То, что он на этом лице прочел, заставило его скомкать речь, засуетиться и поспешно подняться по винтовой лестнице.
Тревога Орешка переросла в панику. Вей-о! Он погиб! Невеста! Всяких подарочков ждал он от Хозяйки Зла, но чтоб этакую подлость устроить... Так, куда прячемся, в очаг или под стол?..
Но прятаться было поздно. По лестнице шуршал стремительный шелковый вихрь. Перед самым лицом остолбеневшего парня метнулась грозовая туча черных волос, вспыхнули гневные зеленые глаза и засверкало лезвие кинжала.
13
Молодой, пылающий от ненависти голос зазвенел по залу:
— Не смей, слышишь! Не смей даже думать, что... раз меня привезли сюда... так ты и стал мне хозяином! Если ты Сокол, то я Волчица... я не рабыня! Мне про тебя рассказали... я знаю, что ты за человек!.. Но если посмеешь хоть чем-то меня оскорбить — увидишь, что я умею обращаться с кинжалом!
Орешек был бы плохим фехтовальщиком, если бы терялся при виде обнаженного клинка. И долго раздумывать в неожиданной ситуации он себе не позволял. Молниеносно сделал он из услышанного три вывода. Во-первых, девица не знает жениха в лицо, а значит, бояться ему нечего. Во-вторых, она сама его боится. В-третьих, эта зеленоглазая загораживает путь к столу — а такое безобразие терпеть нельзя!
Он улыбнулся и произнес тоном мягкого упрека.
— Да, светлая госпожа. Я тоже счастлив тебя видеть. Я тоже благодарю богов за то, что они благополучно привели тебя в крепость. Может быть, ты позволишь продолжить нашу приятную беседу за столом?
Девушка резко вздернула подбородок, как лошадка, на полном скаку почувствовавшая рывок поводьев. Рука с кинжалом опустилась. Впрочем, Волчица тут же пришла в себя и ответила тоном ниже, но весьма ядовито:
— О, разумеется, разумеется! Кто смеет спорить с Хранителем крепости! Уж конечно, не Арлина, его смиренная служанка! Что еще угодно высокородному Сыну Клана?
Орешек не выдержал:
— Высокородному Сыну Клана смертельно угодно жрать!
— Ну и манеры! — торжествующе воскликнула Арлина. Но Орешек уже взял себя в руки.
— Есть я хотел два-три звона назад. Сейчас я уже хочу жрать, — вежливо объяснил он и добавил почти умоляюще: — Красавица, не надо так сердиться. Это вредно для здоровья... моего.
И бросил через ее плечо такой умильный взгляд, что девушка подавила невольный смешок и сделала шаг в сторону.
Нет, Орешек не набросился на еду, как Подгорная Тварь на добычу. Не зря чуть ли не вся труппа аршмирского театра шлифовала его манеры. И сидеть за одним столом с высокородными ему уже приходилось: аршмирская «золотая молодежь» не раз закатывала пирушки для актеров. Он не плюхнулся на лавку — подождал, пока усядется, расправив подол платья, девушка, и лишь затем занял место рядом.
— Не будем звать слуг, — сказал он весело. — Госпожа позволит налить ей вина? М-м-м, наррабанское! А тут что, тушеная зайчатина с грибами? Или положить госпоже рябчика? Тоже хорошо под наррабанское... О-о, не лепешки, а настоящий хлеб! Умеют выпекать... не совсем, значит, глухомань...
* * *
Арлина не могла заставить себя проглотить ни куска. Она была сбита с толку, обескуражена. Волчица ожидала чего угодно, но не такой приветливой, дружеской беседы. И этот человек — Ралидж Разящий Взор, на первое свидание с которым она взяла кинжал!
Девушка готовилась к встрече с наглым, высокомерным животным со следами всех пороков на лице. Долгими бессонными ночами она пыталась представить себе жениха, и каждый раз образ, всплывавший перед ее взором, был по-новому отвратителен, не менялись лишь глаза: холодные, безжалостные. Глаза человека, который сознает свою власть над людьми и не намерен щадить тех, над кем ему хочется позабавиться... Про забавы молодого Сокола Арлина наслушалась предостаточно.
Но этот красивый, веселый юноша ведет себя так, словно встретил подругу детства!
Украдкой поднимая глаза от блюда с зайчатиной, девушка удивлялась: почему разгульная жизнь, которую вел этот негодяй, не состарила его прежде времени? Он и на свои-то двадцать шесть не выглядел... года двадцать два, двадцать три, не больше... и так красив!
Арлина зябко повела плечами, представив, какой увидел Хранитель свою невесту: тощая, долговязая, загорелая, как рабыня... и это ужасное платье, бабушкино наследство... а главное — волосы, жесткая черная грива, которую не то что красиво уложить — причесать толком не удается.
Она снова украдкой бросила взгляд на Сокола, который увлеченно обрабатывал белыми зубами куриную ножку. Вот уж у кого прекрасные волосы! Такие пышные, что и женщина позавидовала бы... наверное, очень мягкие... цвета каштана... нет, другой оттенок, скорее скорлупа лесного ореха... Высокий лоб, твердые скулы... очень густые, почти сросшиеся брови темнее волос... чуть портит лицо курносый нос... нет, не портит, а придает ему задорное и очень симпатичное выражение. А глаза-то какие — большие, карие, выразительные! И когда она успела их разглядеть? В глаза Ралиджу она осмелилась взглянуть лишь раз — когда налетела на него с кинжалом...
Краска прилила к щекам Арлины. Выходка с кинжалом показалась ей детской и нелепой. Боги, какой же дурой он ее считает!
Ладно, хватит изображать нескладеху из глухой чащобы. Пора показать, что она не хуже любой городской дамы может поддержать вежливую застольную беседу. Как учила ее тетушка Авилла: проглотить то, что во рту, запить глотком вина и сказать что-нибудь милое и любезное...
— Вероятно, моему господину сегодня не удалось позавтракать? Да и вчера, судя по аппетиту...
Так. Молодец. Брякнула. Мило и любезно. Теперь Сокол окончательно убедится, что берет в жены идиотку!
Но Ралидж не обиделся. Он с готовностью обернулся к девушке:
— Мне было не до еды, ясная госпожа. Ночью меня самого чуть не съели.
Роль оказалась сложнее, чем ожидал Орешек. Одно дело — морочить гарнизонную солдатню, это, пожалуйста, хоть с утра до поздней ночи. Но смотреть в лицо Волчице... Парень знал: тот, кто нагло пялится на Дочерей Клана, рискует потерять глаза (а то и вместе с головой). Это относилось не только к рабам и Отребью.
Но сейчас летели в Бездну все правила, законы и порядки. С этой госпожой надо было вести себя так же свободно, как с девчонкой из трактира, разве что немного полюбезнее.
Орешек заставил себя поднять глаза.
А что, очень даже симпатичная девушка, стройная, высокая. Больше всего красят юную госпожу волосы — великолепная черная грива, буйная и неукротимая. И еще хороши глазищи в пол-лица. Платье на ней старомодное, но цвет подчеркивает ясную зелень глаз. Лиф сколот серебряной брошью: свернувшаяся в кольцо волчица. Эта брошь больше всего смущала Орешка: напоминала, с кем он имеет дело, заставляла отводить взгляд.
Парень обрадовался, когда Дочь Клана нарушила враждебное молчание. Язык у него от рождения был прицеплен исключительно удачно, а тут еще подвернулась такая благодарная тема... Орешек уже успевший утолить голод, отодвинул блюдо и начал красиво, с подробностями расписывать свои недавние похождения. Начало рассказа было наглым, но убедительным враньем, а конец — чистой правдой, изложенной в самом выгодном для Орешка свете. Про серебряный пояс он не сказал ни слова, сам не зная, что заставило его выкинуть из рассказа столь живописную деталь...
Оказалось, что девушка почти ничего не слышала о Храмах Крови. Орешек, прервав повествование, пустился в исторический экскурс, подражая голосу Илларни и ссылаясь на древних авторов (большинство из которых он никогда не читал). За это он был вознагражден почтительным вниманием Арлины. А когда возобновленный рассказ дошел до поединка возле каменного дракона, зеленые глаза потрясенно распахнулись.
Раздавшиеся сверху пять ударов колокола помогли девушке стряхнуть чары. Арлина неуверенно, почти жалобно произнесла:
— Наверное, все это неправда...
— В чем дело, госпожа? — охотно отозвался Орешек. — Прикажем оседлать коней, возьмем отряд для охраны и съездим поглядеть. Думаю, что смогу найти эту поляну, если двигаться по ручью от места, где был мой лагерь.
Поверила. Лицо, как у ребенка, на глазах которого оживает жутковатая, но потрясающе интересная сказка.
— А слуги... все погибли?
— Все, ясная госпожа.
— Очень... очень страшно было?
— Не страшнее, чем в поединке на мечах! — нахально и хвастливо заявил Орешек.
— В поединке на мечах... — протянула девушка. Внезапно она очнулась, взгляд вновь стал дерзким и вызывающим. — Когда двоюродные братья везли меня сюда, я спросила: могут ли они сказать о моем женихе хоть что-нибудь хорошее? Прежде чем ответить, братья долго думали. Очень долго, господин мой! Наконец Эйгидан Надежный Арбалет вспомнил: «Ралидж много времени посвятил благородному искусству карраджу и владеет мечом с поистине удивительной ловкостью...»
Девчонка напрашивалась на ссору, но Орешек даже не заметил этого — так напугало его упоминание о двоюродных братьях.
— Где же эти уважаемые Волки? — осторожно поинтересовался он. — Почему мы до сих пор не поприветствовали друг друга?
— Уехали! — горько ответила девушка. — Уехали сразу, как только привезли меня сюда! Отказались даже заночевать в крепости!
— Но отчего же?.. — спросил Орешек, с трудом скрыв облегчение.
Арлина вскочила, черные волосы взметнулись, словно подхваченные ветром.
— Не делай вид, будто не понимаешь! — гневно крикнула она. — Этот брак оскорбителен не только для тебя, но и для меня... для всех Волков! Чтоб Волчицу... как рабыню... в обмен на мир между Кланами... — Голос ее прервался, она села, опустила голову и продолжила негромко: — Да, конечно... Пусть лучше будет плохо мне, чем всем Соколам и Волкам. Но это так тяжело!
Как бы девчонка не вздумала разреветься... Орешек наполнил кубок.
— Прошу тебя, светлая госпожа, выпей вина и успокойся. Я понимаю твои благородные чувства... и надеюсь сделать твою ношу хоть немного легче...
Девушка подняла голову. В уголках глаз дрожали слезинки, но взгляд снова стал колючим.
— Какая галантность! Интересно, мой господин вел бы себя так же, если бы вместо меня на этой скамье сидела Авизана Чистая Вода?
Новая загадка? Что прикажете отвечать?
Девушка заметила недоумение собеседника.
— Только пусть Сокол не притворяется, будто забыл женщину, благодаря которой стал Хранителем этой крепости! Что ж, кажется, Орешек догадался, как надо себя вести.
— Конечно, помню! — бодро откликнулся он и поднял кубок, который все еще держал в руке. — С благодарностью выпью за ее здоровье!..
И тут же понял, что допустил ошибку, — таким презрением сверкнули зеленые глаза.
— Вот теперь ты настоящий, господин мой! Вот она, истинная цена твоей любезности и хорошим манерам! Насмехаться над несчастной женщиной, чью жизнь ты сломал!
Орешка точно дубиной по голове шарахнули. Надо ж быть таким горелым пнем, такой дубовой бадьей — забыть рассказ языкастой служаночки о том, что Ралидж изнасиловал Дочь Рода, за что и был изгнан в эту глушь!
Но Волчицу надо срочно усмирить. У него хватает трудностей и без этой разъяренной зверушки...
Дальнейшее стоило Орешку огромного внутреннего усилия: пришлось заставить себя прикоснуться к высокородной госпоже. Парень сказал себе, что все это — лишь сцена из спектакля, а девушка — его партнерша-актриса.
И сцену эту способный ученик великого Раушарни провел отлично.
Он положил руки на плечи девушки и встряхнул ее. От неожиданности Арлина сжалась. Лицо этого странного мужчины исказилось в усмешке, похожей на гримасу боли.
— Что? — негромко сказал он новым, страшным голосом. — Трудно выйти замуж за распутника, убийцу и негодяя? Ничего, ничего, не стесняйся, я и не к таким кличкам привык! А ты подумала о том, каково приходится человеку, который почти мальчишкой наделал глупостей, а потом всю жизнь расплачивался за них? Человеку, которому приписывают чуть ли не все мерзости, совершенные в Грайане? И не оправдаешься, не отмоешься... и чем дальше, тем длиннее и тяжелее хвост грехов, который тащится за тобой, как цепь за рабом... и хочется махнуть на все рукой падать все ниже и ниже... все равно для всех ты подонок и мразь, даже для своего Клана...
Он шагнул прочь, рухнул на скамью и спрятал лицо в ладонях.
Арлина беспомощно потерла виски.
— Приписывают? — в смятении спросила она. — Значит, мой господин не делал того... того... что...
Ее собеседник убрал руки от лица и с достоинством встретил недоверчивый взгляд девушки.
— Кое-что сделал, не отрицаю, — сухо сказал он. — Кое-что домыслила молва. А бывало, я брал на себя вину приятелей. Ведь то, что для Сына Клана — скверная шалость, для прочих — преступление. И расплата разная. Как же было не выручить тех, с кем пил и веселился?
— Но Авизана...
— Что — Авизана? Неужели она рассказала бы отцу, как сама прибегала ко мне? А я... даже если бы я унизился до оправданий, кто поверил бы человеку с моей репутацией?
— Значит... значит, на тебя наговаривают... ну, например.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Тревога Орешка переросла в панику. Вей-о! Он погиб! Невеста! Всяких подарочков ждал он от Хозяйки Зла, но чтоб этакую подлость устроить... Так, куда прячемся, в очаг или под стол?..
Но прятаться было поздно. По лестнице шуршал стремительный шелковый вихрь. Перед самым лицом остолбеневшего парня метнулась грозовая туча черных волос, вспыхнули гневные зеленые глаза и засверкало лезвие кинжала.
13
Молодой, пылающий от ненависти голос зазвенел по залу:
— Не смей, слышишь! Не смей даже думать, что... раз меня привезли сюда... так ты и стал мне хозяином! Если ты Сокол, то я Волчица... я не рабыня! Мне про тебя рассказали... я знаю, что ты за человек!.. Но если посмеешь хоть чем-то меня оскорбить — увидишь, что я умею обращаться с кинжалом!
Орешек был бы плохим фехтовальщиком, если бы терялся при виде обнаженного клинка. И долго раздумывать в неожиданной ситуации он себе не позволял. Молниеносно сделал он из услышанного три вывода. Во-первых, девица не знает жениха в лицо, а значит, бояться ему нечего. Во-вторых, она сама его боится. В-третьих, эта зеленоглазая загораживает путь к столу — а такое безобразие терпеть нельзя!
Он улыбнулся и произнес тоном мягкого упрека.
— Да, светлая госпожа. Я тоже счастлив тебя видеть. Я тоже благодарю богов за то, что они благополучно привели тебя в крепость. Может быть, ты позволишь продолжить нашу приятную беседу за столом?
Девушка резко вздернула подбородок, как лошадка, на полном скаку почувствовавшая рывок поводьев. Рука с кинжалом опустилась. Впрочем, Волчица тут же пришла в себя и ответила тоном ниже, но весьма ядовито:
— О, разумеется, разумеется! Кто смеет спорить с Хранителем крепости! Уж конечно, не Арлина, его смиренная служанка! Что еще угодно высокородному Сыну Клана?
Орешек не выдержал:
— Высокородному Сыну Клана смертельно угодно жрать!
— Ну и манеры! — торжествующе воскликнула Арлина. Но Орешек уже взял себя в руки.
— Есть я хотел два-три звона назад. Сейчас я уже хочу жрать, — вежливо объяснил он и добавил почти умоляюще: — Красавица, не надо так сердиться. Это вредно для здоровья... моего.
И бросил через ее плечо такой умильный взгляд, что девушка подавила невольный смешок и сделала шаг в сторону.
Нет, Орешек не набросился на еду, как Подгорная Тварь на добычу. Не зря чуть ли не вся труппа аршмирского театра шлифовала его манеры. И сидеть за одним столом с высокородными ему уже приходилось: аршмирская «золотая молодежь» не раз закатывала пирушки для актеров. Он не плюхнулся на лавку — подождал, пока усядется, расправив подол платья, девушка, и лишь затем занял место рядом.
— Не будем звать слуг, — сказал он весело. — Госпожа позволит налить ей вина? М-м-м, наррабанское! А тут что, тушеная зайчатина с грибами? Или положить госпоже рябчика? Тоже хорошо под наррабанское... О-о, не лепешки, а настоящий хлеб! Умеют выпекать... не совсем, значит, глухомань...
* * *
Арлина не могла заставить себя проглотить ни куска. Она была сбита с толку, обескуражена. Волчица ожидала чего угодно, но не такой приветливой, дружеской беседы. И этот человек — Ралидж Разящий Взор, на первое свидание с которым она взяла кинжал!
Девушка готовилась к встрече с наглым, высокомерным животным со следами всех пороков на лице. Долгими бессонными ночами она пыталась представить себе жениха, и каждый раз образ, всплывавший перед ее взором, был по-новому отвратителен, не менялись лишь глаза: холодные, безжалостные. Глаза человека, который сознает свою власть над людьми и не намерен щадить тех, над кем ему хочется позабавиться... Про забавы молодого Сокола Арлина наслушалась предостаточно.
Но этот красивый, веселый юноша ведет себя так, словно встретил подругу детства!
Украдкой поднимая глаза от блюда с зайчатиной, девушка удивлялась: почему разгульная жизнь, которую вел этот негодяй, не состарила его прежде времени? Он и на свои-то двадцать шесть не выглядел... года двадцать два, двадцать три, не больше... и так красив!
Арлина зябко повела плечами, представив, какой увидел Хранитель свою невесту: тощая, долговязая, загорелая, как рабыня... и это ужасное платье, бабушкино наследство... а главное — волосы, жесткая черная грива, которую не то что красиво уложить — причесать толком не удается.
Она снова украдкой бросила взгляд на Сокола, который увлеченно обрабатывал белыми зубами куриную ножку. Вот уж у кого прекрасные волосы! Такие пышные, что и женщина позавидовала бы... наверное, очень мягкие... цвета каштана... нет, другой оттенок, скорее скорлупа лесного ореха... Высокий лоб, твердые скулы... очень густые, почти сросшиеся брови темнее волос... чуть портит лицо курносый нос... нет, не портит, а придает ему задорное и очень симпатичное выражение. А глаза-то какие — большие, карие, выразительные! И когда она успела их разглядеть? В глаза Ралиджу она осмелилась взглянуть лишь раз — когда налетела на него с кинжалом...
Краска прилила к щекам Арлины. Выходка с кинжалом показалась ей детской и нелепой. Боги, какой же дурой он ее считает!
Ладно, хватит изображать нескладеху из глухой чащобы. Пора показать, что она не хуже любой городской дамы может поддержать вежливую застольную беседу. Как учила ее тетушка Авилла: проглотить то, что во рту, запить глотком вина и сказать что-нибудь милое и любезное...
— Вероятно, моему господину сегодня не удалось позавтракать? Да и вчера, судя по аппетиту...
Так. Молодец. Брякнула. Мило и любезно. Теперь Сокол окончательно убедится, что берет в жены идиотку!
Но Ралидж не обиделся. Он с готовностью обернулся к девушке:
— Мне было не до еды, ясная госпожа. Ночью меня самого чуть не съели.
Роль оказалась сложнее, чем ожидал Орешек. Одно дело — морочить гарнизонную солдатню, это, пожалуйста, хоть с утра до поздней ночи. Но смотреть в лицо Волчице... Парень знал: тот, кто нагло пялится на Дочерей Клана, рискует потерять глаза (а то и вместе с головой). Это относилось не только к рабам и Отребью.
Но сейчас летели в Бездну все правила, законы и порядки. С этой госпожой надо было вести себя так же свободно, как с девчонкой из трактира, разве что немного полюбезнее.
Орешек заставил себя поднять глаза.
А что, очень даже симпатичная девушка, стройная, высокая. Больше всего красят юную госпожу волосы — великолепная черная грива, буйная и неукротимая. И еще хороши глазищи в пол-лица. Платье на ней старомодное, но цвет подчеркивает ясную зелень глаз. Лиф сколот серебряной брошью: свернувшаяся в кольцо волчица. Эта брошь больше всего смущала Орешка: напоминала, с кем он имеет дело, заставляла отводить взгляд.
Парень обрадовался, когда Дочь Клана нарушила враждебное молчание. Язык у него от рождения был прицеплен исключительно удачно, а тут еще подвернулась такая благодарная тема... Орешек уже успевший утолить голод, отодвинул блюдо и начал красиво, с подробностями расписывать свои недавние похождения. Начало рассказа было наглым, но убедительным враньем, а конец — чистой правдой, изложенной в самом выгодном для Орешка свете. Про серебряный пояс он не сказал ни слова, сам не зная, что заставило его выкинуть из рассказа столь живописную деталь...
Оказалось, что девушка почти ничего не слышала о Храмах Крови. Орешек, прервав повествование, пустился в исторический экскурс, подражая голосу Илларни и ссылаясь на древних авторов (большинство из которых он никогда не читал). За это он был вознагражден почтительным вниманием Арлины. А когда возобновленный рассказ дошел до поединка возле каменного дракона, зеленые глаза потрясенно распахнулись.
Раздавшиеся сверху пять ударов колокола помогли девушке стряхнуть чары. Арлина неуверенно, почти жалобно произнесла:
— Наверное, все это неправда...
— В чем дело, госпожа? — охотно отозвался Орешек. — Прикажем оседлать коней, возьмем отряд для охраны и съездим поглядеть. Думаю, что смогу найти эту поляну, если двигаться по ручью от места, где был мой лагерь.
Поверила. Лицо, как у ребенка, на глазах которого оживает жутковатая, но потрясающе интересная сказка.
— А слуги... все погибли?
— Все, ясная госпожа.
— Очень... очень страшно было?
— Не страшнее, чем в поединке на мечах! — нахально и хвастливо заявил Орешек.
— В поединке на мечах... — протянула девушка. Внезапно она очнулась, взгляд вновь стал дерзким и вызывающим. — Когда двоюродные братья везли меня сюда, я спросила: могут ли они сказать о моем женихе хоть что-нибудь хорошее? Прежде чем ответить, братья долго думали. Очень долго, господин мой! Наконец Эйгидан Надежный Арбалет вспомнил: «Ралидж много времени посвятил благородному искусству карраджу и владеет мечом с поистине удивительной ловкостью...»
Девчонка напрашивалась на ссору, но Орешек даже не заметил этого — так напугало его упоминание о двоюродных братьях.
— Где же эти уважаемые Волки? — осторожно поинтересовался он. — Почему мы до сих пор не поприветствовали друг друга?
— Уехали! — горько ответила девушка. — Уехали сразу, как только привезли меня сюда! Отказались даже заночевать в крепости!
— Но отчего же?.. — спросил Орешек, с трудом скрыв облегчение.
Арлина вскочила, черные волосы взметнулись, словно подхваченные ветром.
— Не делай вид, будто не понимаешь! — гневно крикнула она. — Этот брак оскорбителен не только для тебя, но и для меня... для всех Волков! Чтоб Волчицу... как рабыню... в обмен на мир между Кланами... — Голос ее прервался, она села, опустила голову и продолжила негромко: — Да, конечно... Пусть лучше будет плохо мне, чем всем Соколам и Волкам. Но это так тяжело!
Как бы девчонка не вздумала разреветься... Орешек наполнил кубок.
— Прошу тебя, светлая госпожа, выпей вина и успокойся. Я понимаю твои благородные чувства... и надеюсь сделать твою ношу хоть немного легче...
Девушка подняла голову. В уголках глаз дрожали слезинки, но взгляд снова стал колючим.
— Какая галантность! Интересно, мой господин вел бы себя так же, если бы вместо меня на этой скамье сидела Авизана Чистая Вода?
Новая загадка? Что прикажете отвечать?
Девушка заметила недоумение собеседника.
— Только пусть Сокол не притворяется, будто забыл женщину, благодаря которой стал Хранителем этой крепости! Что ж, кажется, Орешек догадался, как надо себя вести.
— Конечно, помню! — бодро откликнулся он и поднял кубок, который все еще держал в руке. — С благодарностью выпью за ее здоровье!..
И тут же понял, что допустил ошибку, — таким презрением сверкнули зеленые глаза.
— Вот теперь ты настоящий, господин мой! Вот она, истинная цена твоей любезности и хорошим манерам! Насмехаться над несчастной женщиной, чью жизнь ты сломал!
Орешка точно дубиной по голове шарахнули. Надо ж быть таким горелым пнем, такой дубовой бадьей — забыть рассказ языкастой служаночки о том, что Ралидж изнасиловал Дочь Рода, за что и был изгнан в эту глушь!
Но Волчицу надо срочно усмирить. У него хватает трудностей и без этой разъяренной зверушки...
Дальнейшее стоило Орешку огромного внутреннего усилия: пришлось заставить себя прикоснуться к высокородной госпоже. Парень сказал себе, что все это — лишь сцена из спектакля, а девушка — его партнерша-актриса.
И сцену эту способный ученик великого Раушарни провел отлично.
Он положил руки на плечи девушки и встряхнул ее. От неожиданности Арлина сжалась. Лицо этого странного мужчины исказилось в усмешке, похожей на гримасу боли.
— Что? — негромко сказал он новым, страшным голосом. — Трудно выйти замуж за распутника, убийцу и негодяя? Ничего, ничего, не стесняйся, я и не к таким кличкам привык! А ты подумала о том, каково приходится человеку, который почти мальчишкой наделал глупостей, а потом всю жизнь расплачивался за них? Человеку, которому приписывают чуть ли не все мерзости, совершенные в Грайане? И не оправдаешься, не отмоешься... и чем дальше, тем длиннее и тяжелее хвост грехов, который тащится за тобой, как цепь за рабом... и хочется махнуть на все рукой падать все ниже и ниже... все равно для всех ты подонок и мразь, даже для своего Клана...
Он шагнул прочь, рухнул на скамью и спрятал лицо в ладонях.
Арлина беспомощно потерла виски.
— Приписывают? — в смятении спросила она. — Значит, мой господин не делал того... того... что...
Ее собеседник убрал руки от лица и с достоинством встретил недоверчивый взгляд девушки.
— Кое-что сделал, не отрицаю, — сухо сказал он. — Кое-что домыслила молва. А бывало, я брал на себя вину приятелей. Ведь то, что для Сына Клана — скверная шалость, для прочих — преступление. И расплата разная. Как же было не выручить тех, с кем пил и веселился?
— Но Авизана...
— Что — Авизана? Неужели она рассказала бы отцу, как сама прибегала ко мне? А я... даже если бы я унизился до оправданий, кто поверил бы человеку с моей репутацией?
— Значит... значит, на тебя наговаривают... ну, например.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112