинет на втором этаже. Там я обнаружил женщину, откинувшуюся на подушки в удобной кровати. За шелковой ширмой горела единственная свеча, оставляя комнату в густом сумраке. Больше света причинило бы ей физическую боль, мне так сказали. Ее снабжали письменными принадлежностями и большим количеством чернил, и она уже заполнила несколько страниц изящным легким почерком. Когда она обратила на меня свой единственный глаз, меня пронзило холодом, словно костный мозг превратился в лед, и все же я почти не колебался, когда приблизился к кровати и поцеловал ее гнилую руку. Как мне сказали, теперь она шпионила для Союза, предоставляла много полезной информации и была почетной гостьей генерала. Мне также сказали, что она может пить мою кровь, когда только захочет. Тем не менее она заверила меня, что не голодна и что я могу расслабиться. Я не стал выяснять, из чьих вен она получила сегодняшнее пропитание.
Она многое рассказала мне про себя: про то, как в прошлом веке ее привезли в Америку (и в довольно разложившемся состоянии, думается мне), про то, как все это время она была украшением дома семьи Чесс, неспособная выбраться из золоченого гроба. Она рассказала мне, как познакомилась с Обидаей Чессом, когда он был еще ребенком, которому запрещали приближаться к ней, но который не мог следовать добрым советам своего родителя. Тем не менее только после того, как начались боевые действия, она склонила юношу присоединиться к ней в бессмертном существовании. Он почитал ее как вторую мать (первую унесла лихорадка, когда он был еще младенцем). Сначала он кормил ее собственной кровью, потом стал приносить ей жизненную влагу других, получив власть и приняв на себя ее проклятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42