Элоф ускорил шаг, чуть ли не бегом вышел к вершине… и сам замер, зачарованный картиной, раскинувшейся перед ним.
Они стояли на верхнем краю глубокой горной долины – вернее, скального ущелья, похожего на след от удара исполинского меча. Какой-то частью своего затуманенного разума Элоф осознавал, что это ущелье находится прямо напротив долины мастера-кузнеца и берет начало на противоположном склоне той же самой вершины. Но та сторона хребта была просто холодной и безжизненной. Эта сторона находилась в объятиях Льда.
Так Элоф впервые узрел Великого Врага и тоже невольно опустился на колени, охваченный благоговейным трепетом. То было дивное и страшное зрелище, но против всех его ожиданий оно оказалось прекрасным, настолько чистым и величественным, что сама кровь в его жилах на мгновение обратилась в лед. Далеко внизу простирался глетчер, уходивший между каменных стен постепенно расширявшейся долины в бесконечное пространство, наполненное белесовато-серым сиянием. Восточные склоны гор погружались в него, как в море; то тут, то там, словно в насмешку над их былым величием, из ледяного покрова выпирали отдельные пики, тупые и раскрошенные, словно снесенные крепости. Но за этими жалкими останками ледяные поля простирались в туманную даль, такую безбрежную и лишенную всяких черт, что, пытаясь сфокусироваться на ней, взор начинал мучительно блуждать, не находя ни одной зацепки или ориентира. Даже горизонт отсутствовал; возможно, потому, что серые облака сливались с ним. Каким бы ни было это значение, зрелище наполнило Элофа внезапной цепенящей уверенностью, что весь теплый и живой мир – растения, животные, мужчины и женщины – всего лишь тонкая корочка грязи на этой холодной, стерильной белизне, незначительное пятнышко на блистательной грани ледяного самоцвета, способное исчезнуть в любой момент по прихоти Великого Льда. Даже когда он перевел взгляд на высокие пики в долине, пытаясь найти утешение и опору в их величии, они показались ему чем-то преходящим, не более чем барьером на пути необоримой силы, подобно своим уже погребенным сородичам. Их участь зависела только от времени, а у Льда была в запасе целая вечность. Что же оставалось человеку?
Затем Элоф внезапно задержал взгляд, всматриваясь и вопрошая сумрачную дымку за бледным сиянием. Он вскочил, равнодушный к ветру, хлеставшему в лицо, и смотрел, прикрывая глаза рукой, пока не уверился в том, что видит. Повернувшись, он обнаружил Керморвана по-прежнему коленопреклоненным. Лицо воина было бледным и суровым, исполненным молчаливого изумления, но без малейших следов страха. Оно было как кремень, но в сиянии его глаз, созерцавших бескрайние ледяные пространства, угадывался принятый вызов.
– Ты что-то увидел?
– Кажется, да. Там, на другой стороне долины… среди высоких пиков у ее окончания… Смотри!
Керморван протер глаза, всмотрелся и покачал головой. Потом он отвернулся, поморгал и снова начал рассматривать горные вершины.
– Там… как будто слабое оранжевое сияние…
– Да! Ты тоже видишь!
Керморван с сомнением покосился на своего спутника.
– Это может быть чем угодно…
– Может, – согласился Элоф. – Но видишь ли ты более обнадеживающий признак?
Керморван мрачно покачал головой:
– Нет. Склон под нами выглядит таким же пустым, как и все остальное. Что ж, тогда пора в путь! Нам понадобится много времени и сил, чтобы обогнуть все эти горы.
Он забросил свой мешок на плечи и уже собрался двинуться вниз по склону, но Элоф удержал его:
– Не в ту сторону! Нам нельзя идти в обход: я слишком хорошо знаю эту часть гор. Так нам придется пересечь дорогу мастера-кузнеца, причем совсем рядом с его домом!
– Хорошо, тогда куда мы пойдем?
Элоф закусил губу, отвернулся и посмотрел на долину, расстилавшуюся под ними.
– Есть только один путь – через Лед.
– Что? – Рука Керморвана невольно потянулась к мечу. – Лучше я попытаю удачу с твоим проклятым мастером!
Элоф снова удержал его, на этот раз с большей силой:
– Глупец! Если он может принуждать эквешских вождей, то думаешь, он будет не в состоянии захватить тебя, даже не скрестив с тобой клинок? Он не просто убьет тебя, но подчинит своей воле и настроит против всего, что ты сейчас стремишься спасти! Это ли та удача, которую ты предпочитаешь?
Керморван застыл в гневе и нерешительности, глядя на тусклое сияние Льда. Было совершенно ясно, что ему больше по нраву, но он не мог противостоять логике кузнеца.
– Я сказал, что пойду с тобой, – пробормотал он. – Не сомневайся во мне. Но неужели на Льду нам не грозит такая же, если не худшая участь?
– Здесь, на его окраине, все может быть не так страшно, – настаивал Элоф. – Мы оба не заметили в этой долине никаких признаков жизни. Она узкая, и мы без труда можем пересечь ее за ночь, если поторопимся.
– За ночь… – начал воин, снова покосившись на долину. Затем он схватил Элофа за руку и указал вниз другой рукой. На самом краю ближайших к ним зарослей кустарника что-то двигалось – что-то большое и неуклюжее. Оно не выглядывало наружу, но ветки на его пути шевелились. Затем, в том месте, где кусты заканчивались у подножия скальных выходов, оно все же показалось на мгновение в свете звезд и отблесках льда и тут же исчезло в укрытии за высоким утесом. Существо имело человекообразную форму, но было гораздо крупнее и шире в плечах, с массивной круглой головой и длинными руками, болтавшимися сбоку, когда оно перепрыгивало с камня на камень.
– Керайс! – выдохнул мечник. – Как ты думаешь, это то самое существо, которое шло по нашему следу в лесах?
– Оно двигалось очень похоже… но слушай!
Немного дальше, за линией кустов, что-то еще с шорохом двигалось вперед, а из глубины зарослей доносилось тихое, утробное ворчание.
– Их там целая стая, – тихо произнес Элоф. – Ну что, Керморван, ты по-прежнему хочешь идти туда?
– Лед внезапно приобрел для меня определенную привлекательность, – сухо признал Керморван. – Но может быть, эти существа посланы для того, чтобы загнать нас на глетчер?
– Может быть. Но лишь доведенных до крайности, испуганных и упирающихся. Они не ожидают дерзкого, стремительного броска…
– Я бы не назвал двенадцатичасовой переход «стремительным броском», пусть даже дерзким. Но ты опять прав, кузнец. Веди нас!
Они перевалили через гребень и, стараясь производить как можно меньше шума, начали спускаться по дальнему склону.
– Это совсем нетрудно, – прошептал Элоф.
– Говорят, что путь к Реке тоже очень прост, – угрюмо отозвался Керморван. – В одну сторону.
– Слушай, побереги свое остроумие для Льда: оно там понадобится!
К его удивлению, Керморван рассмеялся и пошел дальше с посветлевшим лицом.
С большой высоты поверхность Льда казалась гладкой как стекло и ослепительно белой, но по мере того, как они спускались по крутым склонам, тело глетчера, заполнявшее долину, постепенно серело, на нем проступали пятна и отметины. Элоф мог видеть, что оно, в сущности, не было гладким и сияло чистой белизной лишь около центра. Вдоль каждого края тянулись огромные полосы, почти такие же темные, как скалы и осыпи, с которыми они сталкивались. Когда путники подошли ближе, полосы превратились в неровные гребни и хребты, бороздившие поверхность льда, словно русла застывших рек.
– Я слышал о таких вещах, – промолвил Керморван. – Они называются моренами и состоят из валунов и обломков горных пород, перемолотых Льдом на своем пути. Частично они высвобождаются, когда глетчер подтаивает в теплое время года. Без сомнения, множество гордых вершин заморожено там, и это отнюдь не облегчит наш путь!
Морены тянулись вдоль ложа долины, но были и другие, более тонкие отметины, пересекавшие поверхность льда в разных направлениях и подчеркнутые длинными, глубокими тенями.
– Они похожи на морщины, – пробормотал Элоф. – Морщины на древней коже, ссохшейся и задубевшей. И видишь – там, у изгиба долины, они углубляются и сходятся вместе, как суставы в локтевом сгибе? Право, этот глетчер похож на конечность какого-то исполинского животного!
– Боюсь, это расщелины, – пробормотал Керморван. – И они гораздо шире и глубже, чем кажется отсюда. Нам нужно по возможности держаться подальше от них!
И действительно, когда они спустились к краю глетчера, Элоф поневоле призадумался – столь трудным и опасным казался дальнейший путь. Ветер глухо завывал в ущелье. Ледяная пленка, блестящая и коварная, покрывала все нижние скалы; в каждой складке местности залегли карманы смерзшегося грязного снега. У самой кромки глетчера Элоф оступился, едва не упал и замер, весь дрожа. Затем он перевел дух и впервые шагнул на Великий Лед.
На какой-то безумный момент Элофу показалось, что он вернулся в свою кузницу и наступил на раскаленный железный сошник. Подошвы его поношенных сапог пронзило холодом, а не жаром, но ощущение было такое же: палящая боль, мгновенно охватившая ноги до середины икр. Он запрыгал на месте, потом забрался на кучу камней в поисках хотя бы кратковременного облегчения. Впечатление было таким, словно лед прикасался к его обнаженным нервам. Элоф помешкал, тяжело дыша; его так и подмывало желание перебраться обратно на горный склон. Возможно, он так бы и поступил, на свою погибель, но Керморван спустился по замерзшему гравию у края морены и пошел дальше, даже не замедлив шага. Это решило дело: Элоф закусил губу и побрел следом. Он поражался тому, как тщательно и безошибочно Керморван выбирает путь в густых сумерках, перепрыгивая с камней на лед и обратно. Его изумляла храбрость этого человека, не побоявшегося открыто бросить вызов силе, которой его пугали с раннего детства и которая впоследствии воплотила в себе все то, что он ненавидел. Если у воина имелись какие-то сомнения, то он никак не выказывал их.
Через час или около того онемение приглушило леденящую боль, но Элоф все равно сильно хромал.
– Разве ты не чувствуешь этого? – наконец выдавил он. Керморван повернулся к нему.
– О чем ты говоришь? – Его непонимание было искренним. Элоф снова поразился, но не стал вдаваться в объяснения. Керморван плотнее запахнулся в плащ.
– Да, ветер крепчает. И здесь, на открытом месте, нас видно как на ладони. Идти в темноте было бы труднее, но, признаться, я бы предпочел пробираться на ощупь, чем чувствовать на себе чьи-то взгляды. Может быть, эти облака успеют передвинуться к югу до восхода луны и закроют звезды?
Но его желание так и не сбылось. Хотя облака продолжали громоздиться на горизонте огромными черными бастионами, ветер совершенно стих, и вокруг воцарилось морозное безмолвие. Небо над долиной оставалось чистым и открытым.
Высоко над головами путников воздух неожиданно замерцал, словно огромный невидимый занавес, и заколыхался от одного горизонта до другого. Керморван приглушенно ахнул и пригнулся. Элоф последовал его примеру. В тишине нарастал какой-то звук – слабое, сердитое потрескивание почти на границе слышимости. Занавес снова всколыхнулся, по нему пробежали красные и зеленые отблески, на мгновение сменившиеся синими и пурпурными, прежде чем темное небо поглотило их. Полосы бледно-желтого света прочертили темноту и погасли, а затем корона холодного пламени, невероятно огромная, задрожала под звездами и притушила их свет. Видение было исполнено запредельным, неземным величием.
– Что это такое? – выдохнул сотранец, прикрывая глаза рукой.
– Северные Огни! – прошептал Элоф, пожиравший взглядом небеса. В светоносной короне промелькнули стремительные желтые росчерки. – И дождь звездных камней! Я видел их раньше, но с большого расстояния, не так…
– Что они могут предвещать?
– Ничего, насколько мне известно. И все же… мастер-кузнец в самом деле однажды сказал, что Северные Огни могут знаменовать собой встречу неких сил, но каких именно – боюсь даже вообразить.
– Встреча сил, – угрюмо пробормотал Керморван. – Не оказаться бы нам посреди этой встречи!
Пригнувшись, скрываясь от внимательных глаз, они начали красться вперед вдоль края морены, пока не оказались напротив ближайшей части дальнего склона ущелья.
– Теперь нам остается лишь идти по открытой местности, между расщелинами, – прошептал воин. – И это будет большая часть пути. Пошли!
Две фигурки двинулись в путь по открытому участку глетчера. Они шагали по снежным наносам, переползали расщелины на четвереньках, сжимая онемевшими от холода пальцами усаженные шипами дорожные посохи и слыша, как пласты рыхлого снега с шелестом уползают из-под ног и падают в бездонную тьму. Над ними сверкало холодное пламя, придававшее лицам странный, мертвенный оттенок, дробившее и множившее тени, отчего пространство впереди казалось еще более опасным и наполненным зловещими намеками на движение. Странные силуэты обретали форму и танцевали над зеркалами чистого льда; однажды Элофу показалось, будто он видит в отражениях лицо Кары, глядевшее на него с тревогой и печалью, а позже он увидел, как Керморван протирает глаза, и услышал его шепот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Они стояли на верхнем краю глубокой горной долины – вернее, скального ущелья, похожего на след от удара исполинского меча. Какой-то частью своего затуманенного разума Элоф осознавал, что это ущелье находится прямо напротив долины мастера-кузнеца и берет начало на противоположном склоне той же самой вершины. Но та сторона хребта была просто холодной и безжизненной. Эта сторона находилась в объятиях Льда.
Так Элоф впервые узрел Великого Врага и тоже невольно опустился на колени, охваченный благоговейным трепетом. То было дивное и страшное зрелище, но против всех его ожиданий оно оказалось прекрасным, настолько чистым и величественным, что сама кровь в его жилах на мгновение обратилась в лед. Далеко внизу простирался глетчер, уходивший между каменных стен постепенно расширявшейся долины в бесконечное пространство, наполненное белесовато-серым сиянием. Восточные склоны гор погружались в него, как в море; то тут, то там, словно в насмешку над их былым величием, из ледяного покрова выпирали отдельные пики, тупые и раскрошенные, словно снесенные крепости. Но за этими жалкими останками ледяные поля простирались в туманную даль, такую безбрежную и лишенную всяких черт, что, пытаясь сфокусироваться на ней, взор начинал мучительно блуждать, не находя ни одной зацепки или ориентира. Даже горизонт отсутствовал; возможно, потому, что серые облака сливались с ним. Каким бы ни было это значение, зрелище наполнило Элофа внезапной цепенящей уверенностью, что весь теплый и живой мир – растения, животные, мужчины и женщины – всего лишь тонкая корочка грязи на этой холодной, стерильной белизне, незначительное пятнышко на блистательной грани ледяного самоцвета, способное исчезнуть в любой момент по прихоти Великого Льда. Даже когда он перевел взгляд на высокие пики в долине, пытаясь найти утешение и опору в их величии, они показались ему чем-то преходящим, не более чем барьером на пути необоримой силы, подобно своим уже погребенным сородичам. Их участь зависела только от времени, а у Льда была в запасе целая вечность. Что же оставалось человеку?
Затем Элоф внезапно задержал взгляд, всматриваясь и вопрошая сумрачную дымку за бледным сиянием. Он вскочил, равнодушный к ветру, хлеставшему в лицо, и смотрел, прикрывая глаза рукой, пока не уверился в том, что видит. Повернувшись, он обнаружил Керморвана по-прежнему коленопреклоненным. Лицо воина было бледным и суровым, исполненным молчаливого изумления, но без малейших следов страха. Оно было как кремень, но в сиянии его глаз, созерцавших бескрайние ледяные пространства, угадывался принятый вызов.
– Ты что-то увидел?
– Кажется, да. Там, на другой стороне долины… среди высоких пиков у ее окончания… Смотри!
Керморван протер глаза, всмотрелся и покачал головой. Потом он отвернулся, поморгал и снова начал рассматривать горные вершины.
– Там… как будто слабое оранжевое сияние…
– Да! Ты тоже видишь!
Керморван с сомнением покосился на своего спутника.
– Это может быть чем угодно…
– Может, – согласился Элоф. – Но видишь ли ты более обнадеживающий признак?
Керморван мрачно покачал головой:
– Нет. Склон под нами выглядит таким же пустым, как и все остальное. Что ж, тогда пора в путь! Нам понадобится много времени и сил, чтобы обогнуть все эти горы.
Он забросил свой мешок на плечи и уже собрался двинуться вниз по склону, но Элоф удержал его:
– Не в ту сторону! Нам нельзя идти в обход: я слишком хорошо знаю эту часть гор. Так нам придется пересечь дорогу мастера-кузнеца, причем совсем рядом с его домом!
– Хорошо, тогда куда мы пойдем?
Элоф закусил губу, отвернулся и посмотрел на долину, расстилавшуюся под ними.
– Есть только один путь – через Лед.
– Что? – Рука Керморвана невольно потянулась к мечу. – Лучше я попытаю удачу с твоим проклятым мастером!
Элоф снова удержал его, на этот раз с большей силой:
– Глупец! Если он может принуждать эквешских вождей, то думаешь, он будет не в состоянии захватить тебя, даже не скрестив с тобой клинок? Он не просто убьет тебя, но подчинит своей воле и настроит против всего, что ты сейчас стремишься спасти! Это ли та удача, которую ты предпочитаешь?
Керморван застыл в гневе и нерешительности, глядя на тусклое сияние Льда. Было совершенно ясно, что ему больше по нраву, но он не мог противостоять логике кузнеца.
– Я сказал, что пойду с тобой, – пробормотал он. – Не сомневайся во мне. Но неужели на Льду нам не грозит такая же, если не худшая участь?
– Здесь, на его окраине, все может быть не так страшно, – настаивал Элоф. – Мы оба не заметили в этой долине никаких признаков жизни. Она узкая, и мы без труда можем пересечь ее за ночь, если поторопимся.
– За ночь… – начал воин, снова покосившись на долину. Затем он схватил Элофа за руку и указал вниз другой рукой. На самом краю ближайших к ним зарослей кустарника что-то двигалось – что-то большое и неуклюжее. Оно не выглядывало наружу, но ветки на его пути шевелились. Затем, в том месте, где кусты заканчивались у подножия скальных выходов, оно все же показалось на мгновение в свете звезд и отблесках льда и тут же исчезло в укрытии за высоким утесом. Существо имело человекообразную форму, но было гораздо крупнее и шире в плечах, с массивной круглой головой и длинными руками, болтавшимися сбоку, когда оно перепрыгивало с камня на камень.
– Керайс! – выдохнул мечник. – Как ты думаешь, это то самое существо, которое шло по нашему следу в лесах?
– Оно двигалось очень похоже… но слушай!
Немного дальше, за линией кустов, что-то еще с шорохом двигалось вперед, а из глубины зарослей доносилось тихое, утробное ворчание.
– Их там целая стая, – тихо произнес Элоф. – Ну что, Керморван, ты по-прежнему хочешь идти туда?
– Лед внезапно приобрел для меня определенную привлекательность, – сухо признал Керморван. – Но может быть, эти существа посланы для того, чтобы загнать нас на глетчер?
– Может быть. Но лишь доведенных до крайности, испуганных и упирающихся. Они не ожидают дерзкого, стремительного броска…
– Я бы не назвал двенадцатичасовой переход «стремительным броском», пусть даже дерзким. Но ты опять прав, кузнец. Веди нас!
Они перевалили через гребень и, стараясь производить как можно меньше шума, начали спускаться по дальнему склону.
– Это совсем нетрудно, – прошептал Элоф.
– Говорят, что путь к Реке тоже очень прост, – угрюмо отозвался Керморван. – В одну сторону.
– Слушай, побереги свое остроумие для Льда: оно там понадобится!
К его удивлению, Керморван рассмеялся и пошел дальше с посветлевшим лицом.
С большой высоты поверхность Льда казалась гладкой как стекло и ослепительно белой, но по мере того, как они спускались по крутым склонам, тело глетчера, заполнявшее долину, постепенно серело, на нем проступали пятна и отметины. Элоф мог видеть, что оно, в сущности, не было гладким и сияло чистой белизной лишь около центра. Вдоль каждого края тянулись огромные полосы, почти такие же темные, как скалы и осыпи, с которыми они сталкивались. Когда путники подошли ближе, полосы превратились в неровные гребни и хребты, бороздившие поверхность льда, словно русла застывших рек.
– Я слышал о таких вещах, – промолвил Керморван. – Они называются моренами и состоят из валунов и обломков горных пород, перемолотых Льдом на своем пути. Частично они высвобождаются, когда глетчер подтаивает в теплое время года. Без сомнения, множество гордых вершин заморожено там, и это отнюдь не облегчит наш путь!
Морены тянулись вдоль ложа долины, но были и другие, более тонкие отметины, пересекавшие поверхность льда в разных направлениях и подчеркнутые длинными, глубокими тенями.
– Они похожи на морщины, – пробормотал Элоф. – Морщины на древней коже, ссохшейся и задубевшей. И видишь – там, у изгиба долины, они углубляются и сходятся вместе, как суставы в локтевом сгибе? Право, этот глетчер похож на конечность какого-то исполинского животного!
– Боюсь, это расщелины, – пробормотал Керморван. – И они гораздо шире и глубже, чем кажется отсюда. Нам нужно по возможности держаться подальше от них!
И действительно, когда они спустились к краю глетчера, Элоф поневоле призадумался – столь трудным и опасным казался дальнейший путь. Ветер глухо завывал в ущелье. Ледяная пленка, блестящая и коварная, покрывала все нижние скалы; в каждой складке местности залегли карманы смерзшегося грязного снега. У самой кромки глетчера Элоф оступился, едва не упал и замер, весь дрожа. Затем он перевел дух и впервые шагнул на Великий Лед.
На какой-то безумный момент Элофу показалось, что он вернулся в свою кузницу и наступил на раскаленный железный сошник. Подошвы его поношенных сапог пронзило холодом, а не жаром, но ощущение было такое же: палящая боль, мгновенно охватившая ноги до середины икр. Он запрыгал на месте, потом забрался на кучу камней в поисках хотя бы кратковременного облегчения. Впечатление было таким, словно лед прикасался к его обнаженным нервам. Элоф помешкал, тяжело дыша; его так и подмывало желание перебраться обратно на горный склон. Возможно, он так бы и поступил, на свою погибель, но Керморван спустился по замерзшему гравию у края морены и пошел дальше, даже не замедлив шага. Это решило дело: Элоф закусил губу и побрел следом. Он поражался тому, как тщательно и безошибочно Керморван выбирает путь в густых сумерках, перепрыгивая с камней на лед и обратно. Его изумляла храбрость этого человека, не побоявшегося открыто бросить вызов силе, которой его пугали с раннего детства и которая впоследствии воплотила в себе все то, что он ненавидел. Если у воина имелись какие-то сомнения, то он никак не выказывал их.
Через час или около того онемение приглушило леденящую боль, но Элоф все равно сильно хромал.
– Разве ты не чувствуешь этого? – наконец выдавил он. Керморван повернулся к нему.
– О чем ты говоришь? – Его непонимание было искренним. Элоф снова поразился, но не стал вдаваться в объяснения. Керморван плотнее запахнулся в плащ.
– Да, ветер крепчает. И здесь, на открытом месте, нас видно как на ладони. Идти в темноте было бы труднее, но, признаться, я бы предпочел пробираться на ощупь, чем чувствовать на себе чьи-то взгляды. Может быть, эти облака успеют передвинуться к югу до восхода луны и закроют звезды?
Но его желание так и не сбылось. Хотя облака продолжали громоздиться на горизонте огромными черными бастионами, ветер совершенно стих, и вокруг воцарилось морозное безмолвие. Небо над долиной оставалось чистым и открытым.
Высоко над головами путников воздух неожиданно замерцал, словно огромный невидимый занавес, и заколыхался от одного горизонта до другого. Керморван приглушенно ахнул и пригнулся. Элоф последовал его примеру. В тишине нарастал какой-то звук – слабое, сердитое потрескивание почти на границе слышимости. Занавес снова всколыхнулся, по нему пробежали красные и зеленые отблески, на мгновение сменившиеся синими и пурпурными, прежде чем темное небо поглотило их. Полосы бледно-желтого света прочертили темноту и погасли, а затем корона холодного пламени, невероятно огромная, задрожала под звездами и притушила их свет. Видение было исполнено запредельным, неземным величием.
– Что это такое? – выдохнул сотранец, прикрывая глаза рукой.
– Северные Огни! – прошептал Элоф, пожиравший взглядом небеса. В светоносной короне промелькнули стремительные желтые росчерки. – И дождь звездных камней! Я видел их раньше, но с большого расстояния, не так…
– Что они могут предвещать?
– Ничего, насколько мне известно. И все же… мастер-кузнец в самом деле однажды сказал, что Северные Огни могут знаменовать собой встречу неких сил, но каких именно – боюсь даже вообразить.
– Встреча сил, – угрюмо пробормотал Керморван. – Не оказаться бы нам посреди этой встречи!
Пригнувшись, скрываясь от внимательных глаз, они начали красться вперед вдоль края морены, пока не оказались напротив ближайшей части дальнего склона ущелья.
– Теперь нам остается лишь идти по открытой местности, между расщелинами, – прошептал воин. – И это будет большая часть пути. Пошли!
Две фигурки двинулись в путь по открытому участку глетчера. Они шагали по снежным наносам, переползали расщелины на четвереньках, сжимая онемевшими от холода пальцами усаженные шипами дорожные посохи и слыша, как пласты рыхлого снега с шелестом уползают из-под ног и падают в бездонную тьму. Над ними сверкало холодное пламя, придававшее лицам странный, мертвенный оттенок, дробившее и множившее тени, отчего пространство впереди казалось еще более опасным и наполненным зловещими намеками на движение. Странные силуэты обретали форму и танцевали над зеркалами чистого льда; однажды Элофу показалось, будто он видит в отражениях лицо Кары, глядевшее на него с тревогой и печалью, а позже он увидел, как Керморван протирает глаза, и услышал его шепот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60