Да он и был таким — для обычного человека. Но тот, кто сейчас находился на высоте сотни локтей над землей, к обычным себя не причислял. К людям, впрочем, тоже.
Камень не выдержал веса двухсоткилограммового тела, треснул, рассыпаясь на осколки. Но, за мгновение до того, как рухнуть вниз, тот, кто не считал себя человеком, выбросил вверх вторую руку, впившись пальцами в гранит. И удержался. Он всегда удерживался.
Порыв ветра ударил в бок в отчаянной попытке сорвать вцепившегося в скалу смельчака, посмевшего бросить вызов самой природе — силе известной и до сей поры непобедимой. Тугие невидимые жгуты хлестали обнаженную кожу, рвали в клочья набедренную повязку… тщетно, силу этих пальцев не преодолеть. Скалолаз подтянулся на одной руке, пальцы другой нашли малозаметную щербину в камне… подъем продолжался.
Еще рывок, позволивший великану преодолеть сразу шесть локтей — обычный человек и прыгнуть бы так не смог, а для гиганта это было не более чем развлечением… да, развлечения — это все, что он сейчас позволял себе. Идти на новую службу пока не время, еще не перевелось золото в кошеле — в последний раз ему заплатили очень хорошо. Он понимал, что в следующий раз золота будет еще больше… только ему совсем не нужен был этот металл. Гигант скучал по битве, он ждал ее, мечтал — и немного боялся. Не боя и не крови — больше всего он боялся, что смерть придет к нему не на поле брани, а вот так, в одиночестве, когда рядом нет врага. Этот страх переполнял его, жег изнутри… И заставлял снова и снова бросаться на приступ скалы. Ибо воин обязан преодолеть свой страх. А он был воином. Лучшим из всех, живших ранее и живущих ныне. Вечным Воином.
За великаном, висящим на скале, наблюдали трое.
Но они прибыли сюда не ради захватывающего зрелища.
* * *
Ньорк, несомненно, знал, что за ним наблюдают. Воин, побывавший в полусотне схваток, должен научиться чувствовать опасность кожей… Д’раг на своем веку видел десятки тысяч сражений, и очень редко случалась так, что ему не приходилось принимать в них участие. А потому свою способность ощущать приближение угрозы он отточил до совершенства — к тому же он не был человеком, и все его чувства, подаренные ему создателями, были ориентированы лишь на две цели. Выжить и убить. Вернее, убить и выжить, поскольку в случае, когда между этими двумя устремлениями возникал конфликт, вопросы выживания отходили на второй план.
Их было немного, людей, которые посмели появиться вблизи его дома… он называл эту лачугу домом, хотя вряд ли строение заслуживало столь пышного определения. Ньорк строил его сам — в последние две сотни лет он осознал, что желает видеть людей как можно реже. Наверное, потому, что при виде людей тяга к схватке становилась почти невыносимой, и он всерьез опасался, что однажды не выдержит и устроит бойню. Как правило, в моменты обострения этой жажды крови он шел наниматься на службу — как всегда, на три коротких месяца. Иногда удача была на его стороне, но чаще одно его присутствие приводило к тому, что вопросы, которые до того были камнем преткновения, вдруг легко решались миром. Наниматели, с радостью, с сожалением или облегчением, это кто как, расставались с деньгами, не понимая, что отнюдь не золото движет им, Вечным Воином, в стремлении извлечь из ножен меч.
В последний раз все указывало на то, что драки не избежать. И снова велеречивость дипломатов, ветхие бумаги былых соглашений и прочие, не стоящие доброго слова мерзости лишили его радости боя. А потом истек положенный срок, и кодекс чести, который он и ему подобные, приняли на себя добровольно почти восемьсот лет назад, заставил его удалиться из Императорской армии… и именно тогда и началась заварушка.
Д’раг вошел в свой дом. Это была уже совсем не та лачуга, которую он соорудил две сотни… нет, уже больше двухсот лет назад в этом месте. Тот домик давно завалился, не выдержав старости, которая была для него куда опаснее, чем для хозяина. И не другой, построенный им позже, — ту хибару сожгли какие-то лихоимцы, воспользовавшись отсутствием хозяина. Обыскали все углы, нашли несколько золотых монет, закатившихся в щель, — и ушли, напоследок подпалив крошечное строение. Ньорк не был зол на них — все равно по возвращении ему нечем было заняться.
Так что этот дом был третьим… и в то же время он был и первым. Поскольку ничего не изменилась — одна-единственная прямоугольная комната, дверь, ведущая прямо на улицу и никогда не запирающаяся, одно окно… Стол, жесткая, из досок собранная кровать, стул… стул был тоже один, ньорк не приглашал гостей, а тех, кто приходил без дела, так, поглазеть, — их он просил уйти и не возвращаться.
Большинство — слушались. А те, кто считал себя сильнее или кто был просто слишком уж навязчив — что ж, там, за домиком, при желании можно было обнаружить почти слившиеся с землей холмики. За двести лет их скопилось не менее четырех десятков.
На столе стояло пиво — большой двухведерный глиняный кувшин. Пиво привозил слуга из ближайшей деревеньки, привозил ежедневно, чтобы оно было свежим. Еще он доставлял мясо и хлеб, а большего ньорк никогда и не желал… слуга приносил еду и выпивку, заходил в дом, ставил все это на стол, забирал одну из лежащих на столе монет и уходил. Так было заведено давно, еще в те времена, когда не родился еще прапрапрадед этого слуги. За все эти годы лишь один раз слуга попытался взять со стола больше одной монеты… его холмик был, кажется, третьим во втором ряду слева… или четвертым? Ньорк не помнил. Нет, ему было не жалко монеты, если бы здоровый, уже в годах мужик просто попросил, то Д’раг просто равнодушно кивнул бы в ответ — мол, бери сколько надо. Но тот попытался украсть, нагло, почти на глазах у Д’рага, даже не подумав, что плох тот воин, кто по звуку за спиной не может определить, что делает стоящий там человек.
У ньорков был свой, многим непонятный кодекс чести. И для воров, застигнутых на месте преступления, исход был один. Когда на следующий день в поисках не вернувшегося слуги сюда наведался его хозяин, ньорк просто коротко обрисовал ему ситуацию — на это ушло не больше десятка слов. Видимо, речь была достаточно убедительна, во всяком случае, на следующий день на столе появился очередной чан с пивом, хлеб и ветчина, завернутые в чистую тряпицу, а со стола исчезла одна из монет. Как и положено.
Д’раг налил пива в большую глиняную кружку и выпил все до капли залпом, не отрываясь. Пиво было хорошим… он умел ценить этот напиток, более того, он предпочитал его всем другим, хотя за ту монету, что забирал каждый день слуга, в чане могло плескаться дорогое вино, достойное стола благородных господ.
Люди, которые явились к его дому, подошли к дверям, Д’раг определил, что их было трое. Судя по походке, одна была женщиной. Для того чтобы понять это, не стоило выглядывать в окно.
Осторожный, вежливый стук.
— Не заперто, — буркнул Д’раг себе под нос.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли люди. Одна из них — он угадал верно — была женщиной. Молодой и, по меркам людей, наверное, красивой. Д’раг так и не научился понимать, что же люди считают красотой… наверное, потому, что их вкусы и привязанности столь же изменчивы, сколь коротка и сама их жизнь. Были времена, когда ее сочли бы дурнушкой, слишком худой и изможденной — тогда в моде были пышные, румяные красавицы… но сейчас, кажется, именно такие стройные девицы с пышной гривой волос как раз и являлись эталоном красоты.
Двое других были мужчинами… один — воином, и воином неплохим. Второй явно старался походить на бойца, но получалось у него это неважно. И дело даже не в том, что в его мышцах явно не хватало силы. У него не было куда более важного качества — уверенности в себе. Зато у его спутника этого добра было в избытке, даром что он смотрел на мир всего одним глазом. Может, кому-то не слишком опытному в вопросах боя седой одноглазый великан показался бы слишком старым и неповоротливым, но Д’раг вполне был способен оценить гостя по достоинству.
А девица тоже была не из простых — это было видно по походке, по осанке. Она явно знала, с какого конца берутся за меч. Эти трое считали себя опасными… для кого-то они, наверное, таковыми и были.
Пауза затягивалась. Если гости рассчитывали на приветствие радушного хозяина, то ждать этого они могли долго. До старости. Д’раг радушием не отличался, особенно по отношению к тем, кого он не приглашал в гости.
Первой не выдержала девица, и Д’раг с некоторым удивлением вдруг понял, что в этой тройке главная — именно она.
— Приветствую тебя, Вечный Воин!
В ответ он коротко кивнул, давая понять, что принимает приветствие. При желании этот жест можно было бы даже расценить как ответную любезность.
— Меня зовут Черри Лесс.
Примерно секунд тридцать она ожидала реакции на фразу. Напрасно — на лице гиганта не дрогнул ни один мускул.
— Ты не слышал обо мне? Я — глава…
— Мне известно, кто ты такая, Черри Лесс, если допустить, что это имя принадлежит тебе.
Произнесенная фраза была невероятно длинна для ньорка, не слишком жаловавшего умение красиво говорить. Но он и в самом деле знал, кто такая Черри Дикая Кошка и какую роль она играет в имперской столице. Д’раг не любил говорить — но он любил и умел слушать. Никогда не знаешь, какие сведения могут пригодиться… Три месяца службы Императору — из них почти месяц при дворе, где только и оставалось, что слушать болтовню придворных. Имя Дикой кошки упоминалось по меньшей мере трижды, и Д’раг этого не забыл.
— Ты попридержи язык, ньорк! Не с деревенской девкой говоришь! — вылез вперед то ли спутник, то ли телохранитель девицы, тот, что был более хлипким.
Черри шикнула на него, седой тоже покосился неодобрительно. Хлипкий что-то пробурчал, но не слишком уверенно, и снова отступил назад, в тень хозяйки.
Нет, на самом-то деле хлипким он не был. По меркам людей — так выглядел он очень даже пристойно. Но вот на фоне ньорка… даже и на фоне своего одноглазого спутника он смотрелся более чем скромно, но мускулатура у него была и умение хоть как-то владеть оружием, видимо, тоже. Про себя Д’раг решил называть его Нахалом — поданная реплика ньорку не понравилась. А второй, ясное дело, будет Седым. Настоящие имена гостей Д’рага ни в малейшей степени не интересовали.
— Я пришла к тебе, Вечный Воин, поговорить о контракте.
И снова лицо Д’рага осталось неподвижным. Ни тени заинтересованности или, напротив, насмешки, которая сопровождала бы отказ. Он просто смотрел на Черри, как будто бы и не слышал предложения. Затем медленно, словно нехотя, разомкнул губы.
— Сейчас меня не интересуют контракты.
— Думаю, этот контракт тебя заинтересует, — усмехнулась девушка, усаживаясь на край кровати. То, что хозяин сесть не предложит, она поняла давно, но и он, ньорк, должен понять, что есть люди, к которым он обязан относиться с должным уважением. — Гильдия готова заплатить тридцать тысяч золотом…
— Нет.
— Подожди, я еще не все сказала…
— Нет.
— Слушай, ты! — снова высунулся вперед Нахал, явно не желающий прислушиваться к приказу госпожи. А может, просто увидевший для себя шанс выслужиться. — Ты, образина, слушай, когда с тобой леди разговаривает. Тоже мне, выискался…
Закончить мысль ему не довелось.
Черри увидела бросок — точнее, даже не само движение, а его тень, смазанную, нечеткую… Миг — и ньорк уже как ни в чем не бывало сидит на своем стуле в той же самой позе. Только вот ее телохранитель лежит на полу, и в его глазах угасает жизнь. Трудно жить с переломленной шеей.
«Он невероятно быстр…» — подумала она, смотря на великана с плохо скрытым восхищением. Страха не было, если уж ей перепало близко познакомиться с этим демоном Тернером, то ньорк — простой и понятный, пусть даже невероятно быстрый и сильный, уже не мог вызвать у нее испуга.
— Стоило ли убивать дурака? — спросила она вслух.
В ответ Д’раг только пожал плечами. Оправдываться он, ясное дело, не собирался. С его точки зрения, дураков просто необходимо было отлавливать и давить, это весьма способствовало бы улучшению людской породы в целом.
— Ладно, он сам напросился, — фыркнула Черри. — Теперь о деле…
— Сейчас здесь будет два трупа, — задумчиво произнес Д’раг. От этой простой фразы, которую вполне можно было бы воспринять как шутку, вдруг повеяло таким холодом, что Черри — практически ничего и никого не боявшуюся — пробил озноб.
— Послушай, Вечный Воин, я хочу обратиться к тебе с просьбой. Я немного поговорю вслух, совсем немного, уверяю… и прошу тебя выслушать. Просто выслушать. Ну, считай, что прямо в твой домик приехал императорский театр. В одном лице. А потом, если захочешь, укажешь мне на дверь, и я уйду, обещаю.
Д’раг задумался. Звучало все не так уж плохо. В самом деле, выслушать эту девицу не так сложно, все какое-то разнообразие. Тем более ему нравилось, что она почти не ощущает страха. Смелая девочка, она, пожалуй, заслуживает уступки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77