Этот вопрос не поднимался, и он вне сферы вашей компетенции, капитан.
Молодчина, подумал я. Так его. Продержись только еще немного.
Конференц-зал располагался достаточно далеко от кабинета Полковника – три уровня вверх и полтора километра по прямой, – и мы не успели бы добраться туда до развязки. Да и не думаю, что ломающим дверь парням может понадобиться помощь двух измотанных калек. В этой сцене ваш покорный слуга останется лишь зрителем.
– Мы находимся в состоянии войны, – сказал Харди. – А военное время требует быстрых и решительных мер. Вы не способны совладать с ситуацией.
– А вы способны? – Голос Полковника мог бы замораживать океаны. – И о какой войне вы говорите? Насколько мне известно, мы не являемся военной организацией и по определению не можем ни с кем воевать.
– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Со всем моим уважением… Сдайте оружие.
Разумный ход. Убийство Полковника не принесет Харди ничего, кроме неприятностей, а вот сдача, да еще после заявления о неспособности контролировать ситуацию… Быть может, Харди и не такой дурак, каким казался?
Только Полковник никогда не сдается.
– Со всем вашим уважением? – Полковник разил капитана наповал его же собственными словами. – И в чем оно заключается, ваше уважение? В том, что вы убивали моих людей, жизнь которых должны были защищать? Что вы постоянно противоречили мне при обсуждении тактических задач, независимо от того, что я говорил? В том, что явились ко мне с оружием в руках и пытаетесь захватить контроль над телепортом, нарушая первую заповедь гвардейца? В том, что вы ставите под сомнение все, во имя чего мы работали долгие годы, и перечеркиваете все достигнутые нами результаты? В том, что вы собираетесь разрушить Гвардию? Это знаки вашего уважения, капитан?
– Я не собираюсь разрушать Гвардию. Я хочу сделать ее сильной и независимой.
– От кого независимой? От общества, которому она призвана служить? От законов, которые она призвана защищать? От людей, которых она должна охранять? От моральных и этических норм, которыми она должна руководствоваться?
– Я пришел сюда не для того, чтобы дискутировать с вами, Полковник. – сказал Харди.
– Тогда зачем? Чтобы убить меня? Действуйте.
– Я не хотел бы… – сказал Харди.
– Конечно, – усмехнулся Полковник. – Вы же не идиот. Убив меня, вы потеряете расположение даже тех бунтовщиков, что уже у вас есть.
– Мы не бунтовщики, – сказал Харди. – Мы патриоты.
– Бунтовщики, – возразил Полковник. – Свержение законной власти – это бунт, так что давайте называть вещи своими именами.
– Вашингтона в свое время тоже называли бунтовщиком, а потом стали называть героем и патриотом. Историю пишут победители, Полковник.
– Но вы-то еще не победили, – заметил Полковник.
– Мы победили, – сказал Харди. – Капитаны Блейн и Зимин сейчас берут под контроль оружие Магистров, против Молота и телепорта никто не сможет устоять, даже вся боевая мощь ВКС, заявись они сюда, будет разметена в одно мгновение…
– Ты можешь связаться с ними? – спросил я Микроба. – И сделать так, чтобы меня услышали все?
– Запросто, – сказал Микроб, щелкая тумблером. – Ты уже в эфире.
– Капитаны Блейн и Зимин мертвы, – сказал я, и мой голос разнесся по всей Штаб-квартире, тысячекратно усиленный динамиками. – Ваше дело проиграно, и я полностью контролирую Молот.
– Соболевский, – процедил сквозь зубы Харди. Судя по выражению его лица, он готов был сожрать меня живьем, а пока еле удержался, чтобы не пальнуть по передающим мой голос колонкам. – Мне следовало бы знать… Но Молот для нас не так уж и важен. Я все равно завладею им, разделавшись с нами и получив телепорт.
– Телепорт еще не у вас, – напомнил Полковник.
– Он будет моим. – Харди уже нечего было терять. А значит, он мог в любой момент начать пальбу. Ситуацию следовало разрядить.
Лейтенант Шаффер соображала неплохо.
– Капитан, – сказала она, выступая из-за спины Полковника, – мне давно известно о заговоре, и я знаю, что вы не играли в нем ведущей роли. Вы просто оступились, согласились под давлением своих коллег… Но теперь-то вы должны понять, что проиграли. Откройте глаза, капитан, еще не поздно все уладить. Вы были пешкой в чужой игре, на вас свалили самое неблагодарное дело, чтобы потом принести в жертву, как вы принесли в жертву лидеров СРС. Стоит ли продолжать партию, если гроссмейстер вышел из-за стола? Сложите оружие, и мы попытаемся разобраться, что же будет дальше.
– Я солдат, мэм, в отличие от вас, – сказал Харди. – И, единожды встав на дорогу, уже не сворачиваю с нее.
– Это может привести к ненужным жертвам, – сказала она, продолжая разыгрывать явно проигрышный вариант «все будет прощено и забыто».
– К чертям! – крикнул Харди. – Полковник, сдайте оружие. Если вы этого не сделаете, действительно будут «ненужные жертвы».
– Ну что ж, – сказал Полковник. – Вас здесь большинство…
– А остальные пойдут за победителем. – сказал Харди, выдавая желаемое за действительное. Теперь за ним бы уже точно никто не пошел, пусть бы он устилал дорогу лепестками роз и мостил золотыми слитками.
– …так что мне ничего не остается, кроме как подчиниться вашим требованиям.
Полковник вынул правую руку из-за спины и очень медленно расстегнул кобуру. При этом его движении Харди воскликнул: «Без глупостей!» – на что Полковник и глазом не моргнул, вытащил из нее свой табельный пневматик, перехватил его за ствол и протянул Харди рукояткой вперед.
– Во имя будущего, – сказал Полковник, – я прошу всех последовать моему примеру.
Это был старый и хорошо известный трюк, и Харди на него купился только потому, что уже начал ощущать себя хозяином положения и никак не ожидал подвоха со стороны человека, которого уже почитал конченым.
Небольших габаритов оружие, чаще всего миниатюрный иглогранатомет, крепится под рукавом к запястью стрелковой руки невидимым для окружающих специальным пружинным зажимом, который приводится в действие определенным жестом. Со стороны выглядит это так: сначала демонстрируешь противнику пустую ладонь, потом чуть сжимаешь пальцы, и оружие соскальзывает в твою руку, уже готовое к употреблению, и разносит удивленному противнику голову.
Пневмопистолет не является смертельным оружием даже в ближнем бою. Слишком часто его жертвы выживают благодаря достижениям современной медицины. Полковник никогда не любил полумер. У него был иглогранатомет.
Открывая вечеринку последним в своей жизни выстрелом, Полковник разнес Харди голову.
Не знаю, на что рассчитывали боевики Харди, оставшись без своего предводителя. Либо у бунта мог быть еще один потенциальный лидер, либо, что более вероятно, они посчитали, что зашли слишком далеко и уже не могут остановиться. Ведь по закону то, что они сделали, наказывается единственным образом – смертной казнью.
Они открыли огонь.
Люди Шаффер последовали их примеру.
Описывать перестрелку – дело неблагодарное, тем более, если сам не являешься ее активным участником и наблюдаешь происходящее на экране, а режиссер переключает картинку с камеры на камеру, пытаясь разобраться в происходящем.
Слишком много сумятицы, хаоса, беспорядочных движений, выстрелов и смерти. Мой взгляд успел ухватить только частицы общей картины. Я видел, как падает изрешеченное пулями тело Полковника, как Диана, пригибаясь, уходит с линии огня, как трое ее парней падают мертвыми, как рассыпаются по всему залу боевики, стоявшие слишком кучно для всеобщей свалки…
Увлекшись захватывающим действом на экране, мы почти проморгали момент, когда в кабинет Полковника ворвались запоздавшие сторонники Харди, пытающиеся прервать трансляцию. Их было четверо. Двое очень удачно стояли друг за другом, и мне удалось снять их одним выстрелом. Кровавые ошметки разлетелись по всей комнате. «Оса» – очень неэстетичное орудие.
Двое других успели нажать на курки. Лампа «синего сигнала» над головой Микроба взорвалась мириадами осколков, осыпая компьютерщика пластиковым дождем. Я не видел, куда угодили другие выстрелы, но Джека крутануло вокруг своей оси и отбросило к стене. Я рухнул на бок, и стоявшее за мной дорогое кожаное кресло превратилось в утильсырье. Микроб соскользнул под стол и шмальнул оттуда по ногам противника. Один из боевиков рухнул. Я снял второго выстрелом в живот, а Микроб, все так же из-под стола, добил первого в голову.
Ситуация на мониторе стремительно менялась.
Двери в зал распахнулись, и первым на пороге возник Бешеный Пес, паля из двух стволов сразу. Такой прицельной и бесшабашной стрельбы с двух рук я не видел уже давно.
Вообще-то я не думал, что Бешеный Пес будет драться на нашей стороне. Тому Псу, которого я знал, наверняка больше пришлась бы по вкусу Гвардия а-ля капитан Харди, но под его выстрелами падали оставшиеся боевики заговорщиков. Ненадолго задержавшись на пороге, Бешеный Пес свалил влево, и я увидел, что он не одинок. За его спиной стояла целая толпа ребят, вооруженная чем попало, от парализаторов до легких винтовок ВКС.
Перестрелка мгновенно захлебнулась.
Большая часть бунтовщиков полегла на месте, остальные, видя, что их дело уже точно проиграно, предпочли сдаться в плен.
Я поднялся с пола, пытаясь подсчитать наши потери одновременно и вокруг себя, и на экране.
Диана Шаффер была жива и, кажется, невредима. А вот Морган с сильно побледневшим лицом привалился спиной к стене, зажимая правой рукой обрубок левой, пытаясь остановить кровотечение. Последствия выстрела из иглогранатомета, уж в этом я знал толк. Болезненно, но не смертельно.
– Ну вот и все, парни, – сказал я. – Конец нашим проблемам.
– Идиот, – отозвался Морган, чуть не теряя сознание от попытки заговорить. – Неприятности только начинаются.
– С чего бы? – спросил я, ничуть не обидевшись на такое обращение – «идиотами» аналитик почитал всех разумных существ в Галактике.
– Может быть, ты и не заметил? – спросил он. – Мы только что остались без высшего командного состава. Харди и Полковник лежат в конференц-зале, а мы лично гробанули Зимина и Блейна на Молоте.
– Ну и что? – спросил я.
– Как это что?
– А вот так! Наверняка на этот счет существует какая-то процедура, в сейфе Полковника мы найдем завещание, а в нем – фамилию человека, которого он предложил в качестве своего преемника. Совет это дело быстренько утвердит, и новый Полковник подберет себе капитанов.
– Сколько это займет времени? Что мы будем делать, пока все не утрясется?
– Приятель, – сказал я. – Не утомляй меня, я уже и так достаточно утомлен. Гвардии триста с лишним лет, и если она не утонула до сего момента, продержится и еще немного. Пара недель без рулевого – еще не конец света.
– Блаженны глупые…
В итоге Морган оказался прав.
Неприятности продолжали валиться на наши головы, но совсем не оттуда, откуда их ожидал старший аналитик.
Самая большая дожидалась меня в собственных апартаментах. Причем уже давно.
Разборка с Магистром и активная фаза Заговора Капитанов вымотали меня до чертиков, и я предоставил Группе Внутренних Расследований наводить порядок, заботиться о раненых и объяснять ситуацию ребятам, пропустившим зрелище, а также отлавливать оставшихся бунтовщиков, если таковые найдутся.
Я хотел передохнуть. Принять душ и выпить кружечку пива, выкурить сигаретку. Я хотел на время позабыть о Молоте Магистров и томящемся там Альваресе.
Я распахнул дверь и влез под душ. Холодная вода, потом горячая, потом снова холодная, потом бокал пива и сигарета в мягком кресле, и я снова почувствую себя полноценным человеком. Где-то посредине душа всплыла мысль об Альваресе, но здоровый эгоизм заставил отбросить ее и немного обождать. В конце концов, по сравнению с нашими приключениями бдение на Молоте является для него чистым отдыхом.
Когда я вышел из душа, кутаясь в банный халат и вытряхивая воду из ушей, со мной заговорил Вел:
– Сержант, я завершил выполнение вашей последней программы.
– Что за программа? – спросил я, заказывая себе напиток.
– Составление списков по выявлению лиц, имевших физическую возможность находиться на местах преступлений Гриссома в то время, когда эти преступления совершались; людей, обладающих достаточным потенциалом программирования, чтобы забить мои попытки отслеживания; и людей, поступивших на службу в Гвардию после провала проекта «Хамелеон» в корпорации Тайрелла.
– Ага, – вспомнил я. – Было такое. И длинные списки?
– Распечатки лежат на вашем столе.
– Угу, – сказал я, закуривая сигарету.
Список квалифицированных хакеров насчитывал около сотни фамилий; список пришедших после «Хамелеона» – тысячи, и по нескончаемости его можно было сравнить разве что с рулоном туалетной бумаги или сериалом «Звездная Санта-Барбара». Зато последний список был коротким, очень коротким, и я решил начать с него. В нем было только четыре фамилии, и одну я мог отбросить сразу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74