- Для своего народа - он патриот.
- А каким он видит самого себя, Данкан? Инструментом истории.
Айдахо понизил голос и еще ближе наклонился к Лито.
- В чем же Ты другой, государь?
Лито хихикнул.
- Ах, Данкан, как же мне нравится твоя проницательность. Ты заметил,
что я - совершенно чужой. Не гадаешь ли ты, возможно ли мне оказаться
среди проигравших?
- Эта мысль приходила мне на ум.
- Даже проигравшие могут задрапироваться в гордую мантию "прошлого",
мой старый друг.
- И ты с Нунепи в этом одинаковы?
- Воинствующие миссионерские религии могут разделять эту иллюзию
"гордого прошлого", но не многие понимают главную опасность для
человечества, а именно - ложное чувство свободы от ответственности за свои
собственные действия.
- Это странные слова, Владыка. Как мне следует их понимать?
- Их смысл в том, что в них сказано. Разве ты не способен слушать?
- У меня есть уши, Владыка!
- Да, правда? Мне их не видно.
- Вот, государь. Вот и вот! - Айдахо указал на свои уши,
- Но они не слышат. А значит у тебя нет таких ушей, чтобы слышать.
- Ты шутишь надо мной, Государь?
- Имеющий уши, да услышит, верно? То, что существует, не может быть
превращено само в себя, поскольку это уже существует. Быть - значит быть.
- Твои странные слова...
- Всего лишь слова. Я их произнес. Они улетели. Никто их не слышал,
следовательно они не существуют. Раз они больше не существуют, то, может
быть, их можно сделать существующими и тогда, может быть, их кто-нибудь да
расслышит.
- Почему ты поднимаешь меня на смех, Государь?
- Я не поднимаю тебя ни на что, кроме слов. Я делаю это без страха
оскорбить тебя, потому что я уже усвоил, что у тебя нет ушей.
- Я не понимаю тебя, Государь.
- С этого начинаются знания: с открытия, что есть что-то, чего мы не
понимаем.
До того, как Айдахо успел ответить, Лито подал знак рукой стоявшей
рядом стражнице, та махнула стоящим перед кристаллиновой контрольной
панелью на стене позади помоста Бога Императора. В центре палаты возникло
трехмерное изображение наказания Нунепи.
Айдахо сошел с помоста на пол палаты и с близкого расстояния
воззрился на эту сцену. Она транслировалась с небольшого возвышения,
смотрящего на площадь; доносился шум огромной толпы, сбежавшейся при
первых признаках суматохи поглазеть на зрелище.
Ноги Нунепи были широко раздвинуты. Его привязали к двум ножкам
треноги, руки связаны над головой почти у самой оси треноги. Одежду,
изодранную в клочья, сорвали с него и бросили рядом. Здоровенная
Рыбословша в маске стояла рядом с ним, держа импровизированный хлыст,
сделанный из каната эллака, тонкие проволочки которого были растрепаны на
конце. Айдахо показалось, что он узнает в этой женщине в маске
встречавшего его Друга.
По сигналу офицера гвардии Рыбословша в маске шагнула вперед и
свистящая дуга хлыста опустилась на обнаженную спину Нунепи.
Айдахо болезненно содрогнулся. По всей толпе прошел шумный судорожный
вздох.
Там, где стегнул хлыст, вздулся рубец, но Нунепи не издал ни звука.
И опять опустился хлыст. При этом втором ударе выступила кровь.
И опять хлыст стегнул по спине Нунепи. Крови стало еще больше.
Лито слегка пригорюнился. "Найла слишком усердна", - подумал он. -
"Она убьет его, а это создаст проблемы."
- Данкан! - позвал Лито.
Айдахо, зачарованно наблюдавший за проекцией, повернулся к Лито как
раз тогда, когда толпа издала дружный крик при особенно кровавом ударе.
- Пошли кого-нибудь остановить порку после двадцати ударов, приказал
Лито. - Пусть провозгласят, что Бог Император по своему великодушию
ограничивает наказание.
Айдахо поднял руку, отдавая приказ одной из стражниц, та кивнула и
бегом покинула палату.
- Подойди сюда, Данкан, - сказал Лито.
Айдахо опять подошел к Лито - сохраняя уязвленный вид. Он продолжал
считать, что Лито насмехался над ним.
- Что я ни делаю - это ради преподания урока, - сказал Лито.
Айдахо жестко заставил себя не смотреть на сцену наказания Нунепи.
Что это за звук, не Нунепи ли застонал? Крики толпы терзали слух Айдахо.
Он посмотрел прямо в глаза Лито.
- У тебя на уме вопрос, - сказал Лито.
- Много вопросов, Владыка.
- Говори.
- Каков урок в наказании этого дурака? Что мы скажем, когда нас об
этом спросят?
- Мы скажем, что никому не дозволено богохульствовать против Бога
Императора.
- Кровавый урок, государь.
- Не такой кровавый, как некоторые из преподнесенных мной, раньше.
Айдахо в явном унынии покачал головой.
- Ничего хорошего из этого не выйдет!
- Именно!

23
Сафари сквозь жизни-памяти моих предков многому меня
научили. Образцы - ах, слагающиеся в системы образцы! Слепые
приверженцы либерализма - вот те, кого я больше всего
страшусь. Я не доверяю крайностям. Поскоблите консерватора -
и вы найдете того, кто прошлое предпочитает будущему.
Поскоблите либерала - и вы найдете скрытого аристократа.
Либеральные правительства всегда развиваются в
аристократические. Бюрократизм разоблачает истинные
намерения тех, кто создает такое правительство. С самого
начала, МАЛЕНЬКИЕ ЛЮДИ, создавшие такое правительство,
пообещавшее поровну распределить между всеми социальное
бремя, вдруг обнаруживали себя в руках бюрократической
аристократии. Разумеется, все бюрократии следуют по этому
образцу, но сколько же лицемерия в том, что такой образец
скрывается даже под знаменем объединения и равенства! Ну что
ж, если образцы меня чему-нибудь и научили - так это тому,
что они повторяются. Беря в целом, мой гнет не хуже любого
другого, и, по крайней мере, я преподношу новый урок.
Украденные дневники
День аудиенций подходил к концу и уже давно наступила темнота, когда
Лито смог принять делегацию Бене Джессерит. Монео подготовил Преподобных
Матерей к этой отсрочке, повторив заверения Бога Императора.
Докладывая об этом Императору, Монео сказал:
- Они ожидают богатого вознаграждения.
- Посмотрим, - сказал Лито. - Мы посмотрим. Теперь скажи мне, чего от
тебя добивался Данкан, когда ты вошел.
- Он пожелал узнать, порол ли ты до этого кого-нибудь.
- И что ты ответил?
- Что об этом нет никаких сведений, и что лично я никогда не был
свидетелем подобного наказания.
- И что он проговорил в ответ?
- Что это не по-атридесовски.
- Он считает меня безумцем?
- Он так не сказал.
- Что-то еще произошло при вашей встрече. Что еще тревожит нашего
нового Данкана?
- Он встретился с икшианским послом, Владыка. Он находит Хви Нори
привлекательной. Он осведомлялся о...
- Это нужно предотвратить! Тебе доверяю я это дело - разделить
Данкана и Хви такими барьерами, чтобы между ними никак не могло возникнуть
любовной связи.
- Как прикажешь, Владыка.
- Разумеется приказываю! Ступай теперь и приготовься к нашей встрече
с этими Бене Джессеритками. Я приму их в поддельном Сьетче.
- Владыка, заложен ли глубокий смысл в Вашем выборе такого места
аудиенции?
- Прихоть. Когда будешь уходить отсюда, скажи Данкану, что он может
взять отряд гвардейцев и прочесать город, нет ли где волнений.
Дожидаясь в Поддельном Сьетче делегацию Бене Джессерит, Лито
припомнил этот разговор и при воспоминании о нем немного развеселился. Он
легко вообразил, что происходит, едва люди завидят обеспокоенного Айдахо
во главе отряда Рыбословш совершающего обход города.
"Мгновенное затишье - в точности, как лягушки смолкают при появлении
хищника".
Теперь, в Поддельном Сьетче, Лито с удовольствием подумал, что выбор
он сделал правильный. Здание на окраине Онна, свободной формы, состоящее
из неправильных куполов, поддельный Сьетч составлял почти километр в
диаметре. Он был первым обиталищем Музейных Свободных, а теперь являлся их
школой; его коридоры и палаты патрулировали бдительные Рыбословши.
Зал приемов, в котором ожидал Лито, - овал приблизительно в две сотни
метров в наибольшую длину, - был освещен гигантскими глоуглобами, одиноко
блуждавшими приблизительно в тридцати метрах над полом, светясь
сине-зеленым свечением. Свет приглушал охру и коричневый цвет поддельного
камня, из которого было сооружено все здание. Лито ожидал на низком
выступе в одном из концов помещения, глядя через полукруглое окно, которое
было длиннее его тела. Это окно высотой в четыре этажа открывало вид, на
остатки древней Защитной Стены, сохраненной ради пещеры в ней, где войска
Атридесов некогда были перебиты напавшими Харконненами.
Морозный свет первой луны серебрил очертания круч. На склонах
пестрели огоньки - костры Свободных, не заботившихся в эти дни скрывать
свое присутствие. Огоньки помигивали Лито, когда перед ними проходили
люди, на миг их закрывая - Музейные Свободные, пользующиеся правом обитать
в священных местах.
"Музейные Свободные!" - подумал Лито.
У них такие ограниченные мысли и такие замкнутые горизонты.
"Но с чего бы мне возражать? Они такие, какими я их создал." И тут
Лито услышал делегацию Бене Джессерит. Они приближались под напевный
речитатив - тяжелый звук, переполненный растянутыми гласными.
Первым вошел Монео, рядом гвардейцы, занявшие позиции у выступа, на
котором восседал Лито. Монео встал перед выступом, как раз перед лицом
Лито, поглядел на него, затем повернулся к открытому залу.
Женщины вошли по двое в ряд, их было десять, и вели их две
Преподобные Матери в традиционных черных облачениях.
- Слева идет Антеак, Луйсеал справа, - сказал Монео.
Имена напомнили Лито взволнованные и недоверчивые слова Монео,
сказанные им прежде о Преподобных Матерях. Монео не любил колдуний.
- Обе они - Видящие Правду, - вот, что сказал тогда Монео. Антеак
намного старше Луйсеал, но последняя слывет лучшей Видящей Правду, которая
когда-либо была у Бене Джессерит. Можете заметить, - у Антеак имеется шрам
на лбу, происхождение которого мы не смогли установить. У Луйсеал рыжие
волосы, и она представляется замечательно молодой для женщины, имеющей
такую репутацию.
Следя за приближением Преподобных Матерей вместе с их свитой, Лито
ощутил, как нахлынули на него его жизни-памяти. Женщины шли в капюшонах,
закрывавших их лица. Прислужницы и послушницы шли на почтительном
расстоянии сзади... все это было так, как и положено. Некоторые образцы не
меняются. Эти женщины могли бы войти в настоящий Сьетч с настоящими
Свободными, чтобы приветствовать их.
"Их головы знают то, что отрицают их тела", - подумал Лито.
Сверхзорким зрением Лито различил раболепную настороженность в их
глазах, но поступь их была как у людей, уверенных в своей религиозной
силе.
Лито порадовала мысль, что Бене Джессерит обладает лишь теми силами,
которые он им дозволяет. Причины такого благоволения к ним были ясны. Из
всех людей его Империи, Преподобные Матери больше всего на него похожи -
правда их множественное "я" ограничено лишь женскими жизнями-памятями и
побочными женскими личностями их ритуалов - и все равно, каждая из них
существовала как некая объединенная толпа.
Преподобные Матери остановились в предписанных десяти шагах от
выступа Лито. Свита растянулась в обе стороны.
Лито любил развлекаться, приветствуя такие делегации голосом своей
бабушки Джессики. Бенеджессеритки этого даже ожидали, и он их не
разочаровал.
- Добро пожаловать, Сестры, - голос его был мягким контральто, в
котором проступали явно контролируемые женственные тона Джессики, лишь
слабый намек на насмешку - голос, записанный и часто изучаемый на Доме
Соборов.
Едва начав говорить, Лито ощутил угрозу. Преподобные Матери никогда
не бывали довольны, когда он приветствовал их подобным образом, но в
нынешней их реакции был какой-то еще иной подтекст. Монео тоже это ощутил.
Он поднял палец, и охрана пододвинулась поближе к Лито.
Первой заговорила Антеак:
- Владыка, мы наблюдали это зрелище на площади сегодня утром. Что Ты
выигрываешь подобными выходками?
"Значит, вот какой тон мы хотим задать", - подумал Лито.
И своим собственным голосом ответил:
- Вы на время попали ко мне в милость. Вы хотите это изменить? -
Владыка, - ответила Антеак, - мы были шокированы тем, что Ты можешь таким
образом наказать посла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71