— Что это?
Эфрин осторожно взяла в руки меч. Он был совсем маленьким, очень похожим на зеленый меч принцессы. Эфрин держала его двумя руками, но Хогу на миг показалось, что она держит в руках целый мир. Очень медленно девушка вытащила меч из ножен. Лезвие было абсолютно черным.
— Это Светлый меч! Самое страшное оружие нашего мира, он сотрясает миры только одним своим существованием.
На лезвии рядом с гардой кусочками янтаря был выложен единорог на фоне заходящего солнца.
— Но он же черный!
— Так его назвали за то, что он сделан из света.
Помимо воли рука северянина поднялась, и пальцы коснулись лезвия. Меч был обжигающе холодным, но тут же жар льда сменился жаром огня, и меч вспыхнул, как меленькое солнце, ослепив людей.
Когда Хог проморгался, Эфрин уже накрывала постамент тканью.
— Светлый меч признал тебя.
—???
— Не только ты питаешь слабость к кельди, видимо, это наследственная черта. Был у нас один предок, что влюбился в Хозяйку света, — Хог мысленно присвистнул. — Звали ее Раэль, или, если по-нейтрингски, — Ривал.
— Свеча?
Эфрин кивнула, продолжая рассказ.
— Ривал тоже полюбила странного смертного с серыми глазами. Ты догадываешься, о ком я говорю?
— Кто же не знает сказок о первом нейтринге! — вдруг Хог встрепенулся. — Так ты хочешь сказать, что нашим предком был сам Арвур?
— Да. У Арвура и Ривал было четверо детей. Старшая — Крэлла — унаследовала способности матери управлять стихиями и стала Хозяйкой ветра, вторая сестра — Сенестаэлла — больше тянулась к лесам и животным, она единственная из всех унаследовала серые глаза отца, ее так и прозвали Сероглазкой, она стала Лесной хозяйкой. Инрис, — принцесса положила ладонь на рукоять своего зеленого меча, — принадлежала ей. Младшие — близнецы Манул и Манкри, — оказались не так могущественны, о Мануле вообще не известно ничего, кроме того, что он был охотником. А Манкри... ей достался талант матери — повелевать светом, и она сделала единственный, казалось, в те времена правильный поступок, создала Светлый меч. Если бы она знала, сколько горя принесет эта вещь. Ведь, как оказалось, меч нейтрален по своей сути и может служить как добру, так и злу. Но в самой его природе затаился какой-то ущерб, он похож на все волшебные мечи, страшная сила, заключенная в мече сводит с ума того, кто им владеет, в человеке пробуждаются самые низменные чувства, и остается только одна святыня — Светлый меч. Правда, Манкри наложила еще одно заклинание на меч, его настоящей владелицей может стать только женщина человеческого рода, я не знаю всех условий, но ей меч станет великим соратником и защитником. Тем же, кто состоит в родстве с самой Манкри, меч причинить вреда не может, но и служить не хочет.
— А появлялись хоть раз такие владелицы?
— О, и не раз. Такой была моя прабабушка, принцесса Невирен, может, слышал? Та, что сбежала в Странные леса.
Хог кивнул. Они уже выбрались из подземелий и теперь шли галереей к башенке принцессы. Упоминание о Странных лесах напомнило Хогу о том, что он хотел спросить о своей матери.
— А наши родители?
Эфрин рассказала то, что знала, но это было почти точным повторением рассказа Вельрана.
Хог задумчиво покрутил серебряное колечко на мизинце.
— Так-таки больше никто не слышал о моей матери.
— Мама говорила, что отец очень сильно обидел сестру, сердце ее заледенело, и она отказалась от родства с ним, сказав, что раз он отказывается от той части крови, что есть в них обоих, то она отказывается от своей человеческой половины. Я не знаю, каково бы это было, живи отец вместе с нами, — Эфрин потупила взор. — Но иногда мне очень хочется посмотреть ему в глаза! И сказать: «Вот я, Эфрин Ландир, чем же я была плоха для тебя!»
Хог поперхнулся и замер, глядя вытаращенными глазами на принцессу. Узор на разбитой чашке сложился воедино!
— Знаешь, Эфрин! — проговорил северянин, немного успокаиваясь. — Я знаком с твоим отцом.
Маленькая сероглазая женщина с длинными рыжими волосами, чем-то похожая на растрепанного воробушка, улыбалась, глядя с картины на своих прапра... внуков, ладонь ее возлежала на рукояти зеленого меча, а на указательном пальце правой руки сверкало серебряное кольцо.
Эфрин тоскливо вздохнула и постучала пальцем по меркнущему камню в браслете, тот мигнул и нехотя вновь засветился.
— Может, буря уже кончилась?
— Нет, такие бури за три часа не заканчиваются. Она может бушевать и день и неделю.
— Но в любом случае нам нужно отсюда выбираться, неделю мы так не просидим, — Эфрин пошевелилась — колено северянина впивалось ей в бок — и чуть не заехала локтем Хогу по носу. Девушка встрепенулась: — А что, если нам попробовать идти так, укрывшись плащом?
Северянин покачал головой.
— Ничего не получится, там небось сугробов намело по уши, мы просто увязнем. Вот был бы у нас один из тех коней, что может не проваливаясь скакать по снегу...
— А это идея, — загорелась принцесса.
— Но где такого коня взять, не из снега же вылепить?
— А что? Снег очень даже хороший материал! — Эфрин выпростала руки из-под плаща и, пошарив снаружи, достала огроменный снежок. Пальцы ее покраснели, но принцесса была очень довольна — снег мокрый, должно хорошо получиться!
Северянин недоуменно наблюдал за действиями сестры, сомневаясь в ее здравом рассудке.
Эфрин лепила из снега коня. Получалось у нее и в самом деле хорошо. Конь выходил стройный и тонконогий с длинной гибкой шеей и аккуратной маленькой головой, только уши вот никак не лепились, получаясь то лопоухими, как у коровы, то маленькими и округлыми, как у мыши. Девушка все мучилась и мучилась с этими ушами, а снег уже начал подтаивать в ее теплых руках.
— Ладно, фиг с ними, с ушами, и так сойдет, не жить же ему с ними!
Эфрин умудрилась вытащить Инрис из ножен и чиркнула себя по пальцу, меч протестующее сверкнул. Алая капля крови упала на снежного коня.
Хог с ужасом смотрел на то, что маленькая фигурка зашевелилась и спрыгнула с ладони Эфрин ей на колени. Девушка склонилась над коньком и, прошептав что-то, дохнула ему в морду.
Северянина опрокинул вихрь, и он забарахтался в плаще и снегу.
— Быстрее! — Эфрин протянула ему руку из снежной круговерти. Северянин вскочил позади нее на коня.
— Вперед! — скомандовала принцесса своему снежному скакуну.
— Жалко такого красавца, — сказал Хог, оглаживая белого как снег жеребца по крутой шее, по округлым ушам.
Буря утихла, стоило им только добраться до леса, они будто оказались в крепости, куда не было доступа ледяному ветру и метели.
Эфрин пожала плечами.
— Он растает, как только наступит утро, — северянина немного покоробило ее равнодушие к собственному творению.
— И что же, ничего нельзя сделать?
— Почему же. Ты можешь дать ему имя. И он станет бессмертным, ведь никогда не рождался, значит, и умереть не сможет. Готов ты обречь несчастное существо на вечное существование?
Хог немного подумал и покачал головой.
— Но просто так умереть я тоже не могу ему позволить!
— Хог, да пойми! Это же не настоящий конь, это просто комок снега, принявший на время с помощью магии обличье коня. Но вот если ты дашь ему имя, то привяжешь к этому миру, обречешь на вечное существование.
От возбуждения Эфрин поперхнулась воздухом и закашлялась.
Хог пошарил на поясе и протянул ей флягу с вином, девушка благодарно кивнула и, сделав несколько глотков, вернула флягу северянину.
— Однако нам же надо ехать на чем-то, раз наши собственные кони убежали, — северянин повернулся к жеребцу.
Тот казался таким настоящим! Темные глаза влажно блестели, шелковистый хвост стелился по земле, белоснежная шкура переливалась серебром, как снег в лунном свете. Хог представил, как бы можно было назвать это чудо. Снежок? Глупо, имя как раз для смирной маленькой лошадки, способной только детей катать. Серебряный? Нет, это уж и вовсе не подходит. Конь, чем-то из-за округлых ушей напоминающий хищную кошку, лениво встряхнул головой. Барс, пожалуй, подойдет. Северянин улыбнулся и повернулся к Эфрин, чтобы поделиться с ней своей придумкой.
Девушка безжизненно распростерлась на плаще, который расстелил для нее Хог.
Северянин бросился к принцессе, всей душой надеясь, что Эфрин просто заснула. Он приподнял ее и потряс за плечи. Голова девушки безвольно мотнулась, рыжие растрепанные волосы упали на лицо. Эфрин выглядела такой беззащитной и безжизненной, что у северянина защемило сердце. Он мигом подхватил ее на руки и забросил на спину коня, сам запрыгнул сзади.
— Вперед, Барс! — и конь рванулся вперед, сверкая глазами и скаля острые, совсем не подходящие лошади зубы.
Северянин не знал, куда мчит его снежный конь, но знал, что тот непременно вывезет туда, где они найдут помощь. В тот миг, когда он, не задумываясь, назвал жеребца по имени, между ними словно протянулась невидимая ниточка. Хог так тревожился за Эфрин, что едва успел остановить коня, когда перед ним возник высокий широкоплечий человек, несмотря на мороз одетый только в меховую безрукавку и потертые штаны, обрезанные чуть ниже колен, на ногах у незнакомца не было ни сапог, ни башмаков. Северянин спрыгнул с коня и направился к человеку, тот нисколько не уступал ему в росте и ширине плеч, но и не превосходил, так отчего же северянину кажется, что над ним навис огромный лесной зверь?
— Моей спутнице нужна помощь! — обратился северянин к незнакомцу, не задумываясь о том, что перед ним может быть и разбойник.
— Я вижу, — голос у незнакомца был красивым, словно он пел, а не говорил, только изредка проскальзывали резкие рычащие нотки.
— Садись на свою ледышку и езжай за мной! — сказал незнакомец, поворачиваясь к Хогу спиной. Северянину пришлось пустить коня рысью, чтобы не отстать от странного человека. Как он ни понукал коня, принуждая его бежать быстрее, однако так и не смог поравняться с незнакомцем, его спина маячила где-то впереди, не удаляясь, но и не приближаясь.
Вдруг незнакомец исчез куда-то, а Хог выехал на берег небольшой речушки, протекавшей у основания холма, а в глубь холма уходила не то нора, не то пещера. Оттуда послышался звонкий голос:
— Кого это опять Большой Брат приволок к моему дому? — и наружу вышла черноволосая сероглазая женщина.
Хог соскользнул с конской спины и заворожено посмотрел на нее.
— Мама!
Женщина улыбнулась:
— Здравствуй, сынок, — ее серые глаза пронзали северянина насквозь, он почувствовал себя маленьким и прозрачным. — Неси девочку в дом, ей совсем худо.
Хог подхватил Эфрин на руки и вошел в пещеру. А женщина за его спиной легонько погладила коня по белому боку и тот, вздрогнув, посмотрел на нее долгим разумным взглядом, она же мягко улыбнулась, чувствуя, как теплеет под рукой ледяная плоть.
Проснувшись, Хог никак не мог понять, где находится, он лежал с закрытыми глазами. Ему было хорошо, и он не хотел, чтобы это проходило. Ведь стоит только открыть глаза... Явно случилось что-то страшное, но он не помнит этого, пока глаза закрыты.
— А он еще спит, лежебока! — произнес задорный молодой голос, но ему возразил другой постарше, однако в чем-то эти голоса были неуловимо схожи:
— Не разбуди, пусть отдыхает!
Хог открыл глаза и сел.
— Эфрин! Ты жива!
— Вполне, как видишь!
Северянин вскочил и сжал девушку в объятьях.
— Тише, медведь, задушишь! — вскрикнула принцесса. Хог отстранился и внимательно оглядел ее. Кроме некоторой бледности ничто не напоминало о нездоровье девушки.
— Что же с тобой случилось?
Однако ответила сероглазая хозяйка пещеры.
— Яд с ней случился, причем весьма сильнодействующий, такой, что даже пронял ту, в чьих жилах течет кровь нейтрингов.
— Какой яд!? — опешил северянин. — Откуда?
— Этого уж я не знаю, — развела руками сероглазая.
— А я, пожалуй, догадываюсь, — потупила глаза Эфрин. — Никто не знает о том, что я поехала с тобой. Я уговорила Яли на время принять мое обличье. Я потому и Эрка оставила в Чарограде, чтобы никто ничего не заподозрил. Для всех ты отправился вместе с Яли. И кто-то очень не котел, чтобы ты вернулся, — принцесса смутилась еще сильнее.
Бешеная волна гнева захлестнула северянина с головой, он глухо зарычал, сжав кулаки.
Из-за глупой злости королевы чуть не погибла ее дочь, и если бы не...
Хог немного успокоился и посмотрел на Сероглазку. Он ведь вчера ошибся, приняв ее за свою мать.
Женщина улыбнулась, явно прочитав его мысли.
— Все вы мои детки.
— Но кто же ты?
— Зовут меня Сероглазкой. И ты не ошибся, приняв меня за родню. Тут, кстати, недавно залетала твоя сестра, свистушка, предупредила о твоем приезде.
— Крапива?
— Ну, если ты знаешь о какой-то своей другой сестре...
— Я бы не удивился...
Сероглазка ничего не смогла рассказать Хогу о его матери, хотя он на это очень надеялся. Она не видела дочь с тех самых пор, как они с братом ушли из леса. Погостив у нее неделю, Хог и Эфрин засобирались обратно, они отчего-то чувствовали себя в лесу не совсем уютно, Эфрин пугали здешние жители, а северянину было просто тяжко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77