Какое-то холодное. Она передала мне поздравления Джессики, но сама не поздравила. Она чувствует то же, что и я, — или этот парень ей нравится, несмотря ни на что? Летучие коты! Нравился бы — послала бы меня подальше. Нет, ей этот «подвиг» не пришелся по душе. Мне тоже. Я написал ответное письмо, в котором постарался это объяснить. Озадачил ее тем же вопросом, над которым думал сам.
В среду проф пригласил в Лабораторный парк парикмахера «привести меня в человеческий вид». У-у! Мои протесты были проигнорированы. Проф умеет быть настойчивым. Я покрутился перед зеркалом: действительно, неплохо получилось. Кстати, длинным-то я стал, но все равно какой-то худой и неубедительный, даже малыш Гвидо шире меня в плечах, потому-то всякие типы, вроде Андре, и привязываются. С этим надо что-то делать. Сенсей, наверное, знает.
Новый год так Новый год, надо его отпраздновать. Я заказал кучу гирлянд с разноцветными лампочками, петарды, ракеты и шутихи. Ночью развесил лампочки по всему парку, подключил и поставил таймер: мы с профом будем на балу, но пусть наши охранники тоже порадуются. Хм, а как сделать, чтобы ракеты взлетели, а петарды взорвались, когда меня здесь не будет? Таймер им не поставишь. В параллель к гирляндам я протянул еще провода от того же выключателя. И закоротил их через тонкий новогодний дождик из фольги. Будет искра — ракета или петарда загорится. Хм, тогда произойдет короткое замыкание, и лампочки выключатся. Пришлось ставить туда еще один предохранитель. Чуть не запутался во всех этих проводах.
Ответное письмо от Ларисы на сей раз не было холодным и официальным. Приведя ряд аргументов в пользу битья морды Андре и ряд аргументов против, она закончила так: «Тебе не стоило этого делать, я так чувствую». Ох, я тоже. Это не ответ. Нашел в литературе мудреные слона: «этически неоднозначная ситуация», — ну и что? Почти все ситуации такие, кроме самых простейших.
Наконец-то наступила пятница — Новый год. Триста сорок шесть местных лет назад на Этну впервые высадились космические десантники. А через два года — уже поселенцы. Это чуть ли не единственная общеизвестная историческая информация.
Парк вокруг резиденции сверкал огнями всех цветов радуги. Светская жизнь, как в романе. Детский праздник был утром, а теперь будут сразу два: для подростков и для взрослых. Они только пару раз пересекутся. В самом начале и в полночь.
Приветственная речь ББ оказалась краткой и остроумной. Прекрасно. Проф выразительно посмотрел на меня: «Не натвори ничего». Я согласно кивнул и отправился искать Ларису.
Девочка стояла у края танцевальной площадки. Оркестр играл вальс. Как я выяснил, ББ терпеть не может всякие новомодные «Трахни меня на Липари», поэтому на праздниках в его резиденции играют только очень старше (еще до космических полетов написанные) вальсы и танго. Вкусы ББ я одобряю. На площадке кружились всего несколько пар. Ха, похоже не все позаботились научиться. Я подошел к Ларисе и склонил голову:
— Синьорита, вы позволите пригласить вас на тур вальса?
Лариса просияла и присела в реверансе. Чайка с синими глазами-селенитами, лежащая чуть ниже впадинки на горле девочки, шевельнула крылом. Тонкая рука легла мне на плечо, и я повел Ларису по широкому кругу.
— Ты же не умеешь танцевать!
— Я не умею?! Тоже мне космическая навигация.
— Тебе почти каждый раз удается меня удивить!
— Вообще-то это я должен говорить комплименты.
— Тогда говори.
Лариса хорошо знает английский, а на этом языке писал Шекспир, так что мне самому ничего не пришлось сочинять.
— Не соревнуюсь я с творцами од,
Которые раскрашенным богиням
В подарок преподносят небосвод
Со всей землей и океаном синим...
— Что это? — спросила Лариса, когда я замолчал.
— Сонет Шекспира.
Мы медленно кружили по площадке и едва не пропустили конец вальса.
— А танго ты тоже научился танцевать?
— А как же! Ты же наверняка умеешь.
Мы танцевали все танцы, и я никому не позволял разбить нашу пару. Ларисе это нравилось. Тогда я с мрачным юмором пересказал ей сюжет «Отелло». Это ее не напугало.
Когда Лариса устала танцевать, я предложил ей прогуляться по полутемным аллеям. Мы отошли подальше от скопления людей, и я осмелился обнять ее за талию — во время танцев я же это делал. Лариса не рассердилась, а наоборот, прижалась к моему плечу. Я прочел еще несколько подходящих сонетов. Ларисины ресницы щекотали мне щеку. Можно мне ее поцеловать или нельзя? Сегодня же я не защищал ее от врагов. Что-либо решить я не успел: аллею перегородили четыре черных силуэта.
— Помоечным крысам здесь не место! — раздался голос старшего братца Андре. Так я и не выяснил, как его зовут. — Ты меня не понял, подкидыш?
Рано или поздно это должно было случиться. Проф никогда не был женат, и это никакая не тайна. Узнать, что он меня усыновил, тоже не сложно. Муниципальные секреты полишинеля. А я практически обещал здесь не драться. Ладно, все равно отступить невозможно. «Делай, что должен, и будь что будет». Единственное, что мне понравилось в Средних веках, — это рыцарские девизы.
Лариса прижалась ко мне. Я мягко ее отстранил:
— Пожалуйста, подожди в сторонке. Это мужской разговор. — Я повернулся к своим врагам: — Я готов.
— К чему? Убраться отсюда?
— Твой папочка, наверное, очень тобой гордится. Есть повод. Один на один слабо?
Не похоже, что это поможет, они уже решились переступить. Уголком глаза я заметил, как Лариса метнулась назад, к освещенным местам, к людям. Молодец девочка.
— Держи ее! — закричал кто-то.
Темная фигура рванулась мимо меня по дорожке. Ха, грязных приемчиков уличной драки вы не знаете. Парень носом пропахал аллею — костюмчик уже не спасти. Остальные трое напали одновременно. В темноте, на человека с моей скоростью... Придурки. Но все равно меня достали: они все старше и сильнее. И, в отличие от фермеров с Нью-Эльбы, умеют драться. Хотя, конечно, не очень. Естественно — что сделает нормальный парень, если ему честно набили морду? Будет тренироваться как проклятый год, два, десять, если надо, а потом отомстит обидчику так же честно — а эти хлюпики... Но все-таки их четверо. Через несколько минут мое положение стало отчаянным. Падать нельзя — это смерть.
— Всем стоять!
Спасибо Ларисе, помощь подоспела вовремя. Я оглянулся. Свет трех мощных фонарей почти ослепил меня Но голос перепутать невозможно:
— Энрика Галларате я знаю. Синьоры, представьтесь, будьте любезны. — В тоне синьора Мигеля не было ни грана иронии, только лед.
Если бы Лариса привела мне на помощь батальон тяжелых танков, это не произвело бы такого впечатления. Парни пробормотали свои фамилии.
— Заберите их, — брезгливо процедил синьор Мигель. — Ты в порядке?
— Почти, — ответил я, — умыться бы. Мне очень жаль, я не хотел...
— Тебе-то за что извиняться?
— Что с ними будет?
— То, что заслужили. Ты веришь, что я стреляю в детей?
— Нет, — ответил я.
Синьор Мигель посмотрел вслед охранникам, уводившим моих врагов. Потом улыбнулся своей неестественной улыбкой:
— Тебе не слишком испортили вечер?
— Наверное, нет.
— Ну хорошо, тогда счастливо! — сказал он и ушел.
Лариса приблизилась ко мне и осторожно провела платком по ссадине у меня на скуле.
— М-мм, — отреагировал я.
— Что, больно?
— Нет, только не останавливайся.
— Дурак! Знаешь, как я испугалась?!
— Знаю. Но ты молодец! Что, первый, кого ты увидела, был синьор Мигель?
— Ага, смешно, правда?
— В следующий раз приведи мне на помощь горыныча! На шелковой ленточке. А то я откажусь спасаться.
— Давай-ка пойдем куда-нибудь, где посветлее.
— Э, нет, сначала темными аллеями до медпункта. Там есть такой аэрозоль: попшикают — и ничего не будет заметно.
— Часто им пользовался?
— Ага.
Лариса подняла глаза и положила руки мне на плечи, потом потянулась губами к моему лицу. Если после каждой драки она станет меня целовать, я буду драться каждый день. Раз по десять.
К медпункту мы двинулись не скоро, и тамошней медсестре пришлось приводить меня в порядок в дикой спешке: до полуночи оставалось только пятнадцать минут.
Мы успели вернуться в парк перед самым фейерверком. От шампанского мы благоразумно отказались. Ларису родители предупредили, что она не должна его пробовать. Проф ничего такого не говорил, но, наверное, тоже был бы недоволен. Так что мы, как паиньки, пили лимонад. Веселье от этого не зависит.
Через полчаса нас нашел проф. Он уже знал, что произошло.
— Ты цел?
— Ага, все нормально.
Проф галантно поцеловал Ларисе руку, поблагодарил ее и ушел. А почему я не целую ей руку? Потому что лопух!
Единственный недостаток этого праздника — невозможность проводить Ларису. Около трех часов ночи родители увезли ее домой. Но на прощание я поцеловал ей руку. Вскоре меня нашел проф:
— Поехали домой.
— Угу.
Глава 49
— Почему на тебя решили поохотиться? — спросил проф, когда мы сели в элемобиль. — Или не хочешь рассказывать?
— Нет, почему, сейчас расскажу.
Я пересказал профу события последних дней и свои сомнения относительно моих действий.
— Ну знаешь! А в грядущей тепловой смерти Вселенной ты не виноват?
— Виноват, конечно. И побольше, чем другие. Сами же говорите, что я слишком быстро все делаю.
— Я серьезно говорю. Ты же не заставлял этих типов нападать на тебя вчетвером. Думаю, в этой истории твоя совесть чиста. Может быть, ты и мог предотвратить именно этот конфликт. Но тогда они сделали бы то же самое с кем-нибудь другим по какому-нибудь другому поводу.
— Странно. То есть во всяких трущобах так ведут себя все. Там это норма. Но здесь? Это же не вопрос жизни и смерти. И кемпо все занимаются. Значит, легенды про старых мастеров знают.
— Хм... — Проф решил перевести разговор на другую тему: — Кажется, тебе досталось сильнее, чем ты признаешься.
Мы въехали в Лабораторный парк. И на меня сразу пожаловались! Мои гирлянды включились вовремя, ракеты взлетели, петарды грохнули и всполошили все сканеры, автоматика решила, что это массированный артналет. Так что вместо праздника вышел тарарам. Жаль, я этого не видел. Глупо получилось: опять всех всполошил, все недовольны — и просто так. Проф только головой покачал.
Результаты медосмотра оказались просто катастрофическими: я собирался завтра — точнее, уже сегодня — попробовать комплекс упражнений, который мне посоветовал сенсей, раз уж я решил обзаводиться широкими плечами. А теперь придется холить и лелеять какие-то дурацкие синяки, как будто они сами не пройдут. Между прочим, большая их часть получена не в драке, а на тренировках по скалолазанию. Но проф упрям — прямо как я. А может, еще хуже. В воскресенье он меня тоже никуда не отпустил и ничего не позволил делать. Безобразие! Хм, а за новогодний тарарам мне из-за этих синяков не влетело? Опять все злятся и сердятся, только проф делает вид, что ничего не случилось.
В понедельник мне предстояли сразу два непростых разговора. Для одного мне требовались разумные аргументы и немного удачи, для другого — очень много смелости.
Разговор с тренером по скалолазанию оказался совсем не таким тяжелым, как я ожидал. Стоило мне намекнуть на желательность разрушения трехсотлетних традиций, как я получил то, что хотел. Наверное, мне помогла национальная страсть взрывать все равно что, лишь бы громко.
Вечером у меня было назначено свидание с Ларисой. Боялся я ужасно. И только утешал себя тем, что синьор Арциньяно давно знает, кто я такой на самом деле. Он же не запретил дочери встречаться со мной. Может, Ларисе тоже все равно, откуда я взялся?
Занятый такими мыслями, я встретил Ларису около ее дома и повел гулять в парк. И никак не мог начать разговор о своем происхождении. Лариса была молчалива и задумчива.
Наконец я решился:
— Ты наверняка хочешь меня о чем-то спросить, но считаешь, что это неделикатно. Спрашивай — и покончим с этим!
Лариса ответила не сразу:
— Знаешь, вообще-то мне все равно, в чьей капусте тебя нашли, у меня есть свои глаза и своя голова на плечах, а ты — это ты. Но я любопытна ничуть не меньше тебя. Можешь рассказать мне что хочешь, а если не хочешь, можешь ничего не рассказывать.
Я чуть не подпрыгнул: такой груз свалился с моих плеч.
— Ну меня не нашли в капусте, а вполне нормально родили в четырнадцатом роддоме, на окраине Палермо. Неизвестно только кто. И от кого. Потом шесть лет мурыжили в приюте. В три года я научился воровать еду на кухне, а в шесть — украл кредитку у директрисы, она послужила мне пропуском в компанию беспризорников. Вот откуда я знаю, почему тебе нельзя появляться на окраинах.
— Понятно. Первый раз видела тебя таким, даже не знаю... Как будто ты меня вдвое старше.
— Угу. Так оно и есть. С семи до девяти лет я жил один, на свалке электроники, продавал работающие детали из всякой выброшенной техники. А потом профессор меня усыновил. Вот и все. Так что я действительно подкидыш.
— Тебя это терзает?
— Нет, но я боялся, что тебе это не понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
В среду проф пригласил в Лабораторный парк парикмахера «привести меня в человеческий вид». У-у! Мои протесты были проигнорированы. Проф умеет быть настойчивым. Я покрутился перед зеркалом: действительно, неплохо получилось. Кстати, длинным-то я стал, но все равно какой-то худой и неубедительный, даже малыш Гвидо шире меня в плечах, потому-то всякие типы, вроде Андре, и привязываются. С этим надо что-то делать. Сенсей, наверное, знает.
Новый год так Новый год, надо его отпраздновать. Я заказал кучу гирлянд с разноцветными лампочками, петарды, ракеты и шутихи. Ночью развесил лампочки по всему парку, подключил и поставил таймер: мы с профом будем на балу, но пусть наши охранники тоже порадуются. Хм, а как сделать, чтобы ракеты взлетели, а петарды взорвались, когда меня здесь не будет? Таймер им не поставишь. В параллель к гирляндам я протянул еще провода от того же выключателя. И закоротил их через тонкий новогодний дождик из фольги. Будет искра — ракета или петарда загорится. Хм, тогда произойдет короткое замыкание, и лампочки выключатся. Пришлось ставить туда еще один предохранитель. Чуть не запутался во всех этих проводах.
Ответное письмо от Ларисы на сей раз не было холодным и официальным. Приведя ряд аргументов в пользу битья морды Андре и ряд аргументов против, она закончила так: «Тебе не стоило этого делать, я так чувствую». Ох, я тоже. Это не ответ. Нашел в литературе мудреные слона: «этически неоднозначная ситуация», — ну и что? Почти все ситуации такие, кроме самых простейших.
Наконец-то наступила пятница — Новый год. Триста сорок шесть местных лет назад на Этну впервые высадились космические десантники. А через два года — уже поселенцы. Это чуть ли не единственная общеизвестная историческая информация.
Парк вокруг резиденции сверкал огнями всех цветов радуги. Светская жизнь, как в романе. Детский праздник был утром, а теперь будут сразу два: для подростков и для взрослых. Они только пару раз пересекутся. В самом начале и в полночь.
Приветственная речь ББ оказалась краткой и остроумной. Прекрасно. Проф выразительно посмотрел на меня: «Не натвори ничего». Я согласно кивнул и отправился искать Ларису.
Девочка стояла у края танцевальной площадки. Оркестр играл вальс. Как я выяснил, ББ терпеть не может всякие новомодные «Трахни меня на Липари», поэтому на праздниках в его резиденции играют только очень старше (еще до космических полетов написанные) вальсы и танго. Вкусы ББ я одобряю. На площадке кружились всего несколько пар. Ха, похоже не все позаботились научиться. Я подошел к Ларисе и склонил голову:
— Синьорита, вы позволите пригласить вас на тур вальса?
Лариса просияла и присела в реверансе. Чайка с синими глазами-селенитами, лежащая чуть ниже впадинки на горле девочки, шевельнула крылом. Тонкая рука легла мне на плечо, и я повел Ларису по широкому кругу.
— Ты же не умеешь танцевать!
— Я не умею?! Тоже мне космическая навигация.
— Тебе почти каждый раз удается меня удивить!
— Вообще-то это я должен говорить комплименты.
— Тогда говори.
Лариса хорошо знает английский, а на этом языке писал Шекспир, так что мне самому ничего не пришлось сочинять.
— Не соревнуюсь я с творцами од,
Которые раскрашенным богиням
В подарок преподносят небосвод
Со всей землей и океаном синим...
— Что это? — спросила Лариса, когда я замолчал.
— Сонет Шекспира.
Мы медленно кружили по площадке и едва не пропустили конец вальса.
— А танго ты тоже научился танцевать?
— А как же! Ты же наверняка умеешь.
Мы танцевали все танцы, и я никому не позволял разбить нашу пару. Ларисе это нравилось. Тогда я с мрачным юмором пересказал ей сюжет «Отелло». Это ее не напугало.
Когда Лариса устала танцевать, я предложил ей прогуляться по полутемным аллеям. Мы отошли подальше от скопления людей, и я осмелился обнять ее за талию — во время танцев я же это делал. Лариса не рассердилась, а наоборот, прижалась к моему плечу. Я прочел еще несколько подходящих сонетов. Ларисины ресницы щекотали мне щеку. Можно мне ее поцеловать или нельзя? Сегодня же я не защищал ее от врагов. Что-либо решить я не успел: аллею перегородили четыре черных силуэта.
— Помоечным крысам здесь не место! — раздался голос старшего братца Андре. Так я и не выяснил, как его зовут. — Ты меня не понял, подкидыш?
Рано или поздно это должно было случиться. Проф никогда не был женат, и это никакая не тайна. Узнать, что он меня усыновил, тоже не сложно. Муниципальные секреты полишинеля. А я практически обещал здесь не драться. Ладно, все равно отступить невозможно. «Делай, что должен, и будь что будет». Единственное, что мне понравилось в Средних веках, — это рыцарские девизы.
Лариса прижалась ко мне. Я мягко ее отстранил:
— Пожалуйста, подожди в сторонке. Это мужской разговор. — Я повернулся к своим врагам: — Я готов.
— К чему? Убраться отсюда?
— Твой папочка, наверное, очень тобой гордится. Есть повод. Один на один слабо?
Не похоже, что это поможет, они уже решились переступить. Уголком глаза я заметил, как Лариса метнулась назад, к освещенным местам, к людям. Молодец девочка.
— Держи ее! — закричал кто-то.
Темная фигура рванулась мимо меня по дорожке. Ха, грязных приемчиков уличной драки вы не знаете. Парень носом пропахал аллею — костюмчик уже не спасти. Остальные трое напали одновременно. В темноте, на человека с моей скоростью... Придурки. Но все равно меня достали: они все старше и сильнее. И, в отличие от фермеров с Нью-Эльбы, умеют драться. Хотя, конечно, не очень. Естественно — что сделает нормальный парень, если ему честно набили морду? Будет тренироваться как проклятый год, два, десять, если надо, а потом отомстит обидчику так же честно — а эти хлюпики... Но все-таки их четверо. Через несколько минут мое положение стало отчаянным. Падать нельзя — это смерть.
— Всем стоять!
Спасибо Ларисе, помощь подоспела вовремя. Я оглянулся. Свет трех мощных фонарей почти ослепил меня Но голос перепутать невозможно:
— Энрика Галларате я знаю. Синьоры, представьтесь, будьте любезны. — В тоне синьора Мигеля не было ни грана иронии, только лед.
Если бы Лариса привела мне на помощь батальон тяжелых танков, это не произвело бы такого впечатления. Парни пробормотали свои фамилии.
— Заберите их, — брезгливо процедил синьор Мигель. — Ты в порядке?
— Почти, — ответил я, — умыться бы. Мне очень жаль, я не хотел...
— Тебе-то за что извиняться?
— Что с ними будет?
— То, что заслужили. Ты веришь, что я стреляю в детей?
— Нет, — ответил я.
Синьор Мигель посмотрел вслед охранникам, уводившим моих врагов. Потом улыбнулся своей неестественной улыбкой:
— Тебе не слишком испортили вечер?
— Наверное, нет.
— Ну хорошо, тогда счастливо! — сказал он и ушел.
Лариса приблизилась ко мне и осторожно провела платком по ссадине у меня на скуле.
— М-мм, — отреагировал я.
— Что, больно?
— Нет, только не останавливайся.
— Дурак! Знаешь, как я испугалась?!
— Знаю. Но ты молодец! Что, первый, кого ты увидела, был синьор Мигель?
— Ага, смешно, правда?
— В следующий раз приведи мне на помощь горыныча! На шелковой ленточке. А то я откажусь спасаться.
— Давай-ка пойдем куда-нибудь, где посветлее.
— Э, нет, сначала темными аллеями до медпункта. Там есть такой аэрозоль: попшикают — и ничего не будет заметно.
— Часто им пользовался?
— Ага.
Лариса подняла глаза и положила руки мне на плечи, потом потянулась губами к моему лицу. Если после каждой драки она станет меня целовать, я буду драться каждый день. Раз по десять.
К медпункту мы двинулись не скоро, и тамошней медсестре пришлось приводить меня в порядок в дикой спешке: до полуночи оставалось только пятнадцать минут.
Мы успели вернуться в парк перед самым фейерверком. От шампанского мы благоразумно отказались. Ларису родители предупредили, что она не должна его пробовать. Проф ничего такого не говорил, но, наверное, тоже был бы недоволен. Так что мы, как паиньки, пили лимонад. Веселье от этого не зависит.
Через полчаса нас нашел проф. Он уже знал, что произошло.
— Ты цел?
— Ага, все нормально.
Проф галантно поцеловал Ларисе руку, поблагодарил ее и ушел. А почему я не целую ей руку? Потому что лопух!
Единственный недостаток этого праздника — невозможность проводить Ларису. Около трех часов ночи родители увезли ее домой. Но на прощание я поцеловал ей руку. Вскоре меня нашел проф:
— Поехали домой.
— Угу.
Глава 49
— Почему на тебя решили поохотиться? — спросил проф, когда мы сели в элемобиль. — Или не хочешь рассказывать?
— Нет, почему, сейчас расскажу.
Я пересказал профу события последних дней и свои сомнения относительно моих действий.
— Ну знаешь! А в грядущей тепловой смерти Вселенной ты не виноват?
— Виноват, конечно. И побольше, чем другие. Сами же говорите, что я слишком быстро все делаю.
— Я серьезно говорю. Ты же не заставлял этих типов нападать на тебя вчетвером. Думаю, в этой истории твоя совесть чиста. Может быть, ты и мог предотвратить именно этот конфликт. Но тогда они сделали бы то же самое с кем-нибудь другим по какому-нибудь другому поводу.
— Странно. То есть во всяких трущобах так ведут себя все. Там это норма. Но здесь? Это же не вопрос жизни и смерти. И кемпо все занимаются. Значит, легенды про старых мастеров знают.
— Хм... — Проф решил перевести разговор на другую тему: — Кажется, тебе досталось сильнее, чем ты признаешься.
Мы въехали в Лабораторный парк. И на меня сразу пожаловались! Мои гирлянды включились вовремя, ракеты взлетели, петарды грохнули и всполошили все сканеры, автоматика решила, что это массированный артналет. Так что вместо праздника вышел тарарам. Жаль, я этого не видел. Глупо получилось: опять всех всполошил, все недовольны — и просто так. Проф только головой покачал.
Результаты медосмотра оказались просто катастрофическими: я собирался завтра — точнее, уже сегодня — попробовать комплекс упражнений, который мне посоветовал сенсей, раз уж я решил обзаводиться широкими плечами. А теперь придется холить и лелеять какие-то дурацкие синяки, как будто они сами не пройдут. Между прочим, большая их часть получена не в драке, а на тренировках по скалолазанию. Но проф упрям — прямо как я. А может, еще хуже. В воскресенье он меня тоже никуда не отпустил и ничего не позволил делать. Безобразие! Хм, а за новогодний тарарам мне из-за этих синяков не влетело? Опять все злятся и сердятся, только проф делает вид, что ничего не случилось.
В понедельник мне предстояли сразу два непростых разговора. Для одного мне требовались разумные аргументы и немного удачи, для другого — очень много смелости.
Разговор с тренером по скалолазанию оказался совсем не таким тяжелым, как я ожидал. Стоило мне намекнуть на желательность разрушения трехсотлетних традиций, как я получил то, что хотел. Наверное, мне помогла национальная страсть взрывать все равно что, лишь бы громко.
Вечером у меня было назначено свидание с Ларисой. Боялся я ужасно. И только утешал себя тем, что синьор Арциньяно давно знает, кто я такой на самом деле. Он же не запретил дочери встречаться со мной. Может, Ларисе тоже все равно, откуда я взялся?
Занятый такими мыслями, я встретил Ларису около ее дома и повел гулять в парк. И никак не мог начать разговор о своем происхождении. Лариса была молчалива и задумчива.
Наконец я решился:
— Ты наверняка хочешь меня о чем-то спросить, но считаешь, что это неделикатно. Спрашивай — и покончим с этим!
Лариса ответила не сразу:
— Знаешь, вообще-то мне все равно, в чьей капусте тебя нашли, у меня есть свои глаза и своя голова на плечах, а ты — это ты. Но я любопытна ничуть не меньше тебя. Можешь рассказать мне что хочешь, а если не хочешь, можешь ничего не рассказывать.
Я чуть не подпрыгнул: такой груз свалился с моих плеч.
— Ну меня не нашли в капусте, а вполне нормально родили в четырнадцатом роддоме, на окраине Палермо. Неизвестно только кто. И от кого. Потом шесть лет мурыжили в приюте. В три года я научился воровать еду на кухне, а в шесть — украл кредитку у директрисы, она послужила мне пропуском в компанию беспризорников. Вот откуда я знаю, почему тебе нельзя появляться на окраинах.
— Понятно. Первый раз видела тебя таким, даже не знаю... Как будто ты меня вдвое старше.
— Угу. Так оно и есть. С семи до девяти лет я жил один, на свалке электроники, продавал работающие детали из всякой выброшенной техники. А потом профессор меня усыновил. Вот и все. Так что я действительно подкидыш.
— Тебя это терзает?
— Нет, но я боялся, что тебе это не понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51