Она не настолько наивна, чтобы облачиться в доспехи или считать себя военачальником, но она скачет с войсками и зачастую настолько близко, что может пово*-рачивать обратно тех, кто вздумает бежать с поля боя. Возьмите Мелюзину в Вервелл. В таком маленьком сражении ей будет безопаснее.
Я чуть было не открыла рот, чтобы возразить, но передумала. И так я навязала себя Хью, когда он хотел отослать меня обратно в Джернейв, поэтому сейчас мне следует согласиться с любым местом, которое он сочтет для меня наиболее безопасным. Мне не хотелось вядеть сражение, каким бы маленьким оно нн было, и не потому, что я боялась за себя, а потому, что преходила в ужас от мысли, что увижу раненым Хью, или сэра Джеральда, или даже Фечняа либо Мерина. И после этого у меня не было возможности передумать еще раз. Когда Вильям Ипрский вышел, за ним последовал Хью. Я слышала, как он попрощался с Ипрским, а потом созвал командиров отрядов и приказал построить солдат для марша.
Не знаю, смогла ли бы я придерживаться принятого решения и не передумать за те часы, которые мы двигались в Вервелл, но у меня опять не было выбора. Хью скакал вместе с командирами отрядов, – я полагаю, чтобы составить план сражения, потому что когда мы подъехали к холму, под которым стояла деревня, казалось, все уже точно знают, что им делать. Потом он пришел туда, где я чуть в стороне от дороги ждала вместе с Эдной, Фечином и Мервином, и сказал:
– Ты останешься здесь. Не уходи, что бы ты ни услышала и ни увидела. Мне нужно знать, где я смогу тебя найти. Фечин и Мервин будут с тобой, и я за тобой приду.
Я с готовностью согласилась, и он улыбнулся, – но было видно, что думает он уже о предстоящем сражении.
Несмотря на данное Хью обещание и мой страх, звуки битвы потянули нас вперед. Я видела, как люди дрались, кто-то падал, а наносившие по ним удар били опять, чтобы добить совсем, иногда бежали вперед, чтобы разить других; нередко их били и самих, и они тоже падали. В мгновение ока я уже не могла различить, где были наши, а где враги. Не удалось отыскать даже Хью, и сэр Джеральд также исчез в людском потоке.
Я раньше не представляла, какая неразбериха создается в сражении, – люди убивают и ранят друг друга, не зная, кого они бьют и смертелен ли был удар. И только сейчас я поняла, что не могла быть наградой Бруно за убийство папы. Даже если Бруно сразил моего отца или брата, кто об этом знает? Такое сражение непохоже на взятие крепости или поместья, когда победитель знает побежденного. Возможно, я досталась Бруно за взятие Улля, но папа был убит в большем бою, чем при взятии деревни Вервелл. Мне никогда не узнать, от чьей руки он погиб, и я была этому очень рада.
Думаю, сражение длилось не более получаса. К тому моменту, когда шум битвы затих вдали и побежденные побросали оружие и щиты, солнце лишь чуть сместилосо на небосводе. Больше времени заняло собрать раненых и обеспечить охрану захваченных пленных. Вскоре после этого явился Хью и привел меня в самый большой дом в деревне. Дом был чист и меблирован для барона, командовавшего отрядом, а тот готовил его для императрицы.
Когда мы вошли в Вервелл, я обнаружила, что все население деревни было выведено. Женщин не было, а с отрядом сэра Вальтера Эспека послали только одного лекаря. Я не такая уж умелая целительница, но успела в своей жизни зашить много шрамов и не раз делала припарки для ссадин своим братьям, так что, собрав в деревенских садах те травы, которые удалось найти, мы с Эдной пытались лечить ими раненых. Я радовалась, что и мне нашлось дело. На следующий день опять шла борьба. Дважды за деревней раздавались крики и звуки сражения. И каждый раз в сарае прибавлялось раненых, а в загоне для пленных – солдат, у которых было отобрано все, кроме портков и рубашек. Каждый раз я бросалась посмотреть, нет ли среди пленных какой-нибудь важной особы, которую можно было бы обменять на короля, но в хижину в дополнение к нашему мелкому барону затолкнули лишь двух второстепенных рыцарей.
Тем не менее одна из новостей, вселив в меня надежду, заставила сильнее биться сердце. Этим утром, 14 сентября, в Праздник Вознесения Святого Креста, армия королевы атаковала силы, которыми Роберт Глостерский осаждал крепость Волвси, и разбила их. В городе состоялось тяжелое сражение, Роберт Глостерский пытался повернуть назад армию Мод и не дать ей достичь королевской крепости в центре Винчестера, где пребывала императрица.
Оба пленных рыцаря настаивали, что их послали для усиления деревни Вервелл, чтобы удерживать путь отступления, но Хью им не поверил; он сказал, что они просто бежали с поля проигранного сражения.
Конечно, победа королевы в сражении была лучше, чем поражение, но я не услышала новости, которой ждала. Если Матильда или Глостер не захвачены, нам просто придется начинать все сначала, а время уже истекает. Очень скоро большая часть моего камбрийского отряда должна будет вернуться домой для сбора урожая; многие из людей Хью и сэра Эспека также потребуют их отпустить. Когда и этот день прошел и были взяты в плен лишь отставшие солдаты, мои надежды начали гаснуть. Сидя у дома, отданного в мое распоряжение, я, чтобы не заплакать от разочарования, пыталась решить, что приготовить на вечер поесть, и вдруг услышала приветствующий меня голос сэра Джеральда. Его не было с конца вчерашнего сражения: он охранял дорогу на Уитчерч.
– Мелли, возможно, я принес то, чего ты ждешь, – крикнул он, но тон голоса и его вид при этом не был особенно радостным. Спрыгнув с лошади, сэр Джеральд повернулся, и помог слезть на землю другому человеку, настолько запачканному грязью и покрытому ссадинами, что я целую минуту не могла его узнать.
– Сир, – выдохнула я, вскочив на ноги и сделав реверанс королю Шотландии Дэвиду. Я почувствовала скорее страх, чем радость.
Он посмотрел на меня холодным взглядом.
– В лице сэра Джеральда вы имеете преданнейшего слугу, леди Мелюзина. Я предлагал ему во владение богатое поместье, если он поедет со мной на север, но он отказался. А ведь дважды мне повезло. Первый, кто взял меня в плен, довольствовался моим кошельком, второй – оружием и спрятанными мной бриллиантами – они меня не узнали. А чего пожелаете за мою свободу вы?
Мои глаза наполнились слезами.
– О, мой господин, – тихо сказала я, – я была бы рада, так рада отпустить вас только за ту любовь, которую питал к вам мой отец, но ваше пленение может стоить целого королевства и жизни моего мужа.
Он снова взглянул на меня.
– Если вы думаете, что Матильда освободит Стефана в обмен на меня, вы горько ошибаетесь, – его рот скривился от досады.
Неужели это правда? Если да, у меня нет причин держать короля Дэвида. Мне не нужно ни богатого поместья, ни сундуков золота. Бруно и Улль – вот все мои желания, а без Бруно мне не нужен и Улль. И если императрица не обменяет Стефана на Дэвида, почему бы сэру Джеральду не получить собственное поместье? Но я не была настолько глупой, чтобы доверять словам человека, пытающегося купить себе свободу.
– Об этом еще будет время поговорить, – ответила я. – Ну а сейчас входите и отдыхайте.
– Он молча последовал за мной в дом старосты и плюхнулся на табурет. Я наполнила кубок вином пленного барона и предложила ему, сказав, когда он взял кубок:
– Я принесу вам воды помыться, еды и почищу одежду.
Сэр Джеральд, стоя в дверях, следил за происходящим, но я потянула его за собой и закрыла дверь, а потом, не дав ему возразить, сказала:
– Оставьте его одного, пусть придет в себя, но поставьте вокруг дома стражу из йоркширцев – они Дэвида не любят, а наших легко подкупить, – и пошлите гонца найти Хью.
– Будь осторожна, Мелли, – предупредил меня сэр Джеральд. – Не приближайся к этому человеку. Если он тебя схватит, у него появится сильный козырь в торге.
Я кивнула.
– Не буду заходить к нему до прихода Хью. Мервин сможет его обслужить.
Когда приехал Хью, он выглядел не счастливее меня, и я рассказала ему, кто сидит в доме.
– Боже мой, – вздохнул он. – Я почти жалею, что сэр Джеральд не принял это предложение и не поехал на север.
– Он говорит, Матильда не отдаст за него Стефана.
Это правда?
– Весьма вероятно, отвечал Хью, – но Стефан находится у графа Глостерского, а граф – благородный человек. Хотел бы я знать, насколько Глостерский чувствует себя обязанным обменять Дэвида. Дэвид – король, но важность его персоны в этой борьбе в Англии несопоставима с важностью Стефана. И все-таки есть шанс.
– А может мы лучше отпустим его? – это был скорее вопрос, чем предложение. По сравнению с желанием» освободить Бруно мой страх воспользоваться в качестве предмета торга тем, кто для моего отца был любимым господином, ничего не значил, но я неожиданно поняла, что была и другая проблема: – Хью, не опасно ли для тебя отдать его королеве? Ведь Джернейв так близко от границы с Шотландией и вражда с шотландским королем может иметь серьезные последствия.
Хью немного помолчал, а потом сказал:
– Мы не можем его отпустить, Мелюзина. Королева должна будет преследовать и попытаться захватить императрицу или заставить ее уступить, сдаться, и король Дэвид – не единственный пленный, которого стоило бы взять. Для этого Мод потребуется золото, много-много золота. Она выкачивала золото из Булони многие месяцы, но продолжаться так больше не может, – из Англии много не выкачаешь, пока Стефан в плену. Даже если Дэвида не удастся обменять на короля Стефана, она может получить за него огромный выкуп.
– Но это будет опасно для тебя, Хью.
– Не нужно, чтобы он видел меня или знал, что я имею к этому отношение. Думаю, для меня лучше всего найти Вильяма Ипрского и сообщить, кого мы взяли в плен. Потом Ипрский возьмет Дэвида, тебя и сэра Джеральда, который за это пленение заслуживает доверия и награды, под свою опеку, чтобы переправить королеве. Сдачей своего пленного я окажу Вильяму Ипрскому серьезную услугу. Королева его осчастливит, но и ты, и сэр Джеральд также получите свою долю ее благодарности, поэтому все мы от этого выиграем.
– Кроме бедного короля Дэвида, – тихо сказала я. Хью успокаивающе обнял меня, но решения своего не изменил. Он подозвал сэра Джеральда, попросил составить конный отряд и сопровождать его. Я зашла под навес на заднем дворе дома поискать провиант. Самое меньшее, что можно было сделать для бедного короля, – это проследить, чтобы он получал добрую еду, пока до него не доберется Вильям Ипрский. Я не думала, что с Дэвидом начнут обращаться дурно, однако написанное на лице Ипрского злорадство в гораздо большей степени, нежели сочувственное выражение на моем лице, могло испортить королю аппетит. Когда мы с Мервином и Эдной, неся разнообразные блюда из нарезанного тонкими ломтями холодного мяса, вошли в дом, король Дэвид уже был умыт и наряжен в лучшие одежды барона. К нему вернулось самообладание, и нам удалось найти для беседы темы, не касающиеся войны. Позднее я нашла доску и фигуры, и мы начали партию в шахматы, однако закончить не успели: дверь распахнулась, вошел Хью, а за ним сэр Джеральд, и от их улыбок в освещаемой свечами комнате стало светлее. « – Сир, – низко поклонившись, произнес Хью, – Вы свободны! Вильям Ипрский взял в плен Роберта Глостерского, и императрице, чтобы вернуть брата, волей-неволей придется освободить короля Стефана. Ведь в отсутствие Роберта Глостерского ни один барон в Англии не будет ей служить.
ГЛАВА 25
Бруно
Среди сказок, которые Отец Ансельм нередко рассказывал Одрис в детстве – и к которым, признаться, и я жадно прислушивался, пытаясь скрыть удовольствие за насмешками, – были заканчивающиеся словами «и они счастливо прожили до самой смерти». Не могу сказать, что это в полной мере относится и ко мне, – благодарение Всевышнему, мы еще не дожили до конца дней своих, и было бы неразумно заранее подводить итоги. Тем не менее я сильно надеюсь на «и они счастливо дожили до глубокой старости», хотя в момент, когда короля и меня обнаружили у внешних ворот, я не рассчитывал прожить более нескольких последующих минут.
Я дважды почувствовал обжигающую боль от ударов ножом и ощутил на себе чьи-то руки, но продолжал цепляться за короля, пока удар в голову не взорвался яркой вспышкой перед глазами, после чего все погрузилось в темноту и безмолвие. Должно быть, я был на волосок от смерти, ибо с того дня в середине мая, когда был сражен этими ударами, до сентября в моей памяти почти ничего не сохранилось, лишь воспоминание о боли и мучившей меня жажде. Я потерял всякое представление о времени и пребывал в таком состоянии до того дня, когда, очнувшись, почувствовал, как нечто тяжелое вцепилось мне в лодыжку, не давая шевельнуть ногой. Помню, я сердито сказал:
– Мелюзина, нога уже давно зажила. Пора снять бинты.
Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной сэра Грольера.
– Вы ранили меня, – прошептал я, вспомнив, кто держал нож.
Никогда прежде ни в чьем лице не доводилось мне видеть столько ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Я чуть было не открыла рот, чтобы возразить, но передумала. И так я навязала себя Хью, когда он хотел отослать меня обратно в Джернейв, поэтому сейчас мне следует согласиться с любым местом, которое он сочтет для меня наиболее безопасным. Мне не хотелось вядеть сражение, каким бы маленьким оно нн было, и не потому, что я боялась за себя, а потому, что преходила в ужас от мысли, что увижу раненым Хью, или сэра Джеральда, или даже Фечняа либо Мерина. И после этого у меня не было возможности передумать еще раз. Когда Вильям Ипрский вышел, за ним последовал Хью. Я слышала, как он попрощался с Ипрским, а потом созвал командиров отрядов и приказал построить солдат для марша.
Не знаю, смогла ли бы я придерживаться принятого решения и не передумать за те часы, которые мы двигались в Вервелл, но у меня опять не было выбора. Хью скакал вместе с командирами отрядов, – я полагаю, чтобы составить план сражения, потому что когда мы подъехали к холму, под которым стояла деревня, казалось, все уже точно знают, что им делать. Потом он пришел туда, где я чуть в стороне от дороги ждала вместе с Эдной, Фечином и Мервином, и сказал:
– Ты останешься здесь. Не уходи, что бы ты ни услышала и ни увидела. Мне нужно знать, где я смогу тебя найти. Фечин и Мервин будут с тобой, и я за тобой приду.
Я с готовностью согласилась, и он улыбнулся, – но было видно, что думает он уже о предстоящем сражении.
Несмотря на данное Хью обещание и мой страх, звуки битвы потянули нас вперед. Я видела, как люди дрались, кто-то падал, а наносившие по ним удар били опять, чтобы добить совсем, иногда бежали вперед, чтобы разить других; нередко их били и самих, и они тоже падали. В мгновение ока я уже не могла различить, где были наши, а где враги. Не удалось отыскать даже Хью, и сэр Джеральд также исчез в людском потоке.
Я раньше не представляла, какая неразбериха создается в сражении, – люди убивают и ранят друг друга, не зная, кого они бьют и смертелен ли был удар. И только сейчас я поняла, что не могла быть наградой Бруно за убийство папы. Даже если Бруно сразил моего отца или брата, кто об этом знает? Такое сражение непохоже на взятие крепости или поместья, когда победитель знает побежденного. Возможно, я досталась Бруно за взятие Улля, но папа был убит в большем бою, чем при взятии деревни Вервелл. Мне никогда не узнать, от чьей руки он погиб, и я была этому очень рада.
Думаю, сражение длилось не более получаса. К тому моменту, когда шум битвы затих вдали и побежденные побросали оружие и щиты, солнце лишь чуть сместилосо на небосводе. Больше времени заняло собрать раненых и обеспечить охрану захваченных пленных. Вскоре после этого явился Хью и привел меня в самый большой дом в деревне. Дом был чист и меблирован для барона, командовавшего отрядом, а тот готовил его для императрицы.
Когда мы вошли в Вервелл, я обнаружила, что все население деревни было выведено. Женщин не было, а с отрядом сэра Вальтера Эспека послали только одного лекаря. Я не такая уж умелая целительница, но успела в своей жизни зашить много шрамов и не раз делала припарки для ссадин своим братьям, так что, собрав в деревенских садах те травы, которые удалось найти, мы с Эдной пытались лечить ими раненых. Я радовалась, что и мне нашлось дело. На следующий день опять шла борьба. Дважды за деревней раздавались крики и звуки сражения. И каждый раз в сарае прибавлялось раненых, а в загоне для пленных – солдат, у которых было отобрано все, кроме портков и рубашек. Каждый раз я бросалась посмотреть, нет ли среди пленных какой-нибудь важной особы, которую можно было бы обменять на короля, но в хижину в дополнение к нашему мелкому барону затолкнули лишь двух второстепенных рыцарей.
Тем не менее одна из новостей, вселив в меня надежду, заставила сильнее биться сердце. Этим утром, 14 сентября, в Праздник Вознесения Святого Креста, армия королевы атаковала силы, которыми Роберт Глостерский осаждал крепость Волвси, и разбила их. В городе состоялось тяжелое сражение, Роберт Глостерский пытался повернуть назад армию Мод и не дать ей достичь королевской крепости в центре Винчестера, где пребывала императрица.
Оба пленных рыцаря настаивали, что их послали для усиления деревни Вервелл, чтобы удерживать путь отступления, но Хью им не поверил; он сказал, что они просто бежали с поля проигранного сражения.
Конечно, победа королевы в сражении была лучше, чем поражение, но я не услышала новости, которой ждала. Если Матильда или Глостер не захвачены, нам просто придется начинать все сначала, а время уже истекает. Очень скоро большая часть моего камбрийского отряда должна будет вернуться домой для сбора урожая; многие из людей Хью и сэра Эспека также потребуют их отпустить. Когда и этот день прошел и были взяты в плен лишь отставшие солдаты, мои надежды начали гаснуть. Сидя у дома, отданного в мое распоряжение, я, чтобы не заплакать от разочарования, пыталась решить, что приготовить на вечер поесть, и вдруг услышала приветствующий меня голос сэра Джеральда. Его не было с конца вчерашнего сражения: он охранял дорогу на Уитчерч.
– Мелли, возможно, я принес то, чего ты ждешь, – крикнул он, но тон голоса и его вид при этом не был особенно радостным. Спрыгнув с лошади, сэр Джеральд повернулся, и помог слезть на землю другому человеку, настолько запачканному грязью и покрытому ссадинами, что я целую минуту не могла его узнать.
– Сир, – выдохнула я, вскочив на ноги и сделав реверанс королю Шотландии Дэвиду. Я почувствовала скорее страх, чем радость.
Он посмотрел на меня холодным взглядом.
– В лице сэра Джеральда вы имеете преданнейшего слугу, леди Мелюзина. Я предлагал ему во владение богатое поместье, если он поедет со мной на север, но он отказался. А ведь дважды мне повезло. Первый, кто взял меня в плен, довольствовался моим кошельком, второй – оружием и спрятанными мной бриллиантами – они меня не узнали. А чего пожелаете за мою свободу вы?
Мои глаза наполнились слезами.
– О, мой господин, – тихо сказала я, – я была бы рада, так рада отпустить вас только за ту любовь, которую питал к вам мой отец, но ваше пленение может стоить целого королевства и жизни моего мужа.
Он снова взглянул на меня.
– Если вы думаете, что Матильда освободит Стефана в обмен на меня, вы горько ошибаетесь, – его рот скривился от досады.
Неужели это правда? Если да, у меня нет причин держать короля Дэвида. Мне не нужно ни богатого поместья, ни сундуков золота. Бруно и Улль – вот все мои желания, а без Бруно мне не нужен и Улль. И если императрица не обменяет Стефана на Дэвида, почему бы сэру Джеральду не получить собственное поместье? Но я не была настолько глупой, чтобы доверять словам человека, пытающегося купить себе свободу.
– Об этом еще будет время поговорить, – ответила я. – Ну а сейчас входите и отдыхайте.
– Он молча последовал за мной в дом старосты и плюхнулся на табурет. Я наполнила кубок вином пленного барона и предложила ему, сказав, когда он взял кубок:
– Я принесу вам воды помыться, еды и почищу одежду.
Сэр Джеральд, стоя в дверях, следил за происходящим, но я потянула его за собой и закрыла дверь, а потом, не дав ему возразить, сказала:
– Оставьте его одного, пусть придет в себя, но поставьте вокруг дома стражу из йоркширцев – они Дэвида не любят, а наших легко подкупить, – и пошлите гонца найти Хью.
– Будь осторожна, Мелли, – предупредил меня сэр Джеральд. – Не приближайся к этому человеку. Если он тебя схватит, у него появится сильный козырь в торге.
Я кивнула.
– Не буду заходить к нему до прихода Хью. Мервин сможет его обслужить.
Когда приехал Хью, он выглядел не счастливее меня, и я рассказала ему, кто сидит в доме.
– Боже мой, – вздохнул он. – Я почти жалею, что сэр Джеральд не принял это предложение и не поехал на север.
– Он говорит, Матильда не отдаст за него Стефана.
Это правда?
– Весьма вероятно, отвечал Хью, – но Стефан находится у графа Глостерского, а граф – благородный человек. Хотел бы я знать, насколько Глостерский чувствует себя обязанным обменять Дэвида. Дэвид – король, но важность его персоны в этой борьбе в Англии несопоставима с важностью Стефана. И все-таки есть шанс.
– А может мы лучше отпустим его? – это был скорее вопрос, чем предложение. По сравнению с желанием» освободить Бруно мой страх воспользоваться в качестве предмета торга тем, кто для моего отца был любимым господином, ничего не значил, но я неожиданно поняла, что была и другая проблема: – Хью, не опасно ли для тебя отдать его королеве? Ведь Джернейв так близко от границы с Шотландией и вражда с шотландским королем может иметь серьезные последствия.
Хью немного помолчал, а потом сказал:
– Мы не можем его отпустить, Мелюзина. Королева должна будет преследовать и попытаться захватить императрицу или заставить ее уступить, сдаться, и король Дэвид – не единственный пленный, которого стоило бы взять. Для этого Мод потребуется золото, много-много золота. Она выкачивала золото из Булони многие месяцы, но продолжаться так больше не может, – из Англии много не выкачаешь, пока Стефан в плену. Даже если Дэвида не удастся обменять на короля Стефана, она может получить за него огромный выкуп.
– Но это будет опасно для тебя, Хью.
– Не нужно, чтобы он видел меня или знал, что я имею к этому отношение. Думаю, для меня лучше всего найти Вильяма Ипрского и сообщить, кого мы взяли в плен. Потом Ипрский возьмет Дэвида, тебя и сэра Джеральда, который за это пленение заслуживает доверия и награды, под свою опеку, чтобы переправить королеве. Сдачей своего пленного я окажу Вильяму Ипрскому серьезную услугу. Королева его осчастливит, но и ты, и сэр Джеральд также получите свою долю ее благодарности, поэтому все мы от этого выиграем.
– Кроме бедного короля Дэвида, – тихо сказала я. Хью успокаивающе обнял меня, но решения своего не изменил. Он подозвал сэра Джеральда, попросил составить конный отряд и сопровождать его. Я зашла под навес на заднем дворе дома поискать провиант. Самое меньшее, что можно было сделать для бедного короля, – это проследить, чтобы он получал добрую еду, пока до него не доберется Вильям Ипрский. Я не думала, что с Дэвидом начнут обращаться дурно, однако написанное на лице Ипрского злорадство в гораздо большей степени, нежели сочувственное выражение на моем лице, могло испортить королю аппетит. Когда мы с Мервином и Эдной, неся разнообразные блюда из нарезанного тонкими ломтями холодного мяса, вошли в дом, король Дэвид уже был умыт и наряжен в лучшие одежды барона. К нему вернулось самообладание, и нам удалось найти для беседы темы, не касающиеся войны. Позднее я нашла доску и фигуры, и мы начали партию в шахматы, однако закончить не успели: дверь распахнулась, вошел Хью, а за ним сэр Джеральд, и от их улыбок в освещаемой свечами комнате стало светлее. « – Сир, – низко поклонившись, произнес Хью, – Вы свободны! Вильям Ипрский взял в плен Роберта Глостерского, и императрице, чтобы вернуть брата, волей-неволей придется освободить короля Стефана. Ведь в отсутствие Роберта Глостерского ни один барон в Англии не будет ей служить.
ГЛАВА 25
Бруно
Среди сказок, которые Отец Ансельм нередко рассказывал Одрис в детстве – и к которым, признаться, и я жадно прислушивался, пытаясь скрыть удовольствие за насмешками, – были заканчивающиеся словами «и они счастливо прожили до самой смерти». Не могу сказать, что это в полной мере относится и ко мне, – благодарение Всевышнему, мы еще не дожили до конца дней своих, и было бы неразумно заранее подводить итоги. Тем не менее я сильно надеюсь на «и они счастливо дожили до глубокой старости», хотя в момент, когда короля и меня обнаружили у внешних ворот, я не рассчитывал прожить более нескольких последующих минут.
Я дважды почувствовал обжигающую боль от ударов ножом и ощутил на себе чьи-то руки, но продолжал цепляться за короля, пока удар в голову не взорвался яркой вспышкой перед глазами, после чего все погрузилось в темноту и безмолвие. Должно быть, я был на волосок от смерти, ибо с того дня в середине мая, когда был сражен этими ударами, до сентября в моей памяти почти ничего не сохранилось, лишь воспоминание о боли и мучившей меня жажде. Я потерял всякое представление о времени и пребывал в таком состоянии до того дня, когда, очнувшись, почувствовал, как нечто тяжелое вцепилось мне в лодыжку, не давая шевельнуть ногой. Помню, я сердито сказал:
– Мелюзина, нога уже давно зажила. Пора снять бинты.
Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной сэра Грольера.
– Вы ранили меня, – прошептал я, вспомнив, кто держал нож.
Никогда прежде ни в чьем лице не доводилось мне видеть столько ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81