Когда Гроувз и Ларсен покинули кабинет, адъютант генерала проводил их обратно до двери.
— Я думаю, вы правильно вели себя там, доктор Ларсен, — сказал Гроувз, медленно пробивая путь сквозь гущу офицеров, сгрудившихся у входа.
— Зовите меня Йенс, — сказал Ларсен. — Тогда я для вас Лесли. — Грузный полковник сделал изящный жест. — Куда теперь? Мир лежит у ваших ног.
— Не знаю, Лесли, была ли у вас приготовлена про запас встреча с Рузвельтом, но вы сегодня сделали очень много. Моя благодарность за вашу помощь больше, чем можно выразить словами.
— Рад слышать. — Гроувз протянул руку. Его пожатие сдавило ладонь Йенса, словно гидравлический пресс. — Вы убедили меня, что вместе с вашими людьми приближаетесь к чему-то важному, но и моему начальству тоже необходимо это понимать. А что касается Рузвельта… Это не в моих силах. Кажется, он уехал отсюда.
— Очень жаль. Если вам случится с ним встретиться, скажите ему о проекте, когда подвернется возможность.
— Я это сделаю. Йенс, — серьезно ответил Гроувз и взглянул на часы. — Пора возвращаться. Я и так слишком долго отсутствовал. Одному Богу известно, что за это время скопилось на моем столе.
Кивнув Йенсу в последний раз, он повернулся и поспешил к методистской церкви. Глядя вслед удаляющейся широкой спине Гроувза, Ларсен понял, что полковник заставляет трудиться своих сотрудников, работая вдвое усерднее любого из них. Такой человек пригодился бы в Металлургической лаборатории.
Физик посмотрел на часы. Почти полдень — неудивительно, что его желудок порывается к бунту. Интересно, какую пишу богов подадут сегодня в отеле на ленч? Вчера она состояла из консервированной свинины с бобами, консервированной кукурузы и коктейля из консервированных фруктов. Недовольно покачав головой, он стал думать о последствиях избыточного количества консервантов в пище.
Когда Ларсен добрался до гостиничного ресторана, то обнаружил, что сегодняшнее меню даже по здешним меркам чересчур экстравагантно: консервированная ветчина с горошком. Горошины были преимущественно оливкового, с коричневатым оттенком цвета, но Йенс все равно съел их все до последней, надеясь, что они сохранили хоть какие-то витамины. Он также выложил еще полтора доллара за бутылочку кока-колы, стоившую когда-то считанные центы. Содержимое бутылочки по цвету было почти таким, каким надлежало быть горошку.
Пока Йенс ковырял вилкой последние дряблые, измученные поваром горошины, у входа в ресторан возникла какая-то суета. Несколько человек кому-то зааплодировали. Ларсен поднял голову и увидел невысокого, бледного, круглоголового человека в шляпе и костюме европейского покроя. Лицо этого человека смотрело с бесчисленных газетных страниц, но Йенс никогда не думал, что судьба столкнет его с живым Вячеславом Молотовым.
Ларсен подумал еще и о другом. Он обвел быстрым взглядом столики. Так и есть: за одним из них сидел Ганс Томсен, поедая то же блюдо. Германский поверенный в делах был приветливым, общительным, прекрасно говорящим по-английски человеком, который изо всех сил пытался представить в радужном свете действия нацистского правительства, пока Гитлер не объявил войну Соединенным Штатам. «Интересно, — мелькнуло в голове Ларсена, — каково ему сейчас находиться в присутствии советского министра иностранных дел, после того как Германия вторглась в Россию? Не менее интересно, как отреагирует Молотов, увидев нацистского дипломата здесь, в месте эвакуации американского правительства».
Любопытство охватило не одного только Йенса. На несколько секунд воцарилась полнейшая тишина: люди перестали разговаривать, а их вилки застыли в воздухе. Все ждали, что случится дальше. Йенс подумал, что Томсен узнал Молотова раньше, чем тот узнал его. Возможно, Молотов вообще не заметил бы немца, если бы не нацистский партийный значок на его левом лацкане.
Такого бесстрастного лица, как у этого русского, Ларсен еще не видел. На нем ничего не отразилось, однако Молотов едва заметно замешкался при входе в ресторан. Затем он повернулся к человеку, стоящему рядом, — широкоплечему верзиле, одетому почти в такой же костюм, как и сам Молотов, только его костюм был еще хуже подогнан по фигуре. Молотов сказал ему одну фразу по-русски.
Судя по отрывистым смешкам, которые послышались вслед за этим, несколько человек поняли его слова. Теперь стала ясна функция спутника Молотова: он переводил слова советского министра на изящный, с оксфордским произношением, английский:
— Народный комиссар иностранных дел СССР заметил, что теперь, уже вступив в дипломатические переговоры с ящерами, он нисколько не возражает против разговоров с нацистами.
В зале снова засмеялись, в том числе и Йенс. Его глаза вновь переместились на Томсена. Физик сомневался, что сам был бы способен на такое вежливое оскорбление, какое произнес Молотов, учитывая то, что гитлеровцы вытворяли на советской территории. С другой стороны, все человечество объединялось, чтобы противостоять пришельцем из иного мира. Если все будут продолжать помнить то, что было до прихода ящеров, объединенный фронт с треском развалится. А случись такое — Земля будет сдана ящерам.
Томсен был опытный дипломат. Если он и заметил, что Молотов бросил ему перчатку, то не нагнулся за ней. Улыбаясь, немец ответил:
— Есть старая английская поговорка о враге твоего врага.
Переводчик шепотом перевел Молотову слова Томсена. Теперь советский министр взглянул прямо на немца.
— Нет сомнения в том, что именно на этой основе империалистические силы Великобритании и Соединенных Штатов заключили союз с миролюбивыми народами СССР против гитлеровского режима.
«С этим человеком надо держать ухо востро. Он подкован на все четыре ноги», — подумал Ларсен.
Томсен продолжал улыбаться, но улыбка держалась на его лице только силой воли. Он нанес ответный удар:
— На той же основе нет сомнения также и в том, что Финляндия заключила союз с Германией именно после того, как испытала вторжение миролюбивых народов СССР.
Словно присутствуя на теннисном матче, Ларсен повернул голову к Молотову. «Однако на этом матче, — мысленно усмехнулся Йенс, — в качестве мяча бросают ручную гранату».
Губы Молотова раздвинулись не более чем на один-два миллиметра. Советский министр иностранных дел через переводчика сказал:
— Как мы оба заметили, данный принцип допускает широкое применение. Поэтому я предпочту обсудить наши разногласия в другое время.
Напряжение в зале спало — словно рухнула невидимая стена. Сознание Ларсена не отметило этого: физик сам был в числе тех, кто вздохнул с облегчением.
Глава 8
Голограмма Тосев-3 висела в воздухе над проектором так же, как раньше. Однако сегодня Атвар не потребовал, чтобы Кирел воспроизвел изображение свирепого тосевитского воина в кольчуге и с мечом в руках. Как и любой член эскадры, адмирал узнал о тосевитах гораздо больше, чем хотелось бы.
Главнокомандующий повернулся к командирам кораблей:
— Сегодня я собрал вас, чтобы оценить результаты сражении, проведенных в течение первого полугодия, и обсудить планы наших дальнейших действий.
Естественно, он пользовался хронологией Расы: за это время неповоротливый Тосев-3 прошел лишь четверть своей орбиты.
Командиры кораблей восприняли вступительные слова Атвара лучше, чем он ожидал. Когда на Родине разрабатывался план завоевания Тосев-3, пункт о проведении собраний командиров раз в полгода был включен туда последним. Каждый был Уверен, что через полгода Тосев-3 будет прочно связан с Империей. Раса жила по графикам и планам, разработанным задолго до того, как они начинали осуществляться. Осознание подчиненными Атвара необходимости куда более интенсивной работы показывало, в какой мере тосевиты потрясли их.
— Нами достигнуты некоторые успехи, — продолжил Атвар. — Обширные территории Тосев-3 находятся под нашим реальным и полным контролем.
Части планетной суши на голограмме изменили цвет: вместо свойственных им зеленых и коричневых тонов захваченные земли приобрели светло-золотистую окраску. Желтым цветом были охвачены все континентальные массы южного полушария и часть северного.
— Туземцы этих территорий хотя и не являются столь примитивными, как заставляли нас считать прежние данные, но все же сопротивление оказалось ненамного выше предполагаемого.
Слово взял Страха, командир корабля «Двести шестой Император Йоуэр».
— Да позволит господин адмирал мне заметить, но большинство этой территории, как мне кажется, весьма малоценные участки Тосев-3. Действительно, там для нас достаточно тепло. Однако они насыщены такой неимоверной влагой, что наши бойцы буквально тонут в плесени и гнили, господин адмирал.
— Плесень и гниль — это малая плата за победу, — ответил Атвар.
Новые части голограммы окрасились в золотистый цвет — Тосев-3 словно покрылся прыщами и приобрел болезненный вид.
— Это наши форпосты в районах, где Большие Уроды являются наиболее технически развитыми. Как вы сами видите, господа командиры, эти участки весьма, многочисленны и являются хорошим плацдармом для развития наступления.
Голограмма повернулась, чтобы дать собравшимся возможность увидеть картину всей планеты.
— Господин адмирал, мы действительно добились отличных результатов, — согласился дерзкий как всегда Страха. — Да и могло ли быть иначе, если мы являемся посланцами Императора? Однако вопрос заключается в том, почему наши достижения не являются еще более значительными? Почему тосевиты до сих пор ведут против нас вооруженную борьбу, господин адмирал?
— Можно мне сказать, господин адмирал? — спросил Кирел. Получив разрешение Атвара, командир звездолета «Сто двадцать седьмой Император Хетто», обратился к сопернику:
— Как мне кажется, досточтимый Страха, основная причина наших задержек понятна даже младенцу, который еще не успел обсохнуть, вылупившись из яйца. Способности Больших Уродов оказались намного выше, чем мы предполагали, подготавливая нашу экспедицию.
— Разумеется, что мы и обнаружили, к великому нашему сожалению, — саркастически произнес Страха, всегда готовый вступить в перепалку со своим соперником. — Но почему это так? Почему данные предварительной разведки так сильно нас подвели? Почему, досточтимый Кирел, не успели мы повернуть наши глазные бугорки в другом направлении, как тосевиты стали столь технически развитыми?
Протестуя, Кирел взглянул на Атвара:
— Господин адмирал, вина за это обстоятельство, несомненно, должна лежать на самих Больших Уродах, а не на Расе. Мы просто придерживались того же порядка действий, который зарекомендовал себя предельно успешно во время двух предыдущих завоеваний. Мы не могли знать заранее, что здесь этот порядок окажется менее эффективным, досточтимый Страха.
— Это верно. — Прежде чем Кирел, ободренный поддержкой своего командира, смог с явным самодовольством взглянуть на соперника, главнокомандующий прибавил:
— Тем не менее командир Страха задал правомерный вопрос: почему тосевиты столь отличаются от нас и двух покоренных нами рас?
Теперь довольством осветилось лицо Страхи. Атвару было необходимо поддерживать соперничество между этими двумя командирами. Они оба были влиятельными фигурами, и таким образом остальные командиры, склонявшиеся на сторону одного или другого, будут продолжать лезть из кожи, чтобы снискать поддержку главнокомандующего.
— Наши ученые, — продолжал Атвар, — выделили несколько факторов, которые, по их ощущениям, заставляют тосевитов быть такими, какими они предстали перед нами.
Среди собравшихся послышалось приглушенное шипение — они с полным вниманием слушали слова главнокомандующего. Некоторые из подобных умозаключений уже были известны им по бюллетеням и заявлениям, но бюллетени и заявления расходились с флагманского корабля таким нескончаемым потоком, что при всем усердии командиры кораблей не могли прочитывать каждый документ. Слова из уст главнокомандующего — это совсем другое дело.
— Одной из составляющих аномальной природы тосевитов, — сказал Атвар,
— несомненно, является аномальная природа самого Тосев-3. — Он нажал на клавишу, и на голограмме высветились ярко-голубым цветом все обширные и бесчисленные океаны, моря, озера и реки. — Избыточная масса водного пространства вместе с горами и пустынями служит барьером, отделяющим группы Больших Уродов друг от друга, и вынуждает их развиваться по отдельности. Достаточно беглого взгляда на планету, чтобы убедиться в очевидности этого фактора.
— Да, господин адмирал, — вмешался Кирел, — Тосев-3 сильно отличается от нашей Родины обилием водных ресурсов…
Он не только читал все эти бюллетени и заявления, но и обсуждал их с Атваром — таково преимущество командира флагманского корабля. Однако Атвар сделал ему знак замолчать, он желал излагать свои мысли сам, без посторонних реплик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Я думаю, вы правильно вели себя там, доктор Ларсен, — сказал Гроувз, медленно пробивая путь сквозь гущу офицеров, сгрудившихся у входа.
— Зовите меня Йенс, — сказал Ларсен. — Тогда я для вас Лесли. — Грузный полковник сделал изящный жест. — Куда теперь? Мир лежит у ваших ног.
— Не знаю, Лесли, была ли у вас приготовлена про запас встреча с Рузвельтом, но вы сегодня сделали очень много. Моя благодарность за вашу помощь больше, чем можно выразить словами.
— Рад слышать. — Гроувз протянул руку. Его пожатие сдавило ладонь Йенса, словно гидравлический пресс. — Вы убедили меня, что вместе с вашими людьми приближаетесь к чему-то важному, но и моему начальству тоже необходимо это понимать. А что касается Рузвельта… Это не в моих силах. Кажется, он уехал отсюда.
— Очень жаль. Если вам случится с ним встретиться, скажите ему о проекте, когда подвернется возможность.
— Я это сделаю. Йенс, — серьезно ответил Гроувз и взглянул на часы. — Пора возвращаться. Я и так слишком долго отсутствовал. Одному Богу известно, что за это время скопилось на моем столе.
Кивнув Йенсу в последний раз, он повернулся и поспешил к методистской церкви. Глядя вслед удаляющейся широкой спине Гроувза, Ларсен понял, что полковник заставляет трудиться своих сотрудников, работая вдвое усерднее любого из них. Такой человек пригодился бы в Металлургической лаборатории.
Физик посмотрел на часы. Почти полдень — неудивительно, что его желудок порывается к бунту. Интересно, какую пишу богов подадут сегодня в отеле на ленч? Вчера она состояла из консервированной свинины с бобами, консервированной кукурузы и коктейля из консервированных фруктов. Недовольно покачав головой, он стал думать о последствиях избыточного количества консервантов в пище.
Когда Ларсен добрался до гостиничного ресторана, то обнаружил, что сегодняшнее меню даже по здешним меркам чересчур экстравагантно: консервированная ветчина с горошком. Горошины были преимущественно оливкового, с коричневатым оттенком цвета, но Йенс все равно съел их все до последней, надеясь, что они сохранили хоть какие-то витамины. Он также выложил еще полтора доллара за бутылочку кока-колы, стоившую когда-то считанные центы. Содержимое бутылочки по цвету было почти таким, каким надлежало быть горошку.
Пока Йенс ковырял вилкой последние дряблые, измученные поваром горошины, у входа в ресторан возникла какая-то суета. Несколько человек кому-то зааплодировали. Ларсен поднял голову и увидел невысокого, бледного, круглоголового человека в шляпе и костюме европейского покроя. Лицо этого человека смотрело с бесчисленных газетных страниц, но Йенс никогда не думал, что судьба столкнет его с живым Вячеславом Молотовым.
Ларсен подумал еще и о другом. Он обвел быстрым взглядом столики. Так и есть: за одним из них сидел Ганс Томсен, поедая то же блюдо. Германский поверенный в делах был приветливым, общительным, прекрасно говорящим по-английски человеком, который изо всех сил пытался представить в радужном свете действия нацистского правительства, пока Гитлер не объявил войну Соединенным Штатам. «Интересно, — мелькнуло в голове Ларсена, — каково ему сейчас находиться в присутствии советского министра иностранных дел, после того как Германия вторглась в Россию? Не менее интересно, как отреагирует Молотов, увидев нацистского дипломата здесь, в месте эвакуации американского правительства».
Любопытство охватило не одного только Йенса. На несколько секунд воцарилась полнейшая тишина: люди перестали разговаривать, а их вилки застыли в воздухе. Все ждали, что случится дальше. Йенс подумал, что Томсен узнал Молотова раньше, чем тот узнал его. Возможно, Молотов вообще не заметил бы немца, если бы не нацистский партийный значок на его левом лацкане.
Такого бесстрастного лица, как у этого русского, Ларсен еще не видел. На нем ничего не отразилось, однако Молотов едва заметно замешкался при входе в ресторан. Затем он повернулся к человеку, стоящему рядом, — широкоплечему верзиле, одетому почти в такой же костюм, как и сам Молотов, только его костюм был еще хуже подогнан по фигуре. Молотов сказал ему одну фразу по-русски.
Судя по отрывистым смешкам, которые послышались вслед за этим, несколько человек поняли его слова. Теперь стала ясна функция спутника Молотова: он переводил слова советского министра на изящный, с оксфордским произношением, английский:
— Народный комиссар иностранных дел СССР заметил, что теперь, уже вступив в дипломатические переговоры с ящерами, он нисколько не возражает против разговоров с нацистами.
В зале снова засмеялись, в том числе и Йенс. Его глаза вновь переместились на Томсена. Физик сомневался, что сам был бы способен на такое вежливое оскорбление, какое произнес Молотов, учитывая то, что гитлеровцы вытворяли на советской территории. С другой стороны, все человечество объединялось, чтобы противостоять пришельцем из иного мира. Если все будут продолжать помнить то, что было до прихода ящеров, объединенный фронт с треском развалится. А случись такое — Земля будет сдана ящерам.
Томсен был опытный дипломат. Если он и заметил, что Молотов бросил ему перчатку, то не нагнулся за ней. Улыбаясь, немец ответил:
— Есть старая английская поговорка о враге твоего врага.
Переводчик шепотом перевел Молотову слова Томсена. Теперь советский министр взглянул прямо на немца.
— Нет сомнения в том, что именно на этой основе империалистические силы Великобритании и Соединенных Штатов заключили союз с миролюбивыми народами СССР против гитлеровского режима.
«С этим человеком надо держать ухо востро. Он подкован на все четыре ноги», — подумал Ларсен.
Томсен продолжал улыбаться, но улыбка держалась на его лице только силой воли. Он нанес ответный удар:
— На той же основе нет сомнения также и в том, что Финляндия заключила союз с Германией именно после того, как испытала вторжение миролюбивых народов СССР.
Словно присутствуя на теннисном матче, Ларсен повернул голову к Молотову. «Однако на этом матче, — мысленно усмехнулся Йенс, — в качестве мяча бросают ручную гранату».
Губы Молотова раздвинулись не более чем на один-два миллиметра. Советский министр иностранных дел через переводчика сказал:
— Как мы оба заметили, данный принцип допускает широкое применение. Поэтому я предпочту обсудить наши разногласия в другое время.
Напряжение в зале спало — словно рухнула невидимая стена. Сознание Ларсена не отметило этого: физик сам был в числе тех, кто вздохнул с облегчением.
Глава 8
Голограмма Тосев-3 висела в воздухе над проектором так же, как раньше. Однако сегодня Атвар не потребовал, чтобы Кирел воспроизвел изображение свирепого тосевитского воина в кольчуге и с мечом в руках. Как и любой член эскадры, адмирал узнал о тосевитах гораздо больше, чем хотелось бы.
Главнокомандующий повернулся к командирам кораблей:
— Сегодня я собрал вас, чтобы оценить результаты сражении, проведенных в течение первого полугодия, и обсудить планы наших дальнейших действий.
Естественно, он пользовался хронологией Расы: за это время неповоротливый Тосев-3 прошел лишь четверть своей орбиты.
Командиры кораблей восприняли вступительные слова Атвара лучше, чем он ожидал. Когда на Родине разрабатывался план завоевания Тосев-3, пункт о проведении собраний командиров раз в полгода был включен туда последним. Каждый был Уверен, что через полгода Тосев-3 будет прочно связан с Империей. Раса жила по графикам и планам, разработанным задолго до того, как они начинали осуществляться. Осознание подчиненными Атвара необходимости куда более интенсивной работы показывало, в какой мере тосевиты потрясли их.
— Нами достигнуты некоторые успехи, — продолжил Атвар. — Обширные территории Тосев-3 находятся под нашим реальным и полным контролем.
Части планетной суши на голограмме изменили цвет: вместо свойственных им зеленых и коричневых тонов захваченные земли приобрели светло-золотистую окраску. Желтым цветом были охвачены все континентальные массы южного полушария и часть северного.
— Туземцы этих территорий хотя и не являются столь примитивными, как заставляли нас считать прежние данные, но все же сопротивление оказалось ненамного выше предполагаемого.
Слово взял Страха, командир корабля «Двести шестой Император Йоуэр».
— Да позволит господин адмирал мне заметить, но большинство этой территории, как мне кажется, весьма малоценные участки Тосев-3. Действительно, там для нас достаточно тепло. Однако они насыщены такой неимоверной влагой, что наши бойцы буквально тонут в плесени и гнили, господин адмирал.
— Плесень и гниль — это малая плата за победу, — ответил Атвар.
Новые части голограммы окрасились в золотистый цвет — Тосев-3 словно покрылся прыщами и приобрел болезненный вид.
— Это наши форпосты в районах, где Большие Уроды являются наиболее технически развитыми. Как вы сами видите, господа командиры, эти участки весьма, многочисленны и являются хорошим плацдармом для развития наступления.
Голограмма повернулась, чтобы дать собравшимся возможность увидеть картину всей планеты.
— Господин адмирал, мы действительно добились отличных результатов, — согласился дерзкий как всегда Страха. — Да и могло ли быть иначе, если мы являемся посланцами Императора? Однако вопрос заключается в том, почему наши достижения не являются еще более значительными? Почему тосевиты до сих пор ведут против нас вооруженную борьбу, господин адмирал?
— Можно мне сказать, господин адмирал? — спросил Кирел. Получив разрешение Атвара, командир звездолета «Сто двадцать седьмой Император Хетто», обратился к сопернику:
— Как мне кажется, досточтимый Страха, основная причина наших задержек понятна даже младенцу, который еще не успел обсохнуть, вылупившись из яйца. Способности Больших Уродов оказались намного выше, чем мы предполагали, подготавливая нашу экспедицию.
— Разумеется, что мы и обнаружили, к великому нашему сожалению, — саркастически произнес Страха, всегда готовый вступить в перепалку со своим соперником. — Но почему это так? Почему данные предварительной разведки так сильно нас подвели? Почему, досточтимый Кирел, не успели мы повернуть наши глазные бугорки в другом направлении, как тосевиты стали столь технически развитыми?
Протестуя, Кирел взглянул на Атвара:
— Господин адмирал, вина за это обстоятельство, несомненно, должна лежать на самих Больших Уродах, а не на Расе. Мы просто придерживались того же порядка действий, который зарекомендовал себя предельно успешно во время двух предыдущих завоеваний. Мы не могли знать заранее, что здесь этот порядок окажется менее эффективным, досточтимый Страха.
— Это верно. — Прежде чем Кирел, ободренный поддержкой своего командира, смог с явным самодовольством взглянуть на соперника, главнокомандующий прибавил:
— Тем не менее командир Страха задал правомерный вопрос: почему тосевиты столь отличаются от нас и двух покоренных нами рас?
Теперь довольством осветилось лицо Страхи. Атвару было необходимо поддерживать соперничество между этими двумя командирами. Они оба были влиятельными фигурами, и таким образом остальные командиры, склонявшиеся на сторону одного или другого, будут продолжать лезть из кожи, чтобы снискать поддержку главнокомандующего.
— Наши ученые, — продолжал Атвар, — выделили несколько факторов, которые, по их ощущениям, заставляют тосевитов быть такими, какими они предстали перед нами.
Среди собравшихся послышалось приглушенное шипение — они с полным вниманием слушали слова главнокомандующего. Некоторые из подобных умозаключений уже были известны им по бюллетеням и заявлениям, но бюллетени и заявления расходились с флагманского корабля таким нескончаемым потоком, что при всем усердии командиры кораблей не могли прочитывать каждый документ. Слова из уст главнокомандующего — это совсем другое дело.
— Одной из составляющих аномальной природы тосевитов, — сказал Атвар,
— несомненно, является аномальная природа самого Тосев-3. — Он нажал на клавишу, и на голограмме высветились ярко-голубым цветом все обширные и бесчисленные океаны, моря, озера и реки. — Избыточная масса водного пространства вместе с горами и пустынями служит барьером, отделяющим группы Больших Уродов друг от друга, и вынуждает их развиваться по отдельности. Достаточно беглого взгляда на планету, чтобы убедиться в очевидности этого фактора.
— Да, господин адмирал, — вмешался Кирел, — Тосев-3 сильно отличается от нашей Родины обилием водных ресурсов…
Он не только читал все эти бюллетени и заявления, но и обсуждал их с Атваром — таково преимущество командира флагманского корабля. Однако Атвар сделал ему знак замолчать, он желал излагать свои мысли сам, без посторонних реплик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102