Хью задохнулся, когда ударился грудью о луку седла, но удар этот спас его, потому что сэр Лайонел развернул свое копье по широкой дуге, и мог бы ранить руку Хью. Копье, не причинив вреда Хью, упало за его спиной, и Руфус рванулся вперед.
Хью разозлился на сэра Лайонела и больше всего потому, что был так глуп, подумав будто «поединок до последней капли крови» будет проводиться по правилам турнира. Это война, сказал он себе, и он должен убить Лайонела Хьюга. Он повернул Руфуса, пронзительно крича пришпоривая коня, и радостно засмеялся, когда увидел, что противник только еще начинает поворачивать коня, не уравновесив копья. Но сэр Лайонел сделал отчаянное усилие твердо нацелить свое оружие, и его удар обрушился сбоку на шлем Хью. Этот удар был не очень силен, но как раз в этот момент, сэра Лайонела настигло копье Хью, он запрокинулся на лошади, инстинктивно цепляясь за оружие, которое подлетело вверх, задев орнаментальную отделку шлема Хью и сорвав его. К этому времени Хью мог бы освободиться от копья, выполнившего свое предназначение, но было слишком поздно ловить шлем или даже проследить, куда он упал.
Толпа ревела, некоторые хвалили Хью за удар, другие выкрикивали проклятия, считая, что поединок закончился слишком быстро. Хью был слишком занят, чтобы слышать что-либо, кроме шума, на который он не обращал никакого внимания. Конь Лайонела изменил направление и поскакал к Руфусу, потому что хозяин сильно ударил его в правый бок, когда падал. Руфус инстинктивно отскочил в сторону. Он скакал быстро и вскоре был довольно далеко от того места, где упал сэр Лайонел, поэтому Хью не мог поймать его и повернуть. Хью не уловил перемены в криках толпы, поэтому не удивился, когда, повернув Руфуса, увидел, что сэр Лайонел стоял на коленях с опущенным мечом.
Хью остановил Руфуса и прежде чем узнал, что в подобном сражении не будет зазорно раздавить Лайонела, занес ногу над седлом, чтобы спешиться. Его колебания длились недолго, поэтому никто их не заметил, и его учтивость была отмечена громким подбадривающим ревом зрителей, но Хью не намеревался показывать им ни свое мужество, ни учтивость. Он думал только о Руфусе. На турнире его конь был в безопасности, ни один человек, который намеревался потом снова показаться на нем, не осмелится бы убить жеребца. На поединке же, который заканчивается смертью одного из участников, Руфус может быть большой и отличной мишенью и никто не обвинит Лайонела, если тот убьет коня, чтобы он и всадник находились бы в равном положении.
Хью спешился и, слегка ударив Руфуса, приказал ему скакать прочь. В это время Лайонел уже поднялся на ноги Хью побежал вперед, выпустив меч. Он надеялся увидеть противника ошеломленным от падения, но удар, который он направил, был с готовностью встречен. Лайонел умело выдвинул свой, похожий на летучего змея щит, принял удар меча Хью и удержал его. Ему не повезло, но он вскинул оружие, чтобы самому нанести сильный удар. Хью отбил удар щитом и был очень поражен силой мужчины. Он получил удар в плечо, но, что хуже всего, он почувствовал, что где-то ослаб его щит. Хью обрушил шквал ударов, пытаясь не дать Лайонелу использовать преимущество и, если удастся, закончить борьбу. Ему удалось только повернуть Лайонела и направить его назад, но он видел, что атака не получилась. Хью заметил дикую ухмылку на лице противника и снова разозлился. Хьюг теперь не был участником турнира, это был воин. Он определенно ожидал, что Хью устанет от своих бесполезных атак и вскоре сложит оружие перед «более мудрым», который защищался, не прилагая особых усилий.
Тем не менее приступ гнева длился недолго, потому что Хью увидел, как сможет воспользоваться презрением противника. Ему следует сделать все, чтобы заставить сэра Лайонела поверить, будто в нем выносливости меньше, чем силы. Хью собирался отступить, а затем несколько раз атаковать снова, каждый раз сокращая время атаки и делая удары слабее. И тогда, когда Лайонел подумает, что силы противника почти истощены, Хью должен сделать притворную ошибку, или использовать какую-нибудь другую уловку, чтобы вынудить Лайонела атаковать, — и уж тогда-то он сразит его. Согласно этому плану, Хью замедлил сильные удары, чтобы его рука могла отдохнуть, в то время как он собирался снова атаковать. Лайонел незамедлительно ответил, атакуя в свою очередь, явно намереваясь вынудить Хью оставаться активным, чтобы самому восстановить силы, в то время как противник тратил свои на бесполезное нападение. И Хью пришлось удивиться его явному умению и уму. Вместо того чтобы наносить сильные удары, он тыкал и толкал мечом, жестами показывая, что Хью не стоит его сильных ударов.
Зная намерения Лайонела, Хью очень разозлился. Он почувствовал сильное желание возобновить свою яростную атаку и сразить этого насмешливого врага. Но знание воинского дела сдерживало его от незамедлительного ответа. И это спасло ему жизнь. Лайонел нанес еще один удар в правое бедро Хью, который тот отразил, и если бы только потеряв над собой контроль, Хью стремительно бросился в бой, то получил бы в ответ страшный удар. Этот удар мог бы поразить его голову, на которой не было шлема, либо его сломанный уже щит или руку, если бы он принял его полностью. Поскольку Хью не взметнул меч, чтобы ударить и не бросился вперед, то ему пришлось отклонить только конец оружия Лайонела. Все же его щит затрещал, принимая удар, и Хью пронзило внезапное холодное сознание, что он в конце концов может и не победить.
Ему тем не менее не приходил в голову лучший план, чем то, что он придумал, и он ударил щитом по мечу сэра Лайонела и взмахнул своим мечом. Его противник, который был столь уверен в его реакции, промедлил с ответом на этот неожиданный удар, и взвыл, но немного отскочил назад, показывая, что ранен не сильно. Хью почувствовал вкус победы, но в это время был внезапно остановлен следующим яростным ударом в щит. На этот раз Хью буквально задохнулся от боли, потому что меч Лайонела ударил его в руку, и спас его только щит. Каркас щита был разбит вдребезги; щит больше уже не подчинялся движениям руки, которая его держала, и его поверхностью уже нельзя было отразить какой бы то ни было удар. И теперь каждый раз, когда Лайонел ударял в щит, тот прогибался, так что сила удара концентрировалась на небольшой площади и наносила большой ущерб. Хью знал, что раненой Рукой он не сможет отразить много ударов.
Лайонел тоже знал об этом, и ударил снова в то же место, несомненно, надеясь пробиться сквозь защиту и окончательно разбить щит Хью. Но на этот раз тот был готов.
Он подставил щит так, что удар меча попал в правый угол, который защищал его руку. В то же время сам Хью нанес удар в левое плечо Лайонела и ранил его. Лайонел снова взревел, но на этот раз, понял Хью, больше от ярости, чем от боли, потому что Хью пришлось ударить мечом в верхний угол щита противника, прежде чем он коснулся его плеча с большой силой. Хью сам не издал ни звука, хотя ему пришлось сдержать крик. Ему удалось парировать удар Лайонела, но рука ныла от боли и он чувствовал, что слабеет. Хью не обращал внимания на боль, но, если он не сможет удержать щит, то окажется в безнадежном положении.
Удар по голове, который он едва отвел, потому что надеялся, что он придется на щит, напомнил ему еще об одной опасности, о которой Хью чуть было не забыл. Чтобы защитить себя, он снова атаковал и отбросил сэра Лайонела назад. Тем не менее Хью получил небольшое удовольствие от отступления противника, потому что был уверен, что это — скорее уловка, чем необходимость. Следующая его атака была столь яростной, что ему удалось нанести еще два удара и после второго удара он услышал крик боли. За это ему отплатили ударом в левое бедро из-за того, что щит его был сломан и прогнулся под ударом, который пришелся в ту часть тела, которая, как думал Хью, была защищена. Хью почувствовал тепло и пробормотал проклятие, ибо понял, что он истекает кровью. У него больше не было времени, чтобы утомлять своего врага. Хотя сэр Лайонел тоже истекал кровью (если даже и так, то он скрывал рану за щитом), Хью будет быстрее терять силы. Этому нельзя было ничем помочь. Все, что Хью мог сделать, это как можно настойчивее и свирепее наступать, и он размахивал и ударял мечом, как только мог. Но старик был хитрым воином и принял только один-два сильных удара. Однажды он, вынуждая Хью закричать от страшной боли, когда удар сбоку пришелся в угол щита, и меч, отскочив, нанес ему рану в руку. Хью знал, что он сильно затянул наступление, и тем не менее был вынужден наносить удары снова и снова, хотя очень устал. Он думал, что ударит еще раз и еще, потом он внезапно ударил своим щитом по мечу Лайонела и, одновременно яростно взмахнув, ударил врага в плечо. Щит, прежде защищавший Хью, изогнулся и сильнее ударил его в левый бок, чем в правый, а угол щита принял удар меча Лайонела. Этот удар, благодаря тому, что меч отскочил от края щита, пришелся в собственное тело Лайонела, и щит выпал из руки. Чтобы освободить свое оружие, Лайонел отступил назад и извернулся, поднимая щит и отражая удар меча Хью, но наступил на упавший шлем Хью, который завертелся; Лайонел подвернул лодыжку и споткнулся. Он ударил локоть — не о мягкую землю, а о твердый металлический шлем — и, закричав от страшной боли в локте, враз онемевшей рукой ослабил хватку на рукоятке меча.
Хью тоже закричал, но это был крик победы. Он рванулся вперед. Услышав крик Лайонела и увидев, как падает его меч, Хью решил, что он был ранен сильнее, чем на самом деле. Но крепкий удар ног Лайонела вынудили его отступить. Хью инстинктивно расправил руки, чтобы удержать равновесие, но прежде, чем он твердо встал на ногах, получил удар в голову шлемом, который Лайонел бросил в него. Под тяжестью щита и меча Хью зашатался и упал навзничь. К счастью, ему были подарены несколько секунд, в течение которых Лайонел схватил меч, а Хью привлек щит к телу и поднял оружие так, что Лайонел не мог поставить ногу на руку. Он откатился немного в сторону, моля Бога, чтобы он мог подняться, пока поднимался Лайонел, но ему это не удалось.
Вместо того чтобы подняться, Лайонел только встал на колени, пополз вперед и остановился у головы Хью, отбросив в сторону его меч. Он ударил Хью в лицо краем щита, пока освобождал руку, чтобы рвануть кольчугу Хью, и тогда она не сможет уже защитить ни его горло, ни голову. Завязка развязалась, и кольчуга соскользнула с тела Хью, но он не был еще сражен. Он дважды ударил мечом в незащищенную спину Лайонела. Удары были не очень сильны, но Лайонел был вынужден отражать их. Тут страшное отчаяние придало Хью неимоверную силу. Он смог сбросить с себя противника, который был тяжелее его, ударил его еще раз. Лайонел упал и закричал. Услышав его крик, Хью сделал отчаянное усилие, чтобы подняться на колени. Хью думал, что сейчас он должен умереть. Ему мешали своей тяжестью его щит и меч, и он не мог быстро откатиться в сторону, чтобы противник не настиг его. Лайонел должен был ударить мечом в спину Хью или незащищенную голову. Но удара не последовало, и у Хью не было времени, чтобы удивиться, как ему удалось избежать удара, или даже искать Лайонела. Он с трудом поднялся на ноги, перевел дыхание и описал круг, взмахивая мечом.
Он нанес удар Лайонелу прежде чем увидел его и услышал его крик:
— Нет! Кенорн! Кенорн! Нет!
Хью ударил снова, прежде чем слова могли дойти до его изнуренного поединком разума. Оба удара были смертельны: первый, пройдя сквозь кольчугу, вонзился глубоко в спину и руку, держащую меч; второй также был глубок и поразил левое плечо и сломал ключицу.
Меч Лайонела выпал из руки, щит его свободно свисал, но Лайонел не упал. Он стоял, пристально и с ужасом глядя на Хью, как будто заглядывал в ад, и, всхлипывая повторял:
— Кенорн? Кенорн?
Хью уже поднял меч для последнего удара, который сразил бы противника, но он не мог опустить его. Он еще не понимал смысла слов, которые повторял Лайонел; он просто не мог убить человека, который, беспомощный, стоял перед ним и плакал. Он не пытался даже поднять щит, чтобы защитить себя. Сейчас Хью снова слышал голос толпы, которая, ритмично завывая, требовала нанесение смертельного удара. Он чувствовал запах земли, поднятой во время поединка, смешанный с вонью от пота и крови. Он медленно опустил меч, ошеломленный выражением ужаса в глазах неприятеля — он не мог понять этого ужаса, который не исчез даже тогда, когда он опустил оружие. Если бы Хью был уверен, что это только очередной хитрый трюк, призванный вырвать победу из пасти поражения, он бы просто ушел прочь. Но он не смел покинуть поле, пока его противник стоял, чтобы позже сэр Лайонел не мог утверждать, что Хью проиграл поединок. Он едва осмелился отвести взгляд от противника, в отчаянии Хью снова приподнял меч, но в этот момент Лайонел вздохнул, и, произнеся «Кенорн», упал на землю.
Не зная, что ему делать дальше, Хью уронил свой щит, который ему больше не мог служить, на землю и поднял меч сэра Лайонела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83