Я сделаю множество интересных передач, стану знаменитой. Сейчас я встречусь со Старыгиным и вытащу из него всю информацию.
Обретя таким образом уверенность в себе, Маша поехала по указанному адресу.
Когда она позвонила в квартиру Старыгина, часы показывали восемь утра. Маша вообще была ранняя пташка.
— Кто здесь? — раздался из-за двери недовольный, заспанный голос.
— Откройте, Дмитрий Алексеевич! — проговорила Маша, — Я к вам из Эрмитажа…
— От кого? — буркнул голос.
— От Александра Николаевича Лютостанского! — не моргнув глазом, соврала Маша.
Недаром вчера выяснила фамилию хранителя у служительницы. Шеф Виталий Борисович учил их, что лишняя информация никогда не помешает. Вот и пригодилась!
Ее ложь сработала, засовы заскрежетали, дверь открылась. На пороге появился неопрятный пожилой человек в мешковатом свитере и растянутых на коленях спортивных штанах.
— Ну что еще такое! — простонал он, щурясь от света. — Я же сказал вашему Лютостанскому.., можно дать человеку выспаться!
— Вы так и будете держать меня на пороге? Маша протиснулась мимо него в темную прихожую. — Вообще-то Лютостанский не мой, он скорее ваш… Я — корреспондент канала «Твой город»…
— Ах, значит, корреспондент! — Мужчина мгновенно разъярился и двинулся на Машу с самым угрожающим видом. — А ну, прочь из моего дома! Только корреспондентов мне не хватало! Врать еще, понимаешь, вздумала!
— Я не врала! — вскрикнула Маша, ловко увернувшись. — Мы друг друга не поняли! Я действительно была вчера в Эрмитаже, там мне дали ваш адрес!
— Шустрая какая! Снова все врешь! — возмущенно пропыхтел хозяин, безуспешно пытаясь поймать Машу и вытолкать ее из квартиры. — Эрмитаж не справочное бюро, адресов своих сотрудников не дает! А ну, выметайся!
— Вы всегда так обращаетесь с женщинами? Маша снова отскочила в сторону, ушиблась об какую-то скамейку и скривилась от боли. — Да уйду, уйду я! Старый зануда!
Последние слова она добавила шепотом, но хозяин квартиры их расслышал и возмущенно выкрикнул:
— А ты — юная интриганка! Судя по замашкам, далеко пойдешь! Ты что — сломала петровскую скамью?
С этими словами он щелкнул выключателем.
Прихожую залил свет нескольких бронзовых бра, и Маша замерла в удивлении. Помещение было заставлено старинными креслами, скамьями, резными шкафами, как склад антикварного салона. Из угла выглядывала бронзовая статуя необыкновенной красоты.
По стенам висели картины и гравюры. Маша не слишком хорошо разбиралась в таких вещах, но все это производило впечатление подлинности и одновременно избыточности. Всего было слишком много, казалось, что в этом доме практически не осталось места для людей, даже для одного человека.
— Сейчас.., уйду… — повторила Маша, справившись с растерянностью, и только тогда заметила, что хозяин дома застыл с каким-то странным выражением на лице. Кстати, при ярком свете она заметила, что он не так стар, как ей показалось в первый момент. Может быть, ему только немного за сорок. Правда, в коротко остриженных волосах густо пробивалась седина, но она его не слишком портила.
— Ничего вашей скамейке не сделалось, проговорила девушка, демонстративно потирая лодыжку.
— Откуда это у вас? — Мужчина протянул к Маше руку. Она невольно попятилась.
— Что.., о чем вы?
— Вот это! — Он догнал ее, мрачно сверкнув глазами, и по-хозяйски взял в руку кулон, висевший на цепочке.
— Что вы себе позволяете! — Маша вспыхнула и попыталась еще отступить, но натянувшаяся цепочка не пускала ее. — Что у вас за манеры — при первой встрече заглядывать женщине за вырез?
Однако тут же она поняла, что хозяин квартиры совершенно ее не слушает. Он уставился на кулон, а вовсе не на ее прелести.
— Давайте договоримся, — голос Дмитрия Алексеевича стал совершенно другим, из него пропало прежнее раздражение, вместо него теперь звучал неподдельный интерес. — Я отвечу на ваши вопросы, а вы расскажете мне, откуда у вас пентагонд о декаэдр.., ведь вы о чем-то хотели меня расспросить? Не просто так притащились в несусветную рань и подняли меня с постели?
— Пента.., что? — растерянно переспросила Маша.
— Вот эта штука называется пентагондодекаэдр, — мужчина все еще сжимал кулон в своей руке, и из-за этого Маша чувствовала себя, как собака на поводке.
— Ну что мы стоим в коридоре, — он наконец-то выпустил кулон. — Пойдемте, выпьем чаю.
«Похоже, товарищ со странностями, — подумала Маша, — говорит, что с постели его подняла, а сам в свитере. И кто же с утра пораньше чай пьет?»
Она уже хотела вежливо отказаться и уйти слишком уж странным был этот человек, но ее остановил инстинкт репортера. Она чувствовала запах сенсации и не могла свернуть, как охотничья собака не может сойти со свежего следа.
— Сюда, проходите сюда! — Хозяин махнул ей в сторону открытой двери. — А я сейчас…
Вы чай какой любите?
— Чай? — Маша задумалась. — А какой у вас есть?
— Любой, — в голосе хозяина прозвучала гордость. — Зеленый, жасминовый и простой, черный — десятка полтора сортов, красный, белый, желтый…
— Ну, давайте черный с бергамотом!
Хозяин скрылся в глубине квартиры, лавируя между своими антикварными табуретками, а Маша вошла в комнату.
Здесь было ничуть не свободнее, чем в прихожей. Все пространство было заполнено столиками, шкафчиками, креслами в разной степени разрушения, между ними стояли большие напольные вазы из китайского фарфора и какие-то предметы неизвестного назначения.
С трудом найдя свободный диван относительно современного вида, застеленный пушистым оранжевым пледом, Маша попыталась сесть на него, но тут же вскочила, потому что плед под ней неожиданно шевельнулся и издал раздраженное шипение. В ужасе обернувшись, девушка увидела огромного рыжего кота, который открыл один глаз и смотрел на нее с явным неодобрением.
— Вы уже познакомились с Василием? — проговорил хозяин, появляясь в дверях с серебряным подносом. — Правда ведь, красавец? Один недостаток — очень линяет, поэтому на всем рыжая шерсть. Ну, я подобрал плед такого же оттенка…
Маша еще раз оглядела хозяина. Он успел переодеться в приличные брюки и домашнюю шелковую куртку, и выглядел теперь вполне респектабельно. И почему это он сперва показался ей неопрятным стариком?
— С Василием мы познакомились, — ответила она кокетливо, — а вот с вами… То есть, конечно, я знаю, что вас зовут Дмитрий Алексеевич, а меня — Маша. Я репортер телеканала…
— Бог с ним, с вашим каналом, — прервал ее хозяин, выставляя на низкий инкрустированный столик две чашки тонкого розового фарфора, такой же чайник, вазочку с печеньем и темным сахаром. — Вы лучше расскажите, откуда у вас эта вещь.
— Почему вас так заинтересовал этот кулон? — проговорила Маша. — Мне подарил его дедушка, отец моего отца. Я почти не помню его, родители давно развелись, и мы жили с мамой. Он приехал к нам совершенно неожиданно, мама тогда очень удивилась… Мне было лет пять, но я это хорошо помню. Он подарил мне этот кулон и что-то такое сказал про четыре семерки и про то, что эта вещь должна принести мне счастье. Я ничего не поняла и спрашивала потом у мамы, но она отмахнулась и ответила, что старик совершенно выжил из ума и лучше бы подарил что-нибудь нужное или хоть пару серебряных ложек, а не эту совершенно бесполезную вещь.
Маша отцепила кулон от цепочки и протянула его хозяину квартиры:
— Как вы это назвали?
Дмитрий Алексеевич бережно взял легкий светло-желтый шарик, составленный из двенадцати пятиугольников, некоторые из которых имели отверстия разной формы.
— Это — так называемый пентагондодекаэдр, самая загадочная вещь, попадавшая в руки археологов. Никто не знает, для чего он был предназначен. Их находили несколько раз в предгорьях Альп, но все известные — бронзовые, а ваш сделан из слоновой кости. Кто был ваш дедушка?
— Его фамилия была Магницкий, а больше я ничего не знаю.., и не видела его с тех самых пор…
— Арсений Иванович Магницкий! — воскликнул мужчина. — Выдающийся специалист по античному искусству, таинственно погибший в восемьдесят втором году!
— В восемьдесят втором? — переспросила Маша. — Но как раз тогда он подарил мне эту вещь… А что значит — таинственно погибший?
Что еще за тайны мадридского двора?
— Как-нибудь потом, — отмахнулся Дмитрий Алексеевич. — Почему вы не пьете чай?
— Бог с ним, с вашим чаем. — Маша поставила чашку на стол. — Вы обещали мне ответить на несколько вопросов.
— Какие вопросы? — Дмитрий Алексеевич — принялся переставлять предметы на столике, пряча глаза от своей собеседницы. — Василий, ты слышал, чтобы я что-нибудь такое обещал?
Кот мурлыкнул, показывая всем своим видом, что он ничего подобного не слышал.
— Вот видите, Василий говорит, что не слышал…
— Прекратите! — Маша наклонилась вперед, Пристально уставившись на реставратора. И не вмешивайте сюда своего кота! У вас с ним явно был предварительный сговор! Вы обещали мне ответить — и будьте любезны держать слово!
— Ну что еще за вопросы?
— Что случилось с Мадонной Литта?
— Ничего не случилось. — Дмитрий Алексеевич снова спрятал глаза. — Кто вам сказал, что с ней что-то случилось? Висит себе в зале на радость толпам туристов…
— Вы не умеете врать. — Маша откинулась на спинку дивана и глубоко вздохнула. — И учиться этому вам уже поздно. Вас выдает ваше лицо.
Она сделала небольшую паузу и продолжила:
— Во-первых, со вчерашнего утра закрыт зал Леонардо.
— Трубы лопнули, — поспешно сообщил мужчина. — Вы же знаете, эти вечные проблемы с трубами…
— Ага, и по этому поводу туда согнали всю эрмитажную охрану, чуть ли не выставили у дверей часовых с автоматами!
— А что вы думаете? В зале находятся такие ценности…
— Я уже говорила — вы не умеете врать! Я видела, как картину унесли в служебное помещение…
— Ну да, ее готовят к выставке в Италии…
— Хватит юлить! Что с ней случилось? Что там за монстр?
— Монстр? — Старыгин побледнел. — Что вы об этом знаете? И откуда? Кто вам наболтал?
— Ага! — воскликнула Маша победно. — Попались! А ну, выкладывайте, что там такое!
— Маша, клянусь вам — я не могу. С меня взяли подписку о неразглашении…
— Если вы ничего мне не расскажете, я буду вынуждена использовать грязные методы.
Я ведь журналистка, а про нас чего только не болтают! У нас ведь нет ни чести, ни совести.
Я расскажу в своей передаче совершенный бред со ссылкой на вас, а вы потом сколько угодно оправдывайтесь перед своим начальством…
— Маша, если бы вы знали… — тихо проговорил Дмитрий Алексеевич, сцепив руки. — Никакой бред не сравнится с тем… Ладно, давайте договоримся так: вы будете молчать, по крайней мере пока, а я потом, позже, расскажу все вам, и только вам. Как это у вас называется — эксклюзивное интервью!
— Ну да, — недоверчиво покосилась на него Маша. — А как дойдет до дела, опять начнете юлить, призывать кота в свидетели…
— Я вам обещаю!
Маша хотела что-то возразить, но в это время тревожно зазвонил ее мобильный.
Звонила Светлана Воробьева.
— Машка! — проговорила она торопливым растерянным голосом. — Ты где сейчас?
— Да так.., работаю…
— Приезжай скорее на студию!
— А что случилось?
— Мишку убили!
— Кого? — недоверчиво переспросила Маша. Какого Мишку?
— Да Мишку же! Ливанского!
— Это что — такой прикол?
— О чем ты говоришь! Его убили, убили, ты понимаешь? Нам только сейчас сообщили, а я дежурю-ю… — похоже, Светка ревела.
Маша побледнела и уставилась в стену перед собой.
Мишка Ливанский, старый друг, вместе с которым она сделала столько репортажей, выпила столько кофе и пива, болтливый, прожорливый, веселый Мишка… Может быть, это его очередной розыгрыш? Но нет, на такое даже он не способен!
— Что случилось? — озабоченно спросил Старыгин. — На вас просто лица нет!
— Случилось? — переспросила Маша, уставившись на Дмитрия Алексеевича, как будто удивляясь, что он тут делает. — Да, случилось… Извините, я пойду.., спасибо за чай.., вот вам моя визитка, если вы все же захотите мне что-то рассказать…
Старыгин закрыл за гостьей дверь и облегченно вздохнул. Слава богу, она ничего из него не вытянула…
Тут же он почувствовал укол совести: у девушки случилось какое-то несчастье, только поэтому она неожиданно сорвалась и уехала. Девушка ему безумно интересна, то есть не она, а этот предмет, что она использует в качестве украшения. Нужно обязательно познакомиться с ней поближе, только потом, потому что в ближайшее время он будет очень занят.
Он бросил взгляд на бронзовые ампирные часы и заторопился: ему давно уже пора было на работу.
* * *
В отделе творился форменный бедлам.
Светка оповестила всех, кто знал Михаила, а знакомых у него было великое множество. И сейчас все толкались в тесном помещении, и телефон раскалился от звонков. Было душно и пахло валерианкой, которую Светка пила сама и предлагала всем вновь приходящим.
— Ты можешь толком объяснить, что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Обретя таким образом уверенность в себе, Маша поехала по указанному адресу.
Когда она позвонила в квартиру Старыгина, часы показывали восемь утра. Маша вообще была ранняя пташка.
— Кто здесь? — раздался из-за двери недовольный, заспанный голос.
— Откройте, Дмитрий Алексеевич! — проговорила Маша, — Я к вам из Эрмитажа…
— От кого? — буркнул голос.
— От Александра Николаевича Лютостанского! — не моргнув глазом, соврала Маша.
Недаром вчера выяснила фамилию хранителя у служительницы. Шеф Виталий Борисович учил их, что лишняя информация никогда не помешает. Вот и пригодилась!
Ее ложь сработала, засовы заскрежетали, дверь открылась. На пороге появился неопрятный пожилой человек в мешковатом свитере и растянутых на коленях спортивных штанах.
— Ну что еще такое! — простонал он, щурясь от света. — Я же сказал вашему Лютостанскому.., можно дать человеку выспаться!
— Вы так и будете держать меня на пороге? Маша протиснулась мимо него в темную прихожую. — Вообще-то Лютостанский не мой, он скорее ваш… Я — корреспондент канала «Твой город»…
— Ах, значит, корреспондент! — Мужчина мгновенно разъярился и двинулся на Машу с самым угрожающим видом. — А ну, прочь из моего дома! Только корреспондентов мне не хватало! Врать еще, понимаешь, вздумала!
— Я не врала! — вскрикнула Маша, ловко увернувшись. — Мы друг друга не поняли! Я действительно была вчера в Эрмитаже, там мне дали ваш адрес!
— Шустрая какая! Снова все врешь! — возмущенно пропыхтел хозяин, безуспешно пытаясь поймать Машу и вытолкать ее из квартиры. — Эрмитаж не справочное бюро, адресов своих сотрудников не дает! А ну, выметайся!
— Вы всегда так обращаетесь с женщинами? Маша снова отскочила в сторону, ушиблась об какую-то скамейку и скривилась от боли. — Да уйду, уйду я! Старый зануда!
Последние слова она добавила шепотом, но хозяин квартиры их расслышал и возмущенно выкрикнул:
— А ты — юная интриганка! Судя по замашкам, далеко пойдешь! Ты что — сломала петровскую скамью?
С этими словами он щелкнул выключателем.
Прихожую залил свет нескольких бронзовых бра, и Маша замерла в удивлении. Помещение было заставлено старинными креслами, скамьями, резными шкафами, как склад антикварного салона. Из угла выглядывала бронзовая статуя необыкновенной красоты.
По стенам висели картины и гравюры. Маша не слишком хорошо разбиралась в таких вещах, но все это производило впечатление подлинности и одновременно избыточности. Всего было слишком много, казалось, что в этом доме практически не осталось места для людей, даже для одного человека.
— Сейчас.., уйду… — повторила Маша, справившись с растерянностью, и только тогда заметила, что хозяин дома застыл с каким-то странным выражением на лице. Кстати, при ярком свете она заметила, что он не так стар, как ей показалось в первый момент. Может быть, ему только немного за сорок. Правда, в коротко остриженных волосах густо пробивалась седина, но она его не слишком портила.
— Ничего вашей скамейке не сделалось, проговорила девушка, демонстративно потирая лодыжку.
— Откуда это у вас? — Мужчина протянул к Маше руку. Она невольно попятилась.
— Что.., о чем вы?
— Вот это! — Он догнал ее, мрачно сверкнув глазами, и по-хозяйски взял в руку кулон, висевший на цепочке.
— Что вы себе позволяете! — Маша вспыхнула и попыталась еще отступить, но натянувшаяся цепочка не пускала ее. — Что у вас за манеры — при первой встрече заглядывать женщине за вырез?
Однако тут же она поняла, что хозяин квартиры совершенно ее не слушает. Он уставился на кулон, а вовсе не на ее прелести.
— Давайте договоримся, — голос Дмитрия Алексеевича стал совершенно другим, из него пропало прежнее раздражение, вместо него теперь звучал неподдельный интерес. — Я отвечу на ваши вопросы, а вы расскажете мне, откуда у вас пентагонд о декаэдр.., ведь вы о чем-то хотели меня расспросить? Не просто так притащились в несусветную рань и подняли меня с постели?
— Пента.., что? — растерянно переспросила Маша.
— Вот эта штука называется пентагондодекаэдр, — мужчина все еще сжимал кулон в своей руке, и из-за этого Маша чувствовала себя, как собака на поводке.
— Ну что мы стоим в коридоре, — он наконец-то выпустил кулон. — Пойдемте, выпьем чаю.
«Похоже, товарищ со странностями, — подумала Маша, — говорит, что с постели его подняла, а сам в свитере. И кто же с утра пораньше чай пьет?»
Она уже хотела вежливо отказаться и уйти слишком уж странным был этот человек, но ее остановил инстинкт репортера. Она чувствовала запах сенсации и не могла свернуть, как охотничья собака не может сойти со свежего следа.
— Сюда, проходите сюда! — Хозяин махнул ей в сторону открытой двери. — А я сейчас…
Вы чай какой любите?
— Чай? — Маша задумалась. — А какой у вас есть?
— Любой, — в голосе хозяина прозвучала гордость. — Зеленый, жасминовый и простой, черный — десятка полтора сортов, красный, белый, желтый…
— Ну, давайте черный с бергамотом!
Хозяин скрылся в глубине квартиры, лавируя между своими антикварными табуретками, а Маша вошла в комнату.
Здесь было ничуть не свободнее, чем в прихожей. Все пространство было заполнено столиками, шкафчиками, креслами в разной степени разрушения, между ними стояли большие напольные вазы из китайского фарфора и какие-то предметы неизвестного назначения.
С трудом найдя свободный диван относительно современного вида, застеленный пушистым оранжевым пледом, Маша попыталась сесть на него, но тут же вскочила, потому что плед под ней неожиданно шевельнулся и издал раздраженное шипение. В ужасе обернувшись, девушка увидела огромного рыжего кота, который открыл один глаз и смотрел на нее с явным неодобрением.
— Вы уже познакомились с Василием? — проговорил хозяин, появляясь в дверях с серебряным подносом. — Правда ведь, красавец? Один недостаток — очень линяет, поэтому на всем рыжая шерсть. Ну, я подобрал плед такого же оттенка…
Маша еще раз оглядела хозяина. Он успел переодеться в приличные брюки и домашнюю шелковую куртку, и выглядел теперь вполне респектабельно. И почему это он сперва показался ей неопрятным стариком?
— С Василием мы познакомились, — ответила она кокетливо, — а вот с вами… То есть, конечно, я знаю, что вас зовут Дмитрий Алексеевич, а меня — Маша. Я репортер телеканала…
— Бог с ним, с вашим каналом, — прервал ее хозяин, выставляя на низкий инкрустированный столик две чашки тонкого розового фарфора, такой же чайник, вазочку с печеньем и темным сахаром. — Вы лучше расскажите, откуда у вас эта вещь.
— Почему вас так заинтересовал этот кулон? — проговорила Маша. — Мне подарил его дедушка, отец моего отца. Я почти не помню его, родители давно развелись, и мы жили с мамой. Он приехал к нам совершенно неожиданно, мама тогда очень удивилась… Мне было лет пять, но я это хорошо помню. Он подарил мне этот кулон и что-то такое сказал про четыре семерки и про то, что эта вещь должна принести мне счастье. Я ничего не поняла и спрашивала потом у мамы, но она отмахнулась и ответила, что старик совершенно выжил из ума и лучше бы подарил что-нибудь нужное или хоть пару серебряных ложек, а не эту совершенно бесполезную вещь.
Маша отцепила кулон от цепочки и протянула его хозяину квартиры:
— Как вы это назвали?
Дмитрий Алексеевич бережно взял легкий светло-желтый шарик, составленный из двенадцати пятиугольников, некоторые из которых имели отверстия разной формы.
— Это — так называемый пентагондодекаэдр, самая загадочная вещь, попадавшая в руки археологов. Никто не знает, для чего он был предназначен. Их находили несколько раз в предгорьях Альп, но все известные — бронзовые, а ваш сделан из слоновой кости. Кто был ваш дедушка?
— Его фамилия была Магницкий, а больше я ничего не знаю.., и не видела его с тех самых пор…
— Арсений Иванович Магницкий! — воскликнул мужчина. — Выдающийся специалист по античному искусству, таинственно погибший в восемьдесят втором году!
— В восемьдесят втором? — переспросила Маша. — Но как раз тогда он подарил мне эту вещь… А что значит — таинственно погибший?
Что еще за тайны мадридского двора?
— Как-нибудь потом, — отмахнулся Дмитрий Алексеевич. — Почему вы не пьете чай?
— Бог с ним, с вашим чаем. — Маша поставила чашку на стол. — Вы обещали мне ответить на несколько вопросов.
— Какие вопросы? — Дмитрий Алексеевич — принялся переставлять предметы на столике, пряча глаза от своей собеседницы. — Василий, ты слышал, чтобы я что-нибудь такое обещал?
Кот мурлыкнул, показывая всем своим видом, что он ничего подобного не слышал.
— Вот видите, Василий говорит, что не слышал…
— Прекратите! — Маша наклонилась вперед, Пристально уставившись на реставратора. И не вмешивайте сюда своего кота! У вас с ним явно был предварительный сговор! Вы обещали мне ответить — и будьте любезны держать слово!
— Ну что еще за вопросы?
— Что случилось с Мадонной Литта?
— Ничего не случилось. — Дмитрий Алексеевич снова спрятал глаза. — Кто вам сказал, что с ней что-то случилось? Висит себе в зале на радость толпам туристов…
— Вы не умеете врать. — Маша откинулась на спинку дивана и глубоко вздохнула. — И учиться этому вам уже поздно. Вас выдает ваше лицо.
Она сделала небольшую паузу и продолжила:
— Во-первых, со вчерашнего утра закрыт зал Леонардо.
— Трубы лопнули, — поспешно сообщил мужчина. — Вы же знаете, эти вечные проблемы с трубами…
— Ага, и по этому поводу туда согнали всю эрмитажную охрану, чуть ли не выставили у дверей часовых с автоматами!
— А что вы думаете? В зале находятся такие ценности…
— Я уже говорила — вы не умеете врать! Я видела, как картину унесли в служебное помещение…
— Ну да, ее готовят к выставке в Италии…
— Хватит юлить! Что с ней случилось? Что там за монстр?
— Монстр? — Старыгин побледнел. — Что вы об этом знаете? И откуда? Кто вам наболтал?
— Ага! — воскликнула Маша победно. — Попались! А ну, выкладывайте, что там такое!
— Маша, клянусь вам — я не могу. С меня взяли подписку о неразглашении…
— Если вы ничего мне не расскажете, я буду вынуждена использовать грязные методы.
Я ведь журналистка, а про нас чего только не болтают! У нас ведь нет ни чести, ни совести.
Я расскажу в своей передаче совершенный бред со ссылкой на вас, а вы потом сколько угодно оправдывайтесь перед своим начальством…
— Маша, если бы вы знали… — тихо проговорил Дмитрий Алексеевич, сцепив руки. — Никакой бред не сравнится с тем… Ладно, давайте договоримся так: вы будете молчать, по крайней мере пока, а я потом, позже, расскажу все вам, и только вам. Как это у вас называется — эксклюзивное интервью!
— Ну да, — недоверчиво покосилась на него Маша. — А как дойдет до дела, опять начнете юлить, призывать кота в свидетели…
— Я вам обещаю!
Маша хотела что-то возразить, но в это время тревожно зазвонил ее мобильный.
Звонила Светлана Воробьева.
— Машка! — проговорила она торопливым растерянным голосом. — Ты где сейчас?
— Да так.., работаю…
— Приезжай скорее на студию!
— А что случилось?
— Мишку убили!
— Кого? — недоверчиво переспросила Маша. Какого Мишку?
— Да Мишку же! Ливанского!
— Это что — такой прикол?
— О чем ты говоришь! Его убили, убили, ты понимаешь? Нам только сейчас сообщили, а я дежурю-ю… — похоже, Светка ревела.
Маша побледнела и уставилась в стену перед собой.
Мишка Ливанский, старый друг, вместе с которым она сделала столько репортажей, выпила столько кофе и пива, болтливый, прожорливый, веселый Мишка… Может быть, это его очередной розыгрыш? Но нет, на такое даже он не способен!
— Что случилось? — озабоченно спросил Старыгин. — На вас просто лица нет!
— Случилось? — переспросила Маша, уставившись на Дмитрия Алексеевича, как будто удивляясь, что он тут делает. — Да, случилось… Извините, я пойду.., спасибо за чай.., вот вам моя визитка, если вы все же захотите мне что-то рассказать…
Старыгин закрыл за гостьей дверь и облегченно вздохнул. Слава богу, она ничего из него не вытянула…
Тут же он почувствовал укол совести: у девушки случилось какое-то несчастье, только поэтому она неожиданно сорвалась и уехала. Девушка ему безумно интересна, то есть не она, а этот предмет, что она использует в качестве украшения. Нужно обязательно познакомиться с ней поближе, только потом, потому что в ближайшее время он будет очень занят.
Он бросил взгляд на бронзовые ампирные часы и заторопился: ему давно уже пора было на работу.
* * *
В отделе творился форменный бедлам.
Светка оповестила всех, кто знал Михаила, а знакомых у него было великое множество. И сейчас все толкались в тесном помещении, и телефон раскалился от звонков. Было душно и пахло валерианкой, которую Светка пила сама и предлагала всем вновь приходящим.
— Ты можешь толком объяснить, что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39