Стыковку придется проводить вручную, а я в реальности никогда этого не делал, только на тренажере. Спокойно, тренажер хороший, реальность ничем от него не отличается.
Бутс замолчал, то ли пораженный величественностью открывшейся картины, то ли обдумывая то, что я ему сказал. Хорошо, пусть помолчит, мне надо сосредоточиться, а то мы просто разобьемся о борт корабля.
А вот и наш звездолет. Я запросил разрешение на стыковку, получил его и направился к назначенному стыковочному узлу. Ювелирная работа — я весь взмок. На больших катерах, доставляющих пассажиров на орбиту, есть автоматическая система стыковки. На этом катере, кажется, еще никогда ни к чему не стыковались. Уф! Справился. Бутс посмотрел на меня внимательно:
— Первый раз? — спросил он, кивая на приборную панель.
— Стыковка? Да, первый.
Бутс протянул мне руку, и я ее пожал.
— Удачи тебе на новом месте!
— И тебе. Не искать тебя?
— Не будь идиотом, тебе еще лет десять нельзя здесь показываться. А фамилия у меня теперь Галларате.
— Я запомню.
Бутс подхватил свой новенький чемодан и выбрался из катера. Проверка билета и документов прошла без проблем. Все, можно улетать.
Отстыковаться несравненно проще. Теперь вниз, но не сразу: подо мной океан, Северный материк вместе с Палермо сейчас с другой стороны планеты. Можно, конечно, лететь в атмосфере, но это долго и небезопасно. Так что на время я превратился в искусственный спутник Этны и почти час наслаждался невесомостью. Пора! Я понесся в атмосферу, не включая навигационной системы, а ориентируясь по знакомым очертаниям. Северный континент похож на огнедышащего дракона, если смотреть на него сбоку: длинное туловище, четыре лапы, голова и язык пламени, вырывающийся из разверстой пасти. Сияющий глаз дракона — Палермо.
Пора все же включить навигационный компьютер и радар. А это еще кто? На радаре проявились несколько засечек, и они ко мне приближались. Вероятность того, что это наши, мягко говоря, мала: каждая корпорация имеет свои ВВС. Некоторые довольно малочисленные, но мне на малюсеньком катерочке много не надо.
Сдаться мне не предложили, сразу начали стрелять. Экраны пока выдерживали. Хорошо хоть ракету пожалели. Я бросил катер вниз. Над самым городом никто драться не рискнет: все непричастные будут недовольны, превратятся в причастных и отомстят.
Напали на меня впятером, но их катера выглядели не намного солиднее моего. Я решил посопротивляться, раз уж мне не дали удрать. Кормовой и бортовые бластеры я включил в автоматическом режиме — толку от них будет немного. А из носового начал стрелять сам, это я умею хорошо. И кувыркаться можно как угодно, до земли еще далеко. Мои противники — с опознавательными знаками семьи Кремона — не сразу уловили момент, когда жертва превратилась в охотника, и один из них сразу поплатился за это: четыре выстрела в одну точку я научился загонять еще ранней весной. Оп, вспышка, и их осталось четверо. По радио я услышал такую брань... Даже в детстве я не умел так ругаться. Отвечать некогда. Я рванул вверх, потому что от меня этого не ожидали, и, пока они перестраивались, поймал в прицел еще одного. Бац, бац! Ах ты черт, ушел! Но может, я его хорошо повредил? Похоже на то: в бой он уже не стремится. Так, теперь от Палермо, серпантин и о-очень большая мертвая петля. Еще на одного я вышел со стороны солнца. (Третий закат за сегодняшний день — жаль, любоваться некогда.) Бац, бац, бац, бац, готов! Отлично. Спасибо майору Барлетте — щеночек кусается. Боевой катер с синим ястребом пал на нас сверху, как и полагается этой птице. Мои враги порскнули от него, точно воробьи.
— Говорит майор Барлетта, — услышал я знакомый голос, — представьтесь, пожалуйста.
— Это Энрик Галларате. — Я не смог сдержать смешок.
— Та-ак, и кой черт понес тебя в небо, да еще и на таком хлипком катерочке?
— Долгая история, — устало ответил я, — можно, я не буду рассказывать?
— Господь с тобой. Генералу тоже ничего не скажешь?
— Не-е, зачем? Все равно расплачиваться...
— Не сомневаюсь, — язвительно ответил майор.
Никакой жалости в его голосе я не уловил. Да и зачем она мне, только бы он не запретил мне летать.
— Мне надо вернуть катер на место, я взял его без разрешения.
— Не сомневаюсь, — повторил Барлетта еще более язвительно.
Может быть, мне удастся хоть Гвидо уберечь от наказания? Вроде бы никакого вреда катеру я не причинил, а топливо до прежнего уровня можно залить прямо на стоянке. Между прочим, почти на нуле: выход в космос, да еще и бой — для реактивного катера это слишком много.
«Ястреб» сопровождал меня до самой посадки, потом он покачал крылышками и улетел.
Первым делом я позвонил Гвидо.
— Гвидо, я вернулся, ты как?
— Уже засекли, — со вздохом признался он, — я только сказал, что верну ключ.
— Ясно, жаль. Катер цел. Ключ могу вернуть хоть сейчас.
— Давай.
Гвидо назвал адрес.
— Буду минут через двадцать, выйди на крылечко.
— Ага.
Я заплатил за заправку катера, поймал такси и поехал по указанному адресу. Из элемобиля позвонил Ларисе:
— Привет! Я уже в Палермо.
— О! Слава тебе, мадонна!
— Подробности при встрече, спокойной ночи.
Я посмотрел на часы: уже довольно поздно, но Лариса, конечно, сейчас обзванивает всех ребят, чтобы не волновались. Мне тоже надо позвонить профу: меня потеряли и наверняка ищут. Но как не хочется! Я отложил звонок до «после встречи с Гвидо».
Тот ждал меня на крыльце:
— Как там?
— Потом расскажу. Сумеешь помолчать до субботы?
— Постараюсь. — Он передернулся: — Мне завтра за это влепят.
Я обнял мальчишку за плечи.
— Ты молодец! Самый храбрый парень в Палермо!
Гвидо помотал головой, но видно было, что похвала ему приятна, — не забыл еще, как я обозвал его нытиком.
— Я тогда, на Липари, был не прав! Прости, — слегка запинаясь, произнес я.
— Угу. Ну пока.
— Тебе завтра позвонить или ты сам?..
— Позвони, — шепнул он.
Я пожал ему руку и ушел. Миновав три дома и завернув за угол, чтобы проф и отец Гвидо не сразу могли объединить известную каждому из них информацию, я позвонил профессору:
— Профессор, это Энрик.
— Где тебя черти носят?! Ты знаешь, что...
— Со мной все в порядке, — перебил я его, — меня можно забрать в центре.
Я назвал улицу и номер дома, около которого остановился.
— Стой на месте, сейчас за тобой приедут. «Все в порядке», — передразнил меня проф. — Когда ты вернешься, с тобой будет не все в порядке.
Интересно: что же, получается, майор Барлетта не связался с профом и ничего ему не сказал? Проф, отец Гвидо и майор Барлетта держат в руках кусочки одной мозаики — если они не объединятся, то ни за что ее не соберут. Жаль, что Гвидо поторопился признаться: если бы он этого не сделал, тогда ночью мог бы просто подложить ключ на место. А теперь ему придется молчать как рыбе — а прессинг будет довольно жесткий. И если Гвидо не проговорится, то Бутс спокойно улетит и никто даже не узнает, что он жив, соответственно за ним не будут гоняться. Да и нам с Гвидо от этого будет только лучше. Хотя мало все равно не покажется.
Тут прибыл элемобиль. Водитель и охранник со мной не разговаривали. Сильно я их допек: искали меня часов пять. Виноватым я себя не чувствовал. И только сейчас понял, до какой степени устал и проголодался. Ох! Отложил бы проф все объяснения и разборки на завтра.
Тот ждал меня в дверях своего кабинета:
— Зайди.
Он закрыл за мной дверь и вопросительно поднял брови.
— Меня не украли, — успокоил я профессора, — я отсутствовал по собственной воле.
— Ты считаешь, что это объяснение?
— Нет, но больше я ничего не скажу.
— Понятно. Придется все выяснить самому.
Я испугался: проф, конечно, все выяснит, а сегодня еще только среда. Хотя... Завтра он узнает, что я летал на катере — но и все. Базу муниципалитета мы взламывали от Алекса, а он пока вообще остался в стороне. Все нормально. Бутс успеет улететь.
Проф посмотрел на меня повнимательнее:
— Ладно, я с тобой завтра разберусь. Иди-ка ты спать.
— Лучше сначала поесть. Если, конечно, вы не собираетесь оставить меня без ужина, — саркастически добавил я (в жизни проф ничего подобного не делал).
— Нет, не собираюсь. Иди, молодой растущий организм.
— Угу, спокойной ночи.
— Спокойной, говоришь?
Глава 58
Четверг тянулся, как зубная боль. За завтраком проф мрачно молчал, а потом куда-то уехал, в отрывистых выражениях приказав мне пройти трассу с Гераклом. Габриелла меня накануне не искала, поэтому не сердилась, но общее напряжение уловила:
— Что это ты вчера учинил?
— Хм, я и профессору не сказал, и тебе не скажу.
Медсестра посмотрела на меня с жалостью:
— Все ясно. И когда ты повзрослеешь?
Хорошая идея: пусть все это будет просто небезопасная детская шалость. Я поудобнее устроился в кресле, позволил Габриелле налепить на себя датчики и вместе с Гераклом отправился на трассу. Умный у меня котяра: если бы не он, мы бы ее вообще не прошли, потому что от меня толку было мало.
«Что это с тобой?» — поинтересовался Геракл. «Неприятности», — ответил я. «М-мур, хочешь, вечером я возьму тебя с собой погулять? Тут такие кошечки...»
«Спасибо, Геракл, но вечером у меня будут другие проблемы».
«Ну как хочешь», — фыркнул Геракл, но не обиделся.
Рыжий меня, конечно, развеселил, но ненадолго. Пройдя трассу, я забился к себе в комнату. Надо чем-нибудь себя занять, иначе начну дрожать и бояться, а я же запретил себе это делать. Впрочем, мануфактурный период в истории Европы кого угодно заинтересует, Кстати, мне еще надо повторять математику к экзаменам в университете, на которые я напросился, но сейчас на ней не сосредоточишься.
На скалолазание меня доставили, как беглого каторжника: привезли прямо к входу, а после тренировки сразу же забрали. Синьор Лекко удивился, но ничего не сказал. Почему я вчера пропустил тренировку, он тоже не спросил. Я еще и завтра пропущу, это уж как пить дать.
На кемпо все охранники — даже те, у которых вчера был выходной, и они меня не искали, — явно демонстрировали, как все на меня сердиты. Сенсей это заметил и спарринговал со мной сам. Спасибо ему, а то эти злые типы мне бы что-нибудь сломали: рожи у них были зверские.
Проф вернулся вечером, и по его невозмутимому виду понять хоть что-нибудь было невозможно. Летучие коты! Скорее бы все кончилось. Ужин тянется, как война за испанское наследство. И не похоже, что он кончится мирным договором.
— Зачем ты угнал катер? — отрывисто спросил проф, когда за нами закрылась дверь кабинета.
Я покачал головой:
— Я вчера не сказал и сегодня не скажу.
Отлично, проф почти ничего не выяснил! Но как он на меня посмотрел! Если бы взгляды убивали... Вчера он был готов отнестись к происшедшему с юмором, сегодня — нет. Я лихорадочно вспоминал такие полезные гекзаметры: сейчас они мне пригодятся.
Больше не было сказано ни слова: и так все ясно. Давно меня так не пороли. Проф остановился, когда я уже думал, что не смогу больше молчать, а все гомеровские строчки вылетели из головы.
К себе я возвращался через дворик: не хотелось, чтобы меня сейчас кто-нибудь видел.
Холодный душ слегка облегчил мои страдания. Я улегся в постель и только после этого связался с Гвидо:
— Привет!
— Привет! — прошептал Гвидо хриплым голосом.
— Тебе никогда еще так не доставалось?
— Угу.
— Ясно. Тебя завтра в школу отправят?
— Э-э, не знаю, — всхлипнул он.
— Утром лежи и не просыпайся, даже когда будут будить. В таких случаях надо отлежаться. Сумеешь?
— Ага. Делишься опытом? — слегка повеселел он.
— Почти. Если сильно влетело, меня сразу оставляют в покое.
— А ты как? — спохватился Гвидо.
— Ничего, профессор узнал, что я угнал чужой катер, соответственно...
— У-у, понятно.
— Спокойной ночи.
— Пока.
Я бросил комм на стол и отключился.

* * *
Поторопился я похвастать, что меня оставят в покое: как бы не так. Проф заявился ко мне утром почти так же, как в тот день, когда я заболел. Только завтрак не принес.
— Поднимайся!
Я удивился и даже не рискнул огрызаться. Уголовное преступление, между прочим. Сколько-то там месяцев на селенитовой шахте. Но вроде я пока маленький?
— Везет, как утопленнику. Что, опять заложников освобождать?
— Нет, типун тебе на язык.
— А что тогда?
— Вообще-то ты можешь отказаться, но я не думаю, что ты это сделаешь.
Проф — не тот человек, которому можно сказать «ну!», поэтому я терпеливо ждал продолжения. И оно последовало:
— Тебя ждут в героическом третьем полку истребительной авиации клана Кальтаниссетта. Не для того чтобы публично спустить с тебя шкуру, а для того чтобы поздравить со славной победой, проэкзаменовать и выдать пилотские права, если ты, конечно, не провалишься.
У меня пересохло в горле.
— Это такой способ от меня избавиться? Уже научился?
— Нет, хотя тебя следовало бы отстранить от полетов.
— Тогда зачем?
— В признание своих талантов ты не веришь?
Я передернулся.
— Хм, сейчас это довольно трудно.
Что это я отпихиваюсь от такой чести?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51