— Не знаю, — сказал он. — Может быть, лётчикам.
— Вы видели, как сел самолёт?
— Да, — ответил он, не желая вдаваться в подробности.
Женщина дала Эдварду номер госпиталя и посоветовала обратиться в справочную службу, чтобы узнать, как связаться с Военно-воздушным флотом. Но он не решился набрать номер «Скорой помощи». Возбуждённо оглядываясь вокруг, ощущая душевное смятение, он не мог понять, отчего до сих пор не выработал ясный план действий.
Голдстоун, или Эдвардс, или, быть может, форт Ирвин?
Он позвонил в справочную и узнал номер командующего военно-воздушной базой в Эдвардсе. Пока в трубке слышались гудки, Эдвард пытался придумать предлог для разговора. Реслоу прав: правдивый рассказ ни к чему не приведёт.
— Штаб генерала Фролиха. Говорит лейтенант Блант.
— Лейтенант, меня зовут Эдвард Шоу. — Он пытался говорить спокойно и складно, как телерепортёр. — Я и двое моих коллег видели реактивный самолёт, который упал в двадцати милях от Шошоне — городка, где я сейчас нахожусь.
Лейтенант мгновенно заинтересовался и принялся уточнять детали.
— Не знаю, как назвать этот самолёт, — продолжал Эдвард, тщетно пытаясь унять дрожь в голосе. — Он не похож на те, что мне известны, хотя, быть может… Ах, да, одному из нас показалось, что, судя по газетам, это «МиГ».
— »МиГ»? — В тоне военного чувствовался скепсис. На лице Эдварда проступило отчаяние. — Вы своими глазами видели, как самолёт упал?
— Да, сэр, и обломки… Я не знаю русского, но, полагаю, там надписи на кириллице.
— Вы уверены? Пожалуйста, назовите своё имя и скажите, какие при вас документы.
Эдвард повторил, как его зовут, и продиктовал номера удостоверения личности, водительских прав и — для полноты картины — кредитной карточки.
— Мы видели, куда падал пилот, но не нашли его.
— Он жив?
— Он висел на стропах парашюта, лейтенант, и выглядел живым, но его отнесло на скалы.
— Откуда вы звоните?
— Из Шошоне… Я не выяснил название магазина.
— »Чарлз Морган Компани Маркет», — подсказала брюнетка.
Эдвард повторил за ней:
— Городской бакалейный магазин.
— А вы смогли бы проводить нас к месту, где видели самолёт?
— Да, сэр.
— И вы осознаете, какое наказание вас ждёт, если это дезинформация?
— Да, сэр, сознаю.
Обе женщины смотрели на него широко раскрытыми глазами.
— »МиГ»? — переспросила изящная брюнетка с недоверием, когда он повесил трубку.
— Послушайте, — начал Эдвард. — Я соврал им, но не собираюсь скрывать правду от вас. Мне нужна морозилка.
Эстер побледнела так, будто собралась упасть в обморок.
— Сто происходит? — спросила она. — Стелла, в сём дело?
Её и без того протяжная речь замедлилась, по посеревшему лицу струился пот.
— На вас вся надежда, — обратился Эдвард к Стелле.
Она оглядела Шоу с головы до ног и обратила внимание на его пояс и молоток в кожаном футляре.
— Вы ищете камни? — спросила она.
— Я геолог.
— Откуда?
— Из Техасского университета.
— Вы знаете Харви Бриджа из…
— Калифорнийского университета. Конечно.
— Он появлялся здесь прошлым летом… — Она заметно смягчилась. — Эстер, сходи за шерифом. Он в кафе вместе с Эдом.
— Не думаю, что надо вмешивать в это кого-нибудь ещё, — заметил Эдвард.
Плохое предчувствие.
— Даже шерифа? Хорошо. Эстер, отправляйся домой. Если я не дам о себе знать через полчаса, иди к шерифу и опиши ему этого человека. — И Стелла кивнула в сторону Эдварда.
— С вами нисего не слусица? — спросила Эстер, барабаня толстыми короткими пальцами по прилавку.
— Всё будет в порядке. Иди.
По магазину, изучая книжные корешки на полках, бродил один-единственный покупатель. Заметив взгляды Стеллы и Эдварда, он направился к двери, недоуменно пожимая плечами.
— Ну, что случилось? — спросила Стелла.
Эдвард велел Минелли подогнать машину к заднему входу магазина и повёл Стеллу навстречу «ленд-крузеру».
— Нам нужно прохладное тёмное место, — объяснил он, пока они ждали.
— Я хочу знать, в чём дело, — упорствовала женщина, решительно выдвинув подбородок и склонив голову набок. Она стояла, подбоченясь. Казалось, её ноги вросли в линолеум. Поза Стеллы лучше всяких слов показала Эдварду, что она больше не потерпит увёрток.
— Там, в пустыне, появилась новая гора, — начал он.
Минелли подкатил машину к магазину. Не желая прерывать объяснение на полуслове, Эдвард открыл дверцу и отбросил в сторону мокрые полотенца.
— Я хочу сказать — не просто незнакомая… Новая. Её нет на картах. Её там быть не должно. Мы нашли это рядом с ней.
Голова, похожая на митру, чуть приподнялась, и три глаза цвета хереса уставились на троих людей. Реслоу остался на улице на случай появления прохожих.
К её чести, Стелла не вскрикнула и даже не побледнела. Она только склонилась над лежащим существом.
— Это не подделка, — заявила она, убедившись в этом так же быстро, как и Эдвард.
— Нет, не подделка.
— Бедняжка… Что это?
Эдвард посоветовал ей отойти. Они вытащили существо из машины и внесли его через служебный вход в морозильную камеру для хранения мяса.
Интервью с Терренсом Джакоби, солистом группы «Хардуайерз». «Ист Коуст Ньюс Нетуорк», 30 сентября 1996 года.
«ИКНН»: Мистер Джакоби, своей музыкой ваша группа всегда, так сказать, проповедовала с позиций христианского радикализма идею грядущего Апокалипсиса. Песни из вашего альбома «ТОП-40» и три диска, вышедшие десятимиллионным тиражом, затронули больную струну в душах молодого поколения. Чем вы объясните популярность вашего творчества?
Джакоби (посмеиваясь, шмыгает носом, затем высмаркивается): Всем известно, что в возрасте от четырнадцати до двадцати двух у вас есть только два настоящих друга — ваша левая рука и Христос. Весь мир настроен против вас. Возможно, если бы мир провалился в тартарары, если бы Господь решился начать все сначала, мы могли бы наконец стать самими собой. Бог справедлив и милосерден. Он пошлёт своих ангелов предупредить нас. В этом — наша вера, которой мы посвящаем свою музыку.
3 октября
Харри Файнман стоял на корме, распутывая леску спиннинга. Лодку понемногу сносило неспешным течением реки. Артур бросил якорь в дюжине ярдов к югу от раскидистой сосны с искривлённым стволом. Здесь была глубокая впадина, издавна привлекавшая местных рыбаков. Марти играл с мелкой рыбёшкой, предназначенной для наживки, и то и дело открывал картонные коробки, наполненные землёй и червями. Солнце являло собой ослепительно-яркий круг на фоне прозрачных высоких облаков. Воздух пах рекой, сочной зеленью и прохладой первых дней осени. В тихой заводи оранжевые и коричневые листья собрались в колышущийся на волнах ковёр.
— Мне тоже насадить приманку на крючок? — спросил Марти.
— Таковы правила игры, — ответил Харри Файнман.
Коренастый, мускулистый, он уступал Артуру в росте. Преждевременно поседев, он начал лысеть, но, тем не менее, воротник его чёрной кожаной куртки закрывали не успевшие поредеть волосы. Добродушное выражение мясистого лица сочеталось с пронзительным взглядом маленьких глаз, прятавшихся под густыми тёмными бровями. Он энергично смотал нейлоновую леску и закрепил удочку рядом с банкой с наживкой и коробкой, полной рыболовных снастей.
— Считай, что ты поймал рыбу, только тогда, когда все подготовил для этого сам.
Увидев растерянное лицо Марти, Артур подмигнул сыну.
— Червячкам будет больно, — прошептал Марти.
— Не знаю, способны ли они ощущать боль, — задумчиво проговорил Харри. — Может, и способны. Но это в порядке вещей.
— Это в порядке вещей, папа? — переспросил Марти.
— Думаю, да.
За всё время их жизни у реки Артур впервые взял Марти на рыбалку.
— Твой папа хочет облегчить тебе жизнь, малыш. А я — нет. Ловить рыбу — серьёзное дело. Целый ритуал.
Марти уже слыхал кое-что о ритуалах.
— Значит, надо вести себя по правилам, и тогда мы не будем чувствовать вину.
— Так и есть, — подтвердил Харри.
Взгляд Марти стал отсутствующим — он явно вынашивал очередную идею.
— Пегги выходит замуж… Этого требует ритуал, потому что они собираются заниматься любовью, правда? Иначе они бы чувствовали себя виноватыми?
Утром Франсин и Мартину предстояла поездка в Юджин на свадьбу родственницы. Артур собирался отправиться с ними, но появились более важные дела.
Артур посмотрел на сына.
— Ты заходишь слишком далеко в своих рассуждениях.
— Он твой сын, старик.
— Заключение брака — праздник. Это ритуал, но очень радостный. Совсем не такой, как насаживание червя на крючок.
Харри усмехнулся.
— В наши дни никто не чувствует вину, занимаясь любовью.
Марти удовлетворённо кивнул и взял из рук отца леску с крючком. Артур осторожно подцепил червя из картонки и протянул сыну.
— Сверни его в кольцо и насади на крючок несколько раз.
Марти фыркнул, следуя указанию.
— У червей жёлтая кровь, — заметил он. — Хлюпает.
Они безуспешно рыбачили в течение часа. К половине десятого Мартин уже мечтал убрать удочку и съесть бутерброд.
— Согласен. Руки чистые? — спросил Артур. — Смой соус из червей.
— Фр-р-р. — Марти почти коснулся воды лицом, пытаясь опустить руки поглубже в воду.
Харри откинулся назад и сжал удочку коленями. Он закинул руки за голову и широко улыбнулся.
— Мы не занимались этим годами.
— Я не слишком скучаю без рыбалки, — бросил Артур.
— Ах ты, неженка!
— Папа — не неженка! — крикнул Марти.
— Заступись, сынок! — подбодрил его Артур.
— Ловить рыбу — скверное дело!
— Яблоко от яблони недалеко падает, — подытожил Файнман.
Поля шляпы свисали ему на лицо и закрывали глаза. Неожиданно Артуру вспомнился сон, в котором голова друга представлялась ему луной, и вздрогнул. Поднялся прохладный сырой ветер и завёл прекрасную скорбную песню.
Марти рассеянно жевал бутерброд.
4 октября
Сосны подступали к дому так близко, что их можно было принять за рисунок на оконных занавесках. А за ними открывался великолепный вид: излучина тихой, поросшей зеленью реки. С запада надвигались белые, темнеющие к горизонту облака.
Сидя на кухне среди медных горшков и мисок, Артур разбил яйца в сковороду, греющуюся на огне.
— Мы знаем друг друга уже тридцать лет, — сказал он, раскладывая омлет с колбасой на тарелки. Одну из них он поставил на тяжёлый дубовый стол перед другом. — Но редко видимся.
— Именно поэтому мы так долго остаёмся друзьями. — Харри трижды постучал вилкой по столу. — Из-за этого воздуха я так голоден, будто в последний раз ел тоже тридцать лет назад. Что за чудное место!
— Ты убиваешь во мне сентиментальность, — заметил Артур, выходя за кувшином апельсинового сока.
— Колбаса?..
— Еврейское национальное блюдо.
— Господи, благослови!
И Харри набросился на жёлтую взбитую массу, лежащую перед ним на керамической тарелке. Артур уселся напротив.
— Как ты можешь здесь работать? Я предпочитаю железобетонные клетушки. Они помогают собраться с мыслями.
— Зато ты хорошо спал.
— Хорошо ли, плохо ли я сплю — всегда храплю.
Артур улыбнулся.
— А ещё считаешь себя любителем природы, рыбаком. — Он отрезал кусочек колбасы и поднёс его ко рту. — В промежутках между консультациями и занятиями я собрался было написать книгу об администрации Хемптона, но так и не приступил к первой главе. Не знаю, как описать всё, что случилось. Мы стали свидетелями чудесной трагикомедии, не правда ли?
— Хемптон больше доверял науке, чем любой другой президент со времён… со времён…
— Надеюсь, что Крокермен…
— Что за имя для президента!
— … Окажется не так плох. Я пригласил тебя отчасти из-за него.
Харри вопросительно поднял кустистую бровь. Друзья представляли собой пару, достойную классической комедии: высокий, слегка сутулящийся, обычно лохматый Артур и Харри, невысокий крепыш, едва ли не толстяк, с залысиной на лбу и дружелюбным выражением лица, несколько старившим его.
— Я так и сказал Итаке.
Итака, красивая, идеально сложенная супруга Хаврри, которую Артур давно не видел, была на десять лет старше мужа.
— Что ты сказал Итаке?
— То, что, судя по твоему тону, у тебя есть для меня дело.
Артур кивнул.
— Есть. Отдел возобновляет работу. До некоторой степени.
— Крокермен возрождает Отдел Космических Связей?!
— Не совсем так.
Артур считал Отдел Космических Связей — ОКС — своей лебединой песней в Вашингтоне. В течение трёх лет он занимал пост научного консультанта и секретаря ОКС в администрации Хемптона, назначившего его на эту должность после несчастного случая в Аресибо в 1992 году. Инцидент оказался ложной тревогой, но, тем не менее, Хемптон не отпустил Гордона. В 1994 году в Мехико-Сити глава правительства погиб от руки убийцы. Вице-президент Уильям Крокермен срочно принял присягу в Нью-Мексико и тут же отправился в Белый Дом, где, словно подружая собственный герб, заменил большинство членов кабинета. Три месяца спустя вновь назначенный начальник штаба Ирвин Шварц вызвал к себе Артура: «Хватит с нас маленьких зелёных человечков, хватит уже судов, пропавших в Бермудском треугольнике… Можете быть свободны, мистер Гордон».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59