Лариса была в восторге. Я попробовал переправу на прочность, оглядел окрестности и решил, что правильнее будет, если я переберусь первый. На той стороне тоже никаких опасностей не оказалось, и я махнул Ларисе рукой: переправляйся. После нескольких неудачных попыток зацепиться за веревку ногами я предложил Ларисе бросить рюкзак и посох на берегу — потом я за ними вернусь. Так дело пошло на лад, и через десять минут я уже сворачивал веревку.
— Где ты этому научился?
— Да всех учат, — немного удивленно ответил я, — были кое-какие возможности.
Ларисины плечи поникли.
— Всех мальчишек!
— Теперь еще и одну девочку!
— Угу, точно.
— Тогда вперед — к той сосенке, видишь? Там должна быть тропа.
И Лариса браво потопала в намеченном направлении. Тропа оказалась именно там, где была указана на карте. Впереди, в семи километрах, нас ждала поляна с родником, где я запланировал обед и большой привал.
Идти вверх по склону для Ларисы было не слишком просто — я раза три ее ловил, когда она спотыкалась или поскальзывалась. Незадолго до поляны я предупредил свою спутницу, что нас ждет прекрасное местечко, родник, привал и обед. Это ее утешило и подстегнуло. И стало причиной разочарования. Потому что поляна была занята. Лариса резко остановилась на краю, но нас уже заметили.
На поляне отдыхали трое парней лет семнадцати-восемнадцати. Наверное, местные рыбаки или фермеры. К сожалению, они были уже почти пьяными. Поэтому наше появление было встречено громкими одобрительными криками:
— О! Кто к нам пришел!
Остальное непечатно. К счастью, Лариса, кажется, не поняла.
— Спокойно иди вперед, — скомандовал я, — не оглядывайся и не обращай внимания.
Мы прошли уже больше половины пути по поляне, когда нам преградили дорогу. Я отодвинул Ларису в сторону.
— В чем дело?
— Нехорошо, детка, невежливо. Твоя девочка не только тебе нравится.
Я скинул рюкзак под ноги Ларисе:
— Стой здесь.
Потом перехватил посох поудобнее и обратился к своим противникам:
— Вам больше нравится вино — шли бы вы его допивать.
— Мальчик хамит! — сказал самый опасный.
— Точно, надо его проучить! — подтвердил другой.
От простецкого маха в ухо я легко уклонился. Это не поединок с Ружеро, я никому не обещал соблюдать правила. Поэтому через минуту парни, подвывая, лежали на земле. Я специально позаботился, чтобы женщины их еще долго не интересовали. Боккэн в умелых руках — страшная штука.
— «У меня нет оружия, доброжелательность и правота — мое оружие», — процитировал я строки из классического трактата. Но мои противники, похоже, не оценили: они слишком плохо занимались кемпо.
— Придется пойти дальше без привала, — обратился я к Ларисе.
— Ага, пойдем.
Глаза у нее горели боевым огнем. Я на всякий случай повесил рюкзак на одно плечо — неудобно, зато легко сбросить.
Мы прошли не меньше километра, прежде чем я предложил девочке отдохнуть: погони за нами нет и не будет, и надо все же где-то остановиться на привал. А еще — обратно мы пойдем какой-нибудь другой дорогой. Я достал карту.
— Смотри, тут чуть-чуть в стороне есть еще одно подходящее место. Будем надеяться, что оно не занято.
— Будем. А если занято, ты там всех разгонишь?
— Придется.
Лариса пододвинулась ко мне поближе и слегка подняла подбородок. Если это не приглашение, то я ничего не понимаю в жизни. Медленно, чтобы она могла уклониться, если я ее неправильно понял, я обнял девочку за плечи и поцеловал в губы. Кажется, Ларисе это понравилось не меньше, чем мне. Оторвались мы друг от друга не скоро. Смутились и покраснели одновременно.
— Ладно, пора идти, — сказал я, — до развилки метров пятьсот, а потом направо.
На этой поляне никого не оказалось.
— Привал, два часа, — скомандовал я.
— Почему два?
— Потому что иначе мы придем к кратеру уже в темноте и ничего не увидим. А там я собирался остановиться на ночлег. Есть там подходящее местечко.
— Понятно.
— Разуйся, сполосни ноги в ручье и подними их на рюкзак. Не натерла?
— Нет, все в порядке.
Как мне нравятся саморазогревающиеся рационы! Никаких хлопот, а обед готов через три минуты.
Я закрыл глаза и прочувствовал всех мелких зверушек в ближайших окрестностях. Они поднимут тревогу, если сюда кто-нибудь направится. Теперь можно спокойно пообедать и даже подремать.
Спустя два часа, умывшись в ручье, мы бодро зашагали обратно, на оставленную нами дорогу. Через пару километров тропа нырнула в ущелье. Идти стало заметно труднее — зато как красиво. Правда, непринужденно любоваться пейзажем не приходилось: за Ларисой нужен глаз да глаз.
Теперь я устраивал для Ларисы небольшие привалы каждый час. Девочка устала, но ни разу не пожаловалась — молодчина. В одном месте мне пришлось вбивать в скалу крюк и протягивать веревку, чтобы подняться наверх. Лариса была довольна — настоящее приключение. Еще мы искупались в горячем источнике, а потом мерзли, пока не высохли.
К вершине мы подошли за два часа до заката. Заглянули вниз в кратер; полюбовались открывающимся с вулкана видом. Правда, осмотреть весь остров сверху нам не удалось: лес помешал. А потом прошагали немного по краю пропасти, чтобы достичь места нашего будущего ночлега.
Превращение двух плащ-палаток в крышу над головой восхитили Ларису. Сегодня она столько раз удивлялась и восторгалась, что я к этому уже почти привык. Не похоже, чтобы она решила, что с нее хватит — скорее, захочет еще, и не раз. Показал девочке романтику на свою голову. Но иначе она бы меня не поцеловала!
Костер нам понадобился не для утилитарных целей, но так даже лучше. Когда усталая Лариса отправилась спать, я вставил батарейку в комм и послал синьору Соргоно и синьоре Арциньяно сообщение: «Живы, здоровы, вернемся завтра вечером. Лариса, Энрик».
Потом вынул батарейку обратно: просыпаться от рева посланного за нами боевого катера не хочется.
Рядом бродил какой-то мелкий, похожий на собаку, хищник. Я его приконтачил и прикормил, чтобы ему не пришлось охотиться этой ночью, вместо этого он будет нас охранять от всяких неожиданностей. Животное оказалось понятливым, поэтому я спокойно лег спать, затоптав костер и раскинув вокруг сигнальную сеть с колокольчиками.
Проснулись мы от яркого света восходящего Феба, заглянувшего к нам в палатку. Совсем рядом пели птицы, над росистой травой клубились клочья тумана. Поеживаясь от утренней прохлады, мы умылись у маленького ручейка.
Следовало выбрать другой маршрут, прежним мне идти не хотелось: вдруг на дороге нас ожидают пылающие местью местные жители? Будь их пятеро или шестеро, я справлюсь — а если больше?
Пока Лариса, пыхтя от усердия, самостоятельно собирала рюкзак, я изучал карту. Кажется, нашел. Правда, длинноватый путь получается, но, естественно, почти все время вниз, так что, может, и успеем к назначенному сроку. Я опять вставил батарейку в комм и отправил еще одно сообщение, заодно получил ответ на предыдущее от синьора Соргоно. Начальник охраны рвал и метал. Бедолага, ничего он не может со мной сделать! Только к профу отвезти.
— Теперь вперед, по этому гребню — вон до той вершинки, видишь?
— Вижу.
И мы пошли вперед. Гребень кончился, теперь все время вниз. Какую-то часть спуска мы проехались по скользкой мокрой траве, смеясь и отталкиваясь руками. Потом Лариса упала в ручей, и нам пришлось сушиться у костра. На закате мы были километрах в пяти от курорта.
— Все, вставляем батарейки и сообщаем, что задерживаемся.
Больше мы не прятались и через полчаса встретились с синьором Соргоно, который бросился нас искать, как только заработали наши маячки.
Глава 40
Наутро мы предстали перед судом.
— Это я во всем...
— Лариса! — прервал я ее. Выдохнув, я продолжил: — Оправданий нет, наши намерения были заранее обдуманы. Мы, правда, постарались сделать так, чтобы вы не волновались, и все спланировали, чтобы поход был безопасным. Так и вышло.
— Понятно, — сказал синьор Соргоно, — похвальная предусмотрительность, но мы немедленно уезжаем домой.
— Мы тоже, — поддержала его синьора Арциньяно.
Следовало ожидать. В катере мы всю дорогу сидели рядышком, держась за руки и игнорируя осуждающие взгляды взрослых.
В центре Палермо Лариса сжала мне руку на прощание и вышла из катера. Через десять минут мы приземлились в Лабораторном парке.
Проф уже был в курсе. Охранники тоже, потому что они прятали ухмылки от своего начальника, а некоторые показывали мне большой палец. Жаль только, что эта поддержка мне не поможет.
— Два дня полной жизни для симпатичной девочки, — провозгласил проф, — я правильно понял?
— Правильно, — буркнул я.
— А если ее родители запретят ей с тобой встречаться?
Я побледнел:
— Тысячелетие информации, мы что-нибудь придумаем.
— Понятно, а если я решу, что ты на нее дурно влияешь?
— Тогда будет война.
— Серьезная угроза.
— Я виноват, и оправданий у меня нет, но моя личная жизнь — это моя личная жизнь.
— Согласен, я в твоем возрасте поступил бы так же. А может быть, еще глупее. И мне бы тоже здорово влетело.
Ну, слава богу, нотация закончилась практически не начавшись, осталось стерпеть порку и все, проехали.
Будем надеяться, что Гомер сейчас в раю! Вскоре, хорошенько померзнув под холодным душем, я уже пристраивался поудобнее перед компьютером, чтобы написать письмо Ларисе. И довольно быстро получил ответ.
Ларису защитил снисходительный папочка — недаром синьор Арциньяно сразу мне понравился. Запрещать нам встречаться ее родители не стали. Прекрасно. Дело ограничилось длинной нотацией и двумя неделями домашнего ареста. Убедить родителей, что ее можно отпускать в походы, Ларисе не удалось. Не принято! Летучие коты покусай все традиции всех миров!
Наутро проф предложил мне пройти с Гераклом новую трассу.
— Или сделаешь вид, что чуть жив и не можешь?
— Нет, могу. Когда это я симулировал? — обиделся я. Это была не совсем правда: отказывался я работать, было дело.
— Пожалуй, никогда. Извини.
Трасса оказалась очень тяжелой, мы с Гераклом прошли ее до конца лишь с третьего раза.
— Это что, месть? — спросил я. — Но Геракл-то ни в чем не виноват.
— При чем тут месть? Просто вы должны быть в форме и готовы к работе.
Геракл, впрочем, не возражал; заявил, что иногда ему даже нравится драться с большими собаками, а трасса — это еще лучше. Его тезке тоже нравилось совершать подвиги. А мне не нравится... Или нравится? Не знаю.
* * *
В изучении истории я покончил со средними веками — они меня не вдохновляли, так что занимался я ими для полноты. Теперь можно будет перейти ко всяким интересным вещам.
На аэродром — поучиться пилотировать катер — я сегодня уже не успею. Как бы это вообще устроить? Не станет же капитан Барлетта вечно меня там ждать, а назвать свою жизнь размеренной я не могу. В любую минуту может оказаться, что я нужен здесь.
Вообще-то, если не считать нескольких особых заданий, вроде кражи чипа из небоскреба Вальгуарнеро настоящая работа бывает раз в две недели или даже реже. Так что отсутствие порядка — моя вина. Ничто не мешает мне договориться с профом и проходить тренировочные трассы в заранее условленные сроки. А если я собрался учиться в университете, это становится необходимостью. Так что этот вопрос можно и нужно решить.
Дальше. Сумма на текущем счете просто неприлично большая, но играть на бирже все равно надо: во-первых, можно набраться полезного опыта, во-вторых, я кое-что обещал Ларисе. И теперь у меня только две недели на изобретение какой-нибудь красивой комбинации.
И последнее, что я сегодня должен упорядочить, — это, конечно, учеба в университете. Надо решить, чего я хочу, и не могу ли я, кстати, пропустить какие-нибудь курсы, сдав их заранее.
Верно говорят, что правильно заданный вопрос — это половина ответа. Хаос, вечно меня окружающий, свернулся у ног милым котеночком и замурлыкал.
Пойти справиться у профа, когда мне предстоит следующая трасса? И отпроситься на аэродром? Э-э, нет, к профессору я сегодня со своими проблемами не пойду. Формально инцидент исчерпан, но фактически надо дать профу время остыть. Не часто он сердится дольше, чем до следующего утра, но сейчас, похоже, как раз такой случай. Будем считать, что я тоже под домашним арестом, причем срок неизвестен. Придется пока направить свою энергию на мирные цели: фехтование, игра на бирже, компьютерный взлом и тому подобное.
Через три дня у Ларисы кончаются каникулы. Гулять ее еще две недели не пустят, но в школу-то она ходить будет. Я могу встречать ее там и провожать домой. Как-то Лариса заикнулась, что за ней кто-то там таскался — ноги переломаю, если не прекратил еще. Итак, на три дня я превращаюсь в пай-мальчика, а там видно будет.
Глава 41
Если уж я за что-то берусь, то как следует: уже за завтраком проф поинтересовался, не заболел ли бедный ребенок. А я только и успел, что поздороваться.
— Нет, не заболел. Что, сегодня еще одна трасса или надо поработать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Где ты этому научился?
— Да всех учат, — немного удивленно ответил я, — были кое-какие возможности.
Ларисины плечи поникли.
— Всех мальчишек!
— Теперь еще и одну девочку!
— Угу, точно.
— Тогда вперед — к той сосенке, видишь? Там должна быть тропа.
И Лариса браво потопала в намеченном направлении. Тропа оказалась именно там, где была указана на карте. Впереди, в семи километрах, нас ждала поляна с родником, где я запланировал обед и большой привал.
Идти вверх по склону для Ларисы было не слишком просто — я раза три ее ловил, когда она спотыкалась или поскальзывалась. Незадолго до поляны я предупредил свою спутницу, что нас ждет прекрасное местечко, родник, привал и обед. Это ее утешило и подстегнуло. И стало причиной разочарования. Потому что поляна была занята. Лариса резко остановилась на краю, но нас уже заметили.
На поляне отдыхали трое парней лет семнадцати-восемнадцати. Наверное, местные рыбаки или фермеры. К сожалению, они были уже почти пьяными. Поэтому наше появление было встречено громкими одобрительными криками:
— О! Кто к нам пришел!
Остальное непечатно. К счастью, Лариса, кажется, не поняла.
— Спокойно иди вперед, — скомандовал я, — не оглядывайся и не обращай внимания.
Мы прошли уже больше половины пути по поляне, когда нам преградили дорогу. Я отодвинул Ларису в сторону.
— В чем дело?
— Нехорошо, детка, невежливо. Твоя девочка не только тебе нравится.
Я скинул рюкзак под ноги Ларисе:
— Стой здесь.
Потом перехватил посох поудобнее и обратился к своим противникам:
— Вам больше нравится вино — шли бы вы его допивать.
— Мальчик хамит! — сказал самый опасный.
— Точно, надо его проучить! — подтвердил другой.
От простецкого маха в ухо я легко уклонился. Это не поединок с Ружеро, я никому не обещал соблюдать правила. Поэтому через минуту парни, подвывая, лежали на земле. Я специально позаботился, чтобы женщины их еще долго не интересовали. Боккэн в умелых руках — страшная штука.
— «У меня нет оружия, доброжелательность и правота — мое оружие», — процитировал я строки из классического трактата. Но мои противники, похоже, не оценили: они слишком плохо занимались кемпо.
— Придется пойти дальше без привала, — обратился я к Ларисе.
— Ага, пойдем.
Глаза у нее горели боевым огнем. Я на всякий случай повесил рюкзак на одно плечо — неудобно, зато легко сбросить.
Мы прошли не меньше километра, прежде чем я предложил девочке отдохнуть: погони за нами нет и не будет, и надо все же где-то остановиться на привал. А еще — обратно мы пойдем какой-нибудь другой дорогой. Я достал карту.
— Смотри, тут чуть-чуть в стороне есть еще одно подходящее место. Будем надеяться, что оно не занято.
— Будем. А если занято, ты там всех разгонишь?
— Придется.
Лариса пододвинулась ко мне поближе и слегка подняла подбородок. Если это не приглашение, то я ничего не понимаю в жизни. Медленно, чтобы она могла уклониться, если я ее неправильно понял, я обнял девочку за плечи и поцеловал в губы. Кажется, Ларисе это понравилось не меньше, чем мне. Оторвались мы друг от друга не скоро. Смутились и покраснели одновременно.
— Ладно, пора идти, — сказал я, — до развилки метров пятьсот, а потом направо.
На этой поляне никого не оказалось.
— Привал, два часа, — скомандовал я.
— Почему два?
— Потому что иначе мы придем к кратеру уже в темноте и ничего не увидим. А там я собирался остановиться на ночлег. Есть там подходящее местечко.
— Понятно.
— Разуйся, сполосни ноги в ручье и подними их на рюкзак. Не натерла?
— Нет, все в порядке.
Как мне нравятся саморазогревающиеся рационы! Никаких хлопот, а обед готов через три минуты.
Я закрыл глаза и прочувствовал всех мелких зверушек в ближайших окрестностях. Они поднимут тревогу, если сюда кто-нибудь направится. Теперь можно спокойно пообедать и даже подремать.
Спустя два часа, умывшись в ручье, мы бодро зашагали обратно, на оставленную нами дорогу. Через пару километров тропа нырнула в ущелье. Идти стало заметно труднее — зато как красиво. Правда, непринужденно любоваться пейзажем не приходилось: за Ларисой нужен глаз да глаз.
Теперь я устраивал для Ларисы небольшие привалы каждый час. Девочка устала, но ни разу не пожаловалась — молодчина. В одном месте мне пришлось вбивать в скалу крюк и протягивать веревку, чтобы подняться наверх. Лариса была довольна — настоящее приключение. Еще мы искупались в горячем источнике, а потом мерзли, пока не высохли.
К вершине мы подошли за два часа до заката. Заглянули вниз в кратер; полюбовались открывающимся с вулкана видом. Правда, осмотреть весь остров сверху нам не удалось: лес помешал. А потом прошагали немного по краю пропасти, чтобы достичь места нашего будущего ночлега.
Превращение двух плащ-палаток в крышу над головой восхитили Ларису. Сегодня она столько раз удивлялась и восторгалась, что я к этому уже почти привык. Не похоже, чтобы она решила, что с нее хватит — скорее, захочет еще, и не раз. Показал девочке романтику на свою голову. Но иначе она бы меня не поцеловала!
Костер нам понадобился не для утилитарных целей, но так даже лучше. Когда усталая Лариса отправилась спать, я вставил батарейку в комм и послал синьору Соргоно и синьоре Арциньяно сообщение: «Живы, здоровы, вернемся завтра вечером. Лариса, Энрик».
Потом вынул батарейку обратно: просыпаться от рева посланного за нами боевого катера не хочется.
Рядом бродил какой-то мелкий, похожий на собаку, хищник. Я его приконтачил и прикормил, чтобы ему не пришлось охотиться этой ночью, вместо этого он будет нас охранять от всяких неожиданностей. Животное оказалось понятливым, поэтому я спокойно лег спать, затоптав костер и раскинув вокруг сигнальную сеть с колокольчиками.
Проснулись мы от яркого света восходящего Феба, заглянувшего к нам в палатку. Совсем рядом пели птицы, над росистой травой клубились клочья тумана. Поеживаясь от утренней прохлады, мы умылись у маленького ручейка.
Следовало выбрать другой маршрут, прежним мне идти не хотелось: вдруг на дороге нас ожидают пылающие местью местные жители? Будь их пятеро или шестеро, я справлюсь — а если больше?
Пока Лариса, пыхтя от усердия, самостоятельно собирала рюкзак, я изучал карту. Кажется, нашел. Правда, длинноватый путь получается, но, естественно, почти все время вниз, так что, может, и успеем к назначенному сроку. Я опять вставил батарейку в комм и отправил еще одно сообщение, заодно получил ответ на предыдущее от синьора Соргоно. Начальник охраны рвал и метал. Бедолага, ничего он не может со мной сделать! Только к профу отвезти.
— Теперь вперед, по этому гребню — вон до той вершинки, видишь?
— Вижу.
И мы пошли вперед. Гребень кончился, теперь все время вниз. Какую-то часть спуска мы проехались по скользкой мокрой траве, смеясь и отталкиваясь руками. Потом Лариса упала в ручей, и нам пришлось сушиться у костра. На закате мы были километрах в пяти от курорта.
— Все, вставляем батарейки и сообщаем, что задерживаемся.
Больше мы не прятались и через полчаса встретились с синьором Соргоно, который бросился нас искать, как только заработали наши маячки.
Глава 40
Наутро мы предстали перед судом.
— Это я во всем...
— Лариса! — прервал я ее. Выдохнув, я продолжил: — Оправданий нет, наши намерения были заранее обдуманы. Мы, правда, постарались сделать так, чтобы вы не волновались, и все спланировали, чтобы поход был безопасным. Так и вышло.
— Понятно, — сказал синьор Соргоно, — похвальная предусмотрительность, но мы немедленно уезжаем домой.
— Мы тоже, — поддержала его синьора Арциньяно.
Следовало ожидать. В катере мы всю дорогу сидели рядышком, держась за руки и игнорируя осуждающие взгляды взрослых.
В центре Палермо Лариса сжала мне руку на прощание и вышла из катера. Через десять минут мы приземлились в Лабораторном парке.
Проф уже был в курсе. Охранники тоже, потому что они прятали ухмылки от своего начальника, а некоторые показывали мне большой палец. Жаль только, что эта поддержка мне не поможет.
— Два дня полной жизни для симпатичной девочки, — провозгласил проф, — я правильно понял?
— Правильно, — буркнул я.
— А если ее родители запретят ей с тобой встречаться?
Я побледнел:
— Тысячелетие информации, мы что-нибудь придумаем.
— Понятно, а если я решу, что ты на нее дурно влияешь?
— Тогда будет война.
— Серьезная угроза.
— Я виноват, и оправданий у меня нет, но моя личная жизнь — это моя личная жизнь.
— Согласен, я в твоем возрасте поступил бы так же. А может быть, еще глупее. И мне бы тоже здорово влетело.
Ну, слава богу, нотация закончилась практически не начавшись, осталось стерпеть порку и все, проехали.
Будем надеяться, что Гомер сейчас в раю! Вскоре, хорошенько померзнув под холодным душем, я уже пристраивался поудобнее перед компьютером, чтобы написать письмо Ларисе. И довольно быстро получил ответ.
Ларису защитил снисходительный папочка — недаром синьор Арциньяно сразу мне понравился. Запрещать нам встречаться ее родители не стали. Прекрасно. Дело ограничилось длинной нотацией и двумя неделями домашнего ареста. Убедить родителей, что ее можно отпускать в походы, Ларисе не удалось. Не принято! Летучие коты покусай все традиции всех миров!
Наутро проф предложил мне пройти с Гераклом новую трассу.
— Или сделаешь вид, что чуть жив и не можешь?
— Нет, могу. Когда это я симулировал? — обиделся я. Это была не совсем правда: отказывался я работать, было дело.
— Пожалуй, никогда. Извини.
Трасса оказалась очень тяжелой, мы с Гераклом прошли ее до конца лишь с третьего раза.
— Это что, месть? — спросил я. — Но Геракл-то ни в чем не виноват.
— При чем тут месть? Просто вы должны быть в форме и готовы к работе.
Геракл, впрочем, не возражал; заявил, что иногда ему даже нравится драться с большими собаками, а трасса — это еще лучше. Его тезке тоже нравилось совершать подвиги. А мне не нравится... Или нравится? Не знаю.
* * *
В изучении истории я покончил со средними веками — они меня не вдохновляли, так что занимался я ими для полноты. Теперь можно будет перейти ко всяким интересным вещам.
На аэродром — поучиться пилотировать катер — я сегодня уже не успею. Как бы это вообще устроить? Не станет же капитан Барлетта вечно меня там ждать, а назвать свою жизнь размеренной я не могу. В любую минуту может оказаться, что я нужен здесь.
Вообще-то, если не считать нескольких особых заданий, вроде кражи чипа из небоскреба Вальгуарнеро настоящая работа бывает раз в две недели или даже реже. Так что отсутствие порядка — моя вина. Ничто не мешает мне договориться с профом и проходить тренировочные трассы в заранее условленные сроки. А если я собрался учиться в университете, это становится необходимостью. Так что этот вопрос можно и нужно решить.
Дальше. Сумма на текущем счете просто неприлично большая, но играть на бирже все равно надо: во-первых, можно набраться полезного опыта, во-вторых, я кое-что обещал Ларисе. И теперь у меня только две недели на изобретение какой-нибудь красивой комбинации.
И последнее, что я сегодня должен упорядочить, — это, конечно, учеба в университете. Надо решить, чего я хочу, и не могу ли я, кстати, пропустить какие-нибудь курсы, сдав их заранее.
Верно говорят, что правильно заданный вопрос — это половина ответа. Хаос, вечно меня окружающий, свернулся у ног милым котеночком и замурлыкал.
Пойти справиться у профа, когда мне предстоит следующая трасса? И отпроситься на аэродром? Э-э, нет, к профессору я сегодня со своими проблемами не пойду. Формально инцидент исчерпан, но фактически надо дать профу время остыть. Не часто он сердится дольше, чем до следующего утра, но сейчас, похоже, как раз такой случай. Будем считать, что я тоже под домашним арестом, причем срок неизвестен. Придется пока направить свою энергию на мирные цели: фехтование, игра на бирже, компьютерный взлом и тому подобное.
Через три дня у Ларисы кончаются каникулы. Гулять ее еще две недели не пустят, но в школу-то она ходить будет. Я могу встречать ее там и провожать домой. Как-то Лариса заикнулась, что за ней кто-то там таскался — ноги переломаю, если не прекратил еще. Итак, на три дня я превращаюсь в пай-мальчика, а там видно будет.
Глава 41
Если уж я за что-то берусь, то как следует: уже за завтраком проф поинтересовался, не заболел ли бедный ребенок. А я только и успел, что поздороваться.
— Нет, не заболел. Что, сегодня еще одна трасса или надо поработать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51