Китти медленно и неторопливо прошла через прихожую и вышла навстречу теплому вечеру. На улице она наугад выбрала направление и пошла прочь, ни разу не оглянувшись. И только когда она свернула за угол и бросилась бежать, у нее полились слезы.
НАТАНИЭЛЬ
36
Ярость Натаниэля по поводу провалившегося ареста не ведала границ. В Уайтхолл он возвращался мрачнее тучи, подгоняя шофера и колотя кулаком по кожаному сиденью каждый раз, как тот хоть чуть-чуть притормаживал. Возле департамента внутренних дел он отпустил машину и, невзирая на поздний час, потопал через двор к себе в кабинет. Там он врубил свет, плюхнулся в кресло и погрузился в размышления.
Он допустил вопиющий просчет, и тот факт, что успех был так близок, делал провал еще более невыносимым. Ему в голову пришла блестящая идея — поискать имя Кэтлин Джонс в судебных архивах. Не прошло и часа, как он отыскал ее судебное дело, в котором, помимо всего прочего, имелся ее домашний адрес. Еще одна блестящая идея — наведаться к ее родителям. Родители оба оказались совершенно бесхребетными глупцами, и его первоначальный план — уговорить обоих подольше задержать дочку дома, если она явится, а самим тем временем сообщить об этом ему, — прекрасно бы сработал, не явись дочка домой раньше, чем он рассчитывал.
Но и тогда все обошлось бы как нельзя лучше, если бы не оказалось, что у девчонки имеется какая-то особая защита от его мелких демонов. Это озадачивало… Разумеется, само собой напрашивалось сравнение с тем наемным убийцей. Весь вопрос в том, что это такое: их личные способности или результат какого-то заклинания. Его личные сенсоры ничего такого не обнаружили.
Будь при нем Бартимеус, это, возможно, позволило бы пролить свет на источник способностей девчонки — и, быть может, помешать ей скрыться. Очень жаль, что демон в это время занимался иным делом.
Натаниэль взглянул на рукав пальто — рукав был безнадежно испорчен останками мулера. Он выругался сквозь зубы. «Тщеславный дилетант…» Трудно было не восхищаться силой духа этой девчонки. И тем не менее Китти Джонс ему дорого заплатит за это оскорбление.
Помимо гнева, Натаниэля терзало еще и беспокойство. Он ведь вполне мог обратиться за помощью к полиции или попросить Уайтхолл предоставить следящий шар для наблюдения за домом ее родителей. Но он этого не сделал. Он хотел добиться успеха сам, в одиночку. Если бы он вернул посох, это чрезвычайно повысило бы его личный статус — премьер-министр осыпал бы его похвалами. Быть может, Натаниэль получил бы повышение по службе, ему разрешили бы лично исследовать свойства посоха… А Дюваль и Уайтвелл остались бы с носом, и их положение сделалось бы чрезвычайно неустойчивым.
Но девчонка ускользнула — и, если о его провале станет известно, его призовут к ответу. Из-за гибели Тэллоу все его коллеги сами не свои и куда больше обычного подвержены паранойе. Не самое удачное время попадаться на промахах. Девчонку надо найти, и чем быстрее — тем лучше.
В этот самый момент звон в ухе предупредил его о приближении магии. Натаниэль насторожился — и, мгновением позже, перед ним в синем облаке материализовался Бартимеус. Бартимеус был в виде горгульи. Натаниэль протер глаза и встряхнулся.
— Ну? Тебе есть о чем доложить?
— И я тоже рад тебя видеть.
Горгулья слепила из дыма нечто вроде подушки и со вздохом уселась.
— Да, есть. Veni, vidi, vici, и все такое. Африта больше нет. Я чувствую себя как выжатый лимон. Хотя ты, похоже, умотался еще сильнее моего. Выглядишь ты ужасно.
— Так ты уничтожил демона? — Натаниэль приободрился.
Это была хорошая новость. Для Деверокса это очень важно.
— Ну да, естественно. Утопил в Темзе. По городу уже расходятся слухи. Да, кстати, ты был прав: посох сперла действительно Китти. Ты ее уже поймал? Нет? Ну, тогда хватит корчить рожи, пошли ее ловить. Эге-ге… — Горгулья пригляделась внимательнее. — Да у тебя синяк на скуле! Никак, подрался?
— Нет, не подрался. Не обращай внимания.
— Ввязался в драку, точно уличный мальчишка! Небось, из-за девушки? Вопрос чести? Ну ладно, не отнекивайся, мне-то рассказать можно!
— Просто забудь об этом, и все. Слушай… Я доволен, что у тебя все получилось. А теперь нужно отыскать девчонку.
Натаниэль осторожно потыкал синяк пальцем. Щеку саднило.
Горгулья вздохнула.
— Это проще сказать, чем сделать. С чего, спрашивается, начинать?
— Не знаю. Мне надо подумать. Пока что ты свободен. Я призову тебя снова утром.
— Хорошо.
Горгулья и облако втянулись в стену и исчезли.
Когда воцарилась тишина, Натаниэль немного постоял у стола, глубоко задумавшись. К окнам кабинета прильнула ночь, с улицы не доносилось ни звука. Натаниэль смертельно устал, все тело требовало немедленно лечь и уснуть. Но посох — слишком важная вещь, его нельзя упустить. Так или иначе, а найти его необходимо. Быть может, справочник поможет…
И тут внезапно в дверь, ведущую во двор, кто-то постучал.
Натаниэль прислушался. Сердце отчаянно забилось. Еще три удара, негромких, но уверенных.
Кто мог сюда прийти в этот час? Натаниэль сразу подумал о том ужасном наемнике. Но он прогнал эти мысли прочь, расправил плечи и подошел к двери.
Он облизнул губы, повернул рукоятку, распахнул дверь…
И на порог, отчаянно щурясь от яркого света, шагнул невысокий полноватый джентльмен. На джентльмене был ослепительно-зеленый бархатный костюм, белые короткие гетры и сиреневое дорожное пальто, застегнутое у горла. На голове у него была маленькая замшевая шапочка. Видя растерянность Натаниэля, он расплылся в улыбке.
— Привет, Мэндрейк, мой мальчик! Можно войти? На улице такая холодина!
— Мистер Мейкпис! Хм… да. Пожалуйста, входите, сэр.
— Спасибо, мой мальчик, спасибо.
И мистер Квентин Мейкпис вприпрыжку забежал внутрь. Он снял с себя шляпу и весьма ловко метнул ее через всю комнату, где она приземлилась точнехонько на бюст Глэдстоуна. Писатель подмигнул Натаниэлю:
— Думаю, хватит с нас этого старикашки, во всех смыслах.
Хихикая над собственной шуточкой, мистер Мейкпис водворился в кресле.
— Какая нежданная честь, сэр! — Натаниэль стоял посреди кабинета, не зная, что теперь делать. — Может, принести вам чаю?
— Нет-нет, Мэндрейк. Садитесь, садитесь. Я просто заглянул немного поболтать. — Он широко улыбнулся Натаниэлю. — Надеюсь, я не помешал вам в работе?
— Разумеется, нет, сэр. Я как раз подумывал о том, чтобы уйти домой.
— Замечательно! «Как важен сон, и как трудно его обрести!» — реплика султана в сцене в бане. Это акт второй, сцена третья из пьесы «Любовь моя, дева Востока». Видели?
— Боюсь, что нет, сэр. Я тогда был еще слишком молод. А мой бывший наставник, мистер Андервуд, как правило, не посещал театров.
— Ах, какая жалость! — Мистер Мейкпис сокрушенно покачал головой. — При таком ущербном образовании просто удивительно, как вам удалось вырасти настолько многообещающим юношей!
— Я, разумеется, видел «Лебедей Аравии», сэр, — поспешно сообщил Натаниэль. — Потрясающее произведение. Очень волнующее.
— Хм… Несколько критиков действительно утверждают, будто это мой шедевр, но я уверен, что, если постараться, моя следующая вещица его превзойдет. Я вдохновился нынешними проблемами, связанными с Америкой, и обратил внимание на запад. Такой огромный, темный континент, и мы о нем так мало знаем, Мэндрейк! Рабочее название пьесы — «Юбки и ружья». Речь там идет о юной девушке, живущей в лесной глуши….
Говоря, мистер Мейкпис одновременно совершал руками какие-то замысловатые жесты. Из его ладоней вылетел сноп оранжевых искр, искры поплыли по комнате и разместились по ее периметру. Когда искры остановились, писатель прервал себя на полуслове и подмигнул Натаниэлю:
— Ну-с, юноша, видите, что я сделал?
— Вы установили сенсорную сеть, сэр. Она должна обнаружить, если за нами кто-то следит.
— Именно так. И на данный момент все спокойно. Так вот, как ни занимательно мое очередное творение, разговаривать я пришел не о нем. Я хотел прощупать вас — поскольку юноша вы действительно многообещающий — на предмет одного предложения.
— Это большая честь для меня, сэр.
— Само собой разумеется, — продолжал мистер Мейкпис, — что содержание этой маленькой беседы должно остаться между нами. Если хоть одно слово выйдет за пределы этих стен, и вам, и мне несдобровать. По слухам, вы не только молоды и энергичны, но еще и чрезвычайно умны, Мэндрейк. Я уверен, что вы меня понимаете.
— Конечно, сэр.
Натаниэль придал своему лицу выражение любезного внимания. На самом деле он был польщен, но и озадачен. Натаниэль не понимал, с чего вдруг писатель разводит такую таинственность. О близкой дружбе мистера Мейкписа с премьер-министром знали все, но Натаниэль никогда не думал, что сам драматург может быть серьезным магом. Более того — проглядев пару его пьес, Натаниэль полагал, что это маловероятно: в глубине души Натаниэль считал их все жуткой халтурой.
— Прежде всего, заслуженные поздравления, — сказал мистер Мейкпис. — Взбунтовавшийся африт ликвидирован — и, насколько я понимаю, ваш джинн принимал в этом самое активное участие. Молодец! ПМ вам этого не забудет. На самом деле именно в связи с этим я к вам и пришел. Человек ваших способностей, возможно, сумеет мне помочь в одном весьма скользком деле.
Он сделал паузу, но Натаниэль не произнес ни звука. Беседуя с малознакомым человеком, надо быть предельно осторожным. Ему пока не ясны цели Мейкписа.
— Вы были сегодня утром в аббатстве, — продолжал мистер Мейкпис, — и слышали разговор членов совета министров. От вашего внимания наверняка не ускользнул тот факт, что наш друг мистер Дюваль, шеф полиции, добился огромного влияния.
— Да, сэр.
— В качестве командира Серых Спин он и раньше обладал немалой властью, но при этом он не скрывает, что хочет добиться большего. Он уже воспользовался текущими неприятностями, чтобы выдвинуться за счет вашей наставницы, госпожи Уайтвелл.
— Я обратил внимание, что между ними существует некое соперничество, — сказал Натаниэль. Он не счел разумным говорить больше.
— Очень мягко сказано, Мэндрейк. Так вот, будучи личным другом Руперта Деверокса, я могу вам сказать, что наблюдаю за поведением Дюваля с изрядной озабоченностью. Амбициозные люди опасны, Мэндрейк. Они дестабилизируют обстановку. А грубые, нецивилизованные личности, такие как Дюваль, — можете себе представить, он ни разу в жизни не был ни на одной из моих премьер! — опасны вдвойне, поскольку не уважают своих коллег. Дюваль много лет наращивал свое влияние, подлизываясь к премьер-министру и подсиживая остальных старших министров. То, что он крайне амбициозен, давно уже сделалось очевидным. Недавние события — например, трагическая гибель нашего друга Тэллоу — выбили министров из колеи, и это предоставляет Дювалю новые возможности, которыми он, скорее всего, не замедлит воспользоваться. На самом деле вам, Мэндрейк, это сказать можно, вы человек действительно умный и верный, — при том влиянии, которым теперь владеет Дюваль, я опасаюсь мятежа!
Мистер Мейкпис, вероятно, из-за того, что постоянно вращался в театральной среде, говорил на редкость живо: голос его то взмывал почти до крика, дрожа от негодования, то делался низким и гулким. Натаниэль, несмотря на всю свою осторожность, поддался его обаянию и придвинулся ближе.
— Да, мой мальчик, вы не ослышались: именно мятежа я опасаюсь, и, как ближайший и наиболее преданный друг мистера Деверокса, я считаю своим долгом предотвратить его. И для этого мне нужны союзники. Джессика Уайтвелл, разумеется, чрезвычайно влиятельна, но с нею мы не сходимся во взглядах. Что поделать, не любит она театра! Но в вас, Мэндрейк, я чувствую родственную душу. Я уже довольно давно слежу за вашей карьерой, со времен той прискорбной истории с Лавлейсом. И сдается мне, с вами мы вполне могли бы сдружиться.
— Вы так добры, сэр, — медленно произнес Натаниэль.
Сердце у него отчаянно колотилось: вот оно — то, о чем он так давно мечтал! Прямой выход на премьер-министра! Госпожа Уайтвелл — союзник ненадежный. Она только что дала понять, что вполне готова пожертвовать его карьерой. Что ж, если разумно сыграть на этом, он вполне может добиться быстрого продвижения. Вполне возможно, что и поддержка Джессики Уайтвелл ему не понадобится.
Однако дело это небезопасное. Надо держаться начеку.
— Мистер Дюваль — грозный противник, — напрямик сказал Натаниэль. — Выступать против него опасно.
Мистер Мейкпис улыбнулся:
— Истинная правда. Но ведь вы, кажется, уже предприняли что-то в этом направлении? Вы вроде бы не далее как сегодня посетили государственный архив, а оттуда поспешно отправились по некоему никому не известному адресу в Белеме.
Сказано это было небрежно, однако Натаниэль застыл.
— Прошу прощения, — выдавил он, — но откуда вы знаете?..
— О-о, мой мальчик, слухами земля полнится! Я же, как истинный друг мистера Деверокса, давно считаю своим долгом слушать и смотреть в оба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
НАТАНИЭЛЬ
36
Ярость Натаниэля по поводу провалившегося ареста не ведала границ. В Уайтхолл он возвращался мрачнее тучи, подгоняя шофера и колотя кулаком по кожаному сиденью каждый раз, как тот хоть чуть-чуть притормаживал. Возле департамента внутренних дел он отпустил машину и, невзирая на поздний час, потопал через двор к себе в кабинет. Там он врубил свет, плюхнулся в кресло и погрузился в размышления.
Он допустил вопиющий просчет, и тот факт, что успех был так близок, делал провал еще более невыносимым. Ему в голову пришла блестящая идея — поискать имя Кэтлин Джонс в судебных архивах. Не прошло и часа, как он отыскал ее судебное дело, в котором, помимо всего прочего, имелся ее домашний адрес. Еще одна блестящая идея — наведаться к ее родителям. Родители оба оказались совершенно бесхребетными глупцами, и его первоначальный план — уговорить обоих подольше задержать дочку дома, если она явится, а самим тем временем сообщить об этом ему, — прекрасно бы сработал, не явись дочка домой раньше, чем он рассчитывал.
Но и тогда все обошлось бы как нельзя лучше, если бы не оказалось, что у девчонки имеется какая-то особая защита от его мелких демонов. Это озадачивало… Разумеется, само собой напрашивалось сравнение с тем наемным убийцей. Весь вопрос в том, что это такое: их личные способности или результат какого-то заклинания. Его личные сенсоры ничего такого не обнаружили.
Будь при нем Бартимеус, это, возможно, позволило бы пролить свет на источник способностей девчонки — и, быть может, помешать ей скрыться. Очень жаль, что демон в это время занимался иным делом.
Натаниэль взглянул на рукав пальто — рукав был безнадежно испорчен останками мулера. Он выругался сквозь зубы. «Тщеславный дилетант…» Трудно было не восхищаться силой духа этой девчонки. И тем не менее Китти Джонс ему дорого заплатит за это оскорбление.
Помимо гнева, Натаниэля терзало еще и беспокойство. Он ведь вполне мог обратиться за помощью к полиции или попросить Уайтхолл предоставить следящий шар для наблюдения за домом ее родителей. Но он этого не сделал. Он хотел добиться успеха сам, в одиночку. Если бы он вернул посох, это чрезвычайно повысило бы его личный статус — премьер-министр осыпал бы его похвалами. Быть может, Натаниэль получил бы повышение по службе, ему разрешили бы лично исследовать свойства посоха… А Дюваль и Уайтвелл остались бы с носом, и их положение сделалось бы чрезвычайно неустойчивым.
Но девчонка ускользнула — и, если о его провале станет известно, его призовут к ответу. Из-за гибели Тэллоу все его коллеги сами не свои и куда больше обычного подвержены паранойе. Не самое удачное время попадаться на промахах. Девчонку надо найти, и чем быстрее — тем лучше.
В этот самый момент звон в ухе предупредил его о приближении магии. Натаниэль насторожился — и, мгновением позже, перед ним в синем облаке материализовался Бартимеус. Бартимеус был в виде горгульи. Натаниэль протер глаза и встряхнулся.
— Ну? Тебе есть о чем доложить?
— И я тоже рад тебя видеть.
Горгулья слепила из дыма нечто вроде подушки и со вздохом уселась.
— Да, есть. Veni, vidi, vici, и все такое. Африта больше нет. Я чувствую себя как выжатый лимон. Хотя ты, похоже, умотался еще сильнее моего. Выглядишь ты ужасно.
— Так ты уничтожил демона? — Натаниэль приободрился.
Это была хорошая новость. Для Деверокса это очень важно.
— Ну да, естественно. Утопил в Темзе. По городу уже расходятся слухи. Да, кстати, ты был прав: посох сперла действительно Китти. Ты ее уже поймал? Нет? Ну, тогда хватит корчить рожи, пошли ее ловить. Эге-ге… — Горгулья пригляделась внимательнее. — Да у тебя синяк на скуле! Никак, подрался?
— Нет, не подрался. Не обращай внимания.
— Ввязался в драку, точно уличный мальчишка! Небось, из-за девушки? Вопрос чести? Ну ладно, не отнекивайся, мне-то рассказать можно!
— Просто забудь об этом, и все. Слушай… Я доволен, что у тебя все получилось. А теперь нужно отыскать девчонку.
Натаниэль осторожно потыкал синяк пальцем. Щеку саднило.
Горгулья вздохнула.
— Это проще сказать, чем сделать. С чего, спрашивается, начинать?
— Не знаю. Мне надо подумать. Пока что ты свободен. Я призову тебя снова утром.
— Хорошо.
Горгулья и облако втянулись в стену и исчезли.
Когда воцарилась тишина, Натаниэль немного постоял у стола, глубоко задумавшись. К окнам кабинета прильнула ночь, с улицы не доносилось ни звука. Натаниэль смертельно устал, все тело требовало немедленно лечь и уснуть. Но посох — слишком важная вещь, его нельзя упустить. Так или иначе, а найти его необходимо. Быть может, справочник поможет…
И тут внезапно в дверь, ведущую во двор, кто-то постучал.
Натаниэль прислушался. Сердце отчаянно забилось. Еще три удара, негромких, но уверенных.
Кто мог сюда прийти в этот час? Натаниэль сразу подумал о том ужасном наемнике. Но он прогнал эти мысли прочь, расправил плечи и подошел к двери.
Он облизнул губы, повернул рукоятку, распахнул дверь…
И на порог, отчаянно щурясь от яркого света, шагнул невысокий полноватый джентльмен. На джентльмене был ослепительно-зеленый бархатный костюм, белые короткие гетры и сиреневое дорожное пальто, застегнутое у горла. На голове у него была маленькая замшевая шапочка. Видя растерянность Натаниэля, он расплылся в улыбке.
— Привет, Мэндрейк, мой мальчик! Можно войти? На улице такая холодина!
— Мистер Мейкпис! Хм… да. Пожалуйста, входите, сэр.
— Спасибо, мой мальчик, спасибо.
И мистер Квентин Мейкпис вприпрыжку забежал внутрь. Он снял с себя шляпу и весьма ловко метнул ее через всю комнату, где она приземлилась точнехонько на бюст Глэдстоуна. Писатель подмигнул Натаниэлю:
— Думаю, хватит с нас этого старикашки, во всех смыслах.
Хихикая над собственной шуточкой, мистер Мейкпис водворился в кресле.
— Какая нежданная честь, сэр! — Натаниэль стоял посреди кабинета, не зная, что теперь делать. — Может, принести вам чаю?
— Нет-нет, Мэндрейк. Садитесь, садитесь. Я просто заглянул немного поболтать. — Он широко улыбнулся Натаниэлю. — Надеюсь, я не помешал вам в работе?
— Разумеется, нет, сэр. Я как раз подумывал о том, чтобы уйти домой.
— Замечательно! «Как важен сон, и как трудно его обрести!» — реплика султана в сцене в бане. Это акт второй, сцена третья из пьесы «Любовь моя, дева Востока». Видели?
— Боюсь, что нет, сэр. Я тогда был еще слишком молод. А мой бывший наставник, мистер Андервуд, как правило, не посещал театров.
— Ах, какая жалость! — Мистер Мейкпис сокрушенно покачал головой. — При таком ущербном образовании просто удивительно, как вам удалось вырасти настолько многообещающим юношей!
— Я, разумеется, видел «Лебедей Аравии», сэр, — поспешно сообщил Натаниэль. — Потрясающее произведение. Очень волнующее.
— Хм… Несколько критиков действительно утверждают, будто это мой шедевр, но я уверен, что, если постараться, моя следующая вещица его превзойдет. Я вдохновился нынешними проблемами, связанными с Америкой, и обратил внимание на запад. Такой огромный, темный континент, и мы о нем так мало знаем, Мэндрейк! Рабочее название пьесы — «Юбки и ружья». Речь там идет о юной девушке, живущей в лесной глуши….
Говоря, мистер Мейкпис одновременно совершал руками какие-то замысловатые жесты. Из его ладоней вылетел сноп оранжевых искр, искры поплыли по комнате и разместились по ее периметру. Когда искры остановились, писатель прервал себя на полуслове и подмигнул Натаниэлю:
— Ну-с, юноша, видите, что я сделал?
— Вы установили сенсорную сеть, сэр. Она должна обнаружить, если за нами кто-то следит.
— Именно так. И на данный момент все спокойно. Так вот, как ни занимательно мое очередное творение, разговаривать я пришел не о нем. Я хотел прощупать вас — поскольку юноша вы действительно многообещающий — на предмет одного предложения.
— Это большая честь для меня, сэр.
— Само собой разумеется, — продолжал мистер Мейкпис, — что содержание этой маленькой беседы должно остаться между нами. Если хоть одно слово выйдет за пределы этих стен, и вам, и мне несдобровать. По слухам, вы не только молоды и энергичны, но еще и чрезвычайно умны, Мэндрейк. Я уверен, что вы меня понимаете.
— Конечно, сэр.
Натаниэль придал своему лицу выражение любезного внимания. На самом деле он был польщен, но и озадачен. Натаниэль не понимал, с чего вдруг писатель разводит такую таинственность. О близкой дружбе мистера Мейкписа с премьер-министром знали все, но Натаниэль никогда не думал, что сам драматург может быть серьезным магом. Более того — проглядев пару его пьес, Натаниэль полагал, что это маловероятно: в глубине души Натаниэль считал их все жуткой халтурой.
— Прежде всего, заслуженные поздравления, — сказал мистер Мейкпис. — Взбунтовавшийся африт ликвидирован — и, насколько я понимаю, ваш джинн принимал в этом самое активное участие. Молодец! ПМ вам этого не забудет. На самом деле именно в связи с этим я к вам и пришел. Человек ваших способностей, возможно, сумеет мне помочь в одном весьма скользком деле.
Он сделал паузу, но Натаниэль не произнес ни звука. Беседуя с малознакомым человеком, надо быть предельно осторожным. Ему пока не ясны цели Мейкписа.
— Вы были сегодня утром в аббатстве, — продолжал мистер Мейкпис, — и слышали разговор членов совета министров. От вашего внимания наверняка не ускользнул тот факт, что наш друг мистер Дюваль, шеф полиции, добился огромного влияния.
— Да, сэр.
— В качестве командира Серых Спин он и раньше обладал немалой властью, но при этом он не скрывает, что хочет добиться большего. Он уже воспользовался текущими неприятностями, чтобы выдвинуться за счет вашей наставницы, госпожи Уайтвелл.
— Я обратил внимание, что между ними существует некое соперничество, — сказал Натаниэль. Он не счел разумным говорить больше.
— Очень мягко сказано, Мэндрейк. Так вот, будучи личным другом Руперта Деверокса, я могу вам сказать, что наблюдаю за поведением Дюваля с изрядной озабоченностью. Амбициозные люди опасны, Мэндрейк. Они дестабилизируют обстановку. А грубые, нецивилизованные личности, такие как Дюваль, — можете себе представить, он ни разу в жизни не был ни на одной из моих премьер! — опасны вдвойне, поскольку не уважают своих коллег. Дюваль много лет наращивал свое влияние, подлизываясь к премьер-министру и подсиживая остальных старших министров. То, что он крайне амбициозен, давно уже сделалось очевидным. Недавние события — например, трагическая гибель нашего друга Тэллоу — выбили министров из колеи, и это предоставляет Дювалю новые возможности, которыми он, скорее всего, не замедлит воспользоваться. На самом деле вам, Мэндрейк, это сказать можно, вы человек действительно умный и верный, — при том влиянии, которым теперь владеет Дюваль, я опасаюсь мятежа!
Мистер Мейкпис, вероятно, из-за того, что постоянно вращался в театральной среде, говорил на редкость живо: голос его то взмывал почти до крика, дрожа от негодования, то делался низким и гулким. Натаниэль, несмотря на всю свою осторожность, поддался его обаянию и придвинулся ближе.
— Да, мой мальчик, вы не ослышались: именно мятежа я опасаюсь, и, как ближайший и наиболее преданный друг мистера Деверокса, я считаю своим долгом предотвратить его. И для этого мне нужны союзники. Джессика Уайтвелл, разумеется, чрезвычайно влиятельна, но с нею мы не сходимся во взглядах. Что поделать, не любит она театра! Но в вас, Мэндрейк, я чувствую родственную душу. Я уже довольно давно слежу за вашей карьерой, со времен той прискорбной истории с Лавлейсом. И сдается мне, с вами мы вполне могли бы сдружиться.
— Вы так добры, сэр, — медленно произнес Натаниэль.
Сердце у него отчаянно колотилось: вот оно — то, о чем он так давно мечтал! Прямой выход на премьер-министра! Госпожа Уайтвелл — союзник ненадежный. Она только что дала понять, что вполне готова пожертвовать его карьерой. Что ж, если разумно сыграть на этом, он вполне может добиться быстрого продвижения. Вполне возможно, что и поддержка Джессики Уайтвелл ему не понадобится.
Однако дело это небезопасное. Надо держаться начеку.
— Мистер Дюваль — грозный противник, — напрямик сказал Натаниэль. — Выступать против него опасно.
Мистер Мейкпис улыбнулся:
— Истинная правда. Но ведь вы, кажется, уже предприняли что-то в этом направлении? Вы вроде бы не далее как сегодня посетили государственный архив, а оттуда поспешно отправились по некоему никому не известному адресу в Белеме.
Сказано это было небрежно, однако Натаниэль застыл.
— Прошу прощения, — выдавил он, — но откуда вы знаете?..
— О-о, мой мальчик, слухами земля полнится! Я же, как истинный друг мистера Деверокса, давно считаю своим долгом слушать и смотреть в оба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72