Кухонная дверь сдержала наступление Мрака. Несмотря на усталость, Картер проспал недолго и проснулся с хмурым облачным рассветом, взволнованный, но готовый к предстоящему скандалу. Мистер Хоуп, Чант, Енох и командор Глис расселись по стульям. Они нервничали, не будучи уверенными в том, как развернутся события.
— Леди Мэрмер, я не стану много говорить, — начал Картер. — Прошлой ночью — не буду распространяться о том, каким образом — я узнал о том, что вы в сговоре с анархистами. Благодаря вам они проникли во Внутренние Покои.
Щеки Мэрмер вспыхнули лихорадочным румянцем. Даскин стоял, словно пришибленный, но его мать ухитрилась усмехнуться.
— Какая чушь! Зачем бы мне это понадобилось?
Картер почувствовал, как в его сердце вскипают былые обиды, однако он сдержался и спокойно продолжал:
— По той же причине, по какой вы впервые впустили Полицейского, когда он чуть было не утопил меня в колодце — ради власти, из-за алчности, ради всего того, что было ненавистно моему отцу. Отрицать это бесполезно, мы с мистером Хоупом все слышали собственными ушами.
— Значит, вы шпионили за мной! — вскричала Мэрмер. — Но тут вы просчитались. Случайная фраза…
— Чистосердечное признание, вы хотели сказать, — оборвал ее Хоуп.
Взгляд Мэрмер метался от одного к другому. Она вдруг приобрела вид затравленной и загнанной в угол волчицы. Задержав взгляд на Енохе, она проговорила:
— Ты живешь тут дольше всех, так разве ты поверишь этому мальчишке, из-за которого пропали Ключи Хозяина?
Этого Картер вынести не смог.
— Если бы вы не оболгали меня, отец бы взял меня на охоту в Наллевуат, и у меня не возникло бы искушения украсть ключи! — выпалил он, покраснел, но тут же взял себя в руки. — Я отвечу за свои проступки, а вас заставлю ответить за ваши. Не в моих силах наказать вас по закону, но как Служитель Дома, в интересах Эвенмера, я выставлю вас за дверь. Согласно завещанию, Даскину позволено жить здесь, а о вас не сказано ни слова. Впрочем, Даскина я ни в чем не виню. Что вы можете сказать в свое оправдание? Найдете такие слова — и я поступлю с вами милосердно ради вашего сына.
Мэрмер переменилась в лице. Все, что прежде таилось в уголках губ, краешках глаз, вырвалось наружу — злоба, ненависть, мелочная зависть.
— Я вышла за твоего отца! Я была королевой, а он мне не дал ничего! Слуги и нанятый поверенный сидят здесь, будто крысы на головке сыра, а ты их принимаешь, словно старых друзей!
Она запнулась, совладала с собой и холодно усмехнулась.
— Прекрасно, — процедила она сквозь зубы, — если ты решил выставить меня под дождь, я покину дом. Я отправлюсь к моим союзникам, которые так или иначе скоро захватят Эвенмер. Пойдем, Даскин!
Даскин подал матери руку, помог встать и посмотрел на нее с нескрываемой жалостью — с такой жалостью, наверное, никто никогда не смотрел на собственных матерей.
— Тебе не обязательно уходить вместе с ней, — сказал Картер.
— Да, — потупившись, пробормотал Даскин, — не обязательно. Но я не позволю ей уйти к ним одной. Прости за все, что мы натворили с домом отца. Прости… за все.
Командор Глис пошел по правую руку от Мэрмер, Чант — по левую. Они подошли к парадным дверям. Позади статуи монаха, за забором, под фонарем стоял Полицейский. Тихий дождь падал на его шлем. Картер распахнул двери и — наверное, ради памяти об отце — подал Мэрмер белый зонтик. Она злобно вытаращила глаза, схватила зонтик и швырнула в Картера, но зонт упал на пол. Даскин благодарно глянул на брата, подобрал зонтик и раскрыл его над матерью. Они вышли из дома и зашагали в ту сторону, где стоял главный анархист. Мэрмер в белом платье, гордо подняв голову, шествовала по дорожке.
Картер затворил дверь и запер ее на засов, ощущая победу пополам с тоской.
ПУТЬ К БАШНЯМ
Сокрушительно грянул раскат грома, задрожали стены, и в воздухе раздались щелчки электрических разрядов, как только Картер произнес Слово Тайных Путей. Трудно было сказать, что таило больше мощи — силы природы или произнесенное Слово. Задребезжали оконные стекла, закачались картины. Картеру, который произвел это сотрясение, показалось, что обе силы имеют одну и ту же суть, одно могущество, сдерживаемое, но до конца не управляемое.
Он стоял у двери, размещенной в уголке на верхнем этаже, — той, что вела к Башням, той, что заперли анархисты. Но как только он произнес Слово Тайных Путей, картина на западной стене, изображавшая сказочный дом и таинственные, странные фигуры, занялась голубым свечением, а фигуры озарились радужным гало.
А когда Енох, Чант и Хоуп выглянули из-за угла, они увидели, что Картер сидит на табурете, закрыв глаза.
— Вы себя хорошо чувствуете? — заботливо спросил Хоуп. — От этого Слова стропила дрогнули.
— Я и сам содрогнулся. Ноги отнялись. Сам не знаю, почему на этот раз Слово прозвучало настолько мощно. Вероятно, я постепенно осваиваюсь с властью. Со мной все хорошо. Минутку — и я приду в себя.
— Что-то я не вижу никаких потайных дверей, — заметил Чант, осматривая коридор. — «Не спорю, поступил ты непривычно, но все ж самим собой остался, как обычно».
— Дело своих рук способен увидеть только тот, кто произнес Слово, — объяснил Картер. — Помогите мне подняться, и я вам все покажу.
Опираясь на руку Чанта, он подошел к картине и ощупал ее раму, где быстро обнаружил защелку. Золоченая рама со щелчком отделилась от стены, отъехала в сторону на бесшумных роликах, а за ней открылось квадратное отверстие в рост человека, затянутое паучьей сетью.
— «Куда корабль направить нам? К каким невидимым брегам? Дырявый парус, гордо взмой! Веди, звезда, нас за собой — хоть в Африку, к Мадагаскару, иль в Провиденс, иль к Малабару», — задумчиво процитировал Чант, вглядываясь в темный туннель.
— Надеюсь, вы позволите воинам Глиса пойти с вами? — выразил пожелание Хоуп. — Или хотя бы кому-то из слуг?
— Нет. Мы с Енохом уже все обговорили. Глис намерен отвоевать библиотеку и отправить гонца к Белому Кругу, а потом возьмется за освобождение пути к Башням. Тогда, если ему улыбнется удача, нас сопроводят обратно под надежной охраной. У него каждый человек на счету, а наша вылазка чисто разведывательная, не боевая. Нам придется идти быстро и тайком. Вероятно, враги стерегут Башни, если полагают, что мы к ним можем подобраться, но войти туда они не могут: там сосредоточена могущественная сила, им неподвластная. Словом, пойдем только мы с Енохом.
— Возразить нечего, — вздохнул Хоуп. — Однако я обязан вам кое-что вручить. Это свиток, который мне помог разыскать Чант. — И он подал Картеру рулон с рукоятками из резного розового дерева. — Он невелик, — добавил Хоуп, — но вас приятно удивит.
Бумага оказалась на ощупь нежнее шелка, с голубовато-зеленым и желтым тиснением, не выцветшим, невзирая на очевидную древность свитка.
— Карта! — воскликнул Картер.
— Давайте я вам покажу, — предложил Хоуп. — Мы находимся вот здесь. Тайные Пути на карте не обозначены, но зато указан главный путь к Башням. Я тут даже Наллевуат и Аркален нашел.
— Благодарю, — улыбнулся Картер. — Она нам очень пригодится. Эх, если бы я мог сразу отправиться в Аркален! Отчаянно хочу найти отцовские меч и плащ. Но достаточно каждому дню своей заботы. Тем не менее я надеюсь, что вскоре отправлюсь туда.
Забросив за спину дорожный мешок, Картер глянул в окно. На раскисшей земле стояли лужи, низко нависшие тучи давили, от сырости промок и свет, и все живое. В такой день приятнее было бы забраться в кровать с книжкой. Картер изнемог от непогоды. И многое отдал бы хотя бы за один солнечный денек.
Далеко внизу под фонарем виднелась крошечная фигурка Полицейского, похожего на мокнущего под дождем деревянного солдатика. Картер содрогнулся, гадая, что произошло с Мэрмер и Даскином.
Енох подал ему фонарь и подмигнул. Картер проверил оружие. Под плащом на ремне у него висели пистоль и короткий кинжал. Будь у него Меч-Молния, он бы ощущал себя вооруженным до зубов, и пожалуй, даже радовался бы предстоящему приключению. Но он все равно ответил старику усмешкой. Они пожали на прощание руки Чанту и Хоупу, и фонарщик произнес:
— Бог в помощь вам, Хозяин. «Душа томится и с волненьем ждет, когда зиме на смену вечная весна придет».
Енох и Картер шагнули в полумрак потайного хода и шепотом попрощались с друзьями. Хоуп задвинул отверстие картиной, и темнота объяла Картера и Еноха. Только фонарик лил тусклый свет. Половицы, устланные слоем пыли, негромко поскрипывали. Волосы и руки путались в паутине. Штукатурка местами облупилась, обнажив дранку, и валялась кучами у стен.
— Крадемся, как крысы, — тихо проговорил Енох, — туда, куда я всегда ходил с гордо поднятой головой. Научит ли это меня смирению? Быть может. Смирение — славное качество. Заверьте меня в этом, чтобы я в гневе не начал крушить стены.
Картер глянул на старого товарища, но увидел, что глаза Еноха смеются.
— Это очень хорошее качество. По крайней мере так всегда говорил отец.
— Он был мудр, ваш отец. И мудр, и глуп, как все мы. Я скучаю по нему. Как думаете, вам понравятся Башни?
Картер пожал плечами:
— Я об этом и не думал. В детстве я представлял, как ты взбираешься по высоченной приставной лестнице прямо к звездам. Как ты оттуда спускаешься, я не думал.
— Башня до небес? Мои потомки пытались выстроить такую. Им это не удалось. Наши Башни не таковы.
— Почему ты никогда не брал меня с собой?
Енох перешагнул через кучу осыпавшейся штукатурки.
— Ваш отец не позволял. Он был перестраховщиком — такое порой случается с отцами. Боялся, что с вами что-нибудь стрясется. Башни находятся за пределами Внутренних Покоев, и туда всегда время от времени наведывались анархисты.
— Они на тебя ни разу не нападали?
Енох отбросил в сторону полу плаща и показал Картеру длинный серебряный кривой меч в ножнах, испещренных рунами и украшенных топазами и ляпис-лазурью, с гардами из слоновой кости и сверкающим перламутровым эфесом.
— Тех, что дерзнули, больше нет.
Картер умолк. Как же невежествен был он в детстве! Опасные путешествия казались ему запретными забавами, а мрачный воин — добрым дядюшкой.
Пустой коридор тянулся недолго. Вскоре он оборвался у подножия широкой лестницы, поднимавшейся к уводившей влево галерее, конец которой терялся во мраке. Ступени были из серого мрамора, столбики балюстрады являли собой резные фигурки монахов. Рты их были раскрыты, и казалось, будто они поют. Лица всех фигурок были обращены к ступеням. Стену за лестницей, видимо, оклеили обоями в незапамятные времена: бумага вспучилась и набухла от сырости. У подножия на стене висела потускневшая картина с изображением корабля в бурном море. Картер сообщил Еноху, что за картиной еще одна потайная дверь, обрамленная сияющим голубым прямоугольником.
Енох на миг задумался, глядя на лестницу.
— Туда ли лежит наш путь? Нет. Я должен взойти наверх, но поглядите-ка: ступени уводят назад, к востоку. Лестница не выведет к Башням, если только нигде не пересекается сама с собой.
Они поднялись на галерею, прошли по ней и остановились у двустворчатых дверей, за которыми начинался длинный прямой коридор. Енох покачал головой.
— Кто знает, куда сворачивает потайной проход? А этот явно ведет не в ту сторону. Так не пойти ли нам все же потайным?
Они вернулись вниз и осмотрели стену в поисках устройства для открытия потайной двери. Вскоре они наткнулись на глазок, спрятанный за картиной. Енох заглянул в него и объявил, что за стеной — главная лестница, ведущая к Башням.
— Должен существовать проход между этой лестницей и галереей, — объявил он. — Это вполне логично.
Картер осмотрел лестницу и неожиданно заметил, что одна из фигурок-столбиков повернута вправо чуть больше других. Он потрогал ее, и фигурка легко повернулась: раздался короткий щелчок, словно сработала защелка, но дверь не появилась. Картер был обескуражен, но почти сразу же нашел на перилах крышку, которая раньше была утоплена. А под крышкой, которую он без труда приподнял, обнаружилась потайная ямка, а в ней — маленький клапан. Клапан, которым явно давным-давно не пользовались, подался с трудом, но все же подался, и раздалось шипение, словно по трубе побежала вода. Картер не знал, вправду ли это так, или клапан привел в действие какой-то пневматический механизм.
Как бы то ни было, часть стены плавно отъехала в сторону, и Картер с Енохом увидели небольшую комнату, где горел светильник. А у подножия широкой лестницы лежал зеленый ковер с золотистыми цветами. Они осторожно шагнули вперед, и свет фонаря совместился с кругом света, отбрасываемого светильником.
Стены комнаты были забраны дубовыми панелями. Одна дверь смотрела на лестницу, другая располагалась у противоположной стены. По крыше над высоким потолком негромко барабанил дождь. Прямая лестница уводила ввысь, в темноту. Картер чувствовал, что над ними — огромная высота, громадная тяжесть дерева и камней, вздымавшихся будто бы и впрямь до самых звезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Леди Мэрмер, я не стану много говорить, — начал Картер. — Прошлой ночью — не буду распространяться о том, каким образом — я узнал о том, что вы в сговоре с анархистами. Благодаря вам они проникли во Внутренние Покои.
Щеки Мэрмер вспыхнули лихорадочным румянцем. Даскин стоял, словно пришибленный, но его мать ухитрилась усмехнуться.
— Какая чушь! Зачем бы мне это понадобилось?
Картер почувствовал, как в его сердце вскипают былые обиды, однако он сдержался и спокойно продолжал:
— По той же причине, по какой вы впервые впустили Полицейского, когда он чуть было не утопил меня в колодце — ради власти, из-за алчности, ради всего того, что было ненавистно моему отцу. Отрицать это бесполезно, мы с мистером Хоупом все слышали собственными ушами.
— Значит, вы шпионили за мной! — вскричала Мэрмер. — Но тут вы просчитались. Случайная фраза…
— Чистосердечное признание, вы хотели сказать, — оборвал ее Хоуп.
Взгляд Мэрмер метался от одного к другому. Она вдруг приобрела вид затравленной и загнанной в угол волчицы. Задержав взгляд на Енохе, она проговорила:
— Ты живешь тут дольше всех, так разве ты поверишь этому мальчишке, из-за которого пропали Ключи Хозяина?
Этого Картер вынести не смог.
— Если бы вы не оболгали меня, отец бы взял меня на охоту в Наллевуат, и у меня не возникло бы искушения украсть ключи! — выпалил он, покраснел, но тут же взял себя в руки. — Я отвечу за свои проступки, а вас заставлю ответить за ваши. Не в моих силах наказать вас по закону, но как Служитель Дома, в интересах Эвенмера, я выставлю вас за дверь. Согласно завещанию, Даскину позволено жить здесь, а о вас не сказано ни слова. Впрочем, Даскина я ни в чем не виню. Что вы можете сказать в свое оправдание? Найдете такие слова — и я поступлю с вами милосердно ради вашего сына.
Мэрмер переменилась в лице. Все, что прежде таилось в уголках губ, краешках глаз, вырвалось наружу — злоба, ненависть, мелочная зависть.
— Я вышла за твоего отца! Я была королевой, а он мне не дал ничего! Слуги и нанятый поверенный сидят здесь, будто крысы на головке сыра, а ты их принимаешь, словно старых друзей!
Она запнулась, совладала с собой и холодно усмехнулась.
— Прекрасно, — процедила она сквозь зубы, — если ты решил выставить меня под дождь, я покину дом. Я отправлюсь к моим союзникам, которые так или иначе скоро захватят Эвенмер. Пойдем, Даскин!
Даскин подал матери руку, помог встать и посмотрел на нее с нескрываемой жалостью — с такой жалостью, наверное, никто никогда не смотрел на собственных матерей.
— Тебе не обязательно уходить вместе с ней, — сказал Картер.
— Да, — потупившись, пробормотал Даскин, — не обязательно. Но я не позволю ей уйти к ним одной. Прости за все, что мы натворили с домом отца. Прости… за все.
Командор Глис пошел по правую руку от Мэрмер, Чант — по левую. Они подошли к парадным дверям. Позади статуи монаха, за забором, под фонарем стоял Полицейский. Тихий дождь падал на его шлем. Картер распахнул двери и — наверное, ради памяти об отце — подал Мэрмер белый зонтик. Она злобно вытаращила глаза, схватила зонтик и швырнула в Картера, но зонт упал на пол. Даскин благодарно глянул на брата, подобрал зонтик и раскрыл его над матерью. Они вышли из дома и зашагали в ту сторону, где стоял главный анархист. Мэрмер в белом платье, гордо подняв голову, шествовала по дорожке.
Картер затворил дверь и запер ее на засов, ощущая победу пополам с тоской.
ПУТЬ К БАШНЯМ
Сокрушительно грянул раскат грома, задрожали стены, и в воздухе раздались щелчки электрических разрядов, как только Картер произнес Слово Тайных Путей. Трудно было сказать, что таило больше мощи — силы природы или произнесенное Слово. Задребезжали оконные стекла, закачались картины. Картеру, который произвел это сотрясение, показалось, что обе силы имеют одну и ту же суть, одно могущество, сдерживаемое, но до конца не управляемое.
Он стоял у двери, размещенной в уголке на верхнем этаже, — той, что вела к Башням, той, что заперли анархисты. Но как только он произнес Слово Тайных Путей, картина на западной стене, изображавшая сказочный дом и таинственные, странные фигуры, занялась голубым свечением, а фигуры озарились радужным гало.
А когда Енох, Чант и Хоуп выглянули из-за угла, они увидели, что Картер сидит на табурете, закрыв глаза.
— Вы себя хорошо чувствуете? — заботливо спросил Хоуп. — От этого Слова стропила дрогнули.
— Я и сам содрогнулся. Ноги отнялись. Сам не знаю, почему на этот раз Слово прозвучало настолько мощно. Вероятно, я постепенно осваиваюсь с властью. Со мной все хорошо. Минутку — и я приду в себя.
— Что-то я не вижу никаких потайных дверей, — заметил Чант, осматривая коридор. — «Не спорю, поступил ты непривычно, но все ж самим собой остался, как обычно».
— Дело своих рук способен увидеть только тот, кто произнес Слово, — объяснил Картер. — Помогите мне подняться, и я вам все покажу.
Опираясь на руку Чанта, он подошел к картине и ощупал ее раму, где быстро обнаружил защелку. Золоченая рама со щелчком отделилась от стены, отъехала в сторону на бесшумных роликах, а за ней открылось квадратное отверстие в рост человека, затянутое паучьей сетью.
— «Куда корабль направить нам? К каким невидимым брегам? Дырявый парус, гордо взмой! Веди, звезда, нас за собой — хоть в Африку, к Мадагаскару, иль в Провиденс, иль к Малабару», — задумчиво процитировал Чант, вглядываясь в темный туннель.
— Надеюсь, вы позволите воинам Глиса пойти с вами? — выразил пожелание Хоуп. — Или хотя бы кому-то из слуг?
— Нет. Мы с Енохом уже все обговорили. Глис намерен отвоевать библиотеку и отправить гонца к Белому Кругу, а потом возьмется за освобождение пути к Башням. Тогда, если ему улыбнется удача, нас сопроводят обратно под надежной охраной. У него каждый человек на счету, а наша вылазка чисто разведывательная, не боевая. Нам придется идти быстро и тайком. Вероятно, враги стерегут Башни, если полагают, что мы к ним можем подобраться, но войти туда они не могут: там сосредоточена могущественная сила, им неподвластная. Словом, пойдем только мы с Енохом.
— Возразить нечего, — вздохнул Хоуп. — Однако я обязан вам кое-что вручить. Это свиток, который мне помог разыскать Чант. — И он подал Картеру рулон с рукоятками из резного розового дерева. — Он невелик, — добавил Хоуп, — но вас приятно удивит.
Бумага оказалась на ощупь нежнее шелка, с голубовато-зеленым и желтым тиснением, не выцветшим, невзирая на очевидную древность свитка.
— Карта! — воскликнул Картер.
— Давайте я вам покажу, — предложил Хоуп. — Мы находимся вот здесь. Тайные Пути на карте не обозначены, но зато указан главный путь к Башням. Я тут даже Наллевуат и Аркален нашел.
— Благодарю, — улыбнулся Картер. — Она нам очень пригодится. Эх, если бы я мог сразу отправиться в Аркален! Отчаянно хочу найти отцовские меч и плащ. Но достаточно каждому дню своей заботы. Тем не менее я надеюсь, что вскоре отправлюсь туда.
Забросив за спину дорожный мешок, Картер глянул в окно. На раскисшей земле стояли лужи, низко нависшие тучи давили, от сырости промок и свет, и все живое. В такой день приятнее было бы забраться в кровать с книжкой. Картер изнемог от непогоды. И многое отдал бы хотя бы за один солнечный денек.
Далеко внизу под фонарем виднелась крошечная фигурка Полицейского, похожего на мокнущего под дождем деревянного солдатика. Картер содрогнулся, гадая, что произошло с Мэрмер и Даскином.
Енох подал ему фонарь и подмигнул. Картер проверил оружие. Под плащом на ремне у него висели пистоль и короткий кинжал. Будь у него Меч-Молния, он бы ощущал себя вооруженным до зубов, и пожалуй, даже радовался бы предстоящему приключению. Но он все равно ответил старику усмешкой. Они пожали на прощание руки Чанту и Хоупу, и фонарщик произнес:
— Бог в помощь вам, Хозяин. «Душа томится и с волненьем ждет, когда зиме на смену вечная весна придет».
Енох и Картер шагнули в полумрак потайного хода и шепотом попрощались с друзьями. Хоуп задвинул отверстие картиной, и темнота объяла Картера и Еноха. Только фонарик лил тусклый свет. Половицы, устланные слоем пыли, негромко поскрипывали. Волосы и руки путались в паутине. Штукатурка местами облупилась, обнажив дранку, и валялась кучами у стен.
— Крадемся, как крысы, — тихо проговорил Енох, — туда, куда я всегда ходил с гордо поднятой головой. Научит ли это меня смирению? Быть может. Смирение — славное качество. Заверьте меня в этом, чтобы я в гневе не начал крушить стены.
Картер глянул на старого товарища, но увидел, что глаза Еноха смеются.
— Это очень хорошее качество. По крайней мере так всегда говорил отец.
— Он был мудр, ваш отец. И мудр, и глуп, как все мы. Я скучаю по нему. Как думаете, вам понравятся Башни?
Картер пожал плечами:
— Я об этом и не думал. В детстве я представлял, как ты взбираешься по высоченной приставной лестнице прямо к звездам. Как ты оттуда спускаешься, я не думал.
— Башня до небес? Мои потомки пытались выстроить такую. Им это не удалось. Наши Башни не таковы.
— Почему ты никогда не брал меня с собой?
Енох перешагнул через кучу осыпавшейся штукатурки.
— Ваш отец не позволял. Он был перестраховщиком — такое порой случается с отцами. Боялся, что с вами что-нибудь стрясется. Башни находятся за пределами Внутренних Покоев, и туда всегда время от времени наведывались анархисты.
— Они на тебя ни разу не нападали?
Енох отбросил в сторону полу плаща и показал Картеру длинный серебряный кривой меч в ножнах, испещренных рунами и украшенных топазами и ляпис-лазурью, с гардами из слоновой кости и сверкающим перламутровым эфесом.
— Тех, что дерзнули, больше нет.
Картер умолк. Как же невежествен был он в детстве! Опасные путешествия казались ему запретными забавами, а мрачный воин — добрым дядюшкой.
Пустой коридор тянулся недолго. Вскоре он оборвался у подножия широкой лестницы, поднимавшейся к уводившей влево галерее, конец которой терялся во мраке. Ступени были из серого мрамора, столбики балюстрады являли собой резные фигурки монахов. Рты их были раскрыты, и казалось, будто они поют. Лица всех фигурок были обращены к ступеням. Стену за лестницей, видимо, оклеили обоями в незапамятные времена: бумага вспучилась и набухла от сырости. У подножия на стене висела потускневшая картина с изображением корабля в бурном море. Картер сообщил Еноху, что за картиной еще одна потайная дверь, обрамленная сияющим голубым прямоугольником.
Енох на миг задумался, глядя на лестницу.
— Туда ли лежит наш путь? Нет. Я должен взойти наверх, но поглядите-ка: ступени уводят назад, к востоку. Лестница не выведет к Башням, если только нигде не пересекается сама с собой.
Они поднялись на галерею, прошли по ней и остановились у двустворчатых дверей, за которыми начинался длинный прямой коридор. Енох покачал головой.
— Кто знает, куда сворачивает потайной проход? А этот явно ведет не в ту сторону. Так не пойти ли нам все же потайным?
Они вернулись вниз и осмотрели стену в поисках устройства для открытия потайной двери. Вскоре они наткнулись на глазок, спрятанный за картиной. Енох заглянул в него и объявил, что за стеной — главная лестница, ведущая к Башням.
— Должен существовать проход между этой лестницей и галереей, — объявил он. — Это вполне логично.
Картер осмотрел лестницу и неожиданно заметил, что одна из фигурок-столбиков повернута вправо чуть больше других. Он потрогал ее, и фигурка легко повернулась: раздался короткий щелчок, словно сработала защелка, но дверь не появилась. Картер был обескуражен, но почти сразу же нашел на перилах крышку, которая раньше была утоплена. А под крышкой, которую он без труда приподнял, обнаружилась потайная ямка, а в ней — маленький клапан. Клапан, которым явно давным-давно не пользовались, подался с трудом, но все же подался, и раздалось шипение, словно по трубе побежала вода. Картер не знал, вправду ли это так, или клапан привел в действие какой-то пневматический механизм.
Как бы то ни было, часть стены плавно отъехала в сторону, и Картер с Енохом увидели небольшую комнату, где горел светильник. А у подножия широкой лестницы лежал зеленый ковер с золотистыми цветами. Они осторожно шагнули вперед, и свет фонаря совместился с кругом света, отбрасываемого светильником.
Стены комнаты были забраны дубовыми панелями. Одна дверь смотрела на лестницу, другая располагалась у противоположной стены. По крыше над высоким потолком негромко барабанил дождь. Прямая лестница уводила ввысь, в темноту. Картер чувствовал, что над ними — огромная высота, громадная тяжесть дерева и камней, вздымавшихся будто бы и впрямь до самых звезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50