Очень чувствительной после нескольких часов с Кэролайн.
- А где мои очки? - тревожно спросила Ли.
- Вроде бы с ними ничего, - улыбнулась Кейт. - Мне кажется, их не нужно протирать.
- А по-моему, нужно, - серьезно возразила Ли. - Мама говорила, что они всегда должны быть чистыми. Она встала. Я испустил вздох облегчения. Кейт усмехнулась:
- Увечий нет?
- Вроде нет.
Я почувствовал, что краснею. Кейт усмехнулась шире.
Я встал и начал отряхивать спину от листвы.
- Дай-ка я, - сказала Кейт. Я снова покраснел. У нее были такие приятные руки, но я ощутил какое-то дурацкое и очень сильное чувство вины. Все было совершенно невинно, но я будто обманывал Кэролайн.
- Ли, зачем ты туда полезла? - спросила Кейт, отряхивая мою спину от травы. - Тебе плохо было в спальнике?
- Да.
- Но по деревьям лазить опасно.
- Особенно когда уже темнеет.
- Там безопаснее. Кейт глянула на меня.
- Безопаснее?
- Да.
- И в ту ночь, когда пошел газ, ты тоже полезла на дерево?
- Нет.
Она снова надела очки, сложила тряпочку и убрала ее в футляр.
- Нет? - спросил я мягко. - Ты поднялась на холм?
- Нет. - У нее снова стали огромные глаза, увеличенные стеклами. - Это они сделали. Они, наверное, знали, что пойдет газ.
- Ли, ты хочешь сказать, что тебя кто-то увел, пока мама и все остальные спали?
- Да, - ответила она будничным тоном. - Они так всегда делают. И в ту ночь, когда мама вместе со всеми умерла под деревьями.
Меня вдруг осенило.
- И ты сегодня полезла на дерево, чтобы они не забрали тебя из палатки?
- Да.
Кейт недоуменно посмотрела на меня, потом снова на Ли.
- А кто тебя увел из лагеря?
- Как кто? Те люди. - Ребенок говорил так, будто объяснял очевидное. - Они приходят ночью. Они меня уносят из палатки. - Она подняла глаза, огромные за стеклами очков. - Серые люди.
53
Мы шли в набег за яблоками, поскольку… как говорит эта дурацкая пословица?
ЛУЧШИЕ ПЛАНЫ МЫШЕЙ И ЛЮДЕЙ…
Мне это всегда казалось идиотизмом. Если уж мыши строят планы, то наверняка насчет погрызть сыру и не попасться соседской кошке. Но опять-таки мы сейчас действовали на уровне мышей. Наши планы вертелись вокруг добыть побольше еды и не попасться людоедам, которые нас употребят не задумываясь.
Но наши планы уже трещали по швам. Пару дней назад я был готов лететь в Лондон, где Говард нашел нетронутый продуктовый склад. Но у нашего единственного самолета - четырехместной “сессны” - было свое мнение. Электрика у него коротила, и стоило Говарду врубить мотор, как тут же вылетели все предохранители, заполняя кабину мерзкой горелой вонью. Так что мы сели на мель, пока не будет проверен каждый сантиметр проводки в поисках замыкания.
И потому мы сидели под деревом на краю пастбища в шести часах хода от Фаунтен-Мур. Это был конкретный план: совершить набег за яблоками в сад, который мы нашли летом. Теперь, когда плоды созрели, мы методично убирали урожай во всех найденных ранее садах. План был прост: прийти в сад. Набить рюкзаки и портпледы яблоками. Вернуться в Фаунтен-Мур.
Яблоки - вещь хорошая.
Клетчатка. Витамин “це”. Натуральные сахара.
Только к Рождеству от вида яблок будет уже с души воротить.
Красные осенние листья шелестели на холодном ветру. Слева от меня сидела Кэролайн. Она хорошо выглядела даже в альпинистском анораке, который был ей велик на три размера. Ей на волосы слетел лист; на волосы, ставшие пушистыми за четыре месяца от мытья в горных ручьях. Она сняла лист, улыбнулась мне радостно. Ей было приятно, что путешествие в Лондон откладывается.
Справа сидел Дин Скилтон. У него были темные очки на лице и бандана вокруг головы. Он чистил одну из своих любимых “беретт”, протирая ее длинными ласкающими движениями, и говорил о чем-то, что услышал по радио. В эфире из англоязычных станций осталась только одна.
- Этот тип говорил, что Земля постоянно проходит через такие возмущения - вулканы, землетрясения, ледниковые периоды.
- Да, но о таком я не слышала, - сказала Кэролайн, обхватывая руками колени. - Горячие периоды?
- Это бывает чаще, чем ты думаешь. Вероятно, вулканическая активность сгубила динозавров.
- Да, но сейчас вулканы - не главная проблема. Сама земля разогревается.
- Если подумать, - сказал я, - то земля - это большая капля расплавленного камня и железа, окруженная тоненькой оболочкой холодного твердого камня.
- Брр! - вздрогнула Кэролайн. - И ты думаешь, что эта катастрофа только и ждала момента?
- В конце концов, глубже двенадцати километров никто старушку не бурил. - Я похлопал ладонью по земле. - Дальше стальные долота плавятся.
- Всего двенадцать километров?
- Я ж так и сказал. Мы ходим, относительно говоря, по очень тоненькой корочке твердой земли.
- И она все тоньше, - тихо сказала Кэролайн.
- И она все тоньше, - согласился я и стиснул ей руку. Я хотел ободрить ее, но сам не чувствовал особой бодрости. Дин, продолжая полировать пистолет, сказал:
- Где-то восемь миллионов лет назад высохло Средиземное море. Гибралтарский пролив закупорился и море испарилось. И знаете что?
- Давай, удивляй, - мрачно ответил я.
- Когда Атлантика наконец прорвалась, получился самый большой водопад за много миллионов лет. Этот тип говорил, что вода рванулась с такой силой, что ее слышно было по всей Западной Европе и Северной Африке.
Кэролайн встала и потянулась.
- Когда они уже хоть что-нибудь хорошее скажут?
- Когда Ад замерзнет, - бесстрастно ответил Дин.
Я засмеялся, но без всякого веселья:
- Хоть какая-то надежда.
Кэролайн вдруг принюхалась:
- Чем это пахнет?
- Похоже на “Макдональдс” на этой дороге, - сказал Стивен, засмеявшись тоже невесело. - Кому биг-мак с чипсами? Я угощаю.
- Хотелось бы, - с чувством произнес я. - Раз ты платишь, я еще и пару яблочных пирогов уговорю.
- Они всегда были такими горячими, что есть невозможно. Помнишь?
- Ага. Я в детстве всегда себе губы обжигал, потому что не мог дождаться.
- А молочный коктейль? Всегда был такой густой, что не втянешь через соломинку.
- А ты никогда не пробовал действовать соломинкой как ложкой?
Наш с Дином разговор неожиданно зазвучал так, будто мы вспоминали умершего друга. Наверное, так и было. Мне даже показалось, что в глазах у старины Дина блеснула слеза.
- А правда, чипсы всегда были слишком солеными? - спросил он.
- Сейчас бы ты от них все равно не отказался?
- Нет, - согласился он с мрачной улыбкой. - Не отказался бы.
- А я у них никогда рыбного филе не ел. Никогда…
- Постойте! - Кэролайн оглядела поле. - Я в самом деле слышу какой-то запах.
- Кей-Эф-Си?
- Пицца-хат?
- Дин, я серьезно. Чем это пахнет?
Дин встал, потянул носом воздух, потом пожал плечами:
- Ничего не чувствую.
Подул ветер, сухо зашелестели листья.
- Это не еда, - сказала Кэролайн. - А ты слышишь этот запах, Рик?
- Нет, но при этом ветре трудно… погоди-ка…
- Что-то там есть, правда? - Кэролайн поглядела на меня. - Странно пахнет? Как…
- Летний дождь, - быстро сказал я. - Когда льется на землю после жаркого дня.
Дин покачал головой:
- Может, вы мне скажете, что это за таинственный запах?
- Собирайтесь, - сказал я. - Уходим. Быстро!
- Но что это за чертов запах?
- Он оттуда. - Я показал вниз. - Мы сидим на горячей точке.
Дин посмотрел на траву - такую же свежую и зеленую.
- Ничего не вижу.
- Я тоже, но я не хочу тут болтаться - а вдруг мы сидим на газовом кармане, который собирается бухнуть?
- Рик! - Кэролайн схватила меня за руку. - Смотри, что с землей творится!
- Ничего не вижу, - тревожно сказал Дин. - Что вы там видите?
- Под ноги посмотри, - ответил я.
- Ух ты! - Он поднял удивленные глаза. - Чертова уйма червей!
- Помнишь вечер, когда собирались у Вена Кавеллеро? В последний раз? - Я показал на червей, вылезающих из земли и стоящих на хвостах. - Вот тогда я их видел. Жар выгоняет их из почвы.
- Рик, кажется, оно нагревается быстро, - сказал Кэролайн, тревожно глядя на уползающих червей.
- Готовы? - спросил я, когда Кэролайн и Дин надели рюкзаки. Они кивнули.
Мы пошли, быстро удаляясь от этого поля, порозовевшего от тысяч и тысяч червей, вылезающих из земли. Некоторые даже заползали нам на ботинки, пытаясь спастись от поднимающегося жара. Там и сям из-под земли вылезали кроты, бежали кролики, тоже поднятые жаром.
Запах горячей земли крепчал. Мне уже казалось, что жар ощущается подошвами ног.
До изгороди мы добрались уже бегом.
На соседнем поле деревья уже погибали от жара. Листья еще не покраснели по-осеннему, но уже были мертвыми. Они свисали с ветвей клочьями вялой зелени, будто сваренные в кипятке.
И снова меня стукнула мысль:
МИР ПОГИБАЕТ.
54
После пяти минут быстрой ходьбы мы перешли на более спокойный темп. Запах горячей земли уже не чувствовался. Ландшафт расстилался свежий и зеленый.
По выработавшейся привычке мы держались подальше от дорог и шли по проселкам и тропам. Попадались неубранные перезрелые поля, но скотины мы не видели. Либо ее разорвали оголодавшие беженцы, либо она погибла от жажды, поскольку никто не наливал воду в поилки. Следов недавнего присутствия людей тоже не было.
Попадались человеческие скелеты. Их было так много, что мы почти перестали их замечать. Они валялись в траве, сквозь ребра проросла крапива, муравьи деловито сновали в орбиты глаз и обратно, выгребая остатки мозгов из черепов.
А иногда что-нибудь странное и неуместное могло привлечь удивленное внимание. Вот на стене кто-то выставил в ряд телевизоры. Их было штук двадцать, антенны болтались на ветру, а рядом с каждым из них на стене лежал пульт дистанционного управления. На большой черный “Сони” села бабочка, ее красные крылышки трепетали на холодном ветру. Казалось, что они истрепались и пообламывались на концах. Меня вдруг охватила печаль. Мертвые телевизоры на стене, холодный ветер, умирающая от старости бабочка. Жизнь показалась такой хрупкой…
Рядом со мной остановился Дин и кивнул в сторону телевизоров:
- Это нынче сходит за искусство?
- А?
- Интересно, кто всунул эти головы в телевизоры?
Я посмотрел и увидел, что телевизоры выпотрошены, трубок и электроники нет, а вместо них - отрезанные человеческие головы. Они уже сильно разложились, глаза вытекли и висели на щеках каплями желе. Гудели мухи.
Дин вытащил из кармана “беретту”.
- На случай, если встретим художника.
Кэролайн сглотнула, побледнела.
- Сколько еще идти?
- Где-то час. Если не сбавим темпа.
- Пошли.
Она повернулась и быстро пошла по дороге.
Мы направились следом за ней, оглядываясь во все стороны - на случай, если телехудожник вдруг появится и решит, что нам тоже место на его выставке.
Но местность была пустынной. Мы миновали остатки костров и позвякивающих консервных банок на местах, где проходили люди. Но здесь уже никому не имело смысла стоять.
Еще десять минут - и мы прошли мимо кирпичной деревеньки, обращенной в крепость - обнесенной колючей проволокой и с перегороженной грузовиками дорогой. С первого взгляда было ясно, что там уже никого нет. Почти все дома выгорели, на улице валялось с полдюжины человеческих черепов.
- И тут все подохли, - сухо заметил Дин, когда мы проходили мимо.
- Вот мы и пришли, - сказал я. - Копли-мэнор.
Следующие два часа мы собирали спелые яблоки, тщательно пакуя в рюкзаки и узлы, проверяя, что они не побьются, отбраковывая червивые или поклеванные. И за работой, конечно, ели яблоки. Хотя мы уже не наслаждались вкусом - это был способ наполнить брюхо. Сейчас человек ел всегда, когда предоставлялась возможность, - не знаешь, когда придется есть в следующий раз.
Набрав столько яблок, сколько могли унести, мы пустились в обратный путь. Идти было тяжело, у меня начали ныть пятки. Лямки рюкзаков резали плечи, я все время перекладывал тяжелый портплед из руки в руку.
- Сегодня мы до Фаунтен-Мур не доберемся, - сказал я, тяжело дыша. - Придется заночевать там же, где в прошлый раз.
- И где это? - Кэролайн тоже дышала тяжело. - В местном “Хилтоне”?
- Увы! - я сочувственно улыбнулся. - В сарае. Дин добавил:
- Есть и хорошая новость: он за соседним полем. Так что скоро отдохнем.
Кэролайн посмотрела на часы:
- Еще рано. Ты уверен, что мы сегодня не дойдем?
- Вспомни, идти придется вверх.
- А рюкзаки будто кирпичами набиты, - заметил Дин.
В сарае, сделанном из гофрированного железа, было сухо. У нас были с собой спальники и пенополиуретановые коврики, так что некоторый комфорт имелся.
- Господи, как приятно скинуть рюкзак, - сказал Дин, снимая с плеч лямки. - Дай-ка мне бутылки, пойду воды наберу. Таблетки у тебя?
- Ага. - Я вынул пластинку таблеток из заднего кармана. - Может, сначала отдохнешь? До источника далеко.
Он покачал головой:
- Если сяду, то не встану.
Я дал ему обеззараживающие таблетки. На пустоши, где вода была свежее и чище, чем в любом городском кране, они нам не были нужны, но здесь воде доверять было нельзя. В лучшем случае тебя прохватит понос, в худшем - тиф, холера, болезнь Вайля от крысиной мочи в воде. И потому мы пользовались таблетками йода для обеззараживания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
- А где мои очки? - тревожно спросила Ли.
- Вроде бы с ними ничего, - улыбнулась Кейт. - Мне кажется, их не нужно протирать.
- А по-моему, нужно, - серьезно возразила Ли. - Мама говорила, что они всегда должны быть чистыми. Она встала. Я испустил вздох облегчения. Кейт усмехнулась:
- Увечий нет?
- Вроде нет.
Я почувствовал, что краснею. Кейт усмехнулась шире.
Я встал и начал отряхивать спину от листвы.
- Дай-ка я, - сказала Кейт. Я снова покраснел. У нее были такие приятные руки, но я ощутил какое-то дурацкое и очень сильное чувство вины. Все было совершенно невинно, но я будто обманывал Кэролайн.
- Ли, зачем ты туда полезла? - спросила Кейт, отряхивая мою спину от травы. - Тебе плохо было в спальнике?
- Да.
- Но по деревьям лазить опасно.
- Особенно когда уже темнеет.
- Там безопаснее. Кейт глянула на меня.
- Безопаснее?
- Да.
- И в ту ночь, когда пошел газ, ты тоже полезла на дерево?
- Нет.
Она снова надела очки, сложила тряпочку и убрала ее в футляр.
- Нет? - спросил я мягко. - Ты поднялась на холм?
- Нет. - У нее снова стали огромные глаза, увеличенные стеклами. - Это они сделали. Они, наверное, знали, что пойдет газ.
- Ли, ты хочешь сказать, что тебя кто-то увел, пока мама и все остальные спали?
- Да, - ответила она будничным тоном. - Они так всегда делают. И в ту ночь, когда мама вместе со всеми умерла под деревьями.
Меня вдруг осенило.
- И ты сегодня полезла на дерево, чтобы они не забрали тебя из палатки?
- Да.
Кейт недоуменно посмотрела на меня, потом снова на Ли.
- А кто тебя увел из лагеря?
- Как кто? Те люди. - Ребенок говорил так, будто объяснял очевидное. - Они приходят ночью. Они меня уносят из палатки. - Она подняла глаза, огромные за стеклами очков. - Серые люди.
53
Мы шли в набег за яблоками, поскольку… как говорит эта дурацкая пословица?
ЛУЧШИЕ ПЛАНЫ МЫШЕЙ И ЛЮДЕЙ…
Мне это всегда казалось идиотизмом. Если уж мыши строят планы, то наверняка насчет погрызть сыру и не попасться соседской кошке. Но опять-таки мы сейчас действовали на уровне мышей. Наши планы вертелись вокруг добыть побольше еды и не попасться людоедам, которые нас употребят не задумываясь.
Но наши планы уже трещали по швам. Пару дней назад я был готов лететь в Лондон, где Говард нашел нетронутый продуктовый склад. Но у нашего единственного самолета - четырехместной “сессны” - было свое мнение. Электрика у него коротила, и стоило Говарду врубить мотор, как тут же вылетели все предохранители, заполняя кабину мерзкой горелой вонью. Так что мы сели на мель, пока не будет проверен каждый сантиметр проводки в поисках замыкания.
И потому мы сидели под деревом на краю пастбища в шести часах хода от Фаунтен-Мур. Это был конкретный план: совершить набег за яблоками в сад, который мы нашли летом. Теперь, когда плоды созрели, мы методично убирали урожай во всех найденных ранее садах. План был прост: прийти в сад. Набить рюкзаки и портпледы яблоками. Вернуться в Фаунтен-Мур.
Яблоки - вещь хорошая.
Клетчатка. Витамин “це”. Натуральные сахара.
Только к Рождеству от вида яблок будет уже с души воротить.
Красные осенние листья шелестели на холодном ветру. Слева от меня сидела Кэролайн. Она хорошо выглядела даже в альпинистском анораке, который был ей велик на три размера. Ей на волосы слетел лист; на волосы, ставшие пушистыми за четыре месяца от мытья в горных ручьях. Она сняла лист, улыбнулась мне радостно. Ей было приятно, что путешествие в Лондон откладывается.
Справа сидел Дин Скилтон. У него были темные очки на лице и бандана вокруг головы. Он чистил одну из своих любимых “беретт”, протирая ее длинными ласкающими движениями, и говорил о чем-то, что услышал по радио. В эфире из англоязычных станций осталась только одна.
- Этот тип говорил, что Земля постоянно проходит через такие возмущения - вулканы, землетрясения, ледниковые периоды.
- Да, но о таком я не слышала, - сказала Кэролайн, обхватывая руками колени. - Горячие периоды?
- Это бывает чаще, чем ты думаешь. Вероятно, вулканическая активность сгубила динозавров.
- Да, но сейчас вулканы - не главная проблема. Сама земля разогревается.
- Если подумать, - сказал я, - то земля - это большая капля расплавленного камня и железа, окруженная тоненькой оболочкой холодного твердого камня.
- Брр! - вздрогнула Кэролайн. - И ты думаешь, что эта катастрофа только и ждала момента?
- В конце концов, глубже двенадцати километров никто старушку не бурил. - Я похлопал ладонью по земле. - Дальше стальные долота плавятся.
- Всего двенадцать километров?
- Я ж так и сказал. Мы ходим, относительно говоря, по очень тоненькой корочке твердой земли.
- И она все тоньше, - тихо сказала Кэролайн.
- И она все тоньше, - согласился я и стиснул ей руку. Я хотел ободрить ее, но сам не чувствовал особой бодрости. Дин, продолжая полировать пистолет, сказал:
- Где-то восемь миллионов лет назад высохло Средиземное море. Гибралтарский пролив закупорился и море испарилось. И знаете что?
- Давай, удивляй, - мрачно ответил я.
- Когда Атлантика наконец прорвалась, получился самый большой водопад за много миллионов лет. Этот тип говорил, что вода рванулась с такой силой, что ее слышно было по всей Западной Европе и Северной Африке.
Кэролайн встала и потянулась.
- Когда они уже хоть что-нибудь хорошее скажут?
- Когда Ад замерзнет, - бесстрастно ответил Дин.
Я засмеялся, но без всякого веселья:
- Хоть какая-то надежда.
Кэролайн вдруг принюхалась:
- Чем это пахнет?
- Похоже на “Макдональдс” на этой дороге, - сказал Стивен, засмеявшись тоже невесело. - Кому биг-мак с чипсами? Я угощаю.
- Хотелось бы, - с чувством произнес я. - Раз ты платишь, я еще и пару яблочных пирогов уговорю.
- Они всегда были такими горячими, что есть невозможно. Помнишь?
- Ага. Я в детстве всегда себе губы обжигал, потому что не мог дождаться.
- А молочный коктейль? Всегда был такой густой, что не втянешь через соломинку.
- А ты никогда не пробовал действовать соломинкой как ложкой?
Наш с Дином разговор неожиданно зазвучал так, будто мы вспоминали умершего друга. Наверное, так и было. Мне даже показалось, что в глазах у старины Дина блеснула слеза.
- А правда, чипсы всегда были слишком солеными? - спросил он.
- Сейчас бы ты от них все равно не отказался?
- Нет, - согласился он с мрачной улыбкой. - Не отказался бы.
- А я у них никогда рыбного филе не ел. Никогда…
- Постойте! - Кэролайн оглядела поле. - Я в самом деле слышу какой-то запах.
- Кей-Эф-Си?
- Пицца-хат?
- Дин, я серьезно. Чем это пахнет?
Дин встал, потянул носом воздух, потом пожал плечами:
- Ничего не чувствую.
Подул ветер, сухо зашелестели листья.
- Это не еда, - сказала Кэролайн. - А ты слышишь этот запах, Рик?
- Нет, но при этом ветре трудно… погоди-ка…
- Что-то там есть, правда? - Кэролайн поглядела на меня. - Странно пахнет? Как…
- Летний дождь, - быстро сказал я. - Когда льется на землю после жаркого дня.
Дин покачал головой:
- Может, вы мне скажете, что это за таинственный запах?
- Собирайтесь, - сказал я. - Уходим. Быстро!
- Но что это за чертов запах?
- Он оттуда. - Я показал вниз. - Мы сидим на горячей точке.
Дин посмотрел на траву - такую же свежую и зеленую.
- Ничего не вижу.
- Я тоже, но я не хочу тут болтаться - а вдруг мы сидим на газовом кармане, который собирается бухнуть?
- Рик! - Кэролайн схватила меня за руку. - Смотри, что с землей творится!
- Ничего не вижу, - тревожно сказал Дин. - Что вы там видите?
- Под ноги посмотри, - ответил я.
- Ух ты! - Он поднял удивленные глаза. - Чертова уйма червей!
- Помнишь вечер, когда собирались у Вена Кавеллеро? В последний раз? - Я показал на червей, вылезающих из земли и стоящих на хвостах. - Вот тогда я их видел. Жар выгоняет их из почвы.
- Рик, кажется, оно нагревается быстро, - сказал Кэролайн, тревожно глядя на уползающих червей.
- Готовы? - спросил я, когда Кэролайн и Дин надели рюкзаки. Они кивнули.
Мы пошли, быстро удаляясь от этого поля, порозовевшего от тысяч и тысяч червей, вылезающих из земли. Некоторые даже заползали нам на ботинки, пытаясь спастись от поднимающегося жара. Там и сям из-под земли вылезали кроты, бежали кролики, тоже поднятые жаром.
Запах горячей земли крепчал. Мне уже казалось, что жар ощущается подошвами ног.
До изгороди мы добрались уже бегом.
На соседнем поле деревья уже погибали от жара. Листья еще не покраснели по-осеннему, но уже были мертвыми. Они свисали с ветвей клочьями вялой зелени, будто сваренные в кипятке.
И снова меня стукнула мысль:
МИР ПОГИБАЕТ.
54
После пяти минут быстрой ходьбы мы перешли на более спокойный темп. Запах горячей земли уже не чувствовался. Ландшафт расстилался свежий и зеленый.
По выработавшейся привычке мы держались подальше от дорог и шли по проселкам и тропам. Попадались неубранные перезрелые поля, но скотины мы не видели. Либо ее разорвали оголодавшие беженцы, либо она погибла от жажды, поскольку никто не наливал воду в поилки. Следов недавнего присутствия людей тоже не было.
Попадались человеческие скелеты. Их было так много, что мы почти перестали их замечать. Они валялись в траве, сквозь ребра проросла крапива, муравьи деловито сновали в орбиты глаз и обратно, выгребая остатки мозгов из черепов.
А иногда что-нибудь странное и неуместное могло привлечь удивленное внимание. Вот на стене кто-то выставил в ряд телевизоры. Их было штук двадцать, антенны болтались на ветру, а рядом с каждым из них на стене лежал пульт дистанционного управления. На большой черный “Сони” села бабочка, ее красные крылышки трепетали на холодном ветру. Казалось, что они истрепались и пообламывались на концах. Меня вдруг охватила печаль. Мертвые телевизоры на стене, холодный ветер, умирающая от старости бабочка. Жизнь показалась такой хрупкой…
Рядом со мной остановился Дин и кивнул в сторону телевизоров:
- Это нынче сходит за искусство?
- А?
- Интересно, кто всунул эти головы в телевизоры?
Я посмотрел и увидел, что телевизоры выпотрошены, трубок и электроники нет, а вместо них - отрезанные человеческие головы. Они уже сильно разложились, глаза вытекли и висели на щеках каплями желе. Гудели мухи.
Дин вытащил из кармана “беретту”.
- На случай, если встретим художника.
Кэролайн сглотнула, побледнела.
- Сколько еще идти?
- Где-то час. Если не сбавим темпа.
- Пошли.
Она повернулась и быстро пошла по дороге.
Мы направились следом за ней, оглядываясь во все стороны - на случай, если телехудожник вдруг появится и решит, что нам тоже место на его выставке.
Но местность была пустынной. Мы миновали остатки костров и позвякивающих консервных банок на местах, где проходили люди. Но здесь уже никому не имело смысла стоять.
Еще десять минут - и мы прошли мимо кирпичной деревеньки, обращенной в крепость - обнесенной колючей проволокой и с перегороженной грузовиками дорогой. С первого взгляда было ясно, что там уже никого нет. Почти все дома выгорели, на улице валялось с полдюжины человеческих черепов.
- И тут все подохли, - сухо заметил Дин, когда мы проходили мимо.
- Вот мы и пришли, - сказал я. - Копли-мэнор.
Следующие два часа мы собирали спелые яблоки, тщательно пакуя в рюкзаки и узлы, проверяя, что они не побьются, отбраковывая червивые или поклеванные. И за работой, конечно, ели яблоки. Хотя мы уже не наслаждались вкусом - это был способ наполнить брюхо. Сейчас человек ел всегда, когда предоставлялась возможность, - не знаешь, когда придется есть в следующий раз.
Набрав столько яблок, сколько могли унести, мы пустились в обратный путь. Идти было тяжело, у меня начали ныть пятки. Лямки рюкзаков резали плечи, я все время перекладывал тяжелый портплед из руки в руку.
- Сегодня мы до Фаунтен-Мур не доберемся, - сказал я, тяжело дыша. - Придется заночевать там же, где в прошлый раз.
- И где это? - Кэролайн тоже дышала тяжело. - В местном “Хилтоне”?
- Увы! - я сочувственно улыбнулся. - В сарае. Дин добавил:
- Есть и хорошая новость: он за соседним полем. Так что скоро отдохнем.
Кэролайн посмотрела на часы:
- Еще рано. Ты уверен, что мы сегодня не дойдем?
- Вспомни, идти придется вверх.
- А рюкзаки будто кирпичами набиты, - заметил Дин.
В сарае, сделанном из гофрированного железа, было сухо. У нас были с собой спальники и пенополиуретановые коврики, так что некоторый комфорт имелся.
- Господи, как приятно скинуть рюкзак, - сказал Дин, снимая с плеч лямки. - Дай-ка мне бутылки, пойду воды наберу. Таблетки у тебя?
- Ага. - Я вынул пластинку таблеток из заднего кармана. - Может, сначала отдохнешь? До источника далеко.
Он покачал головой:
- Если сяду, то не встану.
Я дал ему обеззараживающие таблетки. На пустоши, где вода была свежее и чище, чем в любом городском кране, они нам не были нужны, но здесь воде доверять было нельзя. В лучшем случае тебя прохватит понос, в худшем - тиф, холера, болезнь Вайля от крысиной мочи в воде. И потому мы пользовались таблетками йода для обеззараживания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72