Судя по тому, с какой уверенностью он обращался с оружием, Тил решил, что арбалет Арнольду в руки попадает не впервые. Но удивило мальчишку другое — силач, похоже, всерьез готовился к бою.
Дождь все лил и лил. Промасленная ткань шатра помаленьку начала протекать, тонкие струйки сбегали вниз по стене и отблески огня отражались в этих блестящих дорожках. Рик угомонился и тоже спал, свернувшись калачом, дыханье с тихим свистом вырывалось из драконовых ноздрей.
С тех пор, как Рик перелинял, он так ни разу даже не пытался извергать огонь. Рос он уже не так быстро, как в первые дни, но похоже было, что внутри дракончика образовалась пустота, которую он безуспешно пытался заполнить. Олле ворчал, что такой прожора разорит их в считанные дни, а вот будет ли с него какой доход — еще вопрос; но Арнольд придерживался другой точки зрения. «Не обращай вниманья, — сказал он Телли. — Он просто тебе завидует».
Силач со скрипом завернул последний винт, затем одной рукой и даже без особого напряга натянул стальную тетиву. Потряс арбалетом, проверяя, не слетит ли стопор. Стопор не слетел. Арнольд нажал на спуск — Тил услышал, как в тишине палатки щелкнула тетива — кивнул и отложил оружие. Посмотрел на Телли.
— Чего ты там прилип? — сказал вдруг он. — Задерни полог.
Телли вздрогнул от неожиданности и тут же подчинился.
У Арнольда была одна странная черта — он никогда не заговаривал первым. То есть, конечно, заговаривал, но происходило это очень кратко, односложно и всегда по существу. Расплачивался ли он с торговцами на рынке, заказывал обед в корчме или просто рассуждал о чем-нибудь, всякий раз у его собеседника возникало чувство, будто бы Арнольд отвечает на какой-то, еще не заданный им же, этим собеседником, вопрос. Причем, этот самый вопрос ему ну совершенно не хотелось задавать ни до, ни после. Похоже было, что одна лишь Нора чувствовала себя свободно рядом с силачом, да и та порой робела. Первые дни с циркачами Тил просто терялся, когда Арнольд с ним заговаривал, однако пообвыкнув, с удивлением обнаружил, что такой стиль общения Арнольду вполне подходит, иначе с этакой громадиной вообще никто бы не рискнул заговорить.
Тил опустился на лежанку рядом с печкой, пощупал дырку от зуба, вздохнул и поплотнее завернулся в одеяло. Прислонился спиной к мерно вздымающемуся и опадавшему драконьему боку и некоторое время молча смотрел на огонь, потом перевел взгляд на спящих циркачей.
Нора спала тихо и безмятежно, лишь чуть подрагивали веки, да временами шевелились руки, поправляя одеяло. Во сне она казалась младше, чем была. По смуглому ее лицу бродили тени, она порою хмурилась, но всякий раз неясная тревога проходила стороной, гонимая усталостью мирного сна. Тил смотрел на нее долго, пока вдруг не поймал себя на мысли, что боится эту странную девушку не меньше, чем Арнольда-силача, но почему — не смог себе ответить. Вдруг показалось, что она следит за ним из-под прикрытых век. Если бы она сейчас, открыв глаза, вдруг улыбнулась ему, Телли, наверное, закричал бы. У Норы была странная улыбка.
Очень странная.
Проказник Олле был во сне такой же беспокойный, как и в жизни — спал, разметавшись как морская звезда, и то и дело поворачивался с боку на бок. Узкие ладони все время двигались: одеяло у него было коротким, и если прикрывало ноги — мерзла голова и наоборот. Он и на людях носил все то же разноцветное трико, не делая различий между жизнью и подмостками. Соломенноволосый, узколицый, гибкий как ящерица, он выглядел немногим старше Телли, но у него уже сломался голос и пробивалась борода. Из вороха цветастых тряпок, наваленных у Олле в изголовье, торчали ручки двух жонглерских зонтиков — иногда он использовал их вместо шеста, чтоб ходить по канату. У них была своя история. Один зонтик был пошит из ярких лоскутков, другой был темным, и Олле утверждал, что если ему хочется сегодня видеть сны, он пользуется пестрым зонтиком, а если просто отдохнуть, то — черным. Вилли посмеивался над этой его причудой, частенько предлагая ему положить в изголовье оба зонтика сразу и посмотреть, что получится, и даже придумал ему прозвище — Смотритель Снов. Олле не обижался.
Вилли спал на боку, приоткрыв по-детски рот и положив под голову ладони. Красноватые отблески огня падали на его высокий лоб и прямые, отпущенные по последней моде волосы. Лицо его было странно хрупким и красивым, даже во сне храня какое-то мечтательное выражение; по тонким губам скользила улыбка. Тил многое бы дал, чтоб посмотреть, что там ему такое снится. На гвоздике, вбитом в опору шатра, заботливо обернутая в кожаный чехол, висела его лютня.
Тил вздохнул и перевел взгляд на силача — тот расколол в щепу дубовый чурбачок и теперь выстругивал стрелы для арбалета.
— Арнольд, — позвал он. Тот поднял голову, и замер, ожидая вопроса. — Расскажи, как вы встретились.
Арнольд помедлил.
— Кто? — спросил он наконец.
— Ну, — Тил неловко указал рукой на спящих. — Ты, Нора… Все вы.
— Обычно встретились, — великан пожал плечами и вернулся к своей работе. Нож с тихим шорохом заскользил по дереву. — Примерно год тому назад. После войны податься было некуда, времени много, а сидеть на месте не люблю. Я встретил Нору в Цурбаагене, она туда забрела по делам. Это она придумала научить меня жонглировать. Она уже тогда многое умела, а я только на спор железки гнул… — Арнольд задумался и после паузы продолжил: — Олле — местный, он из Локерена. Из ихней труппы в войну никто не уцелел, вот он и прибился к нам. А Вильям — тот откуда-то с островов. Он умный, даже писать умеет. Сам стихи сочиняет и эти… как его… пиесы, вот и решил попутешествовать. Да он сам тебе потом расскажет, спроси его, он любит поболтать. Песенки поет… Народу нравится.
Рудольф пришел в полночь, совершенно неожиданно — полог у входа вдруг откинулся, обрушив вниз поток воды, и в шатер проникла темная сутулая фигура. Арнольд шагнул было ему навстречу, но тут же сел обратно, услышав тихий шепот старика:
— Тише, тише… Это я.
Он успокаивающе поднял руку. На нем был теплый плащ с островерхим, отороченным мехом капюшоном, делавший его совершенно неузнаваемым. В руках Рудольф сжимал тяжелый посох с круглым набалдашником — не столько для опоры, сколько ради обороны.
Телли кинулся к нему:
— Где ты был?
— Неважно, — старик уселся на лежак, отбросил капюшон и протянул ладони к печке. — Ни к чему тебе об этом знать, — он огляделся. — Зря вы не уехали в ту ночь.
— Не получилось, — грустно кивнул Телли. — У всех ворот искали Рика и меня. Я заходил к тебе, но не застал. Там заперто.
Рудольф помолчал, затем полез за пазуху.
— Я вот чего пришел, — сказал он, разворачивая какую-то тряпку. — Из города вам теперь так просто не уйти. Хольц всюду понаставил своих шестерок. Тебя, Арнольд, они не видели, но скоро сложат два и два. Их ты драконьей чучелой не обманешь.
— Откуда ты знаешь про чучело? — опешил Арнольд.
— Оттуда, — хмыкнул тот.
Некоторое время все молчали.
— Ну и что ты предлагаешь? — нахмурился силач. — Лезть через стену? Летать эта тварь не умеет, хоть и с крыльями. Не на веревке же его спускать…
Рудольф развернул сверток. Зашуршал пергамент.
— Лисс не всегда был городом, — проговорил он, — ему от силы века полтора. Когда-то здесь стояла крепость барона Гумберта дю Ле Шардэ, очень древняя, потом ее разрушили — он, вроде, был не в ладах с кем-то из графов Фландрских, а впрочем, я не помню. Вот, посмотрите сюда. Телли, дай огня. Вот, видите? Раньше селиться за пределами ограды было запрещено. Когда потом отстраивали стену, ею обнесли уже весь посад, добавили башен и получился город.
— Ну и что? — недоуменно косясь на выцветший рисунок, спросил Арнольд.
— Здесь должен быть подземный ход.
— С чего ты это взял?
— Его не может не быть, — сказал Рудольф. — В замках всегда устраивали подземные ходы. О нем писал Рене Блееккер, его упоминали в своих балладах Вальтер фон дер Фогельвейде и Найдхард фон Ройенталь. Он был, без всякого сомненья, был. Когда-то я пытался прибрать его к рукам, чтобы возить товар в обход ворот, но мне не хватило времени как следует порыться под башнями.
— Под всеми?! — опешил Телли. — Ну ты даешь!
— Так значит, ты не знаешь, где он, — теряя к разговору всякий интерес, резюмировал Арнольд.
— Погоди, — старьевщик поднял руку, — сперва дослушай. Тил, свети сюда.
Телли придвинул поближе свечу, и все трое снова склонились над планом.
— Смотрите сюда, — узловатый стариковский палец очертил западную окраину Лиссбурга. — Город начинался вот отсюда. Видите? — на юге и на западе застройка ровная, кварталами, и улицы прямые, а здесь сплошной лабиринт. Вот здесь рыбокоптильни, а здесь Блошиная Канава — остатки крепостного рва, его потом засыпали.
— У города семь башен, — продолжал Рудольф. — Их тоже строили не сразу. Дозорная из них самая новая, да и то, если рассуждать, она вовсе даже и не башня, а навесная бойница, только очень большая. Ее горожане иногда так и зовут: Half Turm — «Полубашня». В ней нет ни ворот, ни фундамента. Речная, башня Синей Сойки и башня Трех Ключей были построены лет за тридцать до нее, когда город стал разрастаться на юг, вдоль реки. Все они с воротами. Вавилонская еще старше, она ровесница города. Сперва там были только ворота, потом их фланкировали башнями, но так и не смогли подвести под крышу до сих пор… За это, кстати, ее Вавилонской и прозвали.
— Не понимаю, — нахмурился Арнольд. — К чему вся эта болтовня? Для меня они все на одно лицо, разве только в одних есть ворота, а в других нет.
— Погоди, Арни, — замирая от собственной храбрости, перебил его Телли. — Я кажется, понимаю. Договаривай, Рудольф.
— А вот это — Толстуха Берта — старый многоярусный донжон, оставшийся от крепости. К востоку от нее — Горелая, ее раньше звали Турнирная. Это самые старые башни, и в обеих нет ворот. Эти две башни и есть остатки крепости. Когда-то между Вавилонской и Горелой хотели построить еще одну, даже стену разобрали, но потом передумали и сложили заново. При этом малость не расчитали, и в стене остался шов на угол — старую и новую кладку отличить легко. Вот в этих башнях и надо искать.
— Как, ты сказал, звался хозяин замка? — спросил Телли. — Умбер…
— Гумберт дю Ле Шардэ.
— Гумберт… — нахмурив лоб, пробормотал Телли. — Берт… Толстуха Берта… Башня Гумберта? Ты думаешь, ход там?
— Какой нам прок от этого хода? — Арнольд равнодушно пожал плечами. — Дракон в него все равно не пройдет.
— Когда войско ордена госпитальеров под водительством Годфруа де Во штурмовало замок, барон через подземный ход тайком вывел в тыл противника отряд тяжелой конницы в полном снаряжении. А там, где прошел оседланный конь, я думаю, пролезет и дракон. Тем более, такой, как Рик.
Телли хмыкнул — пускай Рудольфу не хватило времени подкопаться под башню, но уж в архивах-то он порылся от души.
Арнольд, однако, все еще был настроен скептически.
— Если только ход за это время не засыпало, — буркнул он, и подумав, добавил: — Или не затопило.
— Вряд ли, — пожал плечами Рудольф. — Обе башни стоят на холме, река к ним не подступает даже в разлив. Хотя, есть, конечно, некоторый риск, но оставаться в городе вам более никак нельзя. Все остальные башни охраняются стражниками, да и у Двойки везде есть глаза и уши…
— Двойка? — встрепенулся Арнольд. — Какая Двойка?
— Такая! — огрызнулся Рудольф и многозначительно умолк. Телли и Арнольд переглянулись и тоже промолчали.
— Ладно, — наконец сказал старик. — Решайте сами. Рисунок я пока оставлю вам. Да, вот еще что… — Он вынул из-за пазухи тяжелый сверток черной кожи: — Здесь наконечники для стрел, у меня их с полбочонка завалялось. Возьмите, пригодятся. Ну, я пойду пока темно. Да, кстати, там у стены двое, так вы это… поосторожней с ними. А меня искать вам ни к чему, еще нарветесь. Все. До встречи.
Он подхватил свой посох, поправил капюшон плаща и вышел в дождь. Арнольд и Телли долго смотрели ему вслед.
Арнольд подбросил в печку дров и развернул пакет. Наконечников было двенадцать — все узкие, трехгранные и очень острые. Силач помедлил, выбрал из наструганных им палочек с десяток поровнее и, осторожно постукивая молотком, стал насаживать на древки острия.
— Завтра, — проговорил он медленно, — ты с Вилли пойдешь к Толстой Берте. Возьмите с собой пару свечей и посмотрите, что там. Пойдете днем, так безопасней — в толпе легче затеряться. Так что завтра можешь спать подольше. А я с утра взгляну на Горелую. Если чего найдете, не суетитесь попусту, дождемся вечера — посмотрим вместе.
— А как же быть с фургоном? — спросил Телли. — Продадите?
— С фургоном? — Арнольд поднял бровь. — А при чем тут фургон?
— Ну, в подземный ход ведь его с собою не потащишь…
Тот посмотрел на мальчишку с изумлением.
— В подкоп полезешь ты и твой дракон. А мы уедем так же, как приехали — через ворота. Если все будет в порядке, встретимся на западной дороге, на перекрестке у часовни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Дождь все лил и лил. Промасленная ткань шатра помаленьку начала протекать, тонкие струйки сбегали вниз по стене и отблески огня отражались в этих блестящих дорожках. Рик угомонился и тоже спал, свернувшись калачом, дыханье с тихим свистом вырывалось из драконовых ноздрей.
С тех пор, как Рик перелинял, он так ни разу даже не пытался извергать огонь. Рос он уже не так быстро, как в первые дни, но похоже было, что внутри дракончика образовалась пустота, которую он безуспешно пытался заполнить. Олле ворчал, что такой прожора разорит их в считанные дни, а вот будет ли с него какой доход — еще вопрос; но Арнольд придерживался другой точки зрения. «Не обращай вниманья, — сказал он Телли. — Он просто тебе завидует».
Силач со скрипом завернул последний винт, затем одной рукой и даже без особого напряга натянул стальную тетиву. Потряс арбалетом, проверяя, не слетит ли стопор. Стопор не слетел. Арнольд нажал на спуск — Тил услышал, как в тишине палатки щелкнула тетива — кивнул и отложил оружие. Посмотрел на Телли.
— Чего ты там прилип? — сказал вдруг он. — Задерни полог.
Телли вздрогнул от неожиданности и тут же подчинился.
У Арнольда была одна странная черта — он никогда не заговаривал первым. То есть, конечно, заговаривал, но происходило это очень кратко, односложно и всегда по существу. Расплачивался ли он с торговцами на рынке, заказывал обед в корчме или просто рассуждал о чем-нибудь, всякий раз у его собеседника возникало чувство, будто бы Арнольд отвечает на какой-то, еще не заданный им же, этим собеседником, вопрос. Причем, этот самый вопрос ему ну совершенно не хотелось задавать ни до, ни после. Похоже было, что одна лишь Нора чувствовала себя свободно рядом с силачом, да и та порой робела. Первые дни с циркачами Тил просто терялся, когда Арнольд с ним заговаривал, однако пообвыкнув, с удивлением обнаружил, что такой стиль общения Арнольду вполне подходит, иначе с этакой громадиной вообще никто бы не рискнул заговорить.
Тил опустился на лежанку рядом с печкой, пощупал дырку от зуба, вздохнул и поплотнее завернулся в одеяло. Прислонился спиной к мерно вздымающемуся и опадавшему драконьему боку и некоторое время молча смотрел на огонь, потом перевел взгляд на спящих циркачей.
Нора спала тихо и безмятежно, лишь чуть подрагивали веки, да временами шевелились руки, поправляя одеяло. Во сне она казалась младше, чем была. По смуглому ее лицу бродили тени, она порою хмурилась, но всякий раз неясная тревога проходила стороной, гонимая усталостью мирного сна. Тил смотрел на нее долго, пока вдруг не поймал себя на мысли, что боится эту странную девушку не меньше, чем Арнольда-силача, но почему — не смог себе ответить. Вдруг показалось, что она следит за ним из-под прикрытых век. Если бы она сейчас, открыв глаза, вдруг улыбнулась ему, Телли, наверное, закричал бы. У Норы была странная улыбка.
Очень странная.
Проказник Олле был во сне такой же беспокойный, как и в жизни — спал, разметавшись как морская звезда, и то и дело поворачивался с боку на бок. Узкие ладони все время двигались: одеяло у него было коротким, и если прикрывало ноги — мерзла голова и наоборот. Он и на людях носил все то же разноцветное трико, не делая различий между жизнью и подмостками. Соломенноволосый, узколицый, гибкий как ящерица, он выглядел немногим старше Телли, но у него уже сломался голос и пробивалась борода. Из вороха цветастых тряпок, наваленных у Олле в изголовье, торчали ручки двух жонглерских зонтиков — иногда он использовал их вместо шеста, чтоб ходить по канату. У них была своя история. Один зонтик был пошит из ярких лоскутков, другой был темным, и Олле утверждал, что если ему хочется сегодня видеть сны, он пользуется пестрым зонтиком, а если просто отдохнуть, то — черным. Вилли посмеивался над этой его причудой, частенько предлагая ему положить в изголовье оба зонтика сразу и посмотреть, что получится, и даже придумал ему прозвище — Смотритель Снов. Олле не обижался.
Вилли спал на боку, приоткрыв по-детски рот и положив под голову ладони. Красноватые отблески огня падали на его высокий лоб и прямые, отпущенные по последней моде волосы. Лицо его было странно хрупким и красивым, даже во сне храня какое-то мечтательное выражение; по тонким губам скользила улыбка. Тил многое бы дал, чтоб посмотреть, что там ему такое снится. На гвоздике, вбитом в опору шатра, заботливо обернутая в кожаный чехол, висела его лютня.
Тил вздохнул и перевел взгляд на силача — тот расколол в щепу дубовый чурбачок и теперь выстругивал стрелы для арбалета.
— Арнольд, — позвал он. Тот поднял голову, и замер, ожидая вопроса. — Расскажи, как вы встретились.
Арнольд помедлил.
— Кто? — спросил он наконец.
— Ну, — Тил неловко указал рукой на спящих. — Ты, Нора… Все вы.
— Обычно встретились, — великан пожал плечами и вернулся к своей работе. Нож с тихим шорохом заскользил по дереву. — Примерно год тому назад. После войны податься было некуда, времени много, а сидеть на месте не люблю. Я встретил Нору в Цурбаагене, она туда забрела по делам. Это она придумала научить меня жонглировать. Она уже тогда многое умела, а я только на спор железки гнул… — Арнольд задумался и после паузы продолжил: — Олле — местный, он из Локерена. Из ихней труппы в войну никто не уцелел, вот он и прибился к нам. А Вильям — тот откуда-то с островов. Он умный, даже писать умеет. Сам стихи сочиняет и эти… как его… пиесы, вот и решил попутешествовать. Да он сам тебе потом расскажет, спроси его, он любит поболтать. Песенки поет… Народу нравится.
Рудольф пришел в полночь, совершенно неожиданно — полог у входа вдруг откинулся, обрушив вниз поток воды, и в шатер проникла темная сутулая фигура. Арнольд шагнул было ему навстречу, но тут же сел обратно, услышав тихий шепот старика:
— Тише, тише… Это я.
Он успокаивающе поднял руку. На нем был теплый плащ с островерхим, отороченным мехом капюшоном, делавший его совершенно неузнаваемым. В руках Рудольф сжимал тяжелый посох с круглым набалдашником — не столько для опоры, сколько ради обороны.
Телли кинулся к нему:
— Где ты был?
— Неважно, — старик уселся на лежак, отбросил капюшон и протянул ладони к печке. — Ни к чему тебе об этом знать, — он огляделся. — Зря вы не уехали в ту ночь.
— Не получилось, — грустно кивнул Телли. — У всех ворот искали Рика и меня. Я заходил к тебе, но не застал. Там заперто.
Рудольф помолчал, затем полез за пазуху.
— Я вот чего пришел, — сказал он, разворачивая какую-то тряпку. — Из города вам теперь так просто не уйти. Хольц всюду понаставил своих шестерок. Тебя, Арнольд, они не видели, но скоро сложат два и два. Их ты драконьей чучелой не обманешь.
— Откуда ты знаешь про чучело? — опешил Арнольд.
— Оттуда, — хмыкнул тот.
Некоторое время все молчали.
— Ну и что ты предлагаешь? — нахмурился силач. — Лезть через стену? Летать эта тварь не умеет, хоть и с крыльями. Не на веревке же его спускать…
Рудольф развернул сверток. Зашуршал пергамент.
— Лисс не всегда был городом, — проговорил он, — ему от силы века полтора. Когда-то здесь стояла крепость барона Гумберта дю Ле Шардэ, очень древняя, потом ее разрушили — он, вроде, был не в ладах с кем-то из графов Фландрских, а впрочем, я не помню. Вот, посмотрите сюда. Телли, дай огня. Вот, видите? Раньше селиться за пределами ограды было запрещено. Когда потом отстраивали стену, ею обнесли уже весь посад, добавили башен и получился город.
— Ну и что? — недоуменно косясь на выцветший рисунок, спросил Арнольд.
— Здесь должен быть подземный ход.
— С чего ты это взял?
— Его не может не быть, — сказал Рудольф. — В замках всегда устраивали подземные ходы. О нем писал Рене Блееккер, его упоминали в своих балладах Вальтер фон дер Фогельвейде и Найдхард фон Ройенталь. Он был, без всякого сомненья, был. Когда-то я пытался прибрать его к рукам, чтобы возить товар в обход ворот, но мне не хватило времени как следует порыться под башнями.
— Под всеми?! — опешил Телли. — Ну ты даешь!
— Так значит, ты не знаешь, где он, — теряя к разговору всякий интерес, резюмировал Арнольд.
— Погоди, — старьевщик поднял руку, — сперва дослушай. Тил, свети сюда.
Телли придвинул поближе свечу, и все трое снова склонились над планом.
— Смотрите сюда, — узловатый стариковский палец очертил западную окраину Лиссбурга. — Город начинался вот отсюда. Видите? — на юге и на западе застройка ровная, кварталами, и улицы прямые, а здесь сплошной лабиринт. Вот здесь рыбокоптильни, а здесь Блошиная Канава — остатки крепостного рва, его потом засыпали.
— У города семь башен, — продолжал Рудольф. — Их тоже строили не сразу. Дозорная из них самая новая, да и то, если рассуждать, она вовсе даже и не башня, а навесная бойница, только очень большая. Ее горожане иногда так и зовут: Half Turm — «Полубашня». В ней нет ни ворот, ни фундамента. Речная, башня Синей Сойки и башня Трех Ключей были построены лет за тридцать до нее, когда город стал разрастаться на юг, вдоль реки. Все они с воротами. Вавилонская еще старше, она ровесница города. Сперва там были только ворота, потом их фланкировали башнями, но так и не смогли подвести под крышу до сих пор… За это, кстати, ее Вавилонской и прозвали.
— Не понимаю, — нахмурился Арнольд. — К чему вся эта болтовня? Для меня они все на одно лицо, разве только в одних есть ворота, а в других нет.
— Погоди, Арни, — замирая от собственной храбрости, перебил его Телли. — Я кажется, понимаю. Договаривай, Рудольф.
— А вот это — Толстуха Берта — старый многоярусный донжон, оставшийся от крепости. К востоку от нее — Горелая, ее раньше звали Турнирная. Это самые старые башни, и в обеих нет ворот. Эти две башни и есть остатки крепости. Когда-то между Вавилонской и Горелой хотели построить еще одну, даже стену разобрали, но потом передумали и сложили заново. При этом малость не расчитали, и в стене остался шов на угол — старую и новую кладку отличить легко. Вот в этих башнях и надо искать.
— Как, ты сказал, звался хозяин замка? — спросил Телли. — Умбер…
— Гумберт дю Ле Шардэ.
— Гумберт… — нахмурив лоб, пробормотал Телли. — Берт… Толстуха Берта… Башня Гумберта? Ты думаешь, ход там?
— Какой нам прок от этого хода? — Арнольд равнодушно пожал плечами. — Дракон в него все равно не пройдет.
— Когда войско ордена госпитальеров под водительством Годфруа де Во штурмовало замок, барон через подземный ход тайком вывел в тыл противника отряд тяжелой конницы в полном снаряжении. А там, где прошел оседланный конь, я думаю, пролезет и дракон. Тем более, такой, как Рик.
Телли хмыкнул — пускай Рудольфу не хватило времени подкопаться под башню, но уж в архивах-то он порылся от души.
Арнольд, однако, все еще был настроен скептически.
— Если только ход за это время не засыпало, — буркнул он, и подумав, добавил: — Или не затопило.
— Вряд ли, — пожал плечами Рудольф. — Обе башни стоят на холме, река к ним не подступает даже в разлив. Хотя, есть, конечно, некоторый риск, но оставаться в городе вам более никак нельзя. Все остальные башни охраняются стражниками, да и у Двойки везде есть глаза и уши…
— Двойка? — встрепенулся Арнольд. — Какая Двойка?
— Такая! — огрызнулся Рудольф и многозначительно умолк. Телли и Арнольд переглянулись и тоже промолчали.
— Ладно, — наконец сказал старик. — Решайте сами. Рисунок я пока оставлю вам. Да, вот еще что… — Он вынул из-за пазухи тяжелый сверток черной кожи: — Здесь наконечники для стрел, у меня их с полбочонка завалялось. Возьмите, пригодятся. Ну, я пойду пока темно. Да, кстати, там у стены двое, так вы это… поосторожней с ними. А меня искать вам ни к чему, еще нарветесь. Все. До встречи.
Он подхватил свой посох, поправил капюшон плаща и вышел в дождь. Арнольд и Телли долго смотрели ему вслед.
Арнольд подбросил в печку дров и развернул пакет. Наконечников было двенадцать — все узкие, трехгранные и очень острые. Силач помедлил, выбрал из наструганных им палочек с десяток поровнее и, осторожно постукивая молотком, стал насаживать на древки острия.
— Завтра, — проговорил он медленно, — ты с Вилли пойдешь к Толстой Берте. Возьмите с собой пару свечей и посмотрите, что там. Пойдете днем, так безопасней — в толпе легче затеряться. Так что завтра можешь спать подольше. А я с утра взгляну на Горелую. Если чего найдете, не суетитесь попусту, дождемся вечера — посмотрим вместе.
— А как же быть с фургоном? — спросил Телли. — Продадите?
— С фургоном? — Арнольд поднял бровь. — А при чем тут фургон?
— Ну, в подземный ход ведь его с собою не потащишь…
Тот посмотрел на мальчишку с изумлением.
— В подкоп полезешь ты и твой дракон. А мы уедем так же, как приехали — через ворота. Если все будет в порядке, встретимся на западной дороге, на перекрестке у часовни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90