Ты страшишься приобщиться к этому, и все же,
больше всего другого, ты этого хочешь.
- Что ты увидела? - прошептал он.
- У меня нет ни внутреннего зрения, ни внутренних голосов, ответила
она. - Но я увидела моего Владыку Лито, чью душу я люблю, и знаю теперь то
единственное, что Ты воистину понимаешь.
Он оторвал от нее взгляд, страшась того, что она может сказать. Дрожь
его рук передавалась всему его переднему сегменту.
- Любовь - вот то, что Ты понимаешь, - продолжала она. - Любовь, и в
этом все.
Его руки перестали дрожать, по обеим его щекам скатилось по слезе.
Когда слезы соприкоснулись с его оболочкой, вырвались тонкие струйки
голубого дыма. Он ощутил жжение - и был благодарен боли.
- У Тебя есть вера в жизнь, - произнесла Хви. - Я знаю, мужество
любить может существовать только при такой вере.
Она протянула левую руку и смахнула слезы с его щек. Его удивило, что
оболочка не закрыла рефлекторно его лица, предотвращая прикосновение, как
это обычно бывало.
- А ты знаешь, - спросил он, - что с тех пор, как я стал таким, ты -
первый человек, касающийся моих щек?
- Но я знаю, кто Ты есть и чем Ты был, - сказала она.
- Чем я был... Ах. Хви. От того, чем я был осталось лишь это лицо, а
все остальное потеряно в тенях памяти... сокрыто... исчезло.
- От меня не сокрыто, любимый.
Он поглядел прямо на нее, не боясь больше смотреть ей глаза в глаза..
- Неужели икшианцы понимают, что они создали, сделав тебя?
- Уверяю тебя, Лито, любовь души моей, - не понимают. Ты первый
человек, единственный человек, которому я когда-либо доверялась до конца.
- Тогда я не буду скорбеть по тому, что могло бы быть, сказал он. -
Да, любовь моя, я разделю с тобой мою душу.
49
Думайте о ней как о пластической памяти, о той силе
внутри вас, что движет вами и вашими сородичами по
направлению к племенным формам. Пластическая память ищет
возвращения к своей древней форме, к племенному обществу.
Она всюду вокруг вассальный лен, епархия, корпорация, взвод,
спортивный клуб, танцевальная группа, ячейка мятежников,
планирующий совет, группа молящихся... везде в этом - свой
владелец и слуга, хозяин и паразит. И полчища отчуждающих
устройств (включая и сами слова!) в конце концов
завербовываются в качестве доводов за возвращение к "тем
лучшим временам". Я отчаиваюсь при обучении вас иным путям.
Ваши квадранты, и они сопротивляются окружностям.
Украденные дневники
Айдахо обнаружил, что лазание по скалам не требует от него никакого
напряжения внимания. Его тлейлаксанское тело помнило то, о чем
тлейлаксанцы даже не подозревали. Пусть его подлинная юность отстоит от
него на целые эпохи, но повторная юность его тлейлаксанских мускулов таила
забытые сознанием уроки его детства. В том детстве, он научился сохранять
себе жизнь, убегая на высокие кручи родной планеты. Не имело значения, что
нынешняя круча возведена людьми. Над ней тоже сказались века работы
природы.
Утреннее солнце припекало спину Айдахо. Ему было слышно, как Сиона
старается добраться до узкого выступа далеко под ним. Ее действия были
совершенно бесполезны для Айдахо, но между ним и Сионой произошел спор,
который, в конце концов, заставил Сиону согласиться, что им следует
предпринять это восхождение.
ИМ.
Она возражала против того, чтобы только он один предпринял эту
попытку.
Найла, ее Рыбословши, Гарун и трое избранных из его Музейных
Свободных ждали на песке, у подножья Стены, наглухо отгораживавшей Сарьер.
Айдахо не думал о высоте Стены. Он думал только о том, куда ему
сейчас поставить руку или ногу. Он думал о мотке легкой веревки вокруг
своих плеч. Длина веревки равнялась высоте Стены. Он отмерил ее по земле,
методом триангуляции, без счета шагов. Надо считать, что веревка
достаточно длинна. Длина веревки - высота стены.
Думать как-то иначе - только сбивать себя с толку.
Нащупывая руками невидимые ему выступы, чтобы уцепиться за них,
Айдахо карабкался по отвесной поверхности... Ладно, не совсем отвесной.
Ветер, песок, даже, в какой-то степени, дождь, силы холода и жары более
трех тысяч лет проделывали свою разрушительную работу. Айдахо целый день
просидел на песке под кручей, изучая работу времени. Он тщательно
запоминал косые тени, тонкие линии, раскрошившийся выступ, крохотные
зацепки в камне здесь и там - то, что способно ему помочь.
Его пальцы впились в острую трещинку на высоте. Он осторожно
попробовал, выдержит ли она его вес. Да. Он быстро передохнул, прижав лицо
к теплой скале, не глядя ни вверх, ни вниз. Он просто здесь. Все зависит
от его собственных движений. Нельзя позволить слишком быстро устать его
плечам. Нужно распределить нагрузку между руками и ногами. Пальцы
неизбежно пострадают, но, если кости и сухожилия не повреждены, плевать на
ободранную кожу.
Он снова продолжил подъем. Из-под его руки сорвался осколок камня.
Его правую щеку обдало каменными пылью и крошкой, но он даже не
почувствовал. Его сознание было полностью сосредоточено на шарящей руке,
на том, как держат равновесие ноги на крохотнейшем из выступов. Он был
былинкой на ветру всемирного тяготения... Здесь зацепиться пальцем, там
кончиком ноги, временами лишь на чистой силе воли одолевая участок
отвесной поверхности.
Девять самодельных альпинистских крючьев оттопыривали его карман, но
пользоваться ими ему было не по душе. На его поясе болтался, тоже
самодельный, молоток на коротком ремне, узел которого зафиксировали его
пальцы.
С Найлой были проблемы. Она не отдаст свой лазерный пистолет. Но она
повиновалась прямому приказанию Сионы их сопровождать. Странная женщина...
и покорность ее странная.
- Разве ты не поклялась повиноваться мне? - вопросила Сиона.
Сопротивление Найлы испарилось.
Потом Сиона сказала ему:
- Она всегда повинуется моим прямым приказам.
- Тогда, может, нам и не придется ее убивать, - ответил Айдахо.
- Я бы предпочла не предпринимать такой попытки. По-моему, ты ни
малейшего понятия не имеешь о ее силе и быстроте.
Гарун, Музейный Свободный, мечтавший стать "истинным наибом прежнего
образца", дал толчок замыслу этого восхождения, когда на вопрос Айдахо:
- Как Бог Император прибудет в Туоно? - ответил:
- Точно также, как прибыл, когда посещал нас во времена моего
прадеда.
- И как это было? - осведомилась, уточняя, Сиона.
Это было в день объявления, что свадьба Владыки Лито состоится в
Туоно. Они сидели в пыльной тени перед гостевым домом, укрытые от
полдневного солнца. Помощники Гаруна полукругом сидели на корточках вокруг
дверной приступки, на которой устроились Сиона, Айдахо и Гарун. Две
Рыбословши расположились поблизости, прислушиваясь. Найла должна была
подойти с минуты на минуту.
Гарун указал на высокую Стену позади деревни, ее дальний край
отсвечивал золотом в солнечном свете.
- Там пролегает Королевская Дорога, а у Бога Императора есть
приспособление, с помощью которого он плавно слетает с высоты.
- Оно вмонтировано в его тележку, - сказал Айдахо.
- Суспензоры, - согласилась Сиона. - Я их видела.
- Мой прадед рассказывал, что они пришли по Королевской Дороге
огромной группой. Затем бог Император спланировал на своем приспособлении
на деревенскую площадь, остальные спустились на веревках.
- Веревки, - задумчиво проговорил Айдахо.
- Почему они вас тогда навестили? - спросила Сиона.
- Подтвердить, что Бог Император не забыл своих Свободных так говорил
мой прадед. Это была великая честь, но не такая великая, как эта свадьба.
Гарун еще договаривал, когда Айдахо уже поднялся на ноги, с их точки
была очень ясно видна вся высота Стены от основания в песке до вершины,
освещенная солнцем, прямо за главной улочкой. Айдахо прошел за угол
гостевого дома на главную улочку, остановился, повернулся и поглядел на
Сиону. С первого же взгляда он понял, почему все утверждают, будто по этой
поверхности подняться невозможно. Он сразу подавил мысль о том, чтобы
измерить высоту, пусть она будет хоть пять сотен, хоть пять тысяч метров.
Самое важное - в том, что открылось ему при более внимательном осмотре -
крохотные поперечные трещинки и расщелинки; даже узкий уступчик
приблизительно в двадцати метрах над нанесенным к подножью песком... еще
один выступ, примерно в двух третях высоты этой отвесной поверхности.
Он знал, что нечто древнее и надежное - бессознательная часть его "я"
- делает все необходимые измерения, сопоставляя их с его собственным телом
- столько-то ростов Данкана до этого места, ухватиться рукой здесь, в
другом месте - там. Его собственные руки. Он уже ощущал, как они помогают
ему карабкаться.
Так он стоял, впервые осматривая кручу, когда у его правого плеча
раздался голос Сионы.
- Что ты делаешь?
Она беззвучно подошла и глядела теперь туда же, куда и он.
- Я могу забраться на эту Стену, - сказал Айдахо. - А если прихвачу с
собой легкую веревку, то смогу потом втянуть канат потяжелее и попрочнее.
Вы все, остальные, легко могли бы тогда по ней подняться.
Подошедший в то время Гарун услышал его слова.
- Почему ты хочешь забраться на Стену, Данкан Айдахо?
За Айдахо ответила Сиона, улыбнувшись Гаруну.
- Чтобы соответствующе встретить Бога Императора.
Ее еще не одолели сомнения, она еще не осмотрела места восхождения
своими глазами и непонимание - как же можно подняться по этой круче? - не
подорвало ее первоначальную самоуверенность.
Во время этого изначального душевного подъема, Айдахо спросил:
- Насколько широка Королевская Дорога там, наверху?
- Я ее никогда не видел, - ответил Гарун, - но мне говорили, что она
очень широкая. По ней может идти в шеренгу огромный отряд, так мне
говорили. И там есть мосты, места с широким обзором реки... и... и... о,
это чудо.
- Почему ты никогда не поднимался туда, чтобы увидеть самому? -
спросил Айдахо.
Гарун просто пожал плечами и указал на Стену.
Тут подошла Найла, и начался спор о восхождении. Сейчас, карабкаясь,
Айдахо припоминал этот спор. До чего же странны взаимоотношения между
Найлой и Сионой! Они как две заговорщицы. Сиона распоряжается, Найла
подчиняется. Но ведь Найла Рыбословша, тот самый Друг, которому Лито
первый доверил приглядеться к новому гхоле. Она признается, что с ДЕТСТВА
в Королевской полиции. И какая же в ней сила! Принимая во внимание эту
силу, было что-то ошеломляющее в том, как она склонялась перед волей
Сионы. Словно бы Найла прислушивалась к тайным голосам, приказывавшим ей
так поступать, и отсюда бралось ее повиновение.
Айдахо пошарил над головой, ища следующую зацепку для рук.
Его пальцы цеплялись за скалу, двигаясь вверх и правее, вот нашли
наконец, невидимую трещинку, куда могли вцепиться. В его памяти была
начертана сотворенная природой линия восхождения, но лишь его тело,
проделав весь путь, могло удостовериться, что эта линия правильна. Его
левая нога нашла крохотную опору, лишь для кончиков пальцев... вверх...
вверх...
Медленно, проверяя. Теперь левую руку... не трещинка даже, а выступ.
Его глаза, а затем его подбородок поднялись над высоким выступом, который
он до того видел снизу. Опершись на локти, он выбрался на него, перебросил
на выступ тело и передохнул, глядя только вперед, не вверх и не вниз.
Вдали виднелся песчаный горизонт, ветерок взметал затмевавшую видимость
пыль. Много подобных горизонтов повидал он в дни Дюны.
Вскоре он опять повернулся лицом к Стене, встал на колени, пошарил
руками вверху, продолжая подъем. В его мозгу до последней детали хранится
все, увиденное снизу, вся картина Стены, надо лишь глаза закрыть. Так
натренирована его память с тех пор, когда он был ребенком, прячущимся от
харконненовских охотников за рабами. Кончики пальцев нашли трещинку, за
которую могли зацепиться. Он зацепился и приподнялся вверх.
Найла, снизу наблюдавшая за восхождением Айдахо, ощутила, как в ней
растет и крепнет ощущение родства с ним. Айдахо с этого расстояния
уменьшился до маленькой и одинокой фигурки на Стене. Он наверняка знает,
каково это быть одному, оставаться наедине с мгновенными решениями.
"Я бы хотела родить от него ребенка", - подумала она. "Ребенок от нас
был бы сильным и изобретательным. Для чего Бог хочет получить ребенка от
Сионы и этого мужчины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
больше всего другого, ты этого хочешь.
- Что ты увидела? - прошептал он.
- У меня нет ни внутреннего зрения, ни внутренних голосов, ответила
она. - Но я увидела моего Владыку Лито, чью душу я люблю, и знаю теперь то
единственное, что Ты воистину понимаешь.
Он оторвал от нее взгляд, страшась того, что она может сказать. Дрожь
его рук передавалась всему его переднему сегменту.
- Любовь - вот то, что Ты понимаешь, - продолжала она. - Любовь, и в
этом все.
Его руки перестали дрожать, по обеим его щекам скатилось по слезе.
Когда слезы соприкоснулись с его оболочкой, вырвались тонкие струйки
голубого дыма. Он ощутил жжение - и был благодарен боли.
- У Тебя есть вера в жизнь, - произнесла Хви. - Я знаю, мужество
любить может существовать только при такой вере.
Она протянула левую руку и смахнула слезы с его щек. Его удивило, что
оболочка не закрыла рефлекторно его лица, предотвращая прикосновение, как
это обычно бывало.
- А ты знаешь, - спросил он, - что с тех пор, как я стал таким, ты -
первый человек, касающийся моих щек?
- Но я знаю, кто Ты есть и чем Ты был, - сказала она.
- Чем я был... Ах. Хви. От того, чем я был осталось лишь это лицо, а
все остальное потеряно в тенях памяти... сокрыто... исчезло.
- От меня не сокрыто, любимый.
Он поглядел прямо на нее, не боясь больше смотреть ей глаза в глаза..
- Неужели икшианцы понимают, что они создали, сделав тебя?
- Уверяю тебя, Лито, любовь души моей, - не понимают. Ты первый
человек, единственный человек, которому я когда-либо доверялась до конца.
- Тогда я не буду скорбеть по тому, что могло бы быть, сказал он. -
Да, любовь моя, я разделю с тобой мою душу.
49
Думайте о ней как о пластической памяти, о той силе
внутри вас, что движет вами и вашими сородичами по
направлению к племенным формам. Пластическая память ищет
возвращения к своей древней форме, к племенному обществу.
Она всюду вокруг вассальный лен, епархия, корпорация, взвод,
спортивный клуб, танцевальная группа, ячейка мятежников,
планирующий совет, группа молящихся... везде в этом - свой
владелец и слуга, хозяин и паразит. И полчища отчуждающих
устройств (включая и сами слова!) в конце концов
завербовываются в качестве доводов за возвращение к "тем
лучшим временам". Я отчаиваюсь при обучении вас иным путям.
Ваши квадранты, и они сопротивляются окружностям.
Украденные дневники
Айдахо обнаружил, что лазание по скалам не требует от него никакого
напряжения внимания. Его тлейлаксанское тело помнило то, о чем
тлейлаксанцы даже не подозревали. Пусть его подлинная юность отстоит от
него на целые эпохи, но повторная юность его тлейлаксанских мускулов таила
забытые сознанием уроки его детства. В том детстве, он научился сохранять
себе жизнь, убегая на высокие кручи родной планеты. Не имело значения, что
нынешняя круча возведена людьми. Над ней тоже сказались века работы
природы.
Утреннее солнце припекало спину Айдахо. Ему было слышно, как Сиона
старается добраться до узкого выступа далеко под ним. Ее действия были
совершенно бесполезны для Айдахо, но между ним и Сионой произошел спор,
который, в конце концов, заставил Сиону согласиться, что им следует
предпринять это восхождение.
ИМ.
Она возражала против того, чтобы только он один предпринял эту
попытку.
Найла, ее Рыбословши, Гарун и трое избранных из его Музейных
Свободных ждали на песке, у подножья Стены, наглухо отгораживавшей Сарьер.
Айдахо не думал о высоте Стены. Он думал только о том, куда ему
сейчас поставить руку или ногу. Он думал о мотке легкой веревки вокруг
своих плеч. Длина веревки равнялась высоте Стены. Он отмерил ее по земле,
методом триангуляции, без счета шагов. Надо считать, что веревка
достаточно длинна. Длина веревки - высота стены.
Думать как-то иначе - только сбивать себя с толку.
Нащупывая руками невидимые ему выступы, чтобы уцепиться за них,
Айдахо карабкался по отвесной поверхности... Ладно, не совсем отвесной.
Ветер, песок, даже, в какой-то степени, дождь, силы холода и жары более
трех тысяч лет проделывали свою разрушительную работу. Айдахо целый день
просидел на песке под кручей, изучая работу времени. Он тщательно
запоминал косые тени, тонкие линии, раскрошившийся выступ, крохотные
зацепки в камне здесь и там - то, что способно ему помочь.
Его пальцы впились в острую трещинку на высоте. Он осторожно
попробовал, выдержит ли она его вес. Да. Он быстро передохнул, прижав лицо
к теплой скале, не глядя ни вверх, ни вниз. Он просто здесь. Все зависит
от его собственных движений. Нельзя позволить слишком быстро устать его
плечам. Нужно распределить нагрузку между руками и ногами. Пальцы
неизбежно пострадают, но, если кости и сухожилия не повреждены, плевать на
ободранную кожу.
Он снова продолжил подъем. Из-под его руки сорвался осколок камня.
Его правую щеку обдало каменными пылью и крошкой, но он даже не
почувствовал. Его сознание было полностью сосредоточено на шарящей руке,
на том, как держат равновесие ноги на крохотнейшем из выступов. Он был
былинкой на ветру всемирного тяготения... Здесь зацепиться пальцем, там
кончиком ноги, временами лишь на чистой силе воли одолевая участок
отвесной поверхности.
Девять самодельных альпинистских крючьев оттопыривали его карман, но
пользоваться ими ему было не по душе. На его поясе болтался, тоже
самодельный, молоток на коротком ремне, узел которого зафиксировали его
пальцы.
С Найлой были проблемы. Она не отдаст свой лазерный пистолет. Но она
повиновалась прямому приказанию Сионы их сопровождать. Странная женщина...
и покорность ее странная.
- Разве ты не поклялась повиноваться мне? - вопросила Сиона.
Сопротивление Найлы испарилось.
Потом Сиона сказала ему:
- Она всегда повинуется моим прямым приказам.
- Тогда, может, нам и не придется ее убивать, - ответил Айдахо.
- Я бы предпочла не предпринимать такой попытки. По-моему, ты ни
малейшего понятия не имеешь о ее силе и быстроте.
Гарун, Музейный Свободный, мечтавший стать "истинным наибом прежнего
образца", дал толчок замыслу этого восхождения, когда на вопрос Айдахо:
- Как Бог Император прибудет в Туоно? - ответил:
- Точно также, как прибыл, когда посещал нас во времена моего
прадеда.
- И как это было? - осведомилась, уточняя, Сиона.
Это было в день объявления, что свадьба Владыки Лито состоится в
Туоно. Они сидели в пыльной тени перед гостевым домом, укрытые от
полдневного солнца. Помощники Гаруна полукругом сидели на корточках вокруг
дверной приступки, на которой устроились Сиона, Айдахо и Гарун. Две
Рыбословши расположились поблизости, прислушиваясь. Найла должна была
подойти с минуты на минуту.
Гарун указал на высокую Стену позади деревни, ее дальний край
отсвечивал золотом в солнечном свете.
- Там пролегает Королевская Дорога, а у Бога Императора есть
приспособление, с помощью которого он плавно слетает с высоты.
- Оно вмонтировано в его тележку, - сказал Айдахо.
- Суспензоры, - согласилась Сиона. - Я их видела.
- Мой прадед рассказывал, что они пришли по Королевской Дороге
огромной группой. Затем бог Император спланировал на своем приспособлении
на деревенскую площадь, остальные спустились на веревках.
- Веревки, - задумчиво проговорил Айдахо.
- Почему они вас тогда навестили? - спросила Сиона.
- Подтвердить, что Бог Император не забыл своих Свободных так говорил
мой прадед. Это была великая честь, но не такая великая, как эта свадьба.
Гарун еще договаривал, когда Айдахо уже поднялся на ноги, с их точки
была очень ясно видна вся высота Стены от основания в песке до вершины,
освещенная солнцем, прямо за главной улочкой. Айдахо прошел за угол
гостевого дома на главную улочку, остановился, повернулся и поглядел на
Сиону. С первого же взгляда он понял, почему все утверждают, будто по этой
поверхности подняться невозможно. Он сразу подавил мысль о том, чтобы
измерить высоту, пусть она будет хоть пять сотен, хоть пять тысяч метров.
Самое важное - в том, что открылось ему при более внимательном осмотре -
крохотные поперечные трещинки и расщелинки; даже узкий уступчик
приблизительно в двадцати метрах над нанесенным к подножью песком... еще
один выступ, примерно в двух третях высоты этой отвесной поверхности.
Он знал, что нечто древнее и надежное - бессознательная часть его "я"
- делает все необходимые измерения, сопоставляя их с его собственным телом
- столько-то ростов Данкана до этого места, ухватиться рукой здесь, в
другом месте - там. Его собственные руки. Он уже ощущал, как они помогают
ему карабкаться.
Так он стоял, впервые осматривая кручу, когда у его правого плеча
раздался голос Сионы.
- Что ты делаешь?
Она беззвучно подошла и глядела теперь туда же, куда и он.
- Я могу забраться на эту Стену, - сказал Айдахо. - А если прихвачу с
собой легкую веревку, то смогу потом втянуть канат потяжелее и попрочнее.
Вы все, остальные, легко могли бы тогда по ней подняться.
Подошедший в то время Гарун услышал его слова.
- Почему ты хочешь забраться на Стену, Данкан Айдахо?
За Айдахо ответила Сиона, улыбнувшись Гаруну.
- Чтобы соответствующе встретить Бога Императора.
Ее еще не одолели сомнения, она еще не осмотрела места восхождения
своими глазами и непонимание - как же можно подняться по этой круче? - не
подорвало ее первоначальную самоуверенность.
Во время этого изначального душевного подъема, Айдахо спросил:
- Насколько широка Королевская Дорога там, наверху?
- Я ее никогда не видел, - ответил Гарун, - но мне говорили, что она
очень широкая. По ней может идти в шеренгу огромный отряд, так мне
говорили. И там есть мосты, места с широким обзором реки... и... и... о,
это чудо.
- Почему ты никогда не поднимался туда, чтобы увидеть самому? -
спросил Айдахо.
Гарун просто пожал плечами и указал на Стену.
Тут подошла Найла, и начался спор о восхождении. Сейчас, карабкаясь,
Айдахо припоминал этот спор. До чего же странны взаимоотношения между
Найлой и Сионой! Они как две заговорщицы. Сиона распоряжается, Найла
подчиняется. Но ведь Найла Рыбословша, тот самый Друг, которому Лито
первый доверил приглядеться к новому гхоле. Она признается, что с ДЕТСТВА
в Королевской полиции. И какая же в ней сила! Принимая во внимание эту
силу, было что-то ошеломляющее в том, как она склонялась перед волей
Сионы. Словно бы Найла прислушивалась к тайным голосам, приказывавшим ей
так поступать, и отсюда бралось ее повиновение.
Айдахо пошарил над головой, ища следующую зацепку для рук.
Его пальцы цеплялись за скалу, двигаясь вверх и правее, вот нашли
наконец, невидимую трещинку, куда могли вцепиться. В его памяти была
начертана сотворенная природой линия восхождения, но лишь его тело,
проделав весь путь, могло удостовериться, что эта линия правильна. Его
левая нога нашла крохотную опору, лишь для кончиков пальцев... вверх...
вверх...
Медленно, проверяя. Теперь левую руку... не трещинка даже, а выступ.
Его глаза, а затем его подбородок поднялись над высоким выступом, который
он до того видел снизу. Опершись на локти, он выбрался на него, перебросил
на выступ тело и передохнул, глядя только вперед, не вверх и не вниз.
Вдали виднелся песчаный горизонт, ветерок взметал затмевавшую видимость
пыль. Много подобных горизонтов повидал он в дни Дюны.
Вскоре он опять повернулся лицом к Стене, встал на колени, пошарил
руками вверху, продолжая подъем. В его мозгу до последней детали хранится
все, увиденное снизу, вся картина Стены, надо лишь глаза закрыть. Так
натренирована его память с тех пор, когда он был ребенком, прячущимся от
харконненовских охотников за рабами. Кончики пальцев нашли трещинку, за
которую могли зацепиться. Он зацепился и приподнялся вверх.
Найла, снизу наблюдавшая за восхождением Айдахо, ощутила, как в ней
растет и крепнет ощущение родства с ним. Айдахо с этого расстояния
уменьшился до маленькой и одинокой фигурки на Стене. Он наверняка знает,
каково это быть одному, оставаться наедине с мгновенными решениями.
"Я бы хотела родить от него ребенка", - подумала она. "Ребенок от нас
был бы сильным и изобретательным. Для чего Бог хочет получить ребенка от
Сионы и этого мужчины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71