— Что ж, видимо, кое-что я упустила. Ладно… значит, пришла пора рассказать вам, дети мои, кое-что весьма интересное. О том, кто вы есть…
Разделившиеся миры, каждый избрав свой путь, начинали самостоятельное развитие. Бывало, что эти пути были во многом похожи, и даже спустя тысячелетия после разделения их трудно было отличить друг от друга. Те же люди, тот же уклад жизни, тот же язык… Бывало, что человек, отправившись в путешествие, возвращался в родное село — и не мог понять, почему те, с кем он вырос, его не узнают, почему мать смотрит на него, как на чужого, а отец, которого медведь задрал еще лет десять назад, теперь рубит дрова во дворе… и, кстати, тоже не намерен прижимать к сердцу блудного сына. Такое же плавное накопление отличий шло и в других мирах — и не важно, была в них разумная жизнь или нет.
Как правило, Границы между такими мирами были тонки, особенно поначалу — три — четыре тысячи лет с момента разделения миров. Потом Граница становилась все плотнее и плотнее, ее нельзя уже было пересечь случайно, а потом становилось непросто пересечь и намеренно.
Бывало, что причиной деления становился серьезный катаклизм, затрагивающий основы бытия… тогда пути миров расходились сразу, и Граница крепчала очень быстро.
Но как бы ни была крепка Граница, рано или поздно кто-то придумывал способ преодолеть ее. Кто-то воистину великий, кого в иных местах почитали бы, как бога, сумел найти способ проникать сквозь Границы, не повреждая их, не неся тем самым разрушение и хаос в оба соединившихся, пусть и на мгновение, пространства. Кто он был, этот исполин духа, этот мудрец, постигший тайны материи, времени и пространства? Об этом не знал никто. Он исчез, оставив после себя несколько десятков, сотен, тысяч или, может, миллионов артефактов-Ключей, но не оставив самого главного — знаний. Возможно, и по сей день где-то хранятся записи этого мудреца, а возможно, что века стерли в пыль все, что принадлежало ему когда-то… кроме упрямо не поддающихся времени Ключей.
Но не только этот мудрец сумел найти пути меж мирами… были и другие — мудрые и не очень, их вели вперед самые разные страсти. Богатство, власть, поиск мудрости, любопытство… Они искали — и находили. Но способы, что они использовали, были грубыми, они взламывали мембраны Границ, оставляя на них невидимые глазу шрамы… и шрамы эти множились.
Проходили века, и Границы, избитые многочисленными проколами, начинали ослабевать. То в одном мире, то в другом они истончались, становились ненадежными, а то и вовсе разрывались. И тогда… тогда миры ждала катастрофа. Это не означало, что всей жизни в столкнувшихся, смешавшихся пространствах грозил конец, хотя возможно было и такое. Но даже в лучшем случае, когда слитые пространства как-то приспосабливались к новым условиям существования, новая жизнь разительно отличалась от прежней.
И тогда сама природа встала на защиту Границ, бездумно разрушаемых теми, что называли себя разумными. А может, и не природа, может, это было вмешательство какого-то высшего разума или даже пресловутых богов, что когда-то приложили руки (или что там у них было) к созданию самого первого, еще не начавшего делиться мира.
И эти высшие силы породили Стражей.
Нельзя сказать, что это были существа, которых изначально готовили для работы по сохранению мира в целости, по защите Границ… Просто однажды, в самый сложный момент, случалось так, что кто-то оказывался в нужное время и в нужном месте, своим вмешательством уберегая Границы от полного и окончательного разрыва. Кто-то из них, свершив свое дело — иногда даже и не заметив этого, — снова уходил в тень, надолго или навсегда. Но некоторые — кто из чувства долга, кто от тяги к приключениям, а кто и по иной причине, каковых могло быть множество, — не останавливались на достигнутом, пытаясь докопаться до причин угрозы и устранить ее полностью.
Их называли Стражами Границ… по крайней мере в этом мире. Наверняка подобные им были и в других, и там их звали иначе. Иногда они были людьми, иногда — нет. Кто-то из них слыл одним из самых образованных людей современности, а некоторые не умели даже читать… И все же у них всегда были общие черты — и первым среди них стояло чувство ответственности за других.
— В нашем мире, — рассказывала Эрнис, — все Стражи имели еще одну общую черту. Это были великие воины и великие маги, их умения дополняли друг друга.
Денис удивленно приподнял бровь.
— Но простите, госпожа, я не маг, и меня нельзя назвать воином… не то что великим, а даже и просто хорошим.
— Ты, насколько я поняла, был воином в своем мире и узнал там немало такого, что неизвестно даже самым лучшим бойцам Империи, не так ли? А что касается магии… я не знаю причин этого, но вы с леди Таяной чем-то связаны. И связь эта…
Она осеклась, затем задумчиво посмотрела на Таяну.
— Ты входила в его разум, не так ли?
Та коротко кивнула в ответ. Эрнис нахмурилась, хотела что-то сказать, явно неприятное, но затем лишь вздохнула.
— Может, оно и к лучшему, кто знает. Теперь мне понятна природа этой связи. Что ж, и раньше так бывало, что Стражами становились двое — воин и волшебница… или маг и воительница. И как единое существо они исполняли свою миссию…
В словах Эрнис звучала какая-то горечь, как будто воспоминание о чем-то давнем, очень печальном, но теперь уже почти забытом…
— Скажите, госпожа… — Денис так и не мог назвать богиню по имени. Несмотря на то что еще год назад он мог бы побиться об заклад, что богов и вовсе не существует, теперь он был уверен, что такая красота не может принадлежать смертному созданию. — Скажите, почему ныне никто не знает об этих… Стражах?
— Тому много причин, — невесело усмехнулась она, и в глазах снова мелькнула пелена печали. — Последние Стражи, о которых мне известно, были… это было давно. Потом долгое время Границы… не нуждались в защите, пока не начались катаклизмы, связанные с созданием Хрустальной Цитадели. Ей не место было в этом мире, и само ее существование порядком расшатывало мировой порядок. Наверное, небезызвестный вам Ульрих дер Зорген должен был стать новым Стражем, он был и в самом деле великим магом и в то же время одним из самых умелых воинов того времени. В какой-то мере можно сказать, что он выполнил свою задачу, хотя и очень, очень печальным способом… вы, наверное, знаете, что он стоял у истоков той войны и, что там говорить, в немалой степени был и ее причиной.
— Зорген? — удивилась Таяна. — Может, он был негодяем, может, он жаждал власти… но войну начал не он, разве нет?
— Все не совсем так, как кажется, — покачала головой богиня. — И не совсем так, как следует из рассказов единственного известного вам очевидца и уж тем более из летописей позднейших источников. Вы, наверное, слышали о том, как Ульрих дер Зорген сжег три легиона только зарождающейся тогда Империи. Не сделай он этого, позволь им пленить себя — и война угасла бы в зародыше. Лорды ограничились бы примерной казнью, пожалуй, на эшафоте присоединили бы к Зоргену еще нескольких магов из тех, кто вызывал у них наибольшее опасение… на этом бы все и закончилось. Но маг Огня пошел по иному пути. Он применил запретное знание, которое пришло к нему из иного мира. Он вызвал волну ненависти в сердцах многих… и Цитадель пала. Что ж, это тоже было решением. Жестоким, конечно…
— Странно, — протянул Денис, глядя в сторону. — А я… так мне показалось из вашего рассказа, что Стражи — эдакие рыцари без страха и упрека, несущие добро и справедливость.
— Может быть, я плохо объяснила. — В голосе Эрнис послышались виноватые нотки, но было там и что-то еще, что-то неуловимое… и немного неприятное. — Стражи бывали разными, но и понятие добра менялось от эпохи к эпохе. И от стремления заботиться о простых людях не так уж далеко до желания мудро и справедливо ими править, не так ли? Ну а от стремления к справедливости один шаг до понятия меньшего зла. Наказать одного, чтобы повлиять на многих. Покарать сотню, чтобы дать урок десяткам тысяч.
— Ясно… Значит, вы считаете, что я и Таяна — новое воплощение Стража Границ?
Подумав, Денис решил, что фраза звучит по меньшей мере глупо. И к тому же порядком претенциозно. Но, к его удивлению, Эрнис совершенно серьезно кивнула:
— Это именно так. Вспомните, ведь ваше вмешательство остановило прорыв Границ, остановило буквально в самый последний момент.
— Но ведь там были не только мы! — возмутился Жаров. Ему не слишком нравился навязываемый им богиней исключительный статус, который, ко всему прочему, обещал массу обязанностей, почти наверняка сопряженных с немалым риском для жизни. — Эльфы, тьер, вампиры… в конце концов, основную работу сделала Лия!
Он не стал объяснять, кем на самом деле была Лия. Да и не был он уверен, что сможет объяснить Эрнис, будь она хоть трижды богиней, что есть боевой киборг. А может, она и так все знала.
— Страж и должен иметь помощников, — несколько суше, чем ранее, заметила Эрнис. — Помощников, которые при необходимости могут пожертвовать жизнью ради благого дела. А удел Стража — направлять их.
Разговор постепенно переставал нравиться Денису. Как-то не вязалось кое-что из того, что говорила богиня, с ее прекрасным образом. И в словах ее чувствовалось множество недоговоренностей, как будто бы Эрнис старательно что-то утаивала от собеседников, но, за отсутствием богатой практики лицемерия, время от времени допускала оплошности.
А еще он подумал, что не хочет быть Стражем. Не хочет отвечать за судьбы людей — ответить бы за свою собственную, и то ладно.
— Прошу прощения, госпожа… — устало прервал монолог богини Жаров, отметив про себя, что из ее последних фраз не уловил ни слова и не имеет даже понятия, о чем шла речь. — Может, нам стоит вернуться к самому началу? Если Ключ Ветра не сможет открыть… нет, я даже не это хотел спросить. Угроза Границам и в самом деле стала реальной?
— Да, — сухо бросила богиня. Как и любой женщине, ей очень не понравилось, что ее прервали. Но настроение у Дениса сейчас порядком упало, и он не был намерен вести эту, может, и познавательную, но довольно утомительную дискуссию до самого утра.
— И причина этого кроется в исчезнувшем Шпиле?
— Не знаю, — пожала она плечами. — Таково было мнение Дерека, а он был очень неплохим Оракулом, и с его умением просчитывать линии судеб мало кто сумел бы сравниться.
— Хорошо, значит, за отсутствием других предположений возьмем это за основу. Дерек сказал, что способы добраться до Ноэль-де-Тор можно поискать в Гавани. Это так?
— Мне кажется, — очень тихо заметила Эрнис, но в этом еле слышном голосе звенела сталь, — что вы, юноша, могли бы и повежливей разговаривать с дамой… которая, кстати, существенно старше вас. Или в вашем мире правила вежливости уже канули в небытие?
Денис почувствовал, что краснеет, и одновременно с этим ощутил злость. Ну почему, почему все считают своим священным долгом указывать ему, как себя вести? Наставлять на путь истинный, а заодно и вести по этому пути за ручку. Шаг влево, шаг вправо — попытка к бегству, конвой стреляет без предупреждения. А если он сейчас просто плюнет на все, встанет и уйдет — она попытается его задержать? Может, дать ей возможность попробовать?
Усилием воли он сдержался и заставил себя говорить спокойным тоном. Настолько подчеркнуто спокойным, что для любого человека ясно становилось сразу — внутри Жарова бурлит гнев.
— Я, госпожа, просто хочу определить, что нам делать дальше. Не более того…
— Вы торопитесь, вы всегда торопитесь…
— У меня нет в запасе тысячи лет на размышления.
— Уверен? — хмыкнула Эрнис, и снова в этом коротком слове, в ее глазах, в игре желваков под нежной персиковой кожей Жаров увидел что-то недоговоренное. — Ну хорошо… Я не знаю, найдете ли вы в Гавани способ добраться до Ноэль-де-Тор. Мне такой способ неизвестен. Но там… там есть много такого, что сложно понять… нет, во что сложно даже поверить. Может, вы найдете там то, что ищете.
— Но как нам попасть в Гавань, если Ключ Ветра не может открыть портал?
Эрнис некоторое время молчала, переводя взгляд с Дениса на Таяну и обратно, как будто предстоящее решение ей самой не слишком нравилось. Затем, решившись, тихо ответила:
— Возможно, с этим я смогу вам помочь.
— Вы можете создать портал в Гавань?
Она покачала головой:
— Увы, это мне не под силу. Я могу отправить вас в прошлое, во время, когда сила Ключа Ветра еще не иссякла и когда он сможет помочь вам достичь цели.
— В прошлое? — Жаров, уже много раз дававший себе слово не удивляться, снова и снова его нарушал.
Там, на Земле, ученые бились над проблемой темпорального перемещения, наверное, с тех самых пор, когда Уэллс написал свою знаменитую «Машину времени». Пока что результатами всех этих изысканий были новые и новые доказательства того, что такое путешествие невозможно в принципе. Потом, конечно, находились очередные энтузиасты, которые сии принципы опровергали, с пылом погружались в теорию — и спустя некоторое время приходили к тем же выводам, хотя и несколько на новом уровне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77