— Телли? Садись сюда, поближе к огню.
— Мне не холодно, — запротестовал тот.
— Все равно садись. Мне нужен свет.
Она зажгла и укрепила в поставце тонкую, облепленную крошками лучинку; заструился дым. Тил сжался в ожидании волны табачной вони, но вскоре принюхался и успокоился. Травник же, наоборот, недовольно нахмурил брови, но ничего не сказал. Гертруда между тем взяла с каминной полки медальон — каплю полированного серебра на цепочке и присела перед Телли на колени. Покачала медальоном у него перед лицом.
— Расслабься. Успокойся. Не закрывай глаза, следи, как движется вот это. И считай.
— Раз, два, три… — послушно начал Телли. Закончил дюжину и сбился: «Дальше не умею».
— Не страшно. Начинай с начала каждый раз.
— Хорошо… Раз, два…
— Теперь про себя.
Она возилась с ним минут пятнадцать, после чего встала и потерла пальцами глаза. Встряхнула головой. Нахмурилась.
— Не получается. Мешает что-то. Ну-ка, выйдите. Да-да, все трое. Вон в ту комнату. Золтан! Покажи им… Ну, ты знаешь.
В соседней комнате был стол и полки, сплошь уставленные книгами, пергаментными свитками, поделками из серебра и янтаря, и разными морскими диковинами — кораллами, пустыми черепашьими панцирями, морскими звездами, раковинами, мертвыми рыбами и осьминогами в залитых воском банках голубоватого стекла. На подоконнике и полках, в глиняных горшках росли домашние цветы. Везде все было чисто и по-женски аккуратно.
Вильям при виде такого изобилия книг враз позабыл, зачем они сюда пришли, и осмелел настолько, что решился спросить:
— А можно, я пока книги посмотрю?
Герта вопросительно скосила глаз на Золтана:
— Кто он такой, Хагг?
— Вильям. Он миннезингер.
— Ладно, пусть смотрит, только проследи, чтобы он ничего не разбил.
И Герта задернула занавески.
Стул здесь был только один, и по какому-то молчаливому согласию никто на него не сел. Золтан остановился у окна, Вильям же двинулся вдоль полок, едва касаясь пальцем книжных корешков. Из-за тяжелой драпировки еле слышно доносились голоса.
— Интересно она тут живет, — заметил Жуга, обращаясь к Золтану. — Давно ты с ней знаком?
— Порядочно, — рассеянно ответил тот.
— Она сможет вернуть Телли память?
Взгляд, брошенный Золтаном на травника, показался Жуге укоризненным.
— Она пытается, — мягко сказал он. — И лучше, если мы не будем ей мешать.
— Смотри-ка! — Вилли подхватил за корешок и вытащил какой-то толстый том. — Амирдовлат Амазиаци «Ненужное для неучей»… Жуга! Не хочешь почитать? Тебе должно быть интересно.
— А что это?
— Трактат по медицине.
— Да не умею я. Вот, разве, ты чего вслух прочтешь…
— Гм! Так… — Вильям раскрыл книгу наугад и начал читать: — «Базилик мелколистный. Лучший вид тот, что похож на чабрец. Природа его горяча и суха во второй степени. А некоторые говорят, что суха и холодна. Она помогает при излишках влаги в мозгу. А с холодной водой обладают вяжущими и смягчающими свойствами. Он открывает закупорку в мозгу и выводит пар. Закрепляет кишечник. Укрепляет грудь и легкие и очищает легкие от густой слизи. Помогает при лисьей болезни, если смазать соком. А если дать съесть с холодной водой или понюхать, то нагонит сок. И говорят, что его вредное действие устраняет кувшинка. Масргуз говорит, что он помогает при ожоге огнем. Но вызывает головную боль и заставляет много спать».
— Гм, занятно… Только почему все сразу-то? А ну-ка, зачитай еще.
— «Жир слона. Если человек смажет им тело, то звери не приблизятся к нему.»
— Не знаю, проверять не доводилось.
— «Ох горе свербит, полезти мыться…» А, нет — это переписчик, на полях… А, вот еще интересно: «Жир крокодила. Гегианос говорит, что если его салом смазать место его же укуса, тотчас же успокоит боль и исцелит.»
— Чьим салом? Гегианоса?
— Да нет, крокодила.
Травнику припомнилось чучело огромной ящерицы, виденное им когда-то в доме мага Бривеллиуса. Он хмыкнул и с сомнением покачал головой.
— Может, оно и так, а только вряд ли то поможет, если цапнет крокодил: сдается мне, там мазать будет уже нечего.
— «Лисий жир. Успокаивает ушную боль. Если растопить с маслом лилии и кусочек жира положить в ухо, то успокоит также и зубную боль. А если смазать им кусочек дерева или щепку и положить в каком-нибудь углу дома, то все блохи соберутся там. Испытано».
— Однако… — травник выглядел немного ошарашенным. — Знаешь, Вилли, ты там этого… того. Пожалуй, хватит. Как-нибудь в другой раз почитаем.
— В другой раз, так в другой раз, — согласился бард, захлопнул книгу и продолжил свое путешествие вдоль полок.
Из-за драпировки вдруг донесся топот ног, негромкий смех и быстрая скороговорка. В разговор двоих вмешался кто-то третий. Жуга встревоженно приблизился к двери и, потихоньку сдвинув занавеску, замер, где стоял. Замахал рукою:
— Золтан, посмотри.
Хагг приблизился бесшумным мягким шагом, заглянул в приоткрывшуюся щель и с удивленным лицом повернулся к травнику.
— Ты уверен, что это он?
— Он самый.
— Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил! Откуда он взялся?
От книжных полок донесся радостный возглас Вильяма:
— Эй, посмотрите-ка, что я нашел!
Жуга и Золтан в ответ разом зашикали на него, и вновь приникли к дырке в занавеске.
— Телли… Телли, ты меня слышишь?
— Да, я слышу.
— Год назад… Ты вспоминаешь, что случилось год назад? Ты можешь рассказать, как ты сюда попал?
— Вода… Ее там очень много. Дверь… В прошлый раз была непроходима, я думал…
— Что ты думал? Телли, что ты думал?
— Не должно… было… быть… Второй бросок через грань… Аи… аи рив'ен таил, таэсс ам'ен эллома… Эсс'аэдрин ам'ен…
— Ох, Господи, опять… Кьен… кьен… Черт, как это по-ихнему? Кьен аэдрив ам'ен? Тьен Рик?
— Эсс'а, тьен Рик.
— Рик — энно деа мэллон эс?
— Таисс'а неа мэллон… Рик — хиа лор ам'ен эллома. Ювин.
Герта откинулась на спинку стула перевести дух. Они говорили уже десять минут, то и дело переходя на эльфийский. Порою она просто не понимала, о чем идет речь, но основное ей было ясно. В горле у Гертруды пересохло. Она потянулась за бокалом и испуганно вздрогнула, обнаружив, что в комнате кроме них двоих есть кто-то еще.
Это был невысокий гибкий паренек, затянутый от шеи и до пят в цветастое трико, рядом с ним лежали два сложенных зонтика — черный и пестрый. Он сидел прямо на столе, качал ногой и с интересом наблюдал за происходящим, а когда обнаружил, что его заметили, захихикал и спрыгнул на пол.
— Ты откуда здесь взялся? — Герта еле нашла в себе силы, чтоб задать вопрос. — Кто ты такой?
— Я Олле, — с готовностью раскланялся тот. — Я прихожу, когда спят. Но сейчас ты не спишь, и я пришел не к тебе. Эй, Тил! Ты слышишь меня?
— Слышу, — отозвался тот, не открывая глаз.
— Я Олле, ты помнишь меня? Настала твоя очередь. Я пришел, чтоб сказать, что отныне ты больше не будешь забывать свои сны. Эй, ты меня понял?
— Да. Я понял.
— Ну, вот и отлично. А теперь — вспоминай.
И он хлопнул в ладоши.
А затем пропал.
— Он все еще не проснулся, Герта?
— Не знаю. Я не думаю, что он проснется сразу — было очень непросто погрузить его в транс. Задал ты мне задачку, Золтан… Но я тебе благодарна. Нечасто узнаешь за раз столько нового.
— У него глаза закрыты. Тил! Тил, очнись! Ты меня слышишь?
— Помолчи, Жуга.
— Этот парень с зонтиками… Олле… Такое впечатление, что он тут взялся ниоткуда: я не видела, как он вошел. Вы его знаете?
— Я потом тебе расскажу. Тебе что-нибудь удалось узнать?
— Очень немного. Его память как дуршлаг — он многого не помнит, но дыры постепенно затягиваются фантомными воспоминаниями. Он думает, что потерял память после войны и тогда же нашел яйцо дракона. На самом деле он младший навигатор из клана зеленых эльфов. Очень интересная амнезия… Без заикания и без потери речи. Глубинные пласты побиты здорово, поверхностные почти не затронуты. Так бывает очень редко.
— А почему он все забыл?
— Была какая-то сильная травма при переходе сюда. Я не совсем поняла, о чем он говорил — много незнакомых слов…
— Герта, брось прибедняться! Если кто и знает в этом городе язык Светлых, так это ты, иначе я обратился бы к кому-нибудь другому. Давай, рассказывай.
— Ладно. Если вкратце, то суть такова: они с Риком отрабатывали обряд перехода, но Врата почему-то оказались активными. Этого не должно было быть: их запечатали очень давно. Произошел пробой. Телли не был к этому готов, они натолкнулись на что-то — я не поняла, на что — и теперь не могут найти обратный путь: Телли повредился в памяти, а Рик еще слишком молод — всего четыре линьки…
— Ясно… — нахмурился Жуга. — Одного я только не пойму: зачем ему был нужен Рик?
— Драконы — великие мастера путей, — Гертруда перевела свой взор на травника. — Тил говорит, что переход возможен только в некоторых зонах, их называют Вратами. Чаще всего они находятся в воде и в воздухе; наземные Врата использовать опасно — неоднородная среда. Только Высокие эльфы могут своей волей открывать Врата и проводить сквозь них корабли, остальные так не умеют. А драконы открывают их где угодно и когда захотят. Зеленые эльфы в дружбе с драконами и путешествуют на них…
— И что?
— В общем-то, все. Да, чуть не забыла: дракон заляжет в спячку, если станет холодно. Он уже сейчас то и дело убегает и подыскивает себе подходящее убежище. Телли говорит, что Рик недавно полинял. Первое время после линьки шкура мягкая и дракон растет очень быстро. Если он не опробует крылья до зимнего сна, то складки ссохнутся и затвердеют. Тогда он никогда не сможет летать.
— Никогда? — переспросил Жуга.
— Во всяком случае — до следующей линьки.
— Это сколько ждать примерно?
— Трудно сказать. Я думаю, лет сто или двести.
— Сколько?! — невольно вырвалось у Вильяма.
— Я не спрашивала, но, насколько мне известно, промежутки между линьками у дракона раз от разу возрастают. От вылупления до первой линьки проходят дни, от первой до второй — недели, от второй до третьей — месяцы, потом уже в ход идут годы, а после — сотни лет. Молодой дракончик вылупляется фиолетовым, потом цвета сменяются обратной радугой: синий — голубой — зеленый… Ну, и так далее. Вам понятно?
— Не совсем, — признался травник. — Все эти слова…
— Сейчас он желтый. В этом возрасте драконы учатся летать. Потом он подыщет себе подругу и снова сменит цвет.
— Я слыхал, что старые драконы черные как ночь, — вмешался Золтан.
Герта покачала головой.
— Черного дракона никто и никогда не видел, — сказала она. — Но спорить с тобой я не стану. Кто знает, сколько лет живут такие существа?
— О, — послышался чей-то насмешливый голос от стола, — драконы живут долго… Вам и не снилось, как долго они могут жить!
Все обернулись и с изумлением уставились на Олле, который снова восседал на краешке стола, вертя в руках раскрытый зонт.
— А, это снова ты, — нахмурился Жуга. — Что на этот раз?
— Хотел уйти, но вы так интересно говорили… А Тил все еще спит.
— Что ты с ним сделал?
— Я? Да, в общем, ничего. Я просто позабыл сказать вам об одной вещи: он не проснется, если не позвать его по имени.
— Но мы же звали…
— Ой, — Гертруда наморщила лоб и снова потерла виски. — Верно. Я тоже забыла сказать: его зовут не Телли, просто это имя «всплыло» в первый раз и закрепилось в новой памяти. Тельри — так называется большой род Светлого народа.
— А его какое имя?
— Он не говорит. Не хочет говорить.
— Вообще, — вмешался Олле, — я бы мог вам помочь…
— Ты знаешь его имя? Откуда?
— Из снов, — просто ответил Олле. — Из его же собственных снов.
— Олле, кончай загадывать загадки! — рявкнул Жуга, багровея лицом. — Нам не до этого сейчас. Что весело во сне, то скучно наяву.
— А, верно, верно! — Олле закивал, прищурил глаз и погрозил травнику пальцем. — Но я-то вам всем снюсь. А может, и вы все кому-нибудь снитесь. Ладно, Лис, я позову его. А тебе, чтоб не скучал, загадаю еще. Слушай:
Часы покажут нос и глаз
в холодном ноябре.
Лекарство при тебе сейчас,
как муха в янтаре.
Попутчика себе найдешь,
где скисло молоко.
Чужой корабль поведешь
на запад далеко.
Когда засветится в воде
осенний солнца луч,
Конец игры настанет, где
кипит Драконов Ключ.
— А теперь — прощайте. Оп!
Он захлопнул свой зонтик и прежде чем Жуга успел сказать хоть слово, пропал без всякого следа.
— О какой игре он говорил? — нахмурилась Гертруда.
— Я после расскажу, — угрюмо сказал травник и спросил, не оборачиваясь: — Кто-нибудь запомнил всю эту галиматью?
— Я записал, — несмело сказал Вильям. — Вот…
Он протянул ему раскрытый том, который машинально прихватил с собой из соседней комнаты. На титульном листе свинцовой палочкой карандаша, подобранной Вильямом со стола, коряво были выведены строки.
— Идиот! — Герта выхватила книгу у него из рук. — Кретин! Нашел, где рисовать свои каракули… Золтан, ну кого ты ко мне привел?
— Прости, Гертруда, — нахмурился Хагг, — но эти «каракули» для нас сейчас важней какой-то книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Мне не холодно, — запротестовал тот.
— Все равно садись. Мне нужен свет.
Она зажгла и укрепила в поставце тонкую, облепленную крошками лучинку; заструился дым. Тил сжался в ожидании волны табачной вони, но вскоре принюхался и успокоился. Травник же, наоборот, недовольно нахмурил брови, но ничего не сказал. Гертруда между тем взяла с каминной полки медальон — каплю полированного серебра на цепочке и присела перед Телли на колени. Покачала медальоном у него перед лицом.
— Расслабься. Успокойся. Не закрывай глаза, следи, как движется вот это. И считай.
— Раз, два, три… — послушно начал Телли. Закончил дюжину и сбился: «Дальше не умею».
— Не страшно. Начинай с начала каждый раз.
— Хорошо… Раз, два…
— Теперь про себя.
Она возилась с ним минут пятнадцать, после чего встала и потерла пальцами глаза. Встряхнула головой. Нахмурилась.
— Не получается. Мешает что-то. Ну-ка, выйдите. Да-да, все трое. Вон в ту комнату. Золтан! Покажи им… Ну, ты знаешь.
В соседней комнате был стол и полки, сплошь уставленные книгами, пергаментными свитками, поделками из серебра и янтаря, и разными морскими диковинами — кораллами, пустыми черепашьими панцирями, морскими звездами, раковинами, мертвыми рыбами и осьминогами в залитых воском банках голубоватого стекла. На подоконнике и полках, в глиняных горшках росли домашние цветы. Везде все было чисто и по-женски аккуратно.
Вильям при виде такого изобилия книг враз позабыл, зачем они сюда пришли, и осмелел настолько, что решился спросить:
— А можно, я пока книги посмотрю?
Герта вопросительно скосила глаз на Золтана:
— Кто он такой, Хагг?
— Вильям. Он миннезингер.
— Ладно, пусть смотрит, только проследи, чтобы он ничего не разбил.
И Герта задернула занавески.
Стул здесь был только один, и по какому-то молчаливому согласию никто на него не сел. Золтан остановился у окна, Вильям же двинулся вдоль полок, едва касаясь пальцем книжных корешков. Из-за тяжелой драпировки еле слышно доносились голоса.
— Интересно она тут живет, — заметил Жуга, обращаясь к Золтану. — Давно ты с ней знаком?
— Порядочно, — рассеянно ответил тот.
— Она сможет вернуть Телли память?
Взгляд, брошенный Золтаном на травника, показался Жуге укоризненным.
— Она пытается, — мягко сказал он. — И лучше, если мы не будем ей мешать.
— Смотри-ка! — Вилли подхватил за корешок и вытащил какой-то толстый том. — Амирдовлат Амазиаци «Ненужное для неучей»… Жуга! Не хочешь почитать? Тебе должно быть интересно.
— А что это?
— Трактат по медицине.
— Да не умею я. Вот, разве, ты чего вслух прочтешь…
— Гм! Так… — Вильям раскрыл книгу наугад и начал читать: — «Базилик мелколистный. Лучший вид тот, что похож на чабрец. Природа его горяча и суха во второй степени. А некоторые говорят, что суха и холодна. Она помогает при излишках влаги в мозгу. А с холодной водой обладают вяжущими и смягчающими свойствами. Он открывает закупорку в мозгу и выводит пар. Закрепляет кишечник. Укрепляет грудь и легкие и очищает легкие от густой слизи. Помогает при лисьей болезни, если смазать соком. А если дать съесть с холодной водой или понюхать, то нагонит сок. И говорят, что его вредное действие устраняет кувшинка. Масргуз говорит, что он помогает при ожоге огнем. Но вызывает головную боль и заставляет много спать».
— Гм, занятно… Только почему все сразу-то? А ну-ка, зачитай еще.
— «Жир слона. Если человек смажет им тело, то звери не приблизятся к нему.»
— Не знаю, проверять не доводилось.
— «Ох горе свербит, полезти мыться…» А, нет — это переписчик, на полях… А, вот еще интересно: «Жир крокодила. Гегианос говорит, что если его салом смазать место его же укуса, тотчас же успокоит боль и исцелит.»
— Чьим салом? Гегианоса?
— Да нет, крокодила.
Травнику припомнилось чучело огромной ящерицы, виденное им когда-то в доме мага Бривеллиуса. Он хмыкнул и с сомнением покачал головой.
— Может, оно и так, а только вряд ли то поможет, если цапнет крокодил: сдается мне, там мазать будет уже нечего.
— «Лисий жир. Успокаивает ушную боль. Если растопить с маслом лилии и кусочек жира положить в ухо, то успокоит также и зубную боль. А если смазать им кусочек дерева или щепку и положить в каком-нибудь углу дома, то все блохи соберутся там. Испытано».
— Однако… — травник выглядел немного ошарашенным. — Знаешь, Вилли, ты там этого… того. Пожалуй, хватит. Как-нибудь в другой раз почитаем.
— В другой раз, так в другой раз, — согласился бард, захлопнул книгу и продолжил свое путешествие вдоль полок.
Из-за драпировки вдруг донесся топот ног, негромкий смех и быстрая скороговорка. В разговор двоих вмешался кто-то третий. Жуга встревоженно приблизился к двери и, потихоньку сдвинув занавеску, замер, где стоял. Замахал рукою:
— Золтан, посмотри.
Хагг приблизился бесшумным мягким шагом, заглянул в приоткрывшуюся щель и с удивленным лицом повернулся к травнику.
— Ты уверен, что это он?
— Он самый.
— Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил! Откуда он взялся?
От книжных полок донесся радостный возглас Вильяма:
— Эй, посмотрите-ка, что я нашел!
Жуга и Золтан в ответ разом зашикали на него, и вновь приникли к дырке в занавеске.
— Телли… Телли, ты меня слышишь?
— Да, я слышу.
— Год назад… Ты вспоминаешь, что случилось год назад? Ты можешь рассказать, как ты сюда попал?
— Вода… Ее там очень много. Дверь… В прошлый раз была непроходима, я думал…
— Что ты думал? Телли, что ты думал?
— Не должно… было… быть… Второй бросок через грань… Аи… аи рив'ен таил, таэсс ам'ен эллома… Эсс'аэдрин ам'ен…
— Ох, Господи, опять… Кьен… кьен… Черт, как это по-ихнему? Кьен аэдрив ам'ен? Тьен Рик?
— Эсс'а, тьен Рик.
— Рик — энно деа мэллон эс?
— Таисс'а неа мэллон… Рик — хиа лор ам'ен эллома. Ювин.
Герта откинулась на спинку стула перевести дух. Они говорили уже десять минут, то и дело переходя на эльфийский. Порою она просто не понимала, о чем идет речь, но основное ей было ясно. В горле у Гертруды пересохло. Она потянулась за бокалом и испуганно вздрогнула, обнаружив, что в комнате кроме них двоих есть кто-то еще.
Это был невысокий гибкий паренек, затянутый от шеи и до пят в цветастое трико, рядом с ним лежали два сложенных зонтика — черный и пестрый. Он сидел прямо на столе, качал ногой и с интересом наблюдал за происходящим, а когда обнаружил, что его заметили, захихикал и спрыгнул на пол.
— Ты откуда здесь взялся? — Герта еле нашла в себе силы, чтоб задать вопрос. — Кто ты такой?
— Я Олле, — с готовностью раскланялся тот. — Я прихожу, когда спят. Но сейчас ты не спишь, и я пришел не к тебе. Эй, Тил! Ты слышишь меня?
— Слышу, — отозвался тот, не открывая глаз.
— Я Олле, ты помнишь меня? Настала твоя очередь. Я пришел, чтоб сказать, что отныне ты больше не будешь забывать свои сны. Эй, ты меня понял?
— Да. Я понял.
— Ну, вот и отлично. А теперь — вспоминай.
И он хлопнул в ладоши.
А затем пропал.
— Он все еще не проснулся, Герта?
— Не знаю. Я не думаю, что он проснется сразу — было очень непросто погрузить его в транс. Задал ты мне задачку, Золтан… Но я тебе благодарна. Нечасто узнаешь за раз столько нового.
— У него глаза закрыты. Тил! Тил, очнись! Ты меня слышишь?
— Помолчи, Жуга.
— Этот парень с зонтиками… Олле… Такое впечатление, что он тут взялся ниоткуда: я не видела, как он вошел. Вы его знаете?
— Я потом тебе расскажу. Тебе что-нибудь удалось узнать?
— Очень немного. Его память как дуршлаг — он многого не помнит, но дыры постепенно затягиваются фантомными воспоминаниями. Он думает, что потерял память после войны и тогда же нашел яйцо дракона. На самом деле он младший навигатор из клана зеленых эльфов. Очень интересная амнезия… Без заикания и без потери речи. Глубинные пласты побиты здорово, поверхностные почти не затронуты. Так бывает очень редко.
— А почему он все забыл?
— Была какая-то сильная травма при переходе сюда. Я не совсем поняла, о чем он говорил — много незнакомых слов…
— Герта, брось прибедняться! Если кто и знает в этом городе язык Светлых, так это ты, иначе я обратился бы к кому-нибудь другому. Давай, рассказывай.
— Ладно. Если вкратце, то суть такова: они с Риком отрабатывали обряд перехода, но Врата почему-то оказались активными. Этого не должно было быть: их запечатали очень давно. Произошел пробой. Телли не был к этому готов, они натолкнулись на что-то — я не поняла, на что — и теперь не могут найти обратный путь: Телли повредился в памяти, а Рик еще слишком молод — всего четыре линьки…
— Ясно… — нахмурился Жуга. — Одного я только не пойму: зачем ему был нужен Рик?
— Драконы — великие мастера путей, — Гертруда перевела свой взор на травника. — Тил говорит, что переход возможен только в некоторых зонах, их называют Вратами. Чаще всего они находятся в воде и в воздухе; наземные Врата использовать опасно — неоднородная среда. Только Высокие эльфы могут своей волей открывать Врата и проводить сквозь них корабли, остальные так не умеют. А драконы открывают их где угодно и когда захотят. Зеленые эльфы в дружбе с драконами и путешествуют на них…
— И что?
— В общем-то, все. Да, чуть не забыла: дракон заляжет в спячку, если станет холодно. Он уже сейчас то и дело убегает и подыскивает себе подходящее убежище. Телли говорит, что Рик недавно полинял. Первое время после линьки шкура мягкая и дракон растет очень быстро. Если он не опробует крылья до зимнего сна, то складки ссохнутся и затвердеют. Тогда он никогда не сможет летать.
— Никогда? — переспросил Жуга.
— Во всяком случае — до следующей линьки.
— Это сколько ждать примерно?
— Трудно сказать. Я думаю, лет сто или двести.
— Сколько?! — невольно вырвалось у Вильяма.
— Я не спрашивала, но, насколько мне известно, промежутки между линьками у дракона раз от разу возрастают. От вылупления до первой линьки проходят дни, от первой до второй — недели, от второй до третьей — месяцы, потом уже в ход идут годы, а после — сотни лет. Молодой дракончик вылупляется фиолетовым, потом цвета сменяются обратной радугой: синий — голубой — зеленый… Ну, и так далее. Вам понятно?
— Не совсем, — признался травник. — Все эти слова…
— Сейчас он желтый. В этом возрасте драконы учатся летать. Потом он подыщет себе подругу и снова сменит цвет.
— Я слыхал, что старые драконы черные как ночь, — вмешался Золтан.
Герта покачала головой.
— Черного дракона никто и никогда не видел, — сказала она. — Но спорить с тобой я не стану. Кто знает, сколько лет живут такие существа?
— О, — послышался чей-то насмешливый голос от стола, — драконы живут долго… Вам и не снилось, как долго они могут жить!
Все обернулись и с изумлением уставились на Олле, который снова восседал на краешке стола, вертя в руках раскрытый зонт.
— А, это снова ты, — нахмурился Жуга. — Что на этот раз?
— Хотел уйти, но вы так интересно говорили… А Тил все еще спит.
— Что ты с ним сделал?
— Я? Да, в общем, ничего. Я просто позабыл сказать вам об одной вещи: он не проснется, если не позвать его по имени.
— Но мы же звали…
— Ой, — Гертруда наморщила лоб и снова потерла виски. — Верно. Я тоже забыла сказать: его зовут не Телли, просто это имя «всплыло» в первый раз и закрепилось в новой памяти. Тельри — так называется большой род Светлого народа.
— А его какое имя?
— Он не говорит. Не хочет говорить.
— Вообще, — вмешался Олле, — я бы мог вам помочь…
— Ты знаешь его имя? Откуда?
— Из снов, — просто ответил Олле. — Из его же собственных снов.
— Олле, кончай загадывать загадки! — рявкнул Жуга, багровея лицом. — Нам не до этого сейчас. Что весело во сне, то скучно наяву.
— А, верно, верно! — Олле закивал, прищурил глаз и погрозил травнику пальцем. — Но я-то вам всем снюсь. А может, и вы все кому-нибудь снитесь. Ладно, Лис, я позову его. А тебе, чтоб не скучал, загадаю еще. Слушай:
Часы покажут нос и глаз
в холодном ноябре.
Лекарство при тебе сейчас,
как муха в янтаре.
Попутчика себе найдешь,
где скисло молоко.
Чужой корабль поведешь
на запад далеко.
Когда засветится в воде
осенний солнца луч,
Конец игры настанет, где
кипит Драконов Ключ.
— А теперь — прощайте. Оп!
Он захлопнул свой зонтик и прежде чем Жуга успел сказать хоть слово, пропал без всякого следа.
— О какой игре он говорил? — нахмурилась Гертруда.
— Я после расскажу, — угрюмо сказал травник и спросил, не оборачиваясь: — Кто-нибудь запомнил всю эту галиматью?
— Я записал, — несмело сказал Вильям. — Вот…
Он протянул ему раскрытый том, который машинально прихватил с собой из соседней комнаты. На титульном листе свинцовой палочкой карандаша, подобранной Вильямом со стола, коряво были выведены строки.
— Идиот! — Герта выхватила книгу у него из рук. — Кретин! Нашел, где рисовать свои каракули… Золтан, ну кого ты ко мне привел?
— Прости, Гертруда, — нахмурился Хагг, — но эти «каракули» для нас сейчас важней какой-то книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90