— сказал Харри. — Вы думаете распустить нашу группу?
— Нет. Я бы хотел, чтобы вы продолжали исследования, продолжали сомневаться. Я способен признать, что мы ошибаемся. Ни мистер Орманди, ни я — не фанатики. Мы должны провести переговоры с русскими, с австралийцами и объединить усилия.
— Мы просим вас отложить выступление, господин президент, — промолвил Шварц, — до тех пор, пока мы не удостоверимся в правильности наших выводов.
— У вас в запасе почти два месяца. Я и сам не знаю, когда произнесу речь, Ирвин. Но если я определю день — ничто не заставит меня перенести дату. Я должен следовать своим убеждениям. В конечном счёте, к этому меня вынуждает мой пост.
Когда полчаса, отведённые для встречи, истекли, четверо мужчин вышли в холл, держа в руках отчёты Управления национальной безопасности.
— Не много же пользы от моего приезда, — заметил Харри.
— Мне очень жаль, господа, — сказал Шварц.
— Он произведёт впечатление своим выступлением, — проворчал Хикс. — Он чуть не убедил меня.
— И знаете, что хуже всего? — спросил Артур, когда они выходили через заднюю дверь в сопровождении Шварца, провожавшего их к машинам. — То, что он отнюдь не безумен.
— Мы тоже пока ещё в своём уме, — парировал Шварц.
Спустя час после визита в Белый Дом Хикс, Артур и Харри завтракали в «Юго» — излюбленном месте почитателей бифштекса и грудинки. Они сидели, погрузившись в молчание. Хикс не доел свою порцию, Артур и Харри едва притронулись к еде. Харри заказал салат — недоразумение из увядшей зелени и скверного сыра.
— Мы сделали всё, что могли, — сказал Артур.
Харри пожал плечами.
— И что теперь? — спросил Хикс. — Обратиться к другим учёным?
— Наша группа ещё не прекратила существование, — напомнил Файнман.
— Начальству до вас и дела нет, — сухо прокомментировал англичанин.
— Вы всегда смотрели на нас со стороны, не правда ли? — спросил Харри. — А теперь побывали в нашей шкуре. По крайней мере, есть ниша, которую мы заполнили.
— Роль в грандиозной комедии, — уточнил Тревор.
Артур тронул за руку Харри, уже готового огрызнуться:
— Хикс прав.
Файнман неохотно кивнул.
— Итак, начинается второй этап, — сказал Артур. — Я бы хотел, чтобы мы вместе сделали ещё одну, более серьёзную попытку.
Он посмотрел на Хикса.
— Вне стен Белого Дома?
— Да.
— У вас есть план?
— Если у кого-то и есть определённые планы, так это у меня. Я отправляюсь в Лос-Анджелес, — отрезал Харри.
— Харри остаётся нашим консультантом, — сообщил Артур. — Президент может в любой момент переменить мнение. Если метод неожиданного приближения сработает… — Он провёл пальцами по столу. Отделанная под гранит поверхность издала нечто вроде визга. — Нам придётся действовать, исходя из обстоятельств.
— Президент непременно победит на выборах, как вы понимаете, — напомнил Хикс.
— Но существуют способы отстранения президента от власти. Я думаю, когда он обратится к нации.
Харри вздохнул.
— Ты знаешь, сколько времени уйдёт на импичмент?
— Когда он обратиться к нации, — продолжал Артур, — мы все станем главными фигурами в средствах массовой информации. Тревор, ваша книга должна стать бестселлером… А мы будет участвовать в беседах, програмах новостей, и не только у нас в стране. Мы должны направить усилия…
— Против президента? Он очень популярен, — заметил Хикс.
— Шварц попал в точку, — твёрдо сказал Артур и взял счёт с пластмассового подноса. — Американцы не склонны сдаваться без борьбы.
Хикс с удовлетворением посмотрел на свою одежду, аккуратно уложенную в чемодан. Хорошо упаковывать вещи, сохраняя достоинство и размеренность — и это тогда, когда другие способны, не глядя, побросать смятое бельё в сумки…
Материалы о самоуничтожении австралийских роботов и тайне Долины Смерти совсем исчезли со страниц газет и экрана телевизора. Завтрашние выборы приковали к себе всеобщее внимание. Мир, казалось, затаил дыхание, не вполне осознавая, что происходит, но исполнившись предчувствий и ожиданий.
Телефон зазвонил так громко, что Хикс подпрыгнул на стуле. Он рывком поднял трубку и, не в силах совладать с нервами, запутал провод. Наконец писатель справился с непослушной трубкой.
— Алло.
— Мистер Оливер Орманди желает говорить с Тревором Хиксом, — произнёс приятный, хорошо поставленный женский голос.
— Хикс слушает.
— Подождите минуту, пожалуйста.
— Мне очень приятно беседовать с вами, — начал Орманди. — Я восхищён вашими книгами.
— Спасибо, — ответил Хикс, слишком удивлённый, чтобы сказать больше.
— Полагаю, вы знаете, с кем разговариваете, и людей, которых я представляю. Я обсуждал некоторые проблемы с президентом как друг, консультант… иногда — как религиозный наставник. Думаю, нам надо как можно скорее встретиться и переговорить. Не могли бы вы уделить мне немного времени? Я пошлю машину, которая привезёт вас обратно.
— Конечно, — согласился Хикс. — Сегодня?
— Почему бы нет. Машина придёт за вами в час.
Ровно в час к отелю подкатил белый крейслеровский лимузин с откидным верхом, и перед Хиксом автоматически распахнулись дверцы. Хикс уселся, дверь с тихим свистом закрылась и водитель, бледный темноволосый парень в старомодном тёмно-синем костюме, приветливо улыбнулся из-за стеклянной перегородки.
Снег, собранный снегоочистителями, лежал белыми и грязно-коричневыми сугробами вдоль тротуаров. Давно не выдавалось такой холодной и дождливой осени. Непривычно свежий и чистый воздух врывался в чуть приоткрытое по просьбе Тревора окно.
Машина повезла Хикса по хитроумным кругам и петлям, образуемым улицами столицы, прочь из центра, а потом — по автострадам, обсаженным молодыми голыми клёнами — за город. Через час «крейслер» остановился возле современного мотеля. Водитель провёл Хикса на второй этаж и постучал в дверь комнаты, расположенной в конце коридора. Дверь распахнулась.
На пороге стоял Орманди — одетый в чёрные брюки и серую рубашку, начинающий лысеть человек лет сорока пяти с добродушным, почти детским выражением лица, но встревоженным взглядом. Он небрежно поприветствовал Хикса. Водитель закрыл за собой дверь, и писатель остался наедине с Орманди в маленькой полупустой комнате.
Орманди показал на кресло у круглого столика около окна. Хикс уселся, внимательно наблюдая за хозяином. Судя по всему, Орманди не хотел сразу приступать к делу, но поскольку ему никак не удавалось завязать беседу, он оборвал себя на полуслове и сказал:
— Мистер Хикс, я нахожусь в замешательстве последние несколько недель. Вы знаете, что происходит? Можете ли вы объяснить мне что-нибудь?
— Наверняка, президент…
— Я бы хотел услышать ваши разъяснения, изложенные простым языком. Президент окружён специалистами, если вы понимаете, о чём я.
Хикс поджал губы и наклонил голову, пытаясь найти ответ.
— Догадываюсь, вы имеете в виду космический корабль.
— Да, да! Вторжение, — подхватил Орманди.
— Если мы имеем дело с вторжением.
Теперь Хикс стал предельно осторожен, решив держать свои выводы при себе.
— А с чем?
Широко раскрытые глаза Орманди напомнили глаза ребёнка, готового выслушать урок.
— Говоря откровенно, мне думается, что мы встали на пути автоматов или роботов, намеревающихся разрушить нашу планету.
— Неужели простые машины способны на такое?
— Не знаю. Скорее всего, да — но не такие машины, какие делает человек.
— Вы говорите о небесных силах?
— Да, — сказал Хикс, вставая. — Я уже беседовал об этом с президентом. Я не вижу смысла в вашем приглашении, если вы посоветовали Крокермену действовать вопреки…
— Пожалуйста, садитесь. Наберитесь терпения. Я не такой уж монстр, каким вы все меня считаете. Сомнения одолели меня две ночи назад, и с тех пор я в тупике. Я разговаривал с президентом и высказал ему свою точку зрения… но сам я не уверен.
Хикс сел.
— Тогда, думаю, у вас есть несколько вопросов ко мне.
— Да. Что потребуется для разрушения Земли? Станет ли это более трудным делом, чем разрушение, например, того спутника, Европы?
— Да. Уничтожение Земли потребует гораздо больше энергии.
— Это будет выглядеть как катаклизм? Мгновенное истребление? Или сначала начнётся в одном месте, потом в другом — и так по всей Земле, как война?
— Ума не приложу.
— Не случится ли так, что первый удар будет нанесён по Святой Земле?
— У нас нет сведений, что корабли инопланетян приземлились в Святой Земле, — сухо заметил Хикс.
Орманди кивнул и вновь нахмурился.
— Можно ли утверждать с научной точки зрения, что пришельцы являются ангелами?
— Нет, — ответил Хикс, посмеиваясь над абсурдностью предположения.
НО Орманди упрямо продолжал в прежнем русле:
— Могут ли они действовать от имени высших сил?
— Если они действительно роботы, то, я думаю, они действуют от имени биологических существ, обитающих где-то в космосе. Но мы не можем утверждать это. Цивилизации, основанные на механическом…
— А что если в этой истории участвуют формы, не имеющие отношения к биологии — сотворённые из света, бессмертные существа?
Хикс пожал плечами.
— Пустое теоретизирование, — бросил он.
На детском лице Орманди появилось выражение сильного возбуждения.
— В этом суть моих сомнений, мистер Хикс. Мне не всё ясно. Безусловно, перед нами не ангелы со сверкающими мечами — ничего общего с тем, что предсказано апокалиптической литературой.
— Религиозной литературой, — поправил Хикс.
— Я не слишком увлекаюсь научной фантастикой, — с намёком парировал Орманди.
— Жаль.
Орманди самодовольно ухмыльнулся.
— Мне не хотелось бы скрестить шпаги с вами или с кем-либо ещё. Просто я не уверен, что смогу изложить свои идеи понятно для всех… Если я скажу, что мы имеем дело с волей Господа… Но как я могу утверждать это?
— Почему бы вам прямо не объявить, что случившееся не обошлось без вмешательства высших сил, — предложил Хикс.
Упрямец. Упрямец!
— Народ по-прежнему мыслит категориями ангелов и демонов, мистер Хикс. Люди неравнодушны к свету и блеску, тронам, могуществу и власти. Они живут этим. Они — как дети. И никто не может отрицать, что в религии заключена красота и воля. Но эти… последние события… Вокруг них намешано столько холодного расчёта, политических дрязг, обмана, и я не хотел бы приписывать это Господу. Если же здесь поработал Сатана или дьявольские силы, тогда… Президент, с моей помощью, совершит грандиозную ошибку.
— Но вы можете заставить его переменить мнение? — спросил Хикс, не сумев скрыть своей заинтересованности.
— Сомневаюсь. Вспомните, это он позвал меня, не наоборот. Вот почему я нахожусь, как уже сказал, в тупике.
— А вы говорили ему о своих сомнениях?
— Нет. Мы не виделись с тех пор, как я… потерял уверенность…
— Вы настаиваете на теологической интерпретации случившегося?
— В душе я должен верить, что нами распоряжается Господь. Этому меня учили родители и учителя.
— Итак, вы хотите сказать, что сейчас, когда наступает решающий момент и дело идёт к концу, вы уже не являетесь приверженцев Апокалипсиса?
Орманди промолчал, но лицо его стало совсем хмурым. Он только умоляюще протянул вперёд руки, раздираемый сомнениями.
— Можете ли вы снова поговорить с президентом и, по крайней мере, попытаться переубедить его? — спросил Хикс.
— Я хотел бы оказаться подальше от всей этой истории, — сказал Орманди. Он откинул голову назад и принялся обеими руками массировать шею. — Но я попробую.
5 ноября
Артур участвовал в вашингтонской конференции астрономов, посвящённой появлению оледенелых объектов в космосе и их потенциальной связи с исчезновением Европы, когда пришло известие, что Уильям Д.Крокермен, судя по предварительным итогам станет президентом Соединённых Штатов. Никто не удивился. Берил Купер признала поражение в час ночи; в это позднее время конференция ещё продолжалась.
Астрономам не удалось прийти к каким-либо определённым выводам. Если осколки льда имеют отношение к Европе — что кажется безусловным, учитывая их строение и местоположение, — то следует признать, что абсолютно прямую траекторию, по которой они следуют, нельзя объяснить естественными причинами. Таким образом, можно допустить чьё-то вмешательство. Факты говорили сами за себя: оба объекта появились недавно и представляют собой ледяные массы. Меньший из них, диаметром приблизительно сто восемьдесят километров, движется со скоростью двадцать километров в секунду и нанесёт удар по Марсу 21 декабря 1996 года; больший объект, насчитывающий двести пятьдесят километров в диаметре, обладает скоростью, равной приблизительно тридцати семи километрам в секунду, и столкнётся с Венерой 4 февраля 1997 года. Обстоятельства гибели Европы не сопровождались нагреванием объектов, возможно, в результате охлаждения их водой. Обе глыбы характеризуются низкими температурами; парообразование, происходящее под воздействием солнечной энергии, приводит к потере их массы, поэтому оболочка видна неотчётливо;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Нет. Я бы хотел, чтобы вы продолжали исследования, продолжали сомневаться. Я способен признать, что мы ошибаемся. Ни мистер Орманди, ни я — не фанатики. Мы должны провести переговоры с русскими, с австралийцами и объединить усилия.
— Мы просим вас отложить выступление, господин президент, — промолвил Шварц, — до тех пор, пока мы не удостоверимся в правильности наших выводов.
— У вас в запасе почти два месяца. Я и сам не знаю, когда произнесу речь, Ирвин. Но если я определю день — ничто не заставит меня перенести дату. Я должен следовать своим убеждениям. В конечном счёте, к этому меня вынуждает мой пост.
Когда полчаса, отведённые для встречи, истекли, четверо мужчин вышли в холл, держа в руках отчёты Управления национальной безопасности.
— Не много же пользы от моего приезда, — заметил Харри.
— Мне очень жаль, господа, — сказал Шварц.
— Он произведёт впечатление своим выступлением, — проворчал Хикс. — Он чуть не убедил меня.
— И знаете, что хуже всего? — спросил Артур, когда они выходили через заднюю дверь в сопровождении Шварца, провожавшего их к машинам. — То, что он отнюдь не безумен.
— Мы тоже пока ещё в своём уме, — парировал Шварц.
Спустя час после визита в Белый Дом Хикс, Артур и Харри завтракали в «Юго» — излюбленном месте почитателей бифштекса и грудинки. Они сидели, погрузившись в молчание. Хикс не доел свою порцию, Артур и Харри едва притронулись к еде. Харри заказал салат — недоразумение из увядшей зелени и скверного сыра.
— Мы сделали всё, что могли, — сказал Артур.
Харри пожал плечами.
— И что теперь? — спросил Хикс. — Обратиться к другим учёным?
— Наша группа ещё не прекратила существование, — напомнил Файнман.
— Начальству до вас и дела нет, — сухо прокомментировал англичанин.
— Вы всегда смотрели на нас со стороны, не правда ли? — спросил Харри. — А теперь побывали в нашей шкуре. По крайней мере, есть ниша, которую мы заполнили.
— Роль в грандиозной комедии, — уточнил Тревор.
Артур тронул за руку Харри, уже готового огрызнуться:
— Хикс прав.
Файнман неохотно кивнул.
— Итак, начинается второй этап, — сказал Артур. — Я бы хотел, чтобы мы вместе сделали ещё одну, более серьёзную попытку.
Он посмотрел на Хикса.
— Вне стен Белого Дома?
— Да.
— У вас есть план?
— Если у кого-то и есть определённые планы, так это у меня. Я отправляюсь в Лос-Анджелес, — отрезал Харри.
— Харри остаётся нашим консультантом, — сообщил Артур. — Президент может в любой момент переменить мнение. Если метод неожиданного приближения сработает… — Он провёл пальцами по столу. Отделанная под гранит поверхность издала нечто вроде визга. — Нам придётся действовать, исходя из обстоятельств.
— Президент непременно победит на выборах, как вы понимаете, — напомнил Хикс.
— Но существуют способы отстранения президента от власти. Я думаю, когда он обратится к нации.
Харри вздохнул.
— Ты знаешь, сколько времени уйдёт на импичмент?
— Когда он обратиться к нации, — продолжал Артур, — мы все станем главными фигурами в средствах массовой информации. Тревор, ваша книга должна стать бестселлером… А мы будет участвовать в беседах, програмах новостей, и не только у нас в стране. Мы должны направить усилия…
— Против президента? Он очень популярен, — заметил Хикс.
— Шварц попал в точку, — твёрдо сказал Артур и взял счёт с пластмассового подноса. — Американцы не склонны сдаваться без борьбы.
Хикс с удовлетворением посмотрел на свою одежду, аккуратно уложенную в чемодан. Хорошо упаковывать вещи, сохраняя достоинство и размеренность — и это тогда, когда другие способны, не глядя, побросать смятое бельё в сумки…
Материалы о самоуничтожении австралийских роботов и тайне Долины Смерти совсем исчезли со страниц газет и экрана телевизора. Завтрашние выборы приковали к себе всеобщее внимание. Мир, казалось, затаил дыхание, не вполне осознавая, что происходит, но исполнившись предчувствий и ожиданий.
Телефон зазвонил так громко, что Хикс подпрыгнул на стуле. Он рывком поднял трубку и, не в силах совладать с нервами, запутал провод. Наконец писатель справился с непослушной трубкой.
— Алло.
— Мистер Оливер Орманди желает говорить с Тревором Хиксом, — произнёс приятный, хорошо поставленный женский голос.
— Хикс слушает.
— Подождите минуту, пожалуйста.
— Мне очень приятно беседовать с вами, — начал Орманди. — Я восхищён вашими книгами.
— Спасибо, — ответил Хикс, слишком удивлённый, чтобы сказать больше.
— Полагаю, вы знаете, с кем разговариваете, и людей, которых я представляю. Я обсуждал некоторые проблемы с президентом как друг, консультант… иногда — как религиозный наставник. Думаю, нам надо как можно скорее встретиться и переговорить. Не могли бы вы уделить мне немного времени? Я пошлю машину, которая привезёт вас обратно.
— Конечно, — согласился Хикс. — Сегодня?
— Почему бы нет. Машина придёт за вами в час.
Ровно в час к отелю подкатил белый крейслеровский лимузин с откидным верхом, и перед Хиксом автоматически распахнулись дверцы. Хикс уселся, дверь с тихим свистом закрылась и водитель, бледный темноволосый парень в старомодном тёмно-синем костюме, приветливо улыбнулся из-за стеклянной перегородки.
Снег, собранный снегоочистителями, лежал белыми и грязно-коричневыми сугробами вдоль тротуаров. Давно не выдавалось такой холодной и дождливой осени. Непривычно свежий и чистый воздух врывался в чуть приоткрытое по просьбе Тревора окно.
Машина повезла Хикса по хитроумным кругам и петлям, образуемым улицами столицы, прочь из центра, а потом — по автострадам, обсаженным молодыми голыми клёнами — за город. Через час «крейслер» остановился возле современного мотеля. Водитель провёл Хикса на второй этаж и постучал в дверь комнаты, расположенной в конце коридора. Дверь распахнулась.
На пороге стоял Орманди — одетый в чёрные брюки и серую рубашку, начинающий лысеть человек лет сорока пяти с добродушным, почти детским выражением лица, но встревоженным взглядом. Он небрежно поприветствовал Хикса. Водитель закрыл за собой дверь, и писатель остался наедине с Орманди в маленькой полупустой комнате.
Орманди показал на кресло у круглого столика около окна. Хикс уселся, внимательно наблюдая за хозяином. Судя по всему, Орманди не хотел сразу приступать к делу, но поскольку ему никак не удавалось завязать беседу, он оборвал себя на полуслове и сказал:
— Мистер Хикс, я нахожусь в замешательстве последние несколько недель. Вы знаете, что происходит? Можете ли вы объяснить мне что-нибудь?
— Наверняка, президент…
— Я бы хотел услышать ваши разъяснения, изложенные простым языком. Президент окружён специалистами, если вы понимаете, о чём я.
Хикс поджал губы и наклонил голову, пытаясь найти ответ.
— Догадываюсь, вы имеете в виду космический корабль.
— Да, да! Вторжение, — подхватил Орманди.
— Если мы имеем дело с вторжением.
Теперь Хикс стал предельно осторожен, решив держать свои выводы при себе.
— А с чем?
Широко раскрытые глаза Орманди напомнили глаза ребёнка, готового выслушать урок.
— Говоря откровенно, мне думается, что мы встали на пути автоматов или роботов, намеревающихся разрушить нашу планету.
— Неужели простые машины способны на такое?
— Не знаю. Скорее всего, да — но не такие машины, какие делает человек.
— Вы говорите о небесных силах?
— Да, — сказал Хикс, вставая. — Я уже беседовал об этом с президентом. Я не вижу смысла в вашем приглашении, если вы посоветовали Крокермену действовать вопреки…
— Пожалуйста, садитесь. Наберитесь терпения. Я не такой уж монстр, каким вы все меня считаете. Сомнения одолели меня две ночи назад, и с тех пор я в тупике. Я разговаривал с президентом и высказал ему свою точку зрения… но сам я не уверен.
Хикс сел.
— Тогда, думаю, у вас есть несколько вопросов ко мне.
— Да. Что потребуется для разрушения Земли? Станет ли это более трудным делом, чем разрушение, например, того спутника, Европы?
— Да. Уничтожение Земли потребует гораздо больше энергии.
— Это будет выглядеть как катаклизм? Мгновенное истребление? Или сначала начнётся в одном месте, потом в другом — и так по всей Земле, как война?
— Ума не приложу.
— Не случится ли так, что первый удар будет нанесён по Святой Земле?
— У нас нет сведений, что корабли инопланетян приземлились в Святой Земле, — сухо заметил Хикс.
Орманди кивнул и вновь нахмурился.
— Можно ли утверждать с научной точки зрения, что пришельцы являются ангелами?
— Нет, — ответил Хикс, посмеиваясь над абсурдностью предположения.
НО Орманди упрямо продолжал в прежнем русле:
— Могут ли они действовать от имени высших сил?
— Если они действительно роботы, то, я думаю, они действуют от имени биологических существ, обитающих где-то в космосе. Но мы не можем утверждать это. Цивилизации, основанные на механическом…
— А что если в этой истории участвуют формы, не имеющие отношения к биологии — сотворённые из света, бессмертные существа?
Хикс пожал плечами.
— Пустое теоретизирование, — бросил он.
На детском лице Орманди появилось выражение сильного возбуждения.
— В этом суть моих сомнений, мистер Хикс. Мне не всё ясно. Безусловно, перед нами не ангелы со сверкающими мечами — ничего общего с тем, что предсказано апокалиптической литературой.
— Религиозной литературой, — поправил Хикс.
— Я не слишком увлекаюсь научной фантастикой, — с намёком парировал Орманди.
— Жаль.
Орманди самодовольно ухмыльнулся.
— Мне не хотелось бы скрестить шпаги с вами или с кем-либо ещё. Просто я не уверен, что смогу изложить свои идеи понятно для всех… Если я скажу, что мы имеем дело с волей Господа… Но как я могу утверждать это?
— Почему бы вам прямо не объявить, что случившееся не обошлось без вмешательства высших сил, — предложил Хикс.
Упрямец. Упрямец!
— Народ по-прежнему мыслит категориями ангелов и демонов, мистер Хикс. Люди неравнодушны к свету и блеску, тронам, могуществу и власти. Они живут этим. Они — как дети. И никто не может отрицать, что в религии заключена красота и воля. Но эти… последние события… Вокруг них намешано столько холодного расчёта, политических дрязг, обмана, и я не хотел бы приписывать это Господу. Если же здесь поработал Сатана или дьявольские силы, тогда… Президент, с моей помощью, совершит грандиозную ошибку.
— Но вы можете заставить его переменить мнение? — спросил Хикс, не сумев скрыть своей заинтересованности.
— Сомневаюсь. Вспомните, это он позвал меня, не наоборот. Вот почему я нахожусь, как уже сказал, в тупике.
— А вы говорили ему о своих сомнениях?
— Нет. Мы не виделись с тех пор, как я… потерял уверенность…
— Вы настаиваете на теологической интерпретации случившегося?
— В душе я должен верить, что нами распоряжается Господь. Этому меня учили родители и учителя.
— Итак, вы хотите сказать, что сейчас, когда наступает решающий момент и дело идёт к концу, вы уже не являетесь приверженцев Апокалипсиса?
Орманди промолчал, но лицо его стало совсем хмурым. Он только умоляюще протянул вперёд руки, раздираемый сомнениями.
— Можете ли вы снова поговорить с президентом и, по крайней мере, попытаться переубедить его? — спросил Хикс.
— Я хотел бы оказаться подальше от всей этой истории, — сказал Орманди. Он откинул голову назад и принялся обеими руками массировать шею. — Но я попробую.
5 ноября
Артур участвовал в вашингтонской конференции астрономов, посвящённой появлению оледенелых объектов в космосе и их потенциальной связи с исчезновением Европы, когда пришло известие, что Уильям Д.Крокермен, судя по предварительным итогам станет президентом Соединённых Штатов. Никто не удивился. Берил Купер признала поражение в час ночи; в это позднее время конференция ещё продолжалась.
Астрономам не удалось прийти к каким-либо определённым выводам. Если осколки льда имеют отношение к Европе — что кажется безусловным, учитывая их строение и местоположение, — то следует признать, что абсолютно прямую траекторию, по которой они следуют, нельзя объяснить естественными причинами. Таким образом, можно допустить чьё-то вмешательство. Факты говорили сами за себя: оба объекта появились недавно и представляют собой ледяные массы. Меньший из них, диаметром приблизительно сто восемьдесят километров, движется со скоростью двадцать километров в секунду и нанесёт удар по Марсу 21 декабря 1996 года; больший объект, насчитывающий двести пятьдесят километров в диаметре, обладает скоростью, равной приблизительно тридцати семи километрам в секунду, и столкнётся с Венерой 4 февраля 1997 года. Обстоятельства гибели Европы не сопровождались нагреванием объектов, возможно, в результате охлаждения их водой. Обе глыбы характеризуются низкими температурами; парообразование, происходящее под воздействием солнечной энергии, приводит к потере их массы, поэтому оболочка видна неотчётливо;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59