— Чем вам не понравилось это такси?
— Мне не понравился водитель. Я встречала его накануне нашего отъезда в Петербурге… в Эрмитаже. Мне это показалось чересчур подозрительным.
— Вы уверены?
— Совершенно.
Маша сказала не всю правду. Скорее — не совсем правду.
Человека, который сидел за рулем такси, она видела не в Эрмитаже, а у себя дома, на экране компьютера. Именно он был запечатлен на том снимке, который прислал ей незадолго до своей смерти Мишка Ливанский. Она без сомнения узнала это узкое, худое лицо, напоминающее профиль на полустертой старинной монете, узнала карий, точнее, янтарно-желтый глаз… Теперь она увидела оба глаза этого человека, и это еще больше ее удивило. Второй его глаз был другого цвета — он был густо-зеленый, как морская вода.
— Дмитрий, Дмитрий! — раздался вдруг громкий голос.
Старыгин обернулся.
В нескольких метрах от них остановилась машина, из которой выскочил подвижный смуглый человек невысокого роста с узенькими, словно нарисованными черными усиками.
Этот экспансивный господин, похожий то ли на коммивояжера, то ли на киноартиста средней руки, был на самом деле крупнейшим специалистом по средневековому искусству профессором Антонио Сорди.
— Дмитрий, здравствуй! Как я рад тебя видеть! — Антонио заключил Старыгина в объятия, тут же отстранился, отступил на шаг, осмотрел приятеля, склонив голову к плечу, и зацокал языком:
— Дмитрий, ты неважно выглядишь! У тебя утомленный вид! Ну ничего, поживешь у меня на вилле… Наверное, тебе не хватает витаминов, у вас в России всегда было плохо с фруктами…
— Сейчас у нас очень хорошо с фруктами, попытался прервать итальянца Старыгин, но это было все равно, что пытаться остановить горный поток.
— О, ты ведь приехал не один! — Антонио наконец заметил стоящую в сторонке Машу и перешел на английский. — Познакомь меня с твоей прелестной спутницей!
— Конечно, — Дмитрий представил их друг Другу, и все сели в машину.
— Представь, — продолжил итальянец, как только машина выехала на шоссе, — только я выехал из дома, как лопнуло колесо! Его кто-то прорезал, прорезал ножом! Прямо как в кино! А сегодня утром кто-то пробрался в мой дом и разорвал всю почту…
— Нам нельзя ехать к вам домой, — прервала итальянца Маша. — За нами следят, и, судя по тому, что вы рассказали, ваш адрес они уже знают. Лучше отвезите нас в какую-нибудь небольшую гостиницу.
Антонио удивленно взглянул на Машу.
— Мафия? — спросил он после короткого молчания. — Или КГБ? Дмитрий, в какие дела ты влез? Надеюсь, это не связано с наркотиками или терроризмом?
— Не связано, — ответила за Старыгина Маша. — Это связано с Леонардо да Винчи. Но в любом случае, нам нужно скрыться, затеряться… — и она вкратце рассказала о подозрительном таксисте.
— Тогда вам нужно не в гостиницу, — Антонио посерьезнел. — В любой гостинице вас моментально найдут… Я знаю, куда вам нужно!
Он наклонился к шоферу и что-то проговорил по-итальянски. Тот кивнул и свернул с шоссе.
Машина долго петляла по каким-то узким улочкам. Маша глядела в окно, надеясь увидеть какое-нибудь из всемирно известных зданий Колизей, собор Святого Петра или замок Святого Ангела, однако мимо промелькнула только какая-то неприметная церквушка. Такси еще несколько раз свернуло, съехало с очередного холма и остановилось перед огромными коваными воротами.
Антонио выскочил из машины, помог выбраться из нее Маше и позвонил в звонок возле ворот.
Очень скоро отворилась маленькая калитка, в нее выглянула немолодая женщина в строгом черном платье. Антонио что-то ей долго и убедительно говорил, женщина внимательно его выслушала, после чего удалилась, закрыв за собой калитку.
— Что это за место? Куда ты нас привез? — поинтересовался Старыгин.
— И как мы теперь отсюда уедем? — добавила Маша, увидев, что такси, на котором они приехали, уже укатило, а никаких других машин на тихой улице не было.
— Не волнуйтесь, все будет прекрасно! — успокоил гостей Антонио, театрально округлив глаза. — А что это за место… Вы сейчас увидите, что это за место!
Действительно, через несколько минут калитка снова открылась, на этот раз появился высокий дородный мужчина в черном костюме с воротничком священника. Выслушав Антонио, он благосклонно кивнул и жестом предложил гостям следовать за собой.
За воротами оказался огромный тенистый сад, заросший благоухающими цветами и густыми зарослями южных растений. Сквозь зелень тут и там проглядывал мрамор статуй, в стороне от дорожки мирно журчал фонтан.
— Что это за чудесное место? — шепотом спросила Маша.
— Я не сомневался, что вам здесь понравится! — с гордостью проговорил Антонио. — Это так называемый папский дом, место, предназначенное для приема паломников, людей, приезжающих из католических стран для аудиенции у папы и ознакомления со святынями Рима. Здесь вам будет гораздо легче затеряться, чем в любой гостинице.
В глубине сада скрывался красивый трехэтажный каменный дом. Провожатый провел гостей внутрь и передал их еще одной молчаливой женщине в черном платье. Та провела их на второй этаж и указала двери двух соседних комнат. Маша уже думала, что женщина немая или дала обет вечного молчания, но та разразилась довольно длинной итальянской тирадой.
— Сестра приветствует вас и предлагает, как только устроитесь, спуститься в трапезную.
— А где ключи от комнат? — осведомилась Маша, повернув ручку двери.
— Ключи и замки здесь не приняты, как в монастырских кельях, — пояснил Антонио.
— У паломников не может быть тайн друг от друга, и случаев воровства в этом святом месте никогда не бывало.
Маша пожала плечами и вошла в комнату.
При всей аскетической простоте, помещение было довольно просторным и удобным, имелся в номере и вполне приличный душ.
Правда, принимать душ при незапертой двери было не слишком уютно, но Маша не удержалась.
Она долго стояла под горячими струями и наконец смыла с себя и дорожную пыль, и усталость, и томящую ее тревогу.
Через некоторое время она спустилась в трапезную.
Это было большое сводчатое помещение с чисто выбеленными стенами и длинными деревянными столами, уставленными снедью.
Старыгин и его итальянский друг уже сидели за одним из столов. Антонио помахал Маше, приглашая к ним присоединиться.
Столы были накрыты грубыми льняными скатертями, на них стояли глиняные тарелки и высокие бокалы простого стекла. В глубоких мисках дымились ароматное тушеное мясо, спагетти под томатным соусом, в мисках поменьше манили взгляд оливки и белая фасоль.
На больших блюдах лежал крупно нарезанный серый хлеб — чиабатта. Тут и там стояли кувшины с водой и молодым белым вином. Маша внезапно почувствовала зверский голод.
Антонио галантно ухаживал за ней, подкладывая то одного, то другого блюда, подливая вино. Все оказалось очень простым, но удивительно вкусным.
— Как в монастыре, — проговорила Маша с полным ртом.
— Да, здесь и создан для паломников почти монастырский уклад, — подтвердил Антонио. Я рассказывал Дмитрию о том, что мне удалось найти после того, как мы с ним обменялись письмами. Впрочем, это разговор специалистов, вам это, наверное, не будет интересно…
— Напротив, — Маша полуобернулась к итальянцу. — Ведь мы приехали сюда именно для того, чтобы выяснить кое-что, касающееся… ваших и его профессиональных интересов!
— Ну что ж, тогда я продолжу, — Антонио подлил всем еще вина. — Итак, Дмитрий, после твоего письма я задумался, где еще могли попадаться рядом упоминания василиска и амфисбены. Кроме манускрипта "Н" Леонардо, разумеется…
— В «Естественной истории» Плиния, — вставил реплику Дмитрий Алексеевич.
— Само собой, само собой, — подтвердил Антонио. — Но я имею в виду нечто другое, нечто не столь известное. И вот, после некоторых раздумий я вспомнил про трактат Николая Аретинского…
— «О происхождении сущего и числах, его объясняющих»? уточнил Старыгин, обменявшись с Машей выразительным взглядом. Она вспомнила посещение кабинета рукописей, вспомнила прочитанный там старинный трактат.
— Нет, —Антонио отрицательно помотал головой. — «О тайных знаках и скрытых указаниях».
— Никогда о таком не слышал! — Глаза Старыгина заинтересованно блеснули.
— Неудивительно, — итальянец гордо улыбнулся. — Я не так давно обнаружил его в Милане, в библиотеке Амброзиана. Трактат больше ста лет пролежал у них в ящике со средневековыми кулинарными рецептами!
Никому и в голову не приходило, что сохранился полный экземпляр этого трактата! Так вот, вчера я позвонил своему миланскому другу, сотруднику библиотеки, и он прислал мне по электронной почте несколько интересующих меня страниц.
— И что же ты нашел? — Старыгин делал вид, что спокойно пьет вино, но от Маши не укрылся возбужденный блеск его глаз.
— Вот что, — Антонио расстегнул портфель и вынул из него несколько листков. Старыгин потянулся к ним, но Антонио остановил его, улыбнувшись:
— Я думаю, будет лучше, если я сам это прочту. Тогда мы сможем сразу же удовлетворить интерес твоей прекрасной спутницы.
— Скажи лучше, что не хочешь лишить себя удовольствия прочесть это вслух! — усмехнулся Старыгин.
Антонио, не ответив приятелю, развернул листки и начал читать латинский текст, переводя затем каждую фразу на английский.
«… Если же встретятся два оные создания, то иногда случается, что они спариваются, и тогда от чудовищного этого союза рождается существо вдвойне ужасное. Ибо соединяет оно в себе сущность василиска и амфисбены, превосходя своих родителей злобой и коварством. Первое, что делает это чудовище, родившись, — пожирает мать свою, амфисбену. Называют это создание амфиреусом, ибо вдвойне царь он над всеми злобными порождениями природы. Есть, однако, на Востоке тайное общество, поклоняющееся амфиреусу и избравшее его своим божеством, поскольку говорят, будто человек, приручивший оное чудовище, не будет знать никаких преград и достигнет высшей власти. Однако, чтобы приручить это существо, необходим…»
Антонио замолчал и сложил свои листки.
— Что же ты остановился на полуслове? — разочарованно проговорил Старыгин. — Что же необходимо для приручения этого сказочного монстра? Печень вурдалака? Моча осьминога?
— Увы! — Итальянец пожал плечами. — В этом месте рукопись повреждена, так что наше любопытство останется неудовлетворенным. Однако сам по себе пассаж небезынтересный…
— Еще бы! — Старыгин усмехнулся. — Тебе не кажется, что существо, чье изображение я посылал тебе на днях, удивительно подходит на роль амфиреуса?
— Согласен, — Антонио утвердительно опустил веки. — Но знаешь, что самое интригующее в этой истории?
— Не тяни! — Старыгин всем корпусом повернулся к итальянцу. — Что еще у тебя припасено?
— Тайное общество, упоминаемое Аретинцем, действительно существовало! — негромко произнес Антонио, оглядевшись по сторонам, как будто опасаясь, что его подслушивают.
— Мало ли было в средние века тайных сект, обществ, полуязыческих общин…
— Больше того, их следы можно обнаружить не только в средневековье, но и в восемнадцатом, и в девятнадцатом веке…
Возле стола безмолвно возникла женщина в черном платье, она забрала опустевший кувшин из-под вина и поставила на его место полный.
Антонио дождался, когда она отойдет достаточно далеко, и закончил значительным, взволнованным голосом:
— И даже в наше время!
— Ну уж это ты загнул! — Старыгин усмехнулся и подозрительно взглянул на итальянца не шутит ли тот. Но лицо Антонио было удивительно серьезно, даже трагично. Он то и дело косился на женщину в черном, которая застыла возле стены с каменным выражением лица и казалась совершенно безучастной, однако, несомненно, прислушивалась к разговору.
— Я не шучу, — проговорил Антонио, понизив голос. — Однако, если вы не против, мы продолжим этот разговор в саду. Знаете эту поговорку — кажется, здесь и стены имеют уши…
Маша, на которую подействовало выпитое вино, звонко рассмеялась: она представила себе стену, покрытую многочисленными ушами самой разной формы…
Собеседники поднялись из-за стола и вышли в сад.
На улице уже темнело, и сад наполнился удивительно нежными ароматами и едва слышными звуками — шорохом листвы, стрекотом цикад, приглушенным журчанием фонтана.
Антонио сел на скамью под пальмой и пригласил своих спутников расположиться рядом.
— Зря, Дмитрий, ты так несерьезно отнесся к моим словам, — проговорил он, снова оглядевшись по сторонам и убедившись, что кроме них в саду нет ни души. — Человеческая история на всем ее протяжении пронизана деятельностью тайных обществ, они всегда играли огромную роль, и наше время — не исключение. За спиной у всего мира прядется нить тайных решений, тайные общества, возможно, принимают решения, определяющие судьбы человечества, ведут скрытые от посторонних глаз войны.
Большие и маленькие, связанные между собой или изолированные, они вмешиваются в политику большинства государств!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Мне не понравился водитель. Я встречала его накануне нашего отъезда в Петербурге… в Эрмитаже. Мне это показалось чересчур подозрительным.
— Вы уверены?
— Совершенно.
Маша сказала не всю правду. Скорее — не совсем правду.
Человека, который сидел за рулем такси, она видела не в Эрмитаже, а у себя дома, на экране компьютера. Именно он был запечатлен на том снимке, который прислал ей незадолго до своей смерти Мишка Ливанский. Она без сомнения узнала это узкое, худое лицо, напоминающее профиль на полустертой старинной монете, узнала карий, точнее, янтарно-желтый глаз… Теперь она увидела оба глаза этого человека, и это еще больше ее удивило. Второй его глаз был другого цвета — он был густо-зеленый, как морская вода.
— Дмитрий, Дмитрий! — раздался вдруг громкий голос.
Старыгин обернулся.
В нескольких метрах от них остановилась машина, из которой выскочил подвижный смуглый человек невысокого роста с узенькими, словно нарисованными черными усиками.
Этот экспансивный господин, похожий то ли на коммивояжера, то ли на киноартиста средней руки, был на самом деле крупнейшим специалистом по средневековому искусству профессором Антонио Сорди.
— Дмитрий, здравствуй! Как я рад тебя видеть! — Антонио заключил Старыгина в объятия, тут же отстранился, отступил на шаг, осмотрел приятеля, склонив голову к плечу, и зацокал языком:
— Дмитрий, ты неважно выглядишь! У тебя утомленный вид! Ну ничего, поживешь у меня на вилле… Наверное, тебе не хватает витаминов, у вас в России всегда было плохо с фруктами…
— Сейчас у нас очень хорошо с фруктами, попытался прервать итальянца Старыгин, но это было все равно, что пытаться остановить горный поток.
— О, ты ведь приехал не один! — Антонио наконец заметил стоящую в сторонке Машу и перешел на английский. — Познакомь меня с твоей прелестной спутницей!
— Конечно, — Дмитрий представил их друг Другу, и все сели в машину.
— Представь, — продолжил итальянец, как только машина выехала на шоссе, — только я выехал из дома, как лопнуло колесо! Его кто-то прорезал, прорезал ножом! Прямо как в кино! А сегодня утром кто-то пробрался в мой дом и разорвал всю почту…
— Нам нельзя ехать к вам домой, — прервала итальянца Маша. — За нами следят, и, судя по тому, что вы рассказали, ваш адрес они уже знают. Лучше отвезите нас в какую-нибудь небольшую гостиницу.
Антонио удивленно взглянул на Машу.
— Мафия? — спросил он после короткого молчания. — Или КГБ? Дмитрий, в какие дела ты влез? Надеюсь, это не связано с наркотиками или терроризмом?
— Не связано, — ответила за Старыгина Маша. — Это связано с Леонардо да Винчи. Но в любом случае, нам нужно скрыться, затеряться… — и она вкратце рассказала о подозрительном таксисте.
— Тогда вам нужно не в гостиницу, — Антонио посерьезнел. — В любой гостинице вас моментально найдут… Я знаю, куда вам нужно!
Он наклонился к шоферу и что-то проговорил по-итальянски. Тот кивнул и свернул с шоссе.
Машина долго петляла по каким-то узким улочкам. Маша глядела в окно, надеясь увидеть какое-нибудь из всемирно известных зданий Колизей, собор Святого Петра или замок Святого Ангела, однако мимо промелькнула только какая-то неприметная церквушка. Такси еще несколько раз свернуло, съехало с очередного холма и остановилось перед огромными коваными воротами.
Антонио выскочил из машины, помог выбраться из нее Маше и позвонил в звонок возле ворот.
Очень скоро отворилась маленькая калитка, в нее выглянула немолодая женщина в строгом черном платье. Антонио что-то ей долго и убедительно говорил, женщина внимательно его выслушала, после чего удалилась, закрыв за собой калитку.
— Что это за место? Куда ты нас привез? — поинтересовался Старыгин.
— И как мы теперь отсюда уедем? — добавила Маша, увидев, что такси, на котором они приехали, уже укатило, а никаких других машин на тихой улице не было.
— Не волнуйтесь, все будет прекрасно! — успокоил гостей Антонио, театрально округлив глаза. — А что это за место… Вы сейчас увидите, что это за место!
Действительно, через несколько минут калитка снова открылась, на этот раз появился высокий дородный мужчина в черном костюме с воротничком священника. Выслушав Антонио, он благосклонно кивнул и жестом предложил гостям следовать за собой.
За воротами оказался огромный тенистый сад, заросший благоухающими цветами и густыми зарослями южных растений. Сквозь зелень тут и там проглядывал мрамор статуй, в стороне от дорожки мирно журчал фонтан.
— Что это за чудесное место? — шепотом спросила Маша.
— Я не сомневался, что вам здесь понравится! — с гордостью проговорил Антонио. — Это так называемый папский дом, место, предназначенное для приема паломников, людей, приезжающих из католических стран для аудиенции у папы и ознакомления со святынями Рима. Здесь вам будет гораздо легче затеряться, чем в любой гостинице.
В глубине сада скрывался красивый трехэтажный каменный дом. Провожатый провел гостей внутрь и передал их еще одной молчаливой женщине в черном платье. Та провела их на второй этаж и указала двери двух соседних комнат. Маша уже думала, что женщина немая или дала обет вечного молчания, но та разразилась довольно длинной итальянской тирадой.
— Сестра приветствует вас и предлагает, как только устроитесь, спуститься в трапезную.
— А где ключи от комнат? — осведомилась Маша, повернув ручку двери.
— Ключи и замки здесь не приняты, как в монастырских кельях, — пояснил Антонио.
— У паломников не может быть тайн друг от друга, и случаев воровства в этом святом месте никогда не бывало.
Маша пожала плечами и вошла в комнату.
При всей аскетической простоте, помещение было довольно просторным и удобным, имелся в номере и вполне приличный душ.
Правда, принимать душ при незапертой двери было не слишком уютно, но Маша не удержалась.
Она долго стояла под горячими струями и наконец смыла с себя и дорожную пыль, и усталость, и томящую ее тревогу.
Через некоторое время она спустилась в трапезную.
Это было большое сводчатое помещение с чисто выбеленными стенами и длинными деревянными столами, уставленными снедью.
Старыгин и его итальянский друг уже сидели за одним из столов. Антонио помахал Маше, приглашая к ним присоединиться.
Столы были накрыты грубыми льняными скатертями, на них стояли глиняные тарелки и высокие бокалы простого стекла. В глубоких мисках дымились ароматное тушеное мясо, спагетти под томатным соусом, в мисках поменьше манили взгляд оливки и белая фасоль.
На больших блюдах лежал крупно нарезанный серый хлеб — чиабатта. Тут и там стояли кувшины с водой и молодым белым вином. Маша внезапно почувствовала зверский голод.
Антонио галантно ухаживал за ней, подкладывая то одного, то другого блюда, подливая вино. Все оказалось очень простым, но удивительно вкусным.
— Как в монастыре, — проговорила Маша с полным ртом.
— Да, здесь и создан для паломников почти монастырский уклад, — подтвердил Антонио. Я рассказывал Дмитрию о том, что мне удалось найти после того, как мы с ним обменялись письмами. Впрочем, это разговор специалистов, вам это, наверное, не будет интересно…
— Напротив, — Маша полуобернулась к итальянцу. — Ведь мы приехали сюда именно для того, чтобы выяснить кое-что, касающееся… ваших и его профессиональных интересов!
— Ну что ж, тогда я продолжу, — Антонио подлил всем еще вина. — Итак, Дмитрий, после твоего письма я задумался, где еще могли попадаться рядом упоминания василиска и амфисбены. Кроме манускрипта "Н" Леонардо, разумеется…
— В «Естественной истории» Плиния, — вставил реплику Дмитрий Алексеевич.
— Само собой, само собой, — подтвердил Антонио. — Но я имею в виду нечто другое, нечто не столь известное. И вот, после некоторых раздумий я вспомнил про трактат Николая Аретинского…
— «О происхождении сущего и числах, его объясняющих»? уточнил Старыгин, обменявшись с Машей выразительным взглядом. Она вспомнила посещение кабинета рукописей, вспомнила прочитанный там старинный трактат.
— Нет, —Антонио отрицательно помотал головой. — «О тайных знаках и скрытых указаниях».
— Никогда о таком не слышал! — Глаза Старыгина заинтересованно блеснули.
— Неудивительно, — итальянец гордо улыбнулся. — Я не так давно обнаружил его в Милане, в библиотеке Амброзиана. Трактат больше ста лет пролежал у них в ящике со средневековыми кулинарными рецептами!
Никому и в голову не приходило, что сохранился полный экземпляр этого трактата! Так вот, вчера я позвонил своему миланскому другу, сотруднику библиотеки, и он прислал мне по электронной почте несколько интересующих меня страниц.
— И что же ты нашел? — Старыгин делал вид, что спокойно пьет вино, но от Маши не укрылся возбужденный блеск его глаз.
— Вот что, — Антонио расстегнул портфель и вынул из него несколько листков. Старыгин потянулся к ним, но Антонио остановил его, улыбнувшись:
— Я думаю, будет лучше, если я сам это прочту. Тогда мы сможем сразу же удовлетворить интерес твоей прекрасной спутницы.
— Скажи лучше, что не хочешь лишить себя удовольствия прочесть это вслух! — усмехнулся Старыгин.
Антонио, не ответив приятелю, развернул листки и начал читать латинский текст, переводя затем каждую фразу на английский.
«… Если же встретятся два оные создания, то иногда случается, что они спариваются, и тогда от чудовищного этого союза рождается существо вдвойне ужасное. Ибо соединяет оно в себе сущность василиска и амфисбены, превосходя своих родителей злобой и коварством. Первое, что делает это чудовище, родившись, — пожирает мать свою, амфисбену. Называют это создание амфиреусом, ибо вдвойне царь он над всеми злобными порождениями природы. Есть, однако, на Востоке тайное общество, поклоняющееся амфиреусу и избравшее его своим божеством, поскольку говорят, будто человек, приручивший оное чудовище, не будет знать никаких преград и достигнет высшей власти. Однако, чтобы приручить это существо, необходим…»
Антонио замолчал и сложил свои листки.
— Что же ты остановился на полуслове? — разочарованно проговорил Старыгин. — Что же необходимо для приручения этого сказочного монстра? Печень вурдалака? Моча осьминога?
— Увы! — Итальянец пожал плечами. — В этом месте рукопись повреждена, так что наше любопытство останется неудовлетворенным. Однако сам по себе пассаж небезынтересный…
— Еще бы! — Старыгин усмехнулся. — Тебе не кажется, что существо, чье изображение я посылал тебе на днях, удивительно подходит на роль амфиреуса?
— Согласен, — Антонио утвердительно опустил веки. — Но знаешь, что самое интригующее в этой истории?
— Не тяни! — Старыгин всем корпусом повернулся к итальянцу. — Что еще у тебя припасено?
— Тайное общество, упоминаемое Аретинцем, действительно существовало! — негромко произнес Антонио, оглядевшись по сторонам, как будто опасаясь, что его подслушивают.
— Мало ли было в средние века тайных сект, обществ, полуязыческих общин…
— Больше того, их следы можно обнаружить не только в средневековье, но и в восемнадцатом, и в девятнадцатом веке…
Возле стола безмолвно возникла женщина в черном платье, она забрала опустевший кувшин из-под вина и поставила на его место полный.
Антонио дождался, когда она отойдет достаточно далеко, и закончил значительным, взволнованным голосом:
— И даже в наше время!
— Ну уж это ты загнул! — Старыгин усмехнулся и подозрительно взглянул на итальянца не шутит ли тот. Но лицо Антонио было удивительно серьезно, даже трагично. Он то и дело косился на женщину в черном, которая застыла возле стены с каменным выражением лица и казалась совершенно безучастной, однако, несомненно, прислушивалась к разговору.
— Я не шучу, — проговорил Антонио, понизив голос. — Однако, если вы не против, мы продолжим этот разговор в саду. Знаете эту поговорку — кажется, здесь и стены имеют уши…
Маша, на которую подействовало выпитое вино, звонко рассмеялась: она представила себе стену, покрытую многочисленными ушами самой разной формы…
Собеседники поднялись из-за стола и вышли в сад.
На улице уже темнело, и сад наполнился удивительно нежными ароматами и едва слышными звуками — шорохом листвы, стрекотом цикад, приглушенным журчанием фонтана.
Антонио сел на скамью под пальмой и пригласил своих спутников расположиться рядом.
— Зря, Дмитрий, ты так несерьезно отнесся к моим словам, — проговорил он, снова оглядевшись по сторонам и убедившись, что кроме них в саду нет ни души. — Человеческая история на всем ее протяжении пронизана деятельностью тайных обществ, они всегда играли огромную роль, и наше время — не исключение. За спиной у всего мира прядется нить тайных решений, тайные общества, возможно, принимают решения, определяющие судьбы человечества, ведут скрытые от посторонних глаз войны.
Большие и маленькие, связанные между собой или изолированные, они вмешиваются в политику большинства государств!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39