Дарнигар сиял. Здесь хозяином был он, это было царство Правой Руки.
— Отлично! — от всего сердца заявил Орешек. — Из каких оружейных мастерских? Из Ваасмира?
— Многое, но не все, — со сдержанной гордостью ответил Харнат. — У нас и свои кузнецы неплохие! Старшим над ними Оммухан Медный Пояс из Семейства Тагилат. Конечно, таких клинков, какие делают, скажем, в Яргимире, ему с подручными не выковать, а вот боевые топоры у него подходящие: тяжелые, хорошей закалки, в умелых руках дубовый щит сверху донизу разваливают, железные шлемы проламывают. Жаль добро портить, а то бы я показал... А впрочем... сейчас, сейчас...
Дарнигар скрылся за стойкой с топорами и тут же вынырнул обратно, держа в руках тяжелый шлем с шишаком и налобником, явно силуранской работы.
— Вот! — повернул он шлем так, чтобы видна была солидная вмятина. — Надо было, конечно, отдать его кузнецам, чтоб выправили... да уж очень хотелось оставить память о крепкой заварушке и неплохом ударе. Это я силуранского сотника палицей приласкал... давняя история...
Орешек восхищенно покрутил головой, переводя взгляд с вмятины на мощные плечи Харната.
— Ну да ладно! — весело продолжил дарнигар. — Моя добыча, что хочу, то и делаю! Уж доломаю до конца, покажу, на что годится наше оружие...
Харнат скинул куртку, поставил шлем на каменную плиту и схватил со стойки громадный топор, который был бы по руке разве что Первому Королю Лаограну.
Орешек не любил массивного, тяжелого оружия, он предпочитал в бою полагаться не столько на силу, сколько на ловкость, гибкость и отточенное мастерство. Но сейчас парень потрясенно глядел, как чудовищный топор описал над головой дарнигара широкую дугу и мощно устремился вниз.
Тяжелый шлем был сокрушен, как яичная скорлупа.
— Вей-о-о! — весело воскликнул Орешек. — Хорошо, что эта штука была не у меня на голове!
— Стоило ли портить вещь? — ревниво отозвался из-за его спины Аджунес. — Мы и так знаем, что почтенный Харнат выучился владеть оружием еще в те времена, когда был всего лишь рядовым наемником. Эти навыки сохранились у него и теперь, хотя от дарнигара требуется отнюдь не только умение рубить сплеча...
Харнат покосился на шайвигара, мрачно посопел, размышляя над его словами, но не нашел, к чему придраться. Это больше всего бесило его в речах Аджунеса: много меда, много яда, много острых шипов, но не за что ухватиться, чтобы нагрубить в ответ. Поэтому дарнигар решил сменить тему разговора.
— Раз уж мы здесь, в арсенале, — почтительно обратился он к Соколу, — будет ли мне дозволено исполнить последний наказ прежнего Хранителя крепости, благородного и отважного Вайатара?
— Но это же смешно! — с жаром перебил его Аджунес. — Хранитель не знал, что на его место король соизволит прислать Сына Клана! Неужели бы он оставил Соколу такое убогое наследство? Уважаемый Харнат, давай не будем ставить себя в неловкое положение и оскорблять память покойного, который и в самом деле был достойным человеком! Позже, позже, не в такой торжественный день...
— Убогое или нет, — упрямо и жестко перебил дарнигар, — это наследство честного человека! Воля Вайатара должна быть исполнена! Может быть, я и сам не хочу передавать памятную для меня вещь в руки...
Тут Харнат резко замолчал, точно фразу обрубили у самых губ. Лицо его побагровело, глаза выкатились из орбит: он понял, что в запале чуть не брякнул чудовищные слова...
— Ну же, Правая Рука, продолжай, — мягко, почти ласково произнес Хранитель. — Ты хотел сказать — в руки столь недостойные, не так ли?
Дарнигар в ужасе рухнул на колени. При виде этого Аджунес просто расцвел, а Орешек отступил на шаг. Впервые в жизни кто-то стоял перед ним на коленях. Зрелище было не из приятных...
Впрочем, Орешек, опытный актер, быстрее всех опомнился и овладел ситуацией.
— Встань, Харнат Дубовый Корень, — сказал он весело. — Я не в обиде. Знаю, что думают обо мне все знакомые и незнакомые, старые и молодые, двуногие и четвероногие. Мол, хуже всех на свете Хозяйка Зла, а второй после нее — Ралидж из Клана Сокола... Я сказал — встать! — прикрикнул он строже. — Ты что-то говорил о наследстве?
Поднявшись на ноги и собравшись с мыслями, дарнигар ответил:
— Почтенный Вайатар Высокий Дом из Рода Саджадаг неустанно пекся о крепости, забывая даже о своем здоровье... и уж подавно не думая о том, чтобы набивать свой кошель. — Харнат хмуро глянул в сторону шайвигара. — Перед смертью Хранитель приказал продать то немногое добро, что после него останется, а деньги разделить между воинами. Все продать, кроме меча. Его он завещал новому Хранителю. Конечно, наследство небогатое, но мы надеялись, что память о честном и преданном долгу человеке... — Харнат смешался и замолчал.
— Где этот меч?
— Здесь. Мы к нему не прикасались. Как Хранитель его меж двух щитов повесил, так и висит.
Орешек соскучился по оружию и теперь с удовольствием, оценивающе взглянул на меч в потрепанных ножнах (нимало не смущаясь тем, что предназначался этот подарок не ему). Небольшой — локтя полтора, слегка изогнутый... отлично! Орешек не любил тяжелые двуручные железяки Огненных Времен. А с такой легкой игрушкой можно отлично потанцевать, если она, конечно, хорошей закалки и не подведет в драке. Рукоять простая, деревянная, но как хорошо, как удобно смыкаются на ней пальцы!..
Парень улыбнулся и легко потянул клинок из ножен.
И тут улыбка исчезла с его лица.
В неровном свете факела перед ним заструилась чистая вода волнистой стали. Орешек кончиками пальцев коснулся холодной поверхности, покрытой перевивающимися узорами. Узоры эти не были выбиты на клинке — они сами были клинком, их рисовала сталь... С благоговейным ужасом Орешек повернул меч так, чтобы свет падал на клеймо оружейника. Отблески огня заметались по лезвию, точно с меча стекала кровь.
— Вы когда-нибудь держали его в руках? — обернулся Хранитель к своим спутникам.
— Нет, — обеспокоенно отозвался дарнигар. — Мы его даже не видели без ножен, на моей памяти Вайатару не приходилось сражаться.
— Не видели! — поспешно подтвердил Аджунес. — А в чем дело? Клинок сломан?
— Да вы хоть понимаете, что даете мне в руки? — рявкнул Хранитель. — Ближе подойдите! Вот... Это что, по-вашему?
— Клеймо, — в недоумении ответил Харнат. — Круг, а в нем овал... глаз, наверное. Никогда такого не видел.
— И я не видел. Зато слышал. Это не глаз. Круг означает луну, овал — рыбу... Это клинок из Юнтагимира.
— Юнтагимир? Маленький Город? — подал голос встревоженный Аджунес. — Но это же детские сказки!
— Нет, — сказал Харнат. Глаза его расширились — он начал понимать. — Когда я служил в столице... давно, почти мальчишкой... Говорили, что у короля Авибрана — меч и кинжал юнтагимирской работы. И у высокородного Орчара Хищного Зверя, тогдашнего Хранителя Тайверана, кинжал и щит. Щит я сам видел издали... А пожалуй, и в лесных замках, если поискать, сыщется оружие такой выделки. Хозяева иной раз и сами не подозревают, чем владеют.
Заметив ошарашенное лицо шайвигара, Хранитель снизошел до объяснений:
— Этот клинок, почтенный Аджунес, стоит не дешевле, чем наша крепость со всеми припасами и рабами!
Орешек преувеличивал, но в этот миг меч был для него дороже всего приграничного края.
Он отстегнул пряжку у горла, и плащ со знаками Клана, как простая тряпка, упал к его ногам. Затем он выдохнул воздух, собрался, взгляд его стал отрешенным — и меч взмыл над головой.
Все замерли, завороженно глядя на легкие, медленные, полные грации движения фехтовальщика. Даже шайвигар, не очень смысливший в искусстве карраджу, да к тому же не пришедший в себя от последних слов Хранителя, залюбовался тонким узором, который рисовал в воздухе клинок. Стойка, удар, блок, отход, стойка...
А дарнигар шептал пересохшими губами:
— «Крыло орла»... «дождь над ручьем»... «бабочка»... «двойная бабочка»...
Темп убыстрялся. Клинок метался, рвал воздух, посверкивал в полумраке, гибкое тело переливалось из одной позиции в другую — быстрее, быстрее, еще быстрее... И вот потрясенные зрители увидели, как между ними и фехтовальщиком засветилась белесая стена стали.
— «Серый вихрь»! — почти простонал дарнигар. — Непробиваемая оборона! Не думал, что еще когда-нибудь увижу... я как-то попробовал — чуть сам себя не покалечил...
Внезапно сталь перестала сверкать, наваждение исчезло. Сокол неподвижно замер с мечом в вытянутой руке. Затем глубоко, с удовольствием вздохнул, весело подмигнул зрителям и со всего маху хватил мечом по краю каменной плиты.
Дружный вопль вырвался из двух глоток. Харнат метнулся к плите, ощупал глубокую зарубку. Аджунес в ужасе шагнул к Хранителю:
— Клинок... цел?!
— Ни зазубринки, — нежно сказал Хранитель. — Звенит так тоненько... поет, хорошая моя... сердится, что я дурака валяю, камень рублю... — Сокол поднял глаза на своих спутников. — Есть ли у этого меча имя?
— Если и есть — мы его не знаем, — развел руками дарнигар.
— Рыбка моя лунная, — вновь заворковал Орешек. — Так тебя и буду звать — Сайминга, Лунная Рыбка...
Весь вечер Орешек был возбужден, как ребенок, которому в руки попала великолепная игрушка. Поэтому он не заметил волнения, овладевшего дарнигаром. Тот был неразговорчив, старался не встречаться с Хранителем взглядом, яростно теребил свою рыжую бороду.
Когда Аджунес отлучился проверить, все ли в порядке в опочивальне Хранителя, Харнат наконец бухнул напрямик:
— Скажет ли господин, когда и кому я должен передать должность дарнигара?
Орешек, чьи упоительные мечты спугнул неожиданный вопрос, изумленно вскинул густые брови:
— Передать? Кому, почему? Разве случилось что-нибудь.. э-э...
Он замялся, не зная, как закончить. Харнат объяснил ледяным голосом:
— Сотники — все трое — знатнее меня. Пристало ли Сыну Семейства приказывать Сыновьям Рода?
Орешек посмотрел на дарнигара так, словно увидел впервые. Медленно скользнул взглядом по красному от волнения широкому лицу с крупным носом, с кустистыми бровями над серо-стальными глазами. Квадратную, выступающую вперед нижнюю челюсть не могла скрыть даже густая борода. Загорелый лоб был прорезан глубокими морщинами.
Лицо человека волевого, решительного. Человека, не пожелавшего принять судьбу, навязанную ему низким рождением. Человека, пробившего себе путь наверх (в прямом смысле слова пробившего — мечом). Этот плечистый крестьянский сын умудрился дослужиться даже не до сотника — он стал Правой Рукой Хранителя крепости.
Как же ему было трудно! Ведь даже имя его звучит злой насмешкой — Прешта. Деревенская беднота...
«Да-а, — с уважением подумал Орешек, — про таких говорят: в нем больше корки, чем мякиша!..»
— Почтенный Харнат, — сказал он значительно, — один мудрец, Илларни Звездный Голос, некогда сказал: «Великий Грайан преклоняется перед Кланом, уважает Род, но держится он на Семействе...» Если Вайатар — да будет милостива Бездна к его душе! — возвысил тебя и сделал дарнигаром, почему я должен считать тебя недостойным?
Харнат просиял, как юнец, выигравший первый Поединок Мастерства. На миг Орешек почувствовал острую досаду: ведь этот разговор был обманом! Настоящий Хранитель, который рано или поздно прибудет сюда, сделает с этим славным воякой все, что захочет. Не то что в сотники — в рядовые сможет разжаловать...
Но Орешек не привык долго мучить себя неприятными мыслями.
16
Хранитель выставил из комнаты двух служанок, навязчиво предлагавших свои услуги. Заперев дверь на засов, разделся и лег, положив рядом с собой на подушку драгоценный клинок в кожаных ножнах.
— Да, — счастливо бормотал он, — правильно люди говорят: «Наглец голодным не останется». Ради такой добычи стоило...
И верно, ради такой добычи стоило стать преступником ходить по краю пропасти, рисковать не только жизнью, но и спасением души из Бездны.
Даже не верится, что было время, когда Орешек не понимал, какое это счастье — слияние руки и разума с клинком. А ведь не так давно это было...
* * *
Лагерь не лагерь — так, наскоро разбитая на лесной поляне стоянка. Навес из ветвей, зола потухшего кострища, мокрая от росы трава. Орешек, продрогший, голодный и злой, возится с доставшимися в добычу сапогами. Подколенный ремень никак не желает затягиваться, торчит, как заячье ухо. Обрезать бы край, да нож где-то обронил. И попросить не у кого — парни дрыхнут под навесом. Не спит лишь один — сидит, обхватив колени руками, пристально смотрит перед собой. Но как раз к нему обращаться не хочется.
Все называют этого мрачного, замкнутого типа Аунк — «клинок». Никто ничего не знает о его прошлом, но это как раз дело обычное: в разбойничьем отряде не принято задавать лишних вопросов. Любознательный человек может доболтаться до скромного погребального костра. Непонятно другое: все в шайке, включая атамана, явно побаиваются Аунка и стараются его не задевать. Причины этого Орешек узнать не успел, но при одном взгляде на Аунка пропадает желание с ним беседовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112