Да вдобавок примесь драконьей крови в наших жилах еще поддала жару, воспламенив в наших предках яростную гордость. Мы стали считать себя выше гнусных сухожителей. Почему это мы должны прятаться от них? Мы начали считать себя властелинами моря.
Мастер Эдилл покачал головой и слегка пожал плечами.
— И даже став мирая, до самого нашего ухода от побережий, мы зачастую наказывали изгнанием тех, кто нарушал наши правила. Это — жестокое наказание. Со временем эти несчастные, лишенные общения с драконами, теряли свою морскую магию и становились обычными людьми. Признаки мирая пропадали у них навсегда, и они больше не могли вернуться в море. Это было самое суровое из наших наказаний — вечное изгнание.
Каст увидел ужас на лице Сайвин и понял, что значит подобное наказание для такого маленького, замкнутого народа, как мирая.
Господин Эдилл дал им время осознать его слова. Затем он заговорил снова, и его голос был гранитным.
— Я рассказал вам это, чтобы предупредить вас. Поосторожнее с планами. После побега из Гульготы «изгнания» были прекращены, чтобы изгнанники не попали в руки Темному Повелителю, но это не означает, что мы стали менее суровыми. Тех, кто нарушает наши правила, — он взглянул сначала на Сайвин, потом на Каста, — теперь наказывают не менее жестоко, чем раньше.
— Теперь вы их убиваете, — с жаром сказала Сайвин.
От ее слов господин Эдилл вздрогнул, его бледное лицо покраснело.
— Ты это уже знаешь?
— Оказавшись среди людей побережья, я узнала, что я — первая мирая, вышедшая из моря за пятьсот лет. Похоже, рассказы об изгнании скрывали гораздо более безобразную правду.
— Ложь часто менее болезненна, чем правда.
— Как истинная история нашего народа, — мрачно сказала Сайвин.
— Как я уже сказал, нам не удалось убежать от нашего прошлого. Прошлое может удушить тебя, если ты не будешь обращать на него внимания.
В комнате настало молчание.
Наконец господин Эдилл с легким стоном встал, потирая свои старые колени.
— Достаточно разговоров. Пора идти.
Каст рефлекторно встал из уважения к старику. Сайвин осталась сидеть с каменным лицом. Но скрыть свой гнев она не смогла:
— С меня достаточно бесед с советом.
Господин Эдилл кивнул.
— Мне они время от времени тоже встают поперек горла… но, к счастью, мы направляемся не туда.
Сайвин обернулась к нему:
— Тогда куда? — настороженно спросила она.
— Пора помочь вам бежать.
Каст, направлявшийся к двери, споткнулся:
— Что?
— Старейшины уже собрались после обеда и решили запретить вам уходить. Я не согласился. — Он пожал плечами. — Надо поскорее вывести вас с левиафана.
Сайвин вскочила на ноги и побежала за ним.
— Но, дядя, ты же один из старейшин!
— Нет, я всего лишь старик — и некоторые скажут, что я глупый старик. Но в этой истории разум старейшин затуманен страхом неизвестности. Они предпочтут вечно прятаться под водой, чем рисковать переменами.
Господин Эдилл повернулся к двери. Каст спросил:
— Что же нам делать?
Старик взглянул на него своими усталыми глазами.
— Найди свой народ. Сделай мечту нашего прародителя явью.
— Что ты имеешь в виду? Как?
— Для нас снова настал час кровопролитий и убийств, как во время правления короля Раффа. — Господин Эдилл положил руку на грудь Каста. — Но в твоем воинском теле бьется сердце мирного человека. Освободи наш народ, оба наших народа, от нашего наследия ненависти и войны. Покажи нам путь к долгому миру.
С этими словами господин Эдилл отвернулся и подал знак открыть дверь.
Сайвин подошла к Касту и в первый раз взяла его за руку.
— Кажется, я не единственная, кто знает твое истинное сердце, — пробормотала она.
Каст уставился на ее руку, лежавшую, словно мягкий персик, в его железной ладони. Он был потрясен и изумлен — и на краткий момент ему показалось, что возможно даже невозможное.
Даже любовь.
* * *
Шишон свернулась в клубок на кровати, охватив ноги руками, и раскачивалась взад и вперед. Пиноррр сел на кровать и обнял девочку. С ее губ хаотическим потоком срывались слова: то отчетливые, словно она разговаривала с кем-то невидимым, то череда неразборчивых фраз, а время от времени ее голос даже внезапно менялся, становился низким, совершенно не похожим на как голос маленькой девочки. Пиноррр знал по собственному опыту, что лучше всего просто дать девочке выговориться.
Поблизости неподвижно стояла, вытаращив глаза, внучка Мадер Гиль — маленькая Ами. В ее неподвижном взгляде ясно был виден страх. Мадер Гиль прошаркала мимо Пиноррра и обняла внучку.
Пиноррр сердито взглянул на старуху и указал глазами на Ами. Мадер Гиль не следовало оставлять Шишон наедине с перепуганным ребенком. От приступов Шишон взрослым становилось жутко, не то что ребенку.
Лицо Мадер Гиль не дрогнуло.
— Я не прячу Ами от суровости жизни… и от сумасшествия.
Расчесывая пальцами волосы Шишон, Пиноррр прищурился.
— Шишон не сумасшедшая. Она всего лишь немного слабоумна. — Он погладил девочку по голове и тихо сказал: — Я даже начал подозревать, что недавнее усиление ее припадков связано… — Он поднял глаза на Мадер Гиль, — с приближающимся пробуждением.
От этих слов с лица Мадер Гиль исчезло ее обычное каменное выражение.
— Это, должно быть, развивается ее болезнь, — возразила она. — Зачем богам пробуждать ражор мага у такого больного ребенка?
— Я никогда не считал, что постиг хотя бы одного из семи морских богов. Выбор одаренных ими людей еще никогда и никто не мог понять. — От звуков голоса и прикосновений Пиноррра Шишон вроде бы начала успокаиваться. Поток слов превратился в ручеек, она прекратила раскачиваться.
— С чего ты решил, что ее коснулся дар провидения?
— Ты видела ее статуэтку.
Лицо Мадер Гиль потемнело.
— Она одарена, этого я не отрицаю, — ответила она с явной неохотой. — Но многие из сумасшедших, даже те, кого в конце концов пришлось увести в море, часто одарены каким-то особым талантом. Я некогда знала слабоумного парня, настолько искусного в работе с парусами, что он мог пройти по корабельным канатам, словно по устойчивой палубе, не держась ни за что руками, даже при яростном ветре. — Она решительно махнула рукой. — Но все поведение этих людей в том, что не касалось их даров, было поведением сумасшедших. Ты придаешь слишком большое значение единственному таланту Шишон, воображая, что ее коснулись боги.
— Но дело не только в резьбе по кости, — настаивал он. Почему-то ему нужно было, чтобы его открытие разделил с ним кто-то еще. — До этого утра я и сам не подозревал, что ее талант связан с ражор мага . Но теперь я в этом уверен!
Мадер Гиль подтолкнула Ами к куче игрушек в углу. По большей части это были костяные фигурки работы маленькой Шишон. Ами присела и взяла в руки крохотную фигурку, изображавшую красивую девушку. Шишон почему-то настояла, чтобы ручки этой куколки были выкрашены в красный цвет.
Заняв Ами, Мадер Гиль подошла к кровати и присела с другой стороны от Шишон.
— Я знаю, что ты боишься за нее, Пиноррр…
Но эта попытка проявить симпатию только раззадорила Пиноррра.
— Мы все должны бояться за нее, — выпалил он. — К нашим кораблям приближается опасность. Она мчится на гребне шторма, который обрушится на нас этой ночью. И я думаю, что Шишон — ключ к пониманию этой опасности.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты когда-нибудь сомневалась в моих видениях?
Она слегка отшатнулась.
— Никогда! Не забывай, что я служила отцу Ульстера, Верховному Килевому. Я помню, как благодаря твоему морскому чувству мы выиграли множество битв.
— Тогда вот что, Мадер. Шишон вырезала дракона и лепетала мне о приближающейся угрозе, что-то о драконах и роке.
— Всего лишь детские фантазии, — настаивала старуха, но теперь в ее голосе звучало сомнение.
— Я тоже так подумал. Я уже почувствовал великий южный шторм, который собирается обрушиться на нас, и у меня не было времени слушать ее болтовню. Но после спора с Ульстером я снова осмотрел море. Я почувствовал в ветре что-то новое. — Он замолчал и прижал Шишон к себе. Девочка, похоже, выходила из транса. Засунув в рот большой палец, она оглядела маленькую каюту и прижалась к Пиноррру в поисках тепла и ободрения.
— Что? — спросила наконец Мадер Гиль. — Что ты почувствовал?
— Я почувствовал в воздухе драконов.
Ужас плеснулся в ее лице.
— Возможно, слова Шишон повлияли на тебя сильнее, чем ты думал.
Пиноррр посмотрел поверх головы Шишон.
— Стало быть, ты действительно сомневаешься в моих способностях.
Мадер Гиль молчала. На ее лице отражалось сражение, происходившее в ее душе. Она не хотела верить его словам, но не могла отрицать точность его ражор мага .
— Ты уверен? — прошептала она наконец.
Он просто кивнул.
— Шишон почувствовала это раньше меня. К нам идут мирая.
— Наши древние поработители, — пробормотала Мадер Гиль. За все время, пока Пиноррр знал эту суровую женщину, она никогда не выказывала душевной слабости — даже в яростной битве, где у них было мало шансов. Но теперь в ее глазах ясно светился страх.
Ами ровным голосом сказала, не отводя взгляда от игрушек:
— Шишон говорит, что мы все умрем.
Мадер Гиль и Пиноррр взглянули на девочку, затем опять друг на друга.
— Шишон — ключ, — сказал Пиноррр и крепче прижал к себе внучку. — В ее голове скрыто знание о том, как освободить нас от нашего рока.
В дверь Пиноррра громко постучали. Пиноррр и Мадер Гиль подскочили, Ами отвлеклась от игрушек, а Шишон просто застонала.
— Они идут, — пробормотала Шишон в грудь Пиноррра.
— Откройте дверь! — приказал голос из-за двери. — По приказу килевого девочка Шишон должна ответить за нападение на члена команды.
Пиноррр передал Шишон Мадер Гиль.
— Ей не должны причинить вреда, — зашипел он ей. — Ты понимаешь? Не ради моего сердца, но ради судьбы дрирендая.
Мадер Гиль несколько секунд смотрела на него, затем медленно кивнула.
— Я тебе верю.
Стук возобновился — менее громкий, более нервный. Пиноррр знал, что стражники не осмелятся вломиться к нему против его воли, даже если дверь будет отперта. Страх перед гневом шамана на какое-то время еще удержит их в узде.
Пиноррр повернулся к Мадер Гиль.
— Тогда ты знаешь, что мы должны делать.
— Сражаться.
Хоть у Пиноррра и было холодно в груди, он улыбнулся, услышав огонь в словах старухи. Два седых старика, готовых сражаться с целым кораблем воинов.
— Ульстер думает, что он могущественен, потому что молод и силен. Мы покажем ему, что истинного воина создает только опыт многих зим. — Он показал на свой лоб. — Настоящее оружие истории — разум, а не мечи.
Мадер Гиль кивнула.
— Я всегда говорила, что ты мудр.
Пиноррр торопливо принялся собирать по всей каюте вещи, которые понадобятся Шишон.
— Когда это ты такое говорила?
Глаза Мадер Гиль блеснули усмешкой.
— Ну, тебе в лицо — никогда. Шаману не следует задирать нос слишком высоко над горизонтом.
Он пронзил ее суровым взглядом.
— Ох, хватит этой ложной скромности, Пиноррр. Ты всегда был упрям и настойчив. Даже отец Ульстера часто подумывал, кто на самом деле ведет флот.
— Может быть. Но сейчас нам надо торопиться.
Стук возобновился — на этот раз более смелый.
— Не заставляй нас взламывать твою дверь, Шаман! — раздался голос Ульстера. У килевого, должно быть, от трусости его лакеев лопнуло терпение. — Дочь твоего сына не выше закона. Она уже прожила на свете десять лет и отвечает за свои поступки. Так что открой дверь — немедленно !
Пиноррр знал, что Ульстер говорит больше для стражников, чем для него. Ульстер снова пытался оправдать свою жестокость буквой закона. Все знали, что Шишон еще нет десяти лет, и Ульстер взъелся на нее не ради справедливости, а чтобы уязвить Пиноррра. Но был ли Ульстер прав или нет, ослушаться килевого было нельзя.
Качая головой, Пиноррр подошел к Мадер Гиль, которая уже подозвала к себе Ами и Шишон, и торопливым шепотом изложил старухе на ухо свои планы. Затем он выпрямился и отдал Мадер Гиль вещи, которые он собрал для Шишон.
— Ты можешь справиться с тем, что я прошу?
Мадер Гиль кивнула с суровой улыбкой на губах.
— Я присмотрю за девочкой. Ей никто не причинит вреда.
Пиноррр подошел к двери.
— Тогда — да начнется битва.
* * *
Сайвин, задыхаясь, первой влетела в комнату. За ней вошли господин Эдилл и Каст. Сайвин запечатала за ними дверь.
— Что это за место? — настороженно спросил Каст, разглядывая тесную, неуютную каморку.
Сайвин обернулась к Кровавому Всаднику.
— Это полость в брюхе левиафана. — Она указала на единственную приметную черту комнаты — глубокий колодец в полу. У нижнего края узкой дыры виднелась бурлящая океанская вода. — Мы называем ее облигатум , — сказала она, зная, что это слово ничего не значит для Каста.
Когда Каст в первый раз появился на левиафане, огромный морской зверь уже причалил к берегу, так что Рагнарк просто спокойно опустился на его широкую спину. Сайвин тогда спрыгнула с шеи дракона, разорвала физический контакт и вернула Каста в его нынешний облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Мастер Эдилл покачал головой и слегка пожал плечами.
— И даже став мирая, до самого нашего ухода от побережий, мы зачастую наказывали изгнанием тех, кто нарушал наши правила. Это — жестокое наказание. Со временем эти несчастные, лишенные общения с драконами, теряли свою морскую магию и становились обычными людьми. Признаки мирая пропадали у них навсегда, и они больше не могли вернуться в море. Это было самое суровое из наших наказаний — вечное изгнание.
Каст увидел ужас на лице Сайвин и понял, что значит подобное наказание для такого маленького, замкнутого народа, как мирая.
Господин Эдилл дал им время осознать его слова. Затем он заговорил снова, и его голос был гранитным.
— Я рассказал вам это, чтобы предупредить вас. Поосторожнее с планами. После побега из Гульготы «изгнания» были прекращены, чтобы изгнанники не попали в руки Темному Повелителю, но это не означает, что мы стали менее суровыми. Тех, кто нарушает наши правила, — он взглянул сначала на Сайвин, потом на Каста, — теперь наказывают не менее жестоко, чем раньше.
— Теперь вы их убиваете, — с жаром сказала Сайвин.
От ее слов господин Эдилл вздрогнул, его бледное лицо покраснело.
— Ты это уже знаешь?
— Оказавшись среди людей побережья, я узнала, что я — первая мирая, вышедшая из моря за пятьсот лет. Похоже, рассказы об изгнании скрывали гораздо более безобразную правду.
— Ложь часто менее болезненна, чем правда.
— Как истинная история нашего народа, — мрачно сказала Сайвин.
— Как я уже сказал, нам не удалось убежать от нашего прошлого. Прошлое может удушить тебя, если ты не будешь обращать на него внимания.
В комнате настало молчание.
Наконец господин Эдилл с легким стоном встал, потирая свои старые колени.
— Достаточно разговоров. Пора идти.
Каст рефлекторно встал из уважения к старику. Сайвин осталась сидеть с каменным лицом. Но скрыть свой гнев она не смогла:
— С меня достаточно бесед с советом.
Господин Эдилл кивнул.
— Мне они время от времени тоже встают поперек горла… но, к счастью, мы направляемся не туда.
Сайвин обернулась к нему:
— Тогда куда? — настороженно спросила она.
— Пора помочь вам бежать.
Каст, направлявшийся к двери, споткнулся:
— Что?
— Старейшины уже собрались после обеда и решили запретить вам уходить. Я не согласился. — Он пожал плечами. — Надо поскорее вывести вас с левиафана.
Сайвин вскочила на ноги и побежала за ним.
— Но, дядя, ты же один из старейшин!
— Нет, я всего лишь старик — и некоторые скажут, что я глупый старик. Но в этой истории разум старейшин затуманен страхом неизвестности. Они предпочтут вечно прятаться под водой, чем рисковать переменами.
Господин Эдилл повернулся к двери. Каст спросил:
— Что же нам делать?
Старик взглянул на него своими усталыми глазами.
— Найди свой народ. Сделай мечту нашего прародителя явью.
— Что ты имеешь в виду? Как?
— Для нас снова настал час кровопролитий и убийств, как во время правления короля Раффа. — Господин Эдилл положил руку на грудь Каста. — Но в твоем воинском теле бьется сердце мирного человека. Освободи наш народ, оба наших народа, от нашего наследия ненависти и войны. Покажи нам путь к долгому миру.
С этими словами господин Эдилл отвернулся и подал знак открыть дверь.
Сайвин подошла к Касту и в первый раз взяла его за руку.
— Кажется, я не единственная, кто знает твое истинное сердце, — пробормотала она.
Каст уставился на ее руку, лежавшую, словно мягкий персик, в его железной ладони. Он был потрясен и изумлен — и на краткий момент ему показалось, что возможно даже невозможное.
Даже любовь.
* * *
Шишон свернулась в клубок на кровати, охватив ноги руками, и раскачивалась взад и вперед. Пиноррр сел на кровать и обнял девочку. С ее губ хаотическим потоком срывались слова: то отчетливые, словно она разговаривала с кем-то невидимым, то череда неразборчивых фраз, а время от времени ее голос даже внезапно менялся, становился низким, совершенно не похожим на как голос маленькой девочки. Пиноррр знал по собственному опыту, что лучше всего просто дать девочке выговориться.
Поблизости неподвижно стояла, вытаращив глаза, внучка Мадер Гиль — маленькая Ами. В ее неподвижном взгляде ясно был виден страх. Мадер Гиль прошаркала мимо Пиноррра и обняла внучку.
Пиноррр сердито взглянул на старуху и указал глазами на Ами. Мадер Гиль не следовало оставлять Шишон наедине с перепуганным ребенком. От приступов Шишон взрослым становилось жутко, не то что ребенку.
Лицо Мадер Гиль не дрогнуло.
— Я не прячу Ами от суровости жизни… и от сумасшествия.
Расчесывая пальцами волосы Шишон, Пиноррр прищурился.
— Шишон не сумасшедшая. Она всего лишь немного слабоумна. — Он погладил девочку по голове и тихо сказал: — Я даже начал подозревать, что недавнее усиление ее припадков связано… — Он поднял глаза на Мадер Гиль, — с приближающимся пробуждением.
От этих слов с лица Мадер Гиль исчезло ее обычное каменное выражение.
— Это, должно быть, развивается ее болезнь, — возразила она. — Зачем богам пробуждать ражор мага у такого больного ребенка?
— Я никогда не считал, что постиг хотя бы одного из семи морских богов. Выбор одаренных ими людей еще никогда и никто не мог понять. — От звуков голоса и прикосновений Пиноррра Шишон вроде бы начала успокаиваться. Поток слов превратился в ручеек, она прекратила раскачиваться.
— С чего ты решил, что ее коснулся дар провидения?
— Ты видела ее статуэтку.
Лицо Мадер Гиль потемнело.
— Она одарена, этого я не отрицаю, — ответила она с явной неохотой. — Но многие из сумасшедших, даже те, кого в конце концов пришлось увести в море, часто одарены каким-то особым талантом. Я некогда знала слабоумного парня, настолько искусного в работе с парусами, что он мог пройти по корабельным канатам, словно по устойчивой палубе, не держась ни за что руками, даже при яростном ветре. — Она решительно махнула рукой. — Но все поведение этих людей в том, что не касалось их даров, было поведением сумасшедших. Ты придаешь слишком большое значение единственному таланту Шишон, воображая, что ее коснулись боги.
— Но дело не только в резьбе по кости, — настаивал он. Почему-то ему нужно было, чтобы его открытие разделил с ним кто-то еще. — До этого утра я и сам не подозревал, что ее талант связан с ражор мага . Но теперь я в этом уверен!
Мадер Гиль подтолкнула Ами к куче игрушек в углу. По большей части это были костяные фигурки работы маленькой Шишон. Ами присела и взяла в руки крохотную фигурку, изображавшую красивую девушку. Шишон почему-то настояла, чтобы ручки этой куколки были выкрашены в красный цвет.
Заняв Ами, Мадер Гиль подошла к кровати и присела с другой стороны от Шишон.
— Я знаю, что ты боишься за нее, Пиноррр…
Но эта попытка проявить симпатию только раззадорила Пиноррра.
— Мы все должны бояться за нее, — выпалил он. — К нашим кораблям приближается опасность. Она мчится на гребне шторма, который обрушится на нас этой ночью. И я думаю, что Шишон — ключ к пониманию этой опасности.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты когда-нибудь сомневалась в моих видениях?
Она слегка отшатнулась.
— Никогда! Не забывай, что я служила отцу Ульстера, Верховному Килевому. Я помню, как благодаря твоему морскому чувству мы выиграли множество битв.
— Тогда вот что, Мадер. Шишон вырезала дракона и лепетала мне о приближающейся угрозе, что-то о драконах и роке.
— Всего лишь детские фантазии, — настаивала старуха, но теперь в ее голосе звучало сомнение.
— Я тоже так подумал. Я уже почувствовал великий южный шторм, который собирается обрушиться на нас, и у меня не было времени слушать ее болтовню. Но после спора с Ульстером я снова осмотрел море. Я почувствовал в ветре что-то новое. — Он замолчал и прижал Шишон к себе. Девочка, похоже, выходила из транса. Засунув в рот большой палец, она оглядела маленькую каюту и прижалась к Пиноррру в поисках тепла и ободрения.
— Что? — спросила наконец Мадер Гиль. — Что ты почувствовал?
— Я почувствовал в воздухе драконов.
Ужас плеснулся в ее лице.
— Возможно, слова Шишон повлияли на тебя сильнее, чем ты думал.
Пиноррр посмотрел поверх головы Шишон.
— Стало быть, ты действительно сомневаешься в моих способностях.
Мадер Гиль молчала. На ее лице отражалось сражение, происходившее в ее душе. Она не хотела верить его словам, но не могла отрицать точность его ражор мага .
— Ты уверен? — прошептала она наконец.
Он просто кивнул.
— Шишон почувствовала это раньше меня. К нам идут мирая.
— Наши древние поработители, — пробормотала Мадер Гиль. За все время, пока Пиноррр знал эту суровую женщину, она никогда не выказывала душевной слабости — даже в яростной битве, где у них было мало шансов. Но теперь в ее глазах ясно светился страх.
Ами ровным голосом сказала, не отводя взгляда от игрушек:
— Шишон говорит, что мы все умрем.
Мадер Гиль и Пиноррр взглянули на девочку, затем опять друг на друга.
— Шишон — ключ, — сказал Пиноррр и крепче прижал к себе внучку. — В ее голове скрыто знание о том, как освободить нас от нашего рока.
В дверь Пиноррра громко постучали. Пиноррр и Мадер Гиль подскочили, Ами отвлеклась от игрушек, а Шишон просто застонала.
— Они идут, — пробормотала Шишон в грудь Пиноррра.
— Откройте дверь! — приказал голос из-за двери. — По приказу килевого девочка Шишон должна ответить за нападение на члена команды.
Пиноррр передал Шишон Мадер Гиль.
— Ей не должны причинить вреда, — зашипел он ей. — Ты понимаешь? Не ради моего сердца, но ради судьбы дрирендая.
Мадер Гиль несколько секунд смотрела на него, затем медленно кивнула.
— Я тебе верю.
Стук возобновился — менее громкий, более нервный. Пиноррр знал, что стражники не осмелятся вломиться к нему против его воли, даже если дверь будет отперта. Страх перед гневом шамана на какое-то время еще удержит их в узде.
Пиноррр повернулся к Мадер Гиль.
— Тогда ты знаешь, что мы должны делать.
— Сражаться.
Хоть у Пиноррра и было холодно в груди, он улыбнулся, услышав огонь в словах старухи. Два седых старика, готовых сражаться с целым кораблем воинов.
— Ульстер думает, что он могущественен, потому что молод и силен. Мы покажем ему, что истинного воина создает только опыт многих зим. — Он показал на свой лоб. — Настоящее оружие истории — разум, а не мечи.
Мадер Гиль кивнула.
— Я всегда говорила, что ты мудр.
Пиноррр торопливо принялся собирать по всей каюте вещи, которые понадобятся Шишон.
— Когда это ты такое говорила?
Глаза Мадер Гиль блеснули усмешкой.
— Ну, тебе в лицо — никогда. Шаману не следует задирать нос слишком высоко над горизонтом.
Он пронзил ее суровым взглядом.
— Ох, хватит этой ложной скромности, Пиноррр. Ты всегда был упрям и настойчив. Даже отец Ульстера часто подумывал, кто на самом деле ведет флот.
— Может быть. Но сейчас нам надо торопиться.
Стук возобновился — на этот раз более смелый.
— Не заставляй нас взламывать твою дверь, Шаман! — раздался голос Ульстера. У килевого, должно быть, от трусости его лакеев лопнуло терпение. — Дочь твоего сына не выше закона. Она уже прожила на свете десять лет и отвечает за свои поступки. Так что открой дверь — немедленно !
Пиноррр знал, что Ульстер говорит больше для стражников, чем для него. Ульстер снова пытался оправдать свою жестокость буквой закона. Все знали, что Шишон еще нет десяти лет, и Ульстер взъелся на нее не ради справедливости, а чтобы уязвить Пиноррра. Но был ли Ульстер прав или нет, ослушаться килевого было нельзя.
Качая головой, Пиноррр подошел к Мадер Гиль, которая уже подозвала к себе Ами и Шишон, и торопливым шепотом изложил старухе на ухо свои планы. Затем он выпрямился и отдал Мадер Гиль вещи, которые он собрал для Шишон.
— Ты можешь справиться с тем, что я прошу?
Мадер Гиль кивнула с суровой улыбкой на губах.
— Я присмотрю за девочкой. Ей никто не причинит вреда.
Пиноррр подошел к двери.
— Тогда — да начнется битва.
* * *
Сайвин, задыхаясь, первой влетела в комнату. За ней вошли господин Эдилл и Каст. Сайвин запечатала за ними дверь.
— Что это за место? — настороженно спросил Каст, разглядывая тесную, неуютную каморку.
Сайвин обернулась к Кровавому Всаднику.
— Это полость в брюхе левиафана. — Она указала на единственную приметную черту комнаты — глубокий колодец в полу. У нижнего края узкой дыры виднелась бурлящая океанская вода. — Мы называем ее облигатум , — сказала она, зная, что это слово ничего не значит для Каста.
Когда Каст в первый раз появился на левиафане, огромный морской зверь уже причалил к берегу, так что Рагнарк просто спокойно опустился на его широкую спину. Сайвин тогда спрыгнула с шеи дракона, разорвала физический контакт и вернула Каста в его нынешний облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91