Лито не понравилось увиденное, но сделанного не воротишь. Чтобы все
выправить, придется действовать медленно и тонко.
- Где нападавшие взяли лазерные пистолеты? - спросил он.
- В наших собственных складах, Владыка. Мы полностью сменили охрану
арсенала.
СМЕНИЛИ. Полумера с определенной долей изящества. Согрешившие
Рыбословши изолированы и будут содержаться отдельно, пока у Лито не
возникнет необходимости в батальонах смерти. Тогда они умрут радостно,
веря, что таким образом искупают свой грех. Один слух, что выслан отряд
таких берсеркеров, способен утихомирить заранее, до их прибытия.
- Подорвали стену арсенала? - спросил он.
- ВОРОВСТВО и взрывчатка, Владыка. Охрана арсенала проявила
беспечность.
- Источник взрывчатки?
Найше несколько утомленно пожала плечами.
Лито мог только согласиться. Он знал, что способен найти и выявить
эти источники, но это бы мало к чему привело. У изобретательных людей
всегда под рукой составляющие для самодельных взрывчатых устройств - такие
обычные вещи, как сахар и хлорная известь, совершенно обыкновенные масла и
невинные удобрения, лаки и растворители, вытяжки из грязи под кучей
навоза. Список можно было продолжать до бесконечности, к нему все
прибавлялось с каждым новым достижением человеческого опыта и познания.
Даже в таком обществе, которое создал он, любому, кто попытался бы
ограничить смешение технологий и новых идей, нереально было надеяться на
полное уничтожение всех провоцирующих факторов. Сама идея контролировать
такое была химерой, опасным и отвлекающим мифом. Ключ - в ограничении
страсти к насилию. В этом смысле, нынешняя ночь являлась катастрофой.
"Так много несправедливости", - подумал он.
Словно прочтя эту мысль, Найше вздохнула.
"Ну конечно. Рыбословши с детства приучены избегать несправедливости,
где только возможно."
- Мы должны позаботиться о местных жителях, пострадавших от этих
событий - сказал он. - Проследите за тем, чтобы их нужды были
удовлетворены. Нужно ясно довести до их сознания, что осуждать за это
следует Тлейлакс.
Найше кивнула. Она хорошо вымуштрована, иначе бы не достигла ранга
башара. Она уже верит в его слова. Для веры в виновность Тлейлакса ей
достаточно, что об этом заявил Лито. В такой мгновенной вере есть своя
прелесть: теперь она понимает, почему не перебили всех тлейлаксанцев.
"Всех козлов отпущения до единого убивать не стоит".
- И мы должны позаботиться об отвлечении, - сказал Лито. - К счастью,
одно у нас прямо под рукой. Я сообщу тебе об этом, после беседы с леди Хви
Нори.
- С икшианским послом, Владыка? Разве она не замешана в...
- Она совершенно невиновна, - сказал он.
Он увидел, как вера в это сразу же запечатлелась на лице Найше
готовой маской, запершей ей челюсть и остекленившей глаза. Даже Найше.
Хоть Лито и знает, с какого "зачем" начинается то "зачем", из-за которого
он создал все, что создал, но, порой, испытывает какое-то благоговение
перед собственным творением.
- Я слышу, как леди Хви входит в мою приемную, - сказал он. - Пришли
ее ко мне, когда будешь выходить. И, Найше...
Она уже поднялась на ноги, но застыла в ожидающем молчании.
- Сегодня я произвел Тьюму в подбашары, - сказал он. Проследи, чтобы
это было оформлено официально. Что до тебя, то я очень доволен. Проси и
дастся тебе.
Он увидел, как эта формула волной радости отразилась в Найше, но она
немедленно одернула себя, доказав еще раз свою ценность для него.
- Я проверю Тьюму, Владыка, - проговорила она. - Если она пройдет
тест, я возьму отпуск. Я уже много лет не видела мою семью на Салузе II.
- Отпуск за тобой, когда только пожелаешь, - сказал он и подумал:
"Салуза Вторая. Ну конечно!"
Достаточно ей было единожды упомянуть о своем происхождении, как он
сразу сообразил, на кого же она похожа - на Харк ал-Аду. "В ней течет
кровь Коррино. Мы более близкие родственники, чем я думал".
- Мой Владыка великодушен, - сказала она и удалилась, с новой силой в
походке. Он услышал ее голос в приемной:
- Леди Хви, наш Владыка тебя сейчас примет.
Хви, проходя в дверь, на секунду предстала темным силуэтом на фоне
горящего сзади света. Ее шаг сделался неуверенным, потом, когда ее глаза
приспособились к другому освещению, неуверенность исчезла. Как мотылек на
свет, она устремилась к лицу Лито, кинув взгляд в полутьму, окружавшую его
тело, лишь для того, чтобы убедиться, что он не ранен. Лито знал, что на
нем нет ни одного следа ранений - вот только пепел, и внутреннее
содрогание еще оставалось при нем.
Он заметил, что она слегка прихрамывает. Хви оберегала правую ногу,
но длинное одеяние из твида зеленого цвета скрывало ее ранение. Она
остановилась на краю углубления, где стояла его тележка, и поглядела прямо
в его глаза.
- Мне сказали, что Ты ранена. Тебе больно?
- У меня нога порезана чуть ли не до колена, Владыка. Небольшим
куском каменной кладки, отлетевшим при взрыве. Твои Рыбословши уже
обработали рану бальзамом, унявшим боль. Владыка, я боялась за Тебя.
- А я боялся за тебя, ласковая Хви.
- Кроме первого взрыва, я не подвергалась ни какой опасности,
Владыка. Меня быстро спрятали в помещении глубоко под посольством.
"Значит она не видела устроенного мной спектакля", - подумал он. - "Я
могу быть за это благодарен".
- Я послал за тобой, чтоб попросить у тебя прощения, - сказал он.
Она опустилась на золотую подушку.
- Что мне прощать тебе, Владыка? Ты ведь не причина...
- Меня испытывали, Хви.
- Тебя?
- Есть желающие узнать, насколько глубоко я озабочен безопасностью
Хви Нори.
Она сделала жест в сторону внешнего мира.
- Это... произошло из-за меня?
- Из-за нас.
- О! Но кто...
- Ты согласилась выйти за меня замуж, Хви, и я... - он поднял руку,
призывая ее к молчанию, когда она попробовала заговорить. - Антеак
рассказала нам то, что Ты ей поведала, но происходит это не из откровений
Антеак.
- Тогда кто же...
- Кто - не важно, важно, чтобы Ты еще раз подумала. Я должен дать
тебе еще возможность подумать.
Она опустила взгляд.
"Как же свежи и не испорчены ее черты" - подумал он.
Его воображение, оно одно, способно было представить во всей полноте
его человеческую жизнь вместе с Хви. Из множества его жизней-памятей
вдоволь можно было почерпнуть, чтобы достоверно нафантазировать
супружескую жизнь. Она тут же обрастала нюансами - небольшими
подробностями взаимного опыта, прикосновениями, поцелуями, всей блаженной
сопричастностью, на которой строилось и возвышалось то, что было прекрасно
до боли. И эта боль, одолевшая его, была намного глубже, чем физические
напоминания о устроенном им перед посольством побоище.
Вскинув подбородок, Хви, переполненность состраданием, жаждой помочь,
поглядела ему в глаза. Он увидел в ней.
- Как еще я могу Тебе послужить, Владыка?
Он напомнил себе, что она - человек, в то время как сам он - уже не
человек. Это различие между ними будет увеличиваться с каждой минутой.
Ноющая боль его не отпускала.
Хви была неизбежной реальностью, чем-то настолько важным, что ни одно
слово никогда не могло бы этого полностью выразить. Ноющая боль внутри
него была почти невыносимой.
- Я люблю тебя, Хви. Я люблю тебя, как мужчина любит женщину... Но
этого не сможет состояться и никогда не будет.
Из глаз ее брызнули слезы.
- Следует ли мне уехать? Следует ли мне вернуться на Икс?
- Они лишь замучают тебя, стараясь выяснить, где дал сбой их план.
"Она разглядела мою боль", - подумал он. - "Ей знакомы тщета и
разочарование. Что она сделает? Она не станет лгать. Не заявит, что
отвечает на мою любовь, как женщина мужчине. Она видит бесполезность. Она
знает, что ее собственные чувства ко мне - сострадание, благоговение,
любознательность, пренебрегающая страхом".
- Тогда я останусь, - сказала она. - Возьмем столько радости из
пребывания вместе, сколько получится. Я думаю, это самое лучшее, что мы
можем сделать. Если это означает, что нам следует пожениться, то так тому
и быть.
- Тогда я должен доверить тебе знание, которое я не доверял ни одному
другому человеку, - сказал он. - Оно даст тебе такую власть надо мной,
которая...
- Не делай этого, Владыка! Что, если кто-нибудь заставит меня...
- Ты никогда больше не покинешь пределы моего домашнего круга. Мои
апартаменты здесь и в Твердыне, безопасные места в Сарьере будут твоим
домом.
- Как пожелаешь.
"До чего ласково и открыто ее тихое согласие", - подумал он. Надо
укротить болезненную пульсацию внутри себя. Чем цепче она врастает, тем
опасней и для него самого, и для Золотой Тропы.
"До чего Икшианцы умны!"
Молки повидал на своем веку, как всесильные поневоле сдавались
несмолкающей песне сирены - желанию пожить в собственное удовольствие.
"Ведь любая малейшая прихоть сразу напоминает об имеющейся у тебя
власти".
Хви приняла его молчание за признак неуверенности.
- Мы поженимся, Владыка?
- Да.
- Не следует ли как-нибудь позаботиться, чтобы тлейлаксанские
сплетни, что...
- Не следует.
Она поглядела на него, припоминая их прежние разговоры. "Посев зерен
распада на множество частей".
- Я боюсь, Владыка, что ослаблю Тебя, - сказала она.
- Ты обязательно должна найти способ меня усилить.
- Может ли усилить Тебя, если мы уменьшим веру в Бога Лито? В ее
голосе прозвучало нечто от Молки - оценивающее взвешивание, делавшее Молки
столь отталкивающе очаровательным. "Мы никогда не избавляемся до конца от
учителей нашего детства".
- Твой вопрос требует ответа, - сказал он. - Многие будут продолжать
поклоняться мне, согласно моему замыслу. Другие будут считать это ложью.
- Владыка... Ты просишь меня лгать ради тебя?
- Разумеется, нет. Но я попрошу тебя хранить молчание, когда у тебя
может появиться желание заговорить.
- Но если они будут поносить...
- Я протестовать не буду.
И опять слезы потекли у нее по щекам. Лито так хотелось их коснуться,
но они были водой... причиняющей боль водой.
- Вот как следует тому совершиться, - сказал он.
- Объяснишь ли Ты мне это, Владыка?
- Когда меня больше не будет, они должны называть меня шайтаном,
Императором геенны. Колесо должно катиться, катиться и катиться по Золотой
Тропе.
- Владыка, разве нельзя направить гнев на меня одну? Я бы не...
- Нет! Икшианцы сделали тебя намного совершеннее, чем даже задумали
сами. Я действительно тебя люблю, ничего с этим не поделаешь.
- Я не хочу причинять Тебе боль! - эти слова словно насильно
вырвались из нее.
- Сделанного не переделаешь. Не скорби об этом.
- Помоги мне понять.
- Ненависть, расцветшая пышно после того, как меня не станет, тоже
исчезнет, неизбежно канет в прошлое. Пройдет много времени, потом, в очень
далеком будущем, найдут мои дневники.
- Дневники? - она опешила от такой резкой смены темы.
- Хроники моего времени. Мои доводы, мои апологии. Копии существующих
и разрозненных фрагментов сохранятся, некоторые в искаженной форме, но
истинные дневники будут ждать, ждать, и ждать. Я хорошо их спрятал.
- И когда их откроют, то?..
- Люди обнаружат, что я полностью отличался от их представлений обо
мне.
Ее голос понизился до дрожащего шепота.
- Я уже знаю, что они узнают.
- Да, моя дорогая Хви, по-моему, знаешь.
- Ты не дьявол и не бог, а просто нечто, никогда не виданное прежде,
нечто, чего никогда больше не увидят в будущем, потому что Твое
возникновение - необходимость.
Она смахнула слезы, стекавшие у нее по щекам.
- Хви, Ты понимаешь, насколько Ты опасна?
На ее лице промелькнула тревога, руки ее напряглись.
- У тебя есть все задатки святой, - сказал он. - Ты понимаешь, как
страшно это может оказаться - столкнуться со святой не в том месте и не в
то время?
Она покачала головой.
- Люди должны быть подготовлены для святых, - объяснил он. Иначе они
становятся просто последователями, просителями, попрошайками, слабыми
лизоблюдами, навсегда в тени святого. Людей это губит, ведь так
воспитывается лишь слабость.
Секунду подумав, она кивнула, затем спросила:
- А будут ли святые, когда Ты уйдешь?
- Такова цель моей Золотой Тропы.
- Дочь Монео, Сиона, будет ли она...
- Пока что, она только мятежница. Что до святости, предоставляю
решать ей самой. Может быть, она сделает только то, для чего выведена.
- Что, Владыка?
- Перестань называть меня Владыкой, - сказал он. - Мы будем Червь и
его жена. Называй меня Лито, если хочешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71