-- Ты, чем-то озабочен, мой друг, -- благодушно молвил
итальянец, жестом приглашая Шаленого присаживаться напротив. --
Взгляд рыскает, да и с лица взбледнул... Посерел точнее. Встретил
призрак кого-нибудь из тобой замоченных? -- Он пододвинул
Шишелу--Мышелу высокий стакан и плеснул в него кьянти. -- Прими
немного живительной влаги и успокойся...
-- Сроду народ не мочил! -- зло рявкнул Шаленый, с треском
опускаясь на сидение и решительно отодвигая вино. Если чьи штаны
и намокли -- так ихние хозяева сами со страху струи пускали, что
твой кашалот... А настоящей мокрухи за мной нет -- Бог миловал,
хотя когда кое--кого повстречаю -- об том, бывает, жалею... За
винцо, тебе мил--друг спасибо -- еще та кислятина -- да только я
мешать не стану... Ты паренек, -- он одной левой на ходу
развернул кельнера, -- подай--ка чего покрепче -- глотку
промочить...
-- Водки русской нет, -- отчаянно вырываясь, заверещал
паренек, хорошо знакомый с запросами и норовом здоровенного
легионера. -- Есть арака, есть финская, арктическая...
-- Вот ее и волоки! -- одобрил Шаленый. -- Пойло очищенное,
уважаю... Да закусить -- сам знаешь чего...
-- Знаю, знаю! -- торопливо ответил кельнер и поспешил
нырнуть в в фиолетовые клубы дыма "Мальборо", сгустившиеся к
этому часу до плотности дымовой завесы. На смену ему вынырнул
похмельного вида хмырь, предложил перекинуться в картишки, удачно
увернулся и оставил больших людей в покое.
-- Кстати, о встречах, -- продолжил Джакомо, рассматривая
свой массивный -- сошел бы за небольшой кастет -- перстень сквозь
рубиновую толщу вина. -- Ты, вроде повстречал кого-то или что-то,
что тебя, дорогой Чичел вывело из себя... Это серьезно?
-- Серьезней некуда! -- В ожидании запропастившегося
кельнера Шаленый отломил здоровый кусок "пармезана", которым
закусывал Якопетти и стал нервно жевать его, роняя крошки на
благоприобретенную за время рейса клочковатую бороду. --
"Крестного" своего я на хвосте притащил...
-- Это нехорошо! -- враз посерьезнел и переменил позу
Якопетти. Он воззрился на Шаленого, напоминая солидного попугая,
обнаружившего в своей привычной клетке небольшую гадюку.
-- То-то и оно, что нехорошо. Чуть нос к носу не сошлись --
на восьмой палубе...
-- Кой черт занес вас туда, мой друг?... Он узнал вас?
-- Да со спины я на него зашел... Он и носа не поворотил...
Разминулись мы -- Боженьке слава...
-- Так чего ты волнуешься? Может -- это простое совпадение.
Как это ты мне говорил -- гора с горой не сходится, а, вот,
человек с человеком...
-- Упаси меня Господи от этих совпадений -- таких у меня на
всем веку всего пара и была: одно плохо кончилось, а другое -- и
вовсе хреново...
Из дыма опасливо вынырнул кельнер, установил перед господами
легионерами трехлитровый запотевший графин, жаровенку с
"барбекью", блюдо корнишонов, взял деньги, не надеясь, что сможет
получить их позже, и благополучно унес ноги. Синюшный картежник
было высунулся вслед за ним, но узнал клиентов и
дематериализовался.
Шаленый плеснул в стакан почище на два пальца кристальной
жидкости, принял и с хрустом уничтожил огурчик.
-- Как быть-то, друг Джакомо? Ума не приложу... Но, мыслю,
что придраться ко мне этому гаду ползучему не за что. Так что мое
дело -- это его в колонии с хвоста сбросить... Только, ведь, не
дурак он полный, не идиот -- без подручных работать. Да как их
вычислишь? -- он щедро заполнил освободившийся от "кьянти" стакан
мил--друга "финской арктической" и двинул его собеседнику.
-- Прими--ка, милый, чтоб лучше думалось, да закуси покруче,
чтоб, как тогда, не охренел... Всем ты, друг Джакомо, хорош,
только вот мочегонное свое напрасно употребляешь, -- Шаленый
аккуратно переставил оплетеную бутыль с остатками "кьянти" под
стол, покуда проглотивший "арктическую" собеседник вылезшими из
орбит глазами созерцал внутреннее полярное сияние, -- и букву
"ша" не выговариваешь -- ну это дело поправимое...
-- Я так думаю, дорогой мой, -- с некоторым трудом произнес
Якопетти, глаза которого увлажнились, -- за оставшийся до посадки
промежуток времени никого вычислить не сможем ни вы, ни я... А
вот лечь на дно -- следует...
-- А где здесь дно? -- поинтересовался Шаленый, закусывая в
меру прожареным филе и не торопясь снова прикладываться ко вновь
на четверть наполненному стакану.
-- Последнее место, где твой "крестный" будет искать тебя
наутро -- это здесь -- на виду у всех. Здесь его человеку и
засветиться легче, если начнет активничать. Эх, друг мой, Чичел,
если--б ты лучше знал обстановку в тех благословенных местах,
куда мы с тобой следуем, тебе бы и в голову не пришло секретиться
от старины Джакомо... Ну куда ты думаешь податься сразу с
военного терминала? На каких своих друзей сможешь расчитывать,
особенно имея на хвосте этих ищеек? А старина Джакомо знает когда
в какую ямку следует нырнуть на Гринзее...
"Эх, друг ты мой, Джакомо, -- мыслил меж тем Шаленый,
разглядывая собеседника сквозь кристальной чистоты влагу,
плескавшуюся в его стакане, -- всем то ты хорош, вот только ума у
тебя до хрена..." Злоба сродни той, что испытывает загнанный в
засаду кабан, постепенно распирала его.
Из табачной мглы снова появилась личность с колодой
картишек. На этот раз его ошибка была роковой.
4.
Выйдя из-под ионного душа и натягивая легкий спортивный
костюм Гвидо ощущал себя заново родившимся. Правда, в этот раз,
что-то тревожное примешивалось к приятной ломоте мышц и
заполнявшей сознание сладкой усталости.
"Надо закончить как-то наши разговоры с Санди по Гринзейским
делам, -- вяло подумал он.-- Поставить все точки над "i" и все
черточки у "t"... А то все ходим вокруг да около, да морочаем
друг другу голову третью неделю подряд, а посадка-то -- уже на
носу..."
Но не это было источником его тревоги, не это... И лишь
выйдя в кольцевой коридор десятого уровня, по дороге к блоку
лифтов, он сообразил, что хорошо знает того коренастого,
широкоплечего азиата, что одевался после тренировки, почти
одновременно с ним, в дальнем конце раздевалки -- Гвидо только в
зеркало видел характерный рельефный рисунок мышц на его спине, но
подсознательно как раз его-то и узнал -- профессиональной
памятью. Теперь подсознание, с легким запозданием выдало ему это
знание.
"Гос-споди, -- подумал он. -- Так ведь это же Мацуи Мацумото
-- из армейской разведки. Значит, Комплекс тут как тут...
Интересно, заметил-ли он меня? И какое дело Комплексу до
обстоятельств смерти Посла Окамы? Глупый, впрочем, вопрос... Хотя
как посмотреть... Что там за черт у них творится?" -- это он уже
произнес вслух: снизу по колодцу лифта до плавно скользящей
вверх, к пассажирским отсекам, кабины доносился глухой гул и хор
то-ли проклятий, то-ли возгласов одобрения...
Его спутники по короткому путешествию в лифте -- предельно
аккуратная, кипейно-седая супружеская пара -- ответили ему
полными сострадания взглядами:
-- Это Легион, мсье... Завтра их высаживают на Планету --
что-ж, каждый отмечает конец пути как может...
После паузы пожилой джентльмен добавил:
-- Вы ведь тоже покидаете "Процион" здесь?
-- Разумеется, это конечный пункт рейса...
-- Ну да, разумеется... Вы работаете в сфере бизнеса?
-- Нет... Я, скорее, правительственный служащий...
-- Тем более, контакт с вами на этой ужасной планете может
быть взаимно полезен для нас -- вот возьмите мою карточку... Мы
эксперты в области фармакологического товароведения... Миссис и
мистер Фигли, всегда к вашим услугам...
-- Благодарю... -- ответил Гвидо, не спеша называть себя. --
Господи, что они там, тараном шлюз вышибают, что-ли?
Чета товароведов ответила вежливым пожатием плечей.
Лифт остановился, и Гвидо с некоторым облегчением покинул
столь доброжелательных спутников, направив свои стопы к каюте,
которую делил с Федеральным Следователем.
5.
Капитан Вартанян, слегка наклонив голову набок, внимательно
рассматривал плутоватую рожу своего суперкарго.
-- Я что-то не возьму в толк, Джастин: то-ли вы пытаетесь
водить за нос Акопа Вартаняна, то ли вас самих кто-то водит за
нос? Моя к вам просьба: соберите на текущий момент все свои
мозговые усилия и скажите мне определенно -- как вы поступили с
этими, будь они трижды неладны, контейнерами... Скажу прямо,
дорогой мой, мне тут рассказывают какие-то странные вещи, и мне
не хотелось бы на ближайшей стоянке -- а это, если вы не забыли,
Гринзея, и ее мало кто любит -- списать вас на берег ввиду э-э...
необходимости купировать некие э-э... физические и умственные
дистурбации (кэп иногда вворачивал в речь слова, смысл которых
был достаточно темен ему самому).
-- Но, видите-ли, сэр...
-- В том-то и дело, что я ничего не вижу. С чертом этим, из
триста сороковой, потолковали?... Джастин, я вас спрашиваю...
-- Мне кажется... М-мы... Одним словом, мы, очевидно,
разминулись...
-- Скажите мне четко -- двумя словами -- где ящики? И,
кстати, где ваш головной убор?
-- Контейнеры на десантном боте, -- набравшись духу выпалил
Джастин, причем сам он не мог поклясться -- правду он говорит,
или заливает кэпу Акопу баки. Что до форменной фуражки, то
относительно ее теперешнего местонахождения суперкарго не имел ни
малейшей идеи...
-- Ну что-ж, идите, Джастин, отдохните... И... э...
воздержитесь, -- капитан сделал характерный жест. -- Джину
успеете набраться в порту... И помните -- завтра с
шести-ноль-ноль -- разгрузка...
Проводив суперкарго настороженным взглядом, кэп надавил на
клавишу селектора:
-- Коста, давай-ка сюда этого Салливана...
Рядовой Салливан предстал перед стариной Акопом как лист
перед травой.
-- Послушайте, Генри, -- кэп неплохо знал по именам свою
команду, но, вообще-то, рядового Салливана звали Уинфредом.
Спорить, однако, он не стал. -- Послушайте меня внимательно:
Вы по-прежнему уверены, что то, что вы видели там, в коридоре
тамбурного уровня, вам не померещилось?
Некоторое время царило натянутое молчание.
-- Вы знаете, кэп... С одной стороны, я ясно видел все это
своими глазами... Вот этими, кэп... А с другой... Чушь какая-то
получается, кэп... Никак такого быть не могло... Получается, что
я, вроде на мистера Джастина клепаю... напраслину возвожу...
-- Как у вас с виски, Генри? Есть проблемы?
-- Клянусь Христом и его Богоматерью, господин Вартанян --
от порта до порта -- ни капли в рот... На Святой Анне, в тот раз
я, конечно, выступил... как вы выразились, неордиран...
неординарно, но эти русские хоть самого святого апостола, как его
там... до греха доведут. Но на борту -- ни-ни...
-- Так что-же, -- кэп обратил к подчиненному сверкающую
костяным блеском лысину. -- Будем считать ваши э-э... наблюдения
галлюцинацией?...
-- Так точно, господин капитан. Пусть будет, что это все мне
примерещилось...
-- ПОМЕРЕЩИЛОСЬ, Генри, ПОМЕРЕЩИЛОСЬ, -- капитан аккуратно
разорвал на восемь частей исписанный корявым почерком листок и
отправил клочки в утилизатор. Забудьте об этом и занимайтесь
своими обязанностями. И помните, Генри, что вы мне сказали
относительно виски...
-- Поверьте, капитан, рядовой Генри скорее даст себя на год
поставить на вахту в реакторный отсек, чем лишний раз приложится
к бутыли...-- это рядовой Уинфред К. Салливан обещал с легким
сердцем. Генри звали его сменщика. Тот был баптистом.
Проводив взглядом того, кого он числил за выше помянутого
Генри, кэп снова ткнул пальцем сенсор селектора:
-- Раджеш, как там ситуация в госпитале?
-- Ну, бортовая полиция разогнала всю эту банду по
кубрикам... Это, кстати, было нелегко, Акоп -- там, в двух барах
чуть не весь Легион гудел...
-- Я не говорил, что это должно было быть легко, Раджеш...
-- Ну, синяки и ссадины эта братия подлатает сама, счет за
выбитый шлюзовый запор и разнесенные стойки Бенито им вкатит...
-- Черт возьми, чем же можно высадить шлюзовую дверь? --
поинтересовался помалкивающий до той поры в углу сэконд.
-- Барменом, -- коротко пояснил доктор Раджеш.
-- Меня не интересуют технические детали, доктор... Из
экипажа кто пострадал?
-- У рядового охраны -- травма копчика. И вольнонаемной Мэри
Покроффски за декольте вылили горячий пунш...
-- Сильный ожог?
-- Пустяки. Но она настаивает на компенсации за вынужденную
профнепригодность в течение недели... В остальном -- пострадавшие
среди самой этой шатии. Там и дело началось-то с того, что
каким-то картежником попытались пробить витрину с горячими
закусками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51