- Она велит ехать в Бостон - и мы едем.
- А если она скажет «выйди на солнце», ты выйдешь? - спросила я и глянула на него. Он был так близко, что в зеркало смотреть ни к чему.
Лицо его было пусто, красиво, непроницаемо.
- Очень может быть.
Я перевела глаза на дорогу:
- Вы сумасшедшие. Вы все сумасшедшие.
- Более чем верно. - Ашер понюхал мои волосы.
- Прекрати.
- Ты пахнешь силой, Анита. Ты воняешь смертью. - Он провел пальцами по моей шее.
Я намеренно резко вильнула, и Ашера сбросило с сиденья на пол.
- Не прикасайся ко мне.
- Совет думал, что из тебя будет переть сила, Жан-Клод. Будут сочиться обретенные способности, но ты, кажется, такой же, как был. А вот она - другая. Она новая. И еще этот вервольф - да, Ульфрик. Ричард Зееман. Ты его тоже к себе привязал.
Ашер снова влез на сиденье, но на этот раз не так близко ко мне.
- Это твои слуги обладают силой, а не ты.
- Разве Падма чего-нибудь стоит без своих зверей? - спросил Жан-Клод.
- Совершенно справедливо, хотя я не стал бы говорить этого ему в глаза. - Он снова наклонился к передним сиденьям, но на этот раз меня не трогал. - Значит, ты признаешь, что это твои слуги дали тебе силу победить члена совета?
- Мой слуга-человек и мой волк - всего лишь продолжение моей силы. Их руки - мои руки, их дела - мои дела. Таков закон совета. Так какая разница, откуда берется моя сила?
- Цитируешь закон совета, Жан-Клод? Ты стал куда осторожнее с нашей последней встречи.
- Осторожность никогда меня не подводила, Ашер.
- Но есть ли у тебя радость? - Странный вопрос от того, кто должен ненавидеть Жан-Клода.
- Кое-какая есть, а у тебя, Ашер? С тобой она уживается? Ты все еще служишь совету или согласился на это задание, чтобы мучить меня?
- Утвердительный ответ на оба вопроса.
- Почему ты не сбежал от совета?
- Многие стремятся служить ему.
- Ты не стремился.
- Наверное, жажда мести изменила мои стремления.
Жан-Клод положил руку на плечо Ашера:
- Ма petite права. Ненависть - холодный огонь, он не греет.
Ашер отдернулся, насколько позволила ему спинка заднего сиденья. Я глянула в зеркало заднего вида: он свернулся в темноте, обхватив себя руками.
- Когда я увижу, как ты рыдаешь по своей возлюбленной, мне не надо будет другого тепла.
- Подъезжаем к «Цирку», - сказала я. - Какой у нас будет план?
- Вряд ли мы можем придумать какой-нибудь план. Надо полагать, у них в руках все наши. Так что сделаем лишь то, что можем сделать вдвоем.
- Так мы попытаемся отбить у них «Цирк», или что?
Ашер рассмеялся:
- Она это серьезно?
- Она всегда серьезна, - ответил Жан-Клод.
- Хорошо, так что мы должны будем делать?
- Оставаться в живых, если сможете, - сказал Ашер.
- Заткнись. Жан-Клод, я вот что должна знать: мы врываемся, вышибая дверь ногой, или ползем на брюхе?
- Ты согласна ползать перед ними, mа petite?
- У них Вилли, у них Джейсон и кто знает, сколько еще народу. Так что, если это спасет наших ребят, я могу малость поползать.
- Я не думаю, что у тебя это хорошо получится, - сказал Жан-Клод.
- Вряд ли.
- Нет, сегодня ползать не будем. У нас нет сил, чтобы отбить «Цирк», но мы, как ты это назвала, войдем, вышибив дверь ногой.
- Как доминанты?
- Oui.
- Насколько доминировать?
- Будь агрессивной, но не безрассудно. Можешь ранить, кого сможешь, но не убивай. Не следует давать им повод.
- Они думают, что ты затеял революцию, Жан-Клод, - сказал из темноты Ашер. - Как всякий революционер, мертвый ты будешь мучеником. Им это не нужно.
Жан-Клод повернулся к своему бывшему другу:
- Так что же они от меня хотят, Ашер? Скажи.
- Им надо на твоем примере научить других. Сам увидишь.
- Если бы я пытался сколотить в Америке альтернативный совет - тогда да, я бы понял, в чем смысл. Но я знаю предел своих возможностей. Я не могу защитить кресло в совете от притязаний соискателей. Это был бы смертный приговор. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
Ашер вздохнул:
- Уже поздно, Жан-Клод. Совет здесь, и они не поверят твоим заверениям о невиновности.
- Но ты ему веришь, - сказала я.
Он ответил не сразу.
- Да, я ему верю. Одну вещь Жан-Клод всегда умел делать блестяще: оставаться в живых. Бросить вызов совету - не самый лучший для этого способ. - Ашер подался вперед, и его лицо снова оказалось рядом с моим. - Помнишь, Анита: когда-то, давным-давно, он ждал, чтобы спасти меня. Ждал, пока не был уверен, что не попадется. Ждал, пока можно будет спасти меня с минимальным риском для себя. Ждал, пока погибнет Джулианна, потому что иначе риск был бы слишком велик.
- Это неправда, - сказал Жан-Клод.
Ашер не обратил внимания.
- Смотри, чтобы он не стал ждать слишком долго, спасая тебя.
- Я вообще не жду, чтобы меня спасал кто бы то ни было.
Жан-Клод смотрел в окно на проезжающие машины и тихо покачивал головой.
- Ты мне уже надоел, Ашер.
- Надоел, потому что говорю правду.
Жан-Клод обернулся к нему:
- Нет. Потому что ты напомнил мне о ней и о том, что когда-то, давным-давно, я был почти счастлив.
Вампиры смотрели в глаза друг другу.
- Но теперь тебе представился второй шанс.
- И у тебя он мог бы быть, Ашер. Если бы только ты не цеплялся за прошлое.
- Прошлое - это все, что у меня есть.
- Вот это уже не моя вина.
Ашер отодвинулся обратно в темноту, сжавшись на сиденье. Я решила, что Жан-Клод выиграл спор - сейчас. Но - назовите это предчувствием, если хотите, - я не думала, что их схватка окончена.
11
«Цирк проклятых» расположен в перестроенном складе. С фасада он похож на карнавал с афишами, зазывающими на представление уродов, а над светящейся вывеской танцуют клоуны. Сзади это просто темное строение.
Я заехала на парковку для сотрудников. Она была маленькой, потому что почти весь персонал живет в «Цирке». Если никуда не выезжаешь, машина не нужна. Оставалось надеяться, что нам машина понадобится.
Я заглушила мотор, и стало тихо. Оба вампира погрузились в бездонное оцепенение - я невольно глянула на них, чтобы убедиться, что они никуда не делись. Млекопитающие умеют замирать, но, скажем, кролик, затаившийся, чтобы лиса прошла мимо, - полон жизни. У него колотится сердце, он часто дышит. Вампиры больше похожи на змей, которые вытягиваются во всю длину и замирают. В них нет ощущения остановленного движения, ощущения, что оно потом возобновится. В такой заторможенный миг змея кажется ненастоящей, каким-то искусственным предметом, изготовленным, а не живым. Жан-Клод погружался в колодец безмолвия, где запрещено любое движение, даже дыхание.
Я оглянулась на Ашера. Он сидел на заднем сиденье совершенно неподвижно - прекрасная золотая статуя, но лишенная жизни.
Молчание заполнило салон, как ледяная вода. Мне хотелось хлопнуть в ладоши, заорать, зашуметь, чтобы они, черт их побери, ожили, но я знала, что толку не будет. Результатом будет моргнувший глаз и взгляд - не принадлежащий, а может, никогда не принадлежавший человеку.
Очень громко шуршало мое платье по обивке.
- Меня будут обыскивать, чтобы найти оружие?
В заряженной тишине мой голос прозвучал глухо.
Жан-Клод изящно мигнул, потом повернул ко мне голову. Его взгляд был скорее спокоен, чем пуст. Я подумала, не является ли такая неподвижность у вампиров видом медитации. Если переживем эту ночь, спрошу.
- Это будет вызов, mа petite. Они не станут мешать нам быть опасными. Хотя я бы не стал выставлять напоказ то оружие, что у тебя есть. Тот маленький пистолетик.
Я покачала головой:
- Я имела в виду большее.
- Большее? - приподнял он брови.
Я повернулась к Ашеру. Он мигнул и поднял на меня глаза. Включив свет в салоне, я увидела наконец истинный цвет его глаз. Синие. Но это неточно их характеризует. Они были настолько светло-синие, насколько темно-синими были глаза Жан-Клода. Светлая, холодная синева глаз лайки-хаски. Но не только глаза - еще и волосы. Раньше они казались золотистыми - обычный цвет темного блондина. В более верном свете салона я поняла, что это не иллюзия тусклого освещения, они и вправду золотые. По-настоящему золотые - такой цвет я видела только у бутылок или банок с золотой краской. Сочетание глаз и волос завораживало. Даже без шрамов он бы казался ненастоящим.
Я перевела взгляд на Жан-Клода. Он был красивее и без шрамов. У Ашера красота была чуть более мужественной.
- Вас создала одна и та же вампирша? - спросила я.
Жан-Клод кивнул, Ашер просто смотрел.
- Она что, хотела создать племенной завод сверхъестественно красивых производителей?
Ашер рассмеялся коротким лающим смехом, ухватился за израненную сторону лица и оттянул кожу от глаза, чтобы видна была бледная внутренняя оболочка орбиты. Лицо стало отвратительной маской.
- Ты считаешь меня красивым, Анита? - Он убрал руку с лица, и кожа щелкнула, став на место, упругая, как отпущенная резинка, совершенная в своем роде.
Я посмотрела на него:
- Что ты хочешь от меня услышать, Ашер?
- Я хочу, чтобы ты ужаснулась. Я хочу видеть на твоем лице то же, что вижу на всех лицах уже двести лет, - отвращение, омерзение, ужас.
- Извини, - сказала я.
Он наклонился вперед, выставляя шрамы на свет. Казалось, у него врожденное умение понимать, как будет падать свет и куда лягут тени. Годы практики, наверное.
Я просто смотрела. Смотрела в его светлые, безупречные глаза, на густую волну золотых волос, на полноту его губ. Потом пожала плечами:
- Что я могу сказать? Я из тех, кто западает на волосы и на глаза, а у тебя волосы великолепные и глаза восхитительные.
Ашер откинулся обратно. Он смотрел на нас обоих, и в глазах его бушевал невероятный гнев. Такой гнев, что мне даже страшно стало.
- Вот оно, - сказал он. - Вот. Ты меня боишься. Я это вижу, чую, ощущаю на вкус. - Он улыбнулся, довольный собой, даже как-то торжествуя.
- Скажи ему, чего ты боишься, mа petite.
Я посмотрела на Жан-Клода, снова на Ашера.
- Меня не шрамы пугают, Ашер. А твоя ненависть.
Он подался вперед, и - наверное, не нарочно, - волосы укали ему на лицо, как вуаль.
- Да, моя ненависть пугает. Внушает ужас. И помни, Анита Блейк: она направлена на тебя и твоего Мастера.
Я поняла, что он имеет в виду Жан-Клода. Теперь я уже не могла с этим спорить, хотя иногда и хотелось.
- Ненависть уродует, - сказала я.
Он зашипел, и ничего человеческого не было в этом звуке.
Я бросила на него скучающий взгляд.
- Брось, Ашер. Такое я уже видала, и не раз. Если хочешь изображать Большого Злого Вампира, становись в очередь.
Он резким, грубым движением сбросил пальто. За ним на сиденье упал коричневый твидовый пиджак. Ашер повернул голову, и я увидела, что шрамы уходят за воротник белой рубашки. Он начал ее расстегивать.
Я поглядела на Жан-Клода. Он сидел с бесстрастным лицом, предоставляя мне действовать самой. Ничего нового.
- Я не то чтобы не польщена предложением, но обычно у меня мужчины на первом свидании не раздеваются.
Он зарычал и обнажил грудь, не вытаскивая рубашку из штанов. Шрамы стекали по коже, будто кто-то провел по его телу разделительную линию. Одна половина бледная и прекрасная, вторая - чудовищная. На лице и на шее действовали аккуратнее, чем на груди. Шрамы пролегали глубокими туннелями. Кожа так покоробилась, что казалась ненастоящей. Шрамы уходили по животу под ремень.
Я глядела, потому что ему этого хотелось. Когда я наконец посмотрела ему в глаза, у меня не было слов. Мне когда-то промывали святой водой рану от укуса вампира. Это называется очищением, но можно назвать и пыткой. Я ползала, ругалась и блевала. Ту боль, что пришлось пережить Ашеру, я себе даже представить не могла.
Глаза у него были вытаращенные, бешеные и страшные.
- Шрамы до самого низу, - сказал он.
Перед мысленным взором мелькнула картина, которую я предпочла бы не видеть. Много что можно было бы сказать. «Ух ты!» - но это слишком отдавало бы школьными годами и жестокостью. «Сочувствую» - совершенно не к месту. Я развела руками, стоя на коленях на сиденье лицом к Ашеру.
- Я тебя уже спрашивала, Ашер: что ты хочешь услышать?
Он отодвинулся от меня как можно дальше, прижался к дверце джипа.
- Почему она не отворачивается? Почему это тело не вызывает у нее омерзения?
«Как у него самого» - эти несказанные слова повисли в воздухе, но остались у него в глазах, читались в его манере.
- Ты и в моих глазах не видишь ужаса, mon ami, - сказал Жан-Клод.
- Нет, я там вижу худшее. Я вижу жалость!
Он открыл дверь, даже не повернувшись, и я бы сказала, что он выпал из машины, но это было неверно. Он взмыл вверх, не коснувшись земли; засвистел, закружился ветер, и Ашер исчез.
12
Несколько секунд мы просидели молча, глядя в открытую дверь. Наконец я сказала, только чтобы прервать молчание:
- Как быстро здесь приходят и уходят!
Жан-Клод не уловил цитаты. Ричард понял бы. Он тоже любил «Волшебника из страны Оз». А Жан-Клод ответил серьезно:
- Ашер всегда прекрасно умел летать.
Кто-то захихикал, и этот звук заставил меня потянуться за «файрстаром». Голос был знаком, но интонация иная: высокомерная, гордо-высокомерная.
- Теперь меня не убить серебряными пулями, Анита. Мой новый Мастер мне это пообещал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55