Грим на бумажно-белой коже казался просто темными полосками, но трудно сохранять сдержанный вид, если ты истощена до предела.
Уоррик был в белом костюме с круглым воротником, где не остается места галстуку. Отличный костюм, полностью подходящий к платью Иветты. Казалось, это молодожены на свадьбе, которую спонсирует ателье мод.
Иветта двигалась так, будто платье сшито специально для нее. Уоррик казался до боли неуклюжим.
Лив оглядела нас всех хмуро и бесстрастно. Она была одета в синее вечернее платье, рассчитанное на женщину с более плавными линиями тела и не столь мускулистую. На нее оно было перешито, и Лив носила его неумело.
Я впервые увидела Лив с тех пор, как узнала, что она участвовала в пытках Сильвии. Казалось бы, я должна сожалеть, что не убила ее на месте, когда представлялась возможность. Но глаза ее глядели неуверенно, тело было сковано, как будто она успела узнать совет вампиров с не лучшей стороны. Я была довольна ее напуганным видом.
- Что ж это тебя одевают в секонд-хэнд, Лив? - спросила я. - Как бедную родственницу.
- Странник отдал тебя Иветте в горничные, Лив? - спросил Жан-Клод. - Он так быстро тебя прогнал?
- Иветта просто помогла мне одеться, - сказала Лив с гордо поднятой головой, но руки ее пытались одернуть платье. Это не получалось.
- У тебя в гардеробе есть одежда гораздо красивее, - напомнил Жан-Клод.
- Но нет платьев, - возразила Иветта. - А на официальных приемах женщина должна быть в платье. - Она сладко улыбнулась.
Я даже пожалела, что надела платье.
- Я знаю, что ты сделала с Сильвией, Лив. И жалею, что не пробила тебе голову вместо коленок. И знаешь что, Лив? Проведешь с советом еще несколько лет - может, и ты об этом пожалеешь.
- Я ни о чем не жалею, - ответила она. Но что-то напряглось у нее вокруг глаз, и в самих этих прекрасных глазах что-то мелькнуло. Она чего-то здорово боялась. Я даже хотела бы узнать, что они с ней сделали, но достаточно было видеть, как она напугана.
- Рада, что ты довольна жизнью, Лив.
В зал вышел Ашер. Волосы у него были заплетены в тугую косу цвета почти металлической нити, неземного цвета, даже если бы Ашер был человеком. Очень трудно было не смотреть, не пялиться на его обнаженные шрамы на лице.
Голый торс Ашера был чудом контраста. Как и его лицо, он представлял собой ангельскую красоту и кошмар хаоса. Черные кожаные штаны Ашера доходили до середины икр, дальше шли сапоги. Мелькающую на правом бедре кожу покрывали шрамы. Кажется, они кончались у середины бедра. Я не стала выяснять, сделали его палачи евнухом или нет? Об этом, как и об автомобильной катастрофе, и хочешь знать, и не хочешь.
- Жан-Клод, Анита, я так рад, что вы с нами.
Он с насмешкой произнес эти вежливые слова, и в их шипящей теплоте слышалась угроза.
- Твое присутствие, как всегда, приятно мне, - ответил Жан-Клод. Слова были совершенно нейтральными - то ли комплимент, то ли оскорбление, на усмотрение слушателя.
Ашер подплыл к нам, губы у него изогнулись в улыбке. И снова действовали обе стороны его рта. Мышцы под шрамами продолжали работать.
Ашер встал прямо передо мной. Излишняя близость была мне малоприятна, но я не отступила и не возразила. Я только ответила ему улыбкой на улыбку. Ни у него, ни у меня глаза не улыбались.
- Тебе нравится мой наряд, Анита?
- Чуть слишком вызывающе, тебе не кажется?
Он провел пальцем по кружевам у меня на талии. Палец скользнул в отверстие кружев, коснувшись моей кожи. Я не могла сдержать легкий вскрик.
- Можешь трогать меня, где захочешь, - сказал он.
Я отодвинула его руку:
- К сожалению, не могу ответить аналогичным предложением.
- Я думаю, что можешь, - заговорил Странник.
- Нет, - ответила я. - Не могу.
- Жан-Клод очень ясно сформулировал ваши требования, - сказал Странник. - Ашер голоден, ему нужна еда. Пить твою кровь, Анита, вполне по вашим правилам. Он бы предпочел всадить в тебя нечто другое, но ему придется удовольствоваться клыками.
- Это вряд ли.
- Ма petite, - тихо сказал Жан-Клод.
Мне не понравилось, как он произнес мое имя. Я обернулась - одного взгляда хватило.
- Ты что, шутишь?
Он подошел ближе и отвел меня чуть в сторону.
- В твоих указаниях не было ничего, что препятствовало бы делиться кровью.
Я уставилась на него:
- Ты действительно хочешь, чтобы он пил мою кровь?
- Дело не в «хочешь», mа petite. Но если они не могут нас пытать и насиловать, мы ограничиваем их шансы.
- Если хочешь, можешь отдать мне одного из моих леопардов, - сказал Падма. - Лучше всего Вивиан. За эту милашку я гарантирую вам целость и сохранность.
В зал вошел Фернандо, будто подслушивал нас. Он был избит, но ходить мог. А жаль. Одет он был в жилет с драгоценностями и что-то вроде шальвар. Арабские ночи вместо дворца магараджи.
- Фернандо тебе сказал, что он ее изнасиловал?
- Я знаю, что сделал мой сын.
- И это не испортило для тебя Вивиан? - спросила я.
Падма посмотрел на меня пристально:
- Женщина, как я поступлю с ней, когда она снова станет моей, - не твоя забота.
- Не выйдет.
- Тогда у тебя нет выбора. Ты должна кого-то из нас накормить. Если среди нас есть кто-либо, более тебе приятный или менее... омерзительный, мы это можем организовать. Может быть, я сам мог бы. Среди нас только Иветта находит Ашера привлекательным, но она всегда придерживалась экстравагантных вкусов.
Лицо Ашера ничего не выдало, но я знала, что он слышит. Он и должен был слышать. Последние два века с ним обращались как с цирковым уродцем. Неудивительно, что у него крыша съехала.
- Я бы предпочла делать с Ашером что угодно, лишь бы ты меня не трогал.
Он на миг удивился и не мог этого скрыть, но его лицо тут же приняло прежний надменный вид. Однако оскорбление ему не понравилось. И хорошо.
- Быть может, еще до рассвета ты получишь, что желаешь, Анита.
Не слишком утешительно, но Ашер почему-то не глядел на меня, будто испугался. Не меня, но какой-то изощренной игры, направленной против него. Он напрягся так, будто слишком часто и за многие грехи получал пощечины.
- Спасибо, mа petite, - шепнул Жан-Клод.
Кажется, он вздохнул с облегчением. Наверное, он думал, что я предпочту сгореть, чем покориться. Пока Падма не отпустил свою шуточку, я тоже так думала. И собиралась так сделать. Если я здесь упрусь и не уступлю, это означает бой. И мы его проиграем. Если доза отданной крови может сохранить нам жизнь до утра, я могу ею поделиться.
Раздался вопль леопарда, и у меня волосы встали дыбом. В зал вошли два леопарда, сверкая драгоценными камнями ошейников. Черный - наверное, Элизабет, - зарычала на меня, проходя мимо. Леопарды были обычного размера, не такие высокие, как Большой Дейн, но длиннее. Шкура ходила над мышцами бархатными волнами, энергия заполняла зал, действуя на остальных оборотней как наркотик. Леопарды растянулись у ног Падмы.
Я ощутила, как наливается силой Ричард. Сила исходила от него успокаивающей волной, усмиряя леопардов, зовя их обратно в человеческий облик.
- Нет, нет, они мои, - сказал Падма. - И я буду их держать в той форме, в которой захочу. И сколько захочу.
- Они начнут терять человеческие свойства, - возразил Ричард. - Элизабет - медсестра. Она потеряет работу, если у нее останутся клыки или цвет глаз не переменится.
- У нее нет иной работы, кроме служения мне.
Ричард шагнул вперед, Жан-Клод взял его за плечо.
- Он провоцирует нас, mon ami.
Ричард стряхнул его руку, но кивнул.
- Не думаю, что Мастер Зверей мог бы помешать мне, если бы я стал возвращать им облик человека.
- Это вызов? - спросил Падма.
- Эти леопарды не принадлежат тебе, Ричард, - сказала я.
- Они никому не принадлежат, - ответил он.
- Они могут стать моими, если захотят, - возразила я.
- Нет! - произнес Падма. - Ничего больше я не отдам. Никого. - Он отступил к стене, дернув Гидеона за ошейник. Томас отошел сам. - Ашер, возьми ее.
Ашер попытался схватить меня за руку, но я ее отдернула.
- Эй, придержи коней! Тебе никто не говорил, как много добавляет к удовольствию ожидание?
- Я ждал этого более двухсот лет, mа cherie. Если ожидание добавляет, то удовольствие будет бесподобным.
Я отступила от его жаждущих глаз и подошла к Жан-Клоду.
- Советы будут?
- Он постарается, чтобы это было изнасилование, mа petite. - Жан-Клод поднял руку, не давая мне ничего сказать. - Не фактическое изнасилование, но эффект на удивление похожий. Преврати его в соблазнение, если сможешь. Обрати необходимость в удовольствие. Этого он меньше всего ожидает и может потерять присутствие духа.
- Насколько потерять?
- Зависит от того, насколько ты его сохранишь.
Я обернулась к Ашеру. Желание в его глазах почти пугало. Мне было жаль, что над ним издевались столетиями, но моей вины в этом не было.
- Не нравится мне это.
Ричард слушал весь наш разговор. Он шагнул к нам и прошептал:
- Ты давала кровь одному вампиру, так почему бы не дать еще одному?
- Нам с mа petite не обязательно делиться кровью, чтобы поделиться силой, - сказал Жан-Клод. Ричард хмуро глянул на него, на меня. - Все еще стесняешься? Разве ты не знаешь, как отдаются кому-нибудь? Лицо Жан-Клода было очень безразлично, непроницаемо и красиво. С этого бесстрастного лица я перевела взгляд на сердитое лицо Ричарда и покачала головой: - Ричард, если бы я могла найти кого-то другого к нам третьим, я бы так и сделала. Но мы связаны друг с другом, и потому перестань говниться. Я протолкнулась мимо него так, что он покачнулся, и все, что я могла сделать, - не дать ему на ходу пощечину. Одно дело - устраивать свары наедине, а перед лицом врагов этого делать не полагается.
50
Ашер оттащил меня в угол, а остальные столпились вокруг, как первоклассники, когда учитель читает сказку. Или, точнее, представляет ее в лицах. Он притянул меня к себе, ухватив за волосы, и поцеловал так, что остались бы синяки, если бы я не открыла губы. Я еще лучше придумала. Закрыв глаза, я стала целовать его, облизывая языком клыки. Искусство целоваться, не раня себя о клыки, я уже успела освоить, и, наверное, очень здорово, потому что Ашер прервал поцелуй первым. На лице его отразилось удивление, глубокое и полное. Дай я ему пощечину, он не был бы поражен больше. Даже куда меньше - пощечины он ожидал.
Жан-Клод был прав. Если я смогу перехитрить Ашера, быть еще более дерзкой, чем он, тогда он, может, и не всадит в меня клыки. Стоило попробовать. Я даже Жан-Клопу не давала пить свою кровь. Не уверена, что выбрала при этом меньшее зло, но за какую-то черту девушка заходить не должна.
Ашер приблизил ко мне лицо, почти соприкасаясь носами.
- Смотри на меня, девица, смотри! До этого ты не захочешь дотронуться.
Поразительная голубизна его глаз, почти белесых, в обрамлении золотых ресниц, была прекрасна. Я не отрывала от них взгляда.
- Распусти волосы, - попросила я.
Он оттолкнул меня, да так, что я чуть не упала. Я его разозлила, лишила мести. Нельзя изнасиловать желающую.
Я подошла к нему, обошла кругом, наполовину жалея, что не надела туфли, предложенные Жан-Клодом. Спина у него была чиста и нетронута. Только несколько мелких шрамов от капелек святой воды на боку. Я погладила эту безупречную кожу, и он дернулся, как от укуса.
Резко обернувшись, он схватил меня за руки, не давая к себе прикоснуться. Почти лихорадочно его глаза рассматривали мое лицо. Не знаю, что он там увидел, но это ему не понравилось. Ашер перехватил меня за запястья, положил мои руки на покрытую шрамами грудь.
- Легко закрыть глаза и притвориться. Легко тронуть то, что не искорежено. - Он прижал мою ладонь к шероховатым узлам своей груди. - А на самом деле оно вот как. Вот с чем я живу каждую ночь, с чем я буду жить целую вечность. Вот что он мне сделал.
Я шагнула вплотную, прижавшись к шрамам всей рукой, от кисти до плеча. Кожа была шершавой, изрытой, как замерзшая рябь на воде. Поглядев ему прямо в лицо, я тихо сказала:
- Не Жан-Клод с тобой это сделал. Сделали люди, давным-давно мертвые.
Встав на цыпочки, я поцеловала изрытую шрамами щеку.
Он закрыл глаза, и единственная слеза вытекла из глаза на рытвины. Поцелуем я сняла и эту слезу, и когда он открыл глаза, они вдруг оказались совсем рядом. И там я увидели страх, одиночество, нужду такую всепоглощающую, что она изгрызла его сердце не хуже, чем святая вода - его кожу.
И я хотела унять боль, о чем умоляли его глаза. Хотела взять Ашера в объятия и утешить. В этот момент я поняла, что хочу этого не я, а Жан-Клод. Он хотел исцелить раны Ашера. Он хотел убрать эту жгучую пустоту. Я смотрела на Ашера сквозь пелену чувств, которых у меня к нему никогда не было, сквозь пелену ностальгии по лучшим ночам, по любви, радости и теплым телам в холодной тьме.
Я стада целовать его щеку, не отводя губы от шрамов, не трогая чистую кожу, как раньше старалась не замечать шрамы. Странно, но шея у него осталась целой и прекрасной. Я целовала ключицу с грядами рубцов. Руки его чуть ослабли, но не отпустили меня. Я высвободилась из его хватки, опускаясь по телу, покрывая его тихими поцелуями.
Языком я прошлась по шрамам живота, там, где они уходили под брюки, Ашер задрожал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55