Бешеный ураган проглотил слабый свет солнца, и море внизу сразу же стало плоским и стеклянным.
Дракон сказал: Клыки неба нацелены на нас .
В этот момент их настигли черные тучи и понесли вперед среди зубчатых клинков молний. В ушах Сайвин гремел гром, и воющие ветры угрожали сбросить их обоих с небес.
Они проиграли гонку.
Их схватили челюсти урагана.
* * *
Пиноррр стоял в переполненном кубрике «Драконьей шпоры». Посмотреть на сражение шамана и килевого собралась добрая половина команды. Это помещение чаще всего служило гребной палубой судна, но сегодня залитые элем скамьи были отодвинуты к стенам, а перед самым длинным столом было освобождено место. Хотя вонь похлебки из рыбьих брюшек, пропитавшая стропила, никуда не делась, сейчас гребная палуба превратилась в помещение корабельного суда.
Пиноррр взглянул на своих судей. За длинным столом сидели Джабиб и Гилт — первый и второй помощники капитана. Оба они были закадычными приятелями Ульстера.
Пиноррр с неприязнью оглядел эту пару. Джабиб, первый помощник, был человеком огромного роста, столь же тощим, сколь и высоким, с бесформенным носом, выступавшим на его лице, словно сломанная шаланда. Гилт, его заместитель, был невысок и приземист, его хмурое смуглое лицо застыло.
Шишон бы не нашла у этих двоих никакого милосердия. Судя по самодовольному выражению лица Ульстера, стоявшего рядом с Пиноррром, дело о нападении Шишон на килевого уже было решено. Когда дело выносилось на суд, килевой считался равным любому члену корабельной команды, но Пиноррр заметил, как судьи тайком обменялись улыбками с Ульстером.
Сегодня правосудие будет слепо, как червь, зарывшийся в ил.
Когда Пиноррр мрачно взвешивал свои шансы, Ульстер выступил вперед, чтобы начать процесс. Килевой низко поклонился каждому из двух судей, как это было в обычае.
За ним почтение судьям выразил Пиноррр, но он только наклонил голову — один раз . Толпа, собравшаяся у него за спиной, зашумела при виде такой явной демонстрации пренебрежения.
Помощники капитана покраснели от гнева. Джабиб открыл было рот, чтобы сделать замечание Пиноррру, но Ульстер прервал его, еще раз показав тем самым, кто на самом деле ведет этот процесс.
— Шаман, дочь твоего сына должна предстать перед трибуналом.
Пиноррр повернулся к килевому и произнес с уважительными интонациями:
— Я пришел сюда в качестве ее представителя, как дозволено законом. Я говорю за нее.
— Представитель или нет, она все равно должна присутствовать в этом помещении.
— Мадер Гиль присматривает за ней в моей каюте. Твои стражники надежно охраняют старуху и хрупкого ребенка. Если, конечно, ты не боишься, что эти двое могут взять верх над твоими людьми. Если ты боишься за свою безопасность, когда девочки нет у тебя перед глазами, я могу привести ее сюда.
Ульстер начал злиться и краснеть.
Пиноррр продолжал:
— Не хотелось бы, чтобы ты снова оказался лицом к лицу со столь опасной мечницей, особенно после того, как она один раз уже одержала над тобой победу. — Пиноррр кивнул на перевязанную руку Ульстера.
В толпе захихикали и отвернулись, чтобы Ульстер не смог разглядеть, кто именно засмеялся при словах шамана.
Пиноррр сохранял серьезное выражение лица.
— Хорошо. Пусть она остается в твоих комнатах. Я бы не хотел, чтобы меня сочли несправедливым.
Пиноррр проглотил усмешку.
— Тогда давай разрешим этот вопрос.
Откашлявшись, Ульстер шагнул вперед.
— Я обвиняю Шишон ди Ра в нападении на товарища по команде без положенного в таких случаях вызова.
Джабиб торжественно кивнул, словно обдумывая слова своего начальника, затем обернулся к Пиноррру.
— Что ты скажешь в ответ?
Пиноррр не сдвинулся с места.
— Это фарс. Дочь моего сына не могла произнести текру , кровный вызов, потому что это слово для нее ничего не значит. Как все здесь знают, Шишон нездорова и разумом, и телом. Она — всего лишь младенец в теле маленькой девочки. Судить ее, как полноправного члена команды, было бы трусостью.
Толпа за спиной шамана разразилась воплями.
Ульстер заговорил, перекрикивая шум:
— Ты ошибаешься, Шаман. Я не говорил, что девочка является членом команды. Это решать трибуналу. Я только следую древнему кодексу дрирендая. Девочке уже исполнилось десять лет, и она нарушила наш закон. Кодекс ясен. Она должна предстать перед трибуналом и принять свой приговор.
Вопли в толпе стихли до шепота.
Судьи насмешливо оглядывали Пиноррра. Нелегко сражаться с буквой кодекса дрирендая. Ульстер нашел в законе слабое место, которым можно воспользоваться, и теперь упивался своей неминуемой победой. Но Пиноррр еще не закончил. Он знал, что на огонь можно отвечать только огнем.
— Ты много говоришь о кодексе, — сказал Пиноррр. — Но кое-каких текстов ты не читал и не помнишь один из наших наиболее древних законов: обвиняемый может потребовать от обвинителя джакры .
— Кровавой дуэли? — лицо Ульстера побледнело, но тотчас же с его сурово сжатых губ сорвался смех. — Ты поглупел в свои преклонные годы, старик. Или безумие ражор мага наконец коснулось тебя, как в конце концов оно охватывает всех шаманов?
— Я еще не ослеплен прикосновением морских богов. Мой разум все еще принадлежит мне. И, как представитель Шишон, я объявляю джакру за нее. — Он указал на килевого, человека в два раза моложе и в два раза тяжелее него. — Я вызываю тебя на кровавую дуэль с Шишон.
Потрясение смыло с лица Ульстера все следы самодовольства. Пиноррр видел, что этот человек силится решить загаданную ему загадку. Он не мог понять, куда в этом шторме Пиноррр прокладывает курс. Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не выберет джакру . К архаическому кодексу не обращались уже больше столетия. Все знали, что лучше встретиться с суровым приговором трибунала, чем с кровавой дуэлью. У вызвавшего не было никаких шансов. Он должен был предстать перед своим противником невооруженным, а обвинитель мог выбрать любое доступное ему оружие. За всю историю дрирендая ни один вызывавший не пережил джакры .
— В какую игру ты играешь? — прошипел Ульстер.
— Ты сам примешь вызов, Ульстер? Или предпочтешь назначить кого-нибудь другого занять твое место в кругу поединка?
После того, как Пиноррр назвал килевого трусом, он знал, что Ульстер не осмелится отказаться, не желая уронить свою честь в глазах команды.
— Я принимаю вызов, — настороженно сказал килевой. — И я так понимаю, что у тебя есть на примете кто-то, кто встанет за Шишон, кто будет достаточно глуп, чтобы выйти против меня невооруженным?
Пиноррр пожал плечами.
— Я.
Толпа ахнула. Шаману запрещалось сражаться. Человек, в котором морские боги пробудили ражор мага , должен был расплести косу воина и носил только шаманские одежды. Даже носить меч шаману было запрещено. Если шаман брал в руки оружие и выходил сражаться, это считалось наихудшим оскорблением для богов — демонстрацией презрения к их дару — и удача покидала корабль.
— Ты не можешь войти в круг, Шаман , — заявил Ульстер. — Это запрещено. Выбери кого-нибудь другого в защитники Шишон.
— Кодекс ясен. Провозгласивший джакру может выбрать себе в защитники любого. Никто не может отказать ему — ни шаман, ни кто-либо другой. — Пиноррр повернулся к Ульстеру. — Так говорит закон.
Лицо Ульстера залилось краской.
В первый раз заговорил Гилт:
— Но если ты будешь сражаться, ты навлечешь на наше судно гнев богов, — выпалил он. Джабиб мрачно сидел рядом со своим коллегой-судьей.
Но на заявление Гилта этом отозвалась толпа.
Ульстер увидел, что в его команде поднимается паника.
— Если ты умрешь, — сказал он с явной угрозой в голосе, — кодекс джакры ясно говорит, что Шишон, как и ее защитник, тоже должна умереть — от кнута или топора.
— Я предпочту, чтобы она умерла, нежели чтобы она жила на корабле, проклятом богами. — Пиноррр повернулся спиной к Ульстеру. Пусть килевой обдумает сложившееся положение. Из-за трусливого обвинения, предъявленного Шишон, на корабль Ульстера грозил обрушиться гнев морских богов, и даже если Ульстер пожелает стать жертвой их гнева, его команда этого уж точно не захочет. Если Ульстер будет настаивать на поединке, он окажется на пустом корабле. Никто из Кровавых Всадников не взойдет на палубу проклятого корабля.
Пиноррр подождал, пока Ульстер все это осознает, и опять повернулся к килевому.
— Или же, Ульстер, ты отзываешь свое обвинение и немедленно заканчиваешь этот трибунал.
Кулаки Ульстера сжались от гнева. Он понял, что побежден, и побежден с помощью того самого кодекса, на который он опирался. Килевой был взбешен и раздосадован, хмур, как туча, его глаза метали молнии.
— Ты выиграл, Пиноррр, — выплюнул он. — Я сдаюсь…
— Постойте, — прервал Джабиб. — Прежде чем дело будет завершено, необходимо, чтобы Шишон предстала перед трибуналом.
Ульстер попытался отмахнуться от своего первого помощника.
Но Джабиб встал. Именно он всегда составлял Ульстеровы планы. Пиноррр понял, что у этого человека зародился какой-то новый замысел. Но какой?
Первый помощник поднял руку.
— У трибунала есть право просить Шишон саму выбрать защитника. Давайте посмотрим, действительно ли она хочет, чтобы ее дед умер за нее.
На мгновение в глазах у Пиноррра потемнело. Он осознал эту новую уловку. Он велел Мадер Гиль научить Шишон назвать защитником его, просто на всякий случай, но Джабиб явно намеревался запугать ее, чтобы она отказалась назвать его имя. Если им не удастся сломить Шишон, они всегда могут взять назад свои претензии и ничего не потеряют. Но если им удастся достичь успеха — Шишон обречена. Кровавый поединок уже объявлен, и Пиноррр не может отказаться от него — это может сделать только Ульстер, отказавшись от своих обвинений. Шишон придется назвать защитника, который согласится выйти против килевого невооруженным — а на это не пойдет никто.
Лицо Пиноррра побелело, в груди у него похолодело. Ослепленный собственной гордостью и самоуверенностью, он сам, своими словами, вероятно, обрек свою внучку на смерть. Пиноррр заметил, что Ульстер улыбается все шире.
Пара стражников отправилась за Шишон.
Пиноррр откашлялся.
— Этого не нужно, — попытался он вывернуться. — Она меня уже назвала, и я согласился.
Джабиб хмуро посмотрел на него.
— Это должен решать трибунал, а не ты. У нас есть право услышать ее выбор от нее самой. Таков закон.
Пиноррр знал, что спорить бесполезно. Он молча обратился к богам, умоляя защитить его внучку. Она не заслужила этого наказания. Он закрыл глаза и пожелал Шишон сил, чтобы выдержать наступающую бурю.
Казалось, прошла вечность, и толпа, шепотом обсуждавшая возможный исход, с новой силой взорвалась криками, когда, расталкивая собравшихся, появились стражники с Шишон. В переполненном кубрике столпилось еще больше народу.
Шишон подвели к длинному столу. Мадер Гиль не отходила от нее. Джабиб кивнул старухе:
— Ты больше не нужна.
Но Мадер Гиль взглянула на Пиноррра и осталась стоять на месте.
— Ты не слышала приказа трибунала? — спросил Ульстер и махнул стражникам, которые нерешительно приблизились к старой мечнице.
— Девочка испугана, — сказала она, держа Шишон за руку.
Шишон оглядела собравшихся, вытаращив глаза, ее нижняя губа дрожала. Онемевшая половина ее лица, казалось, еще сильнее опустилась от страха. Мадер Гиль насильно увели прочь, оставив девочку одну перед столом. Шишон попыталась подойти к Пиноррру, но стражник удержал ее за плечо.
Джабиб вышел из-за стола, с улыбкой опустился на колени перед Шишон и что-то ласково зашептал ей на ухо. Шишон слушала, но явно нервничала, все время оглядываясь на Пиноррра.
Добившись внимания Шишон, Джабиб заговорил громче, так, чтобы его слышали и остальные:
— Итак, Шишон, моя милая малышка, ты знаешь, почему ты здесь?
Шишон медленно покачала головой и поднесла было руку ко рту, пытаясь засунуть большой палец в рот, но Джабиб ей не дал.
— Ты должна выбрать своего защитника. Ты знаешь, что это означает?
Голос Шишон прозвучал, словно шепот перед ураганом:
— Мадер говорит, что я должна назвать папу.
— Ага, стало быть, ты хочешь, чтобы твой папа умер.
Глаза Шишон округлились, в них появились слезы.
— Умер?
Джабиб кивнул и повернул лицо Шишон к Ульстеру.
— Если ты выберешь папу, этот большой человек разрежет живот твоего папы большим мечом. Ты хочешь выбрать папу?
Из глаз Шишон потекли слезы.
— Нет, — сказала она, задыхаясь. — Я не хочу, чтобы папе разрезали живот.
Пиноррр больше не мог этого выдержать.
— Оставьте ребенка в покое, — сказал он, его сердце болело за внучку. — Пожалуйста.
Джабиб погладил Шишон по голове, поднялся и произнес, перекрывая шепот толпы:
— Вы все слышали ее слова. Она отказалась выбирать Пиноррра.
Ульстер выступил вперед.
— Она должна выбрать себе защитника или сама выйти против меня на поединок. Джакра объявлена.
Пиноррр заговорил громче:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Дракон сказал: Клыки неба нацелены на нас .
В этот момент их настигли черные тучи и понесли вперед среди зубчатых клинков молний. В ушах Сайвин гремел гром, и воющие ветры угрожали сбросить их обоих с небес.
Они проиграли гонку.
Их схватили челюсти урагана.
* * *
Пиноррр стоял в переполненном кубрике «Драконьей шпоры». Посмотреть на сражение шамана и килевого собралась добрая половина команды. Это помещение чаще всего служило гребной палубой судна, но сегодня залитые элем скамьи были отодвинуты к стенам, а перед самым длинным столом было освобождено место. Хотя вонь похлебки из рыбьих брюшек, пропитавшая стропила, никуда не делась, сейчас гребная палуба превратилась в помещение корабельного суда.
Пиноррр взглянул на своих судей. За длинным столом сидели Джабиб и Гилт — первый и второй помощники капитана. Оба они были закадычными приятелями Ульстера.
Пиноррр с неприязнью оглядел эту пару. Джабиб, первый помощник, был человеком огромного роста, столь же тощим, сколь и высоким, с бесформенным носом, выступавшим на его лице, словно сломанная шаланда. Гилт, его заместитель, был невысок и приземист, его хмурое смуглое лицо застыло.
Шишон бы не нашла у этих двоих никакого милосердия. Судя по самодовольному выражению лица Ульстера, стоявшего рядом с Пиноррром, дело о нападении Шишон на килевого уже было решено. Когда дело выносилось на суд, килевой считался равным любому члену корабельной команды, но Пиноррр заметил, как судьи тайком обменялись улыбками с Ульстером.
Сегодня правосудие будет слепо, как червь, зарывшийся в ил.
Когда Пиноррр мрачно взвешивал свои шансы, Ульстер выступил вперед, чтобы начать процесс. Килевой низко поклонился каждому из двух судей, как это было в обычае.
За ним почтение судьям выразил Пиноррр, но он только наклонил голову — один раз . Толпа, собравшаяся у него за спиной, зашумела при виде такой явной демонстрации пренебрежения.
Помощники капитана покраснели от гнева. Джабиб открыл было рот, чтобы сделать замечание Пиноррру, но Ульстер прервал его, еще раз показав тем самым, кто на самом деле ведет этот процесс.
— Шаман, дочь твоего сына должна предстать перед трибуналом.
Пиноррр повернулся к килевому и произнес с уважительными интонациями:
— Я пришел сюда в качестве ее представителя, как дозволено законом. Я говорю за нее.
— Представитель или нет, она все равно должна присутствовать в этом помещении.
— Мадер Гиль присматривает за ней в моей каюте. Твои стражники надежно охраняют старуху и хрупкого ребенка. Если, конечно, ты не боишься, что эти двое могут взять верх над твоими людьми. Если ты боишься за свою безопасность, когда девочки нет у тебя перед глазами, я могу привести ее сюда.
Ульстер начал злиться и краснеть.
Пиноррр продолжал:
— Не хотелось бы, чтобы ты снова оказался лицом к лицу со столь опасной мечницей, особенно после того, как она один раз уже одержала над тобой победу. — Пиноррр кивнул на перевязанную руку Ульстера.
В толпе захихикали и отвернулись, чтобы Ульстер не смог разглядеть, кто именно засмеялся при словах шамана.
Пиноррр сохранял серьезное выражение лица.
— Хорошо. Пусть она остается в твоих комнатах. Я бы не хотел, чтобы меня сочли несправедливым.
Пиноррр проглотил усмешку.
— Тогда давай разрешим этот вопрос.
Откашлявшись, Ульстер шагнул вперед.
— Я обвиняю Шишон ди Ра в нападении на товарища по команде без положенного в таких случаях вызова.
Джабиб торжественно кивнул, словно обдумывая слова своего начальника, затем обернулся к Пиноррру.
— Что ты скажешь в ответ?
Пиноррр не сдвинулся с места.
— Это фарс. Дочь моего сына не могла произнести текру , кровный вызов, потому что это слово для нее ничего не значит. Как все здесь знают, Шишон нездорова и разумом, и телом. Она — всего лишь младенец в теле маленькой девочки. Судить ее, как полноправного члена команды, было бы трусостью.
Толпа за спиной шамана разразилась воплями.
Ульстер заговорил, перекрикивая шум:
— Ты ошибаешься, Шаман. Я не говорил, что девочка является членом команды. Это решать трибуналу. Я только следую древнему кодексу дрирендая. Девочке уже исполнилось десять лет, и она нарушила наш закон. Кодекс ясен. Она должна предстать перед трибуналом и принять свой приговор.
Вопли в толпе стихли до шепота.
Судьи насмешливо оглядывали Пиноррра. Нелегко сражаться с буквой кодекса дрирендая. Ульстер нашел в законе слабое место, которым можно воспользоваться, и теперь упивался своей неминуемой победой. Но Пиноррр еще не закончил. Он знал, что на огонь можно отвечать только огнем.
— Ты много говоришь о кодексе, — сказал Пиноррр. — Но кое-каких текстов ты не читал и не помнишь один из наших наиболее древних законов: обвиняемый может потребовать от обвинителя джакры .
— Кровавой дуэли? — лицо Ульстера побледнело, но тотчас же с его сурово сжатых губ сорвался смех. — Ты поглупел в свои преклонные годы, старик. Или безумие ражор мага наконец коснулось тебя, как в конце концов оно охватывает всех шаманов?
— Я еще не ослеплен прикосновением морских богов. Мой разум все еще принадлежит мне. И, как представитель Шишон, я объявляю джакру за нее. — Он указал на килевого, человека в два раза моложе и в два раза тяжелее него. — Я вызываю тебя на кровавую дуэль с Шишон.
Потрясение смыло с лица Ульстера все следы самодовольства. Пиноррр видел, что этот человек силится решить загаданную ему загадку. Он не мог понять, куда в этом шторме Пиноррр прокладывает курс. Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не выберет джакру . К архаическому кодексу не обращались уже больше столетия. Все знали, что лучше встретиться с суровым приговором трибунала, чем с кровавой дуэлью. У вызвавшего не было никаких шансов. Он должен был предстать перед своим противником невооруженным, а обвинитель мог выбрать любое доступное ему оружие. За всю историю дрирендая ни один вызывавший не пережил джакры .
— В какую игру ты играешь? — прошипел Ульстер.
— Ты сам примешь вызов, Ульстер? Или предпочтешь назначить кого-нибудь другого занять твое место в кругу поединка?
После того, как Пиноррр назвал килевого трусом, он знал, что Ульстер не осмелится отказаться, не желая уронить свою честь в глазах команды.
— Я принимаю вызов, — настороженно сказал килевой. — И я так понимаю, что у тебя есть на примете кто-то, кто встанет за Шишон, кто будет достаточно глуп, чтобы выйти против меня невооруженным?
Пиноррр пожал плечами.
— Я.
Толпа ахнула. Шаману запрещалось сражаться. Человек, в котором морские боги пробудили ражор мага , должен был расплести косу воина и носил только шаманские одежды. Даже носить меч шаману было запрещено. Если шаман брал в руки оружие и выходил сражаться, это считалось наихудшим оскорблением для богов — демонстрацией презрения к их дару — и удача покидала корабль.
— Ты не можешь войти в круг, Шаман , — заявил Ульстер. — Это запрещено. Выбери кого-нибудь другого в защитники Шишон.
— Кодекс ясен. Провозгласивший джакру может выбрать себе в защитники любого. Никто не может отказать ему — ни шаман, ни кто-либо другой. — Пиноррр повернулся к Ульстеру. — Так говорит закон.
Лицо Ульстера залилось краской.
В первый раз заговорил Гилт:
— Но если ты будешь сражаться, ты навлечешь на наше судно гнев богов, — выпалил он. Джабиб мрачно сидел рядом со своим коллегой-судьей.
Но на заявление Гилта этом отозвалась толпа.
Ульстер увидел, что в его команде поднимается паника.
— Если ты умрешь, — сказал он с явной угрозой в голосе, — кодекс джакры ясно говорит, что Шишон, как и ее защитник, тоже должна умереть — от кнута или топора.
— Я предпочту, чтобы она умерла, нежели чтобы она жила на корабле, проклятом богами. — Пиноррр повернулся спиной к Ульстеру. Пусть килевой обдумает сложившееся положение. Из-за трусливого обвинения, предъявленного Шишон, на корабль Ульстера грозил обрушиться гнев морских богов, и даже если Ульстер пожелает стать жертвой их гнева, его команда этого уж точно не захочет. Если Ульстер будет настаивать на поединке, он окажется на пустом корабле. Никто из Кровавых Всадников не взойдет на палубу проклятого корабля.
Пиноррр подождал, пока Ульстер все это осознает, и опять повернулся к килевому.
— Или же, Ульстер, ты отзываешь свое обвинение и немедленно заканчиваешь этот трибунал.
Кулаки Ульстера сжались от гнева. Он понял, что побежден, и побежден с помощью того самого кодекса, на который он опирался. Килевой был взбешен и раздосадован, хмур, как туча, его глаза метали молнии.
— Ты выиграл, Пиноррр, — выплюнул он. — Я сдаюсь…
— Постойте, — прервал Джабиб. — Прежде чем дело будет завершено, необходимо, чтобы Шишон предстала перед трибуналом.
Ульстер попытался отмахнуться от своего первого помощника.
Но Джабиб встал. Именно он всегда составлял Ульстеровы планы. Пиноррр понял, что у этого человека зародился какой-то новый замысел. Но какой?
Первый помощник поднял руку.
— У трибунала есть право просить Шишон саму выбрать защитника. Давайте посмотрим, действительно ли она хочет, чтобы ее дед умер за нее.
На мгновение в глазах у Пиноррра потемнело. Он осознал эту новую уловку. Он велел Мадер Гиль научить Шишон назвать защитником его, просто на всякий случай, но Джабиб явно намеревался запугать ее, чтобы она отказалась назвать его имя. Если им не удастся сломить Шишон, они всегда могут взять назад свои претензии и ничего не потеряют. Но если им удастся достичь успеха — Шишон обречена. Кровавый поединок уже объявлен, и Пиноррр не может отказаться от него — это может сделать только Ульстер, отказавшись от своих обвинений. Шишон придется назвать защитника, который согласится выйти против килевого невооруженным — а на это не пойдет никто.
Лицо Пиноррра побелело, в груди у него похолодело. Ослепленный собственной гордостью и самоуверенностью, он сам, своими словами, вероятно, обрек свою внучку на смерть. Пиноррр заметил, что Ульстер улыбается все шире.
Пара стражников отправилась за Шишон.
Пиноррр откашлялся.
— Этого не нужно, — попытался он вывернуться. — Она меня уже назвала, и я согласился.
Джабиб хмуро посмотрел на него.
— Это должен решать трибунал, а не ты. У нас есть право услышать ее выбор от нее самой. Таков закон.
Пиноррр знал, что спорить бесполезно. Он молча обратился к богам, умоляя защитить его внучку. Она не заслужила этого наказания. Он закрыл глаза и пожелал Шишон сил, чтобы выдержать наступающую бурю.
Казалось, прошла вечность, и толпа, шепотом обсуждавшая возможный исход, с новой силой взорвалась криками, когда, расталкивая собравшихся, появились стражники с Шишон. В переполненном кубрике столпилось еще больше народу.
Шишон подвели к длинному столу. Мадер Гиль не отходила от нее. Джабиб кивнул старухе:
— Ты больше не нужна.
Но Мадер Гиль взглянула на Пиноррра и осталась стоять на месте.
— Ты не слышала приказа трибунала? — спросил Ульстер и махнул стражникам, которые нерешительно приблизились к старой мечнице.
— Девочка испугана, — сказала она, держа Шишон за руку.
Шишон оглядела собравшихся, вытаращив глаза, ее нижняя губа дрожала. Онемевшая половина ее лица, казалось, еще сильнее опустилась от страха. Мадер Гиль насильно увели прочь, оставив девочку одну перед столом. Шишон попыталась подойти к Пиноррру, но стражник удержал ее за плечо.
Джабиб вышел из-за стола, с улыбкой опустился на колени перед Шишон и что-то ласково зашептал ей на ухо. Шишон слушала, но явно нервничала, все время оглядываясь на Пиноррра.
Добившись внимания Шишон, Джабиб заговорил громче, так, чтобы его слышали и остальные:
— Итак, Шишон, моя милая малышка, ты знаешь, почему ты здесь?
Шишон медленно покачала головой и поднесла было руку ко рту, пытаясь засунуть большой палец в рот, но Джабиб ей не дал.
— Ты должна выбрать своего защитника. Ты знаешь, что это означает?
Голос Шишон прозвучал, словно шепот перед ураганом:
— Мадер говорит, что я должна назвать папу.
— Ага, стало быть, ты хочешь, чтобы твой папа умер.
Глаза Шишон округлились, в них появились слезы.
— Умер?
Джабиб кивнул и повернул лицо Шишон к Ульстеру.
— Если ты выберешь папу, этот большой человек разрежет живот твоего папы большим мечом. Ты хочешь выбрать папу?
Из глаз Шишон потекли слезы.
— Нет, — сказала она, задыхаясь. — Я не хочу, чтобы папе разрезали живот.
Пиноррр больше не мог этого выдержать.
— Оставьте ребенка в покое, — сказал он, его сердце болело за внучку. — Пожалуйста.
Джабиб погладил Шишон по голове, поднялся и произнес, перекрывая шепот толпы:
— Вы все слышали ее слова. Она отказалась выбирать Пиноррра.
Ульстер выступил вперед.
— Она должна выбрать себе защитника или сама выйти против меня на поединок. Джакра объявлена.
Пиноррр заговорил громче:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91