А потом раздался голос:
— Пусть так и будет!
Елена шагнула вперед, одновременно выбросив вперед руки и сплетя пальцы. Буря всепрожигающего пламени и льда ударила в то место, где стоял Рокингем. Казалось голом должен сжаться и упасть, но даже инстинктивный страх был ему чужд. Вместо того, чтобы хоть как-то отреагировать на ударивший его поток энергии, голем остался стоять, как ни в чем не бывало, а лужа черного дыма, так быстро, что и уследить было невозможно, метнулась вверх, превратившись в черный щит. Этот щит отразил потом магической энергии ведьмы, который должен был бы испепелить Рокингема. Оказавшись в центре разрушительного пожара, Рокингем наблюдал, как колдовское пламя борется с его щитом. Огненные и ледяные потоки струились словно змеи вокруг его защитного барьера, пытаясь отыскать хоть малейшую лазейку. Но, казалось, все напрасно. Черный щит был несокрушим.
Крик разочарования вырвался из груди ведьмы, и поток энергии засиял еще ярче. В ответ на ее новые усилия Темный Лорд опять рассмеялся.
А потом из-за щита раздался грубый голос, требовательный и пугающий:
— Елена! Прекрати использовать свою магию! Разве ты не понимаешь, что все, чего он хочет, так это лишить тебя сил!
После этих слов, языки пламени начали гаснуть. А потом исчез и черный щит. Рокингем увидел седого старика, опирающегося на костыль — его нога была забинтована от лодыжки до бедра. Серебряная серьга сверкала в его ухе. Его лицо прочертили морщины оставленные, как подозревал Рокингем, не только физическими муками от боли в Раненной ноге.
Елена стояла впереди всех. Ее все еще поднятые руки казались бледными, почти белыми.
— Слишком поздно, — прошептала она.
Холод пронзил тело Рокингема, словно он прикоснулся к древнему льду. Повинуясь своему повелителю, Рокингем вздрогнул всем телом. Черный поток энергии у его ног стал еще темнее. Рокингем понял, что почти один из темных духов почти целиком проскользнул через врата его черного сердца. И это привело в отчаяние сторонников ведьмы.
Елена подняла взор к круглой луне, повисшей Высоков небе.
— Хочешь вновь попробовать ведьма. Но помни, лунная магия тебя до добра не доведет, — злобно пробормотало Черное Сердце.
Оказывается, Елене нужен был лишь маленький толчок. Сейчас ведьма подняла свою левую руку к ночному небу. Окунувшись в лунный свет, рука ее исчезла. Когда она потянула руку назад, кулак ее оказался сжат. Он светился, словно рубин. А потом Елена вновь взглянула в лицо Рокингему.
— Бесполезна моя попытка или нет, но я собираюсь сражаться, пока в моей крови останется хоть капля магических сил.
— Покорись ведьма, — зашипела тьма. — И тогда я оставлю в живых твоих товарищей.
Рокингем увидел, как заколебалась девушка, ее решимость дала трещину.
— Ничто не спасет тебя, — вновь прошипел ужасный голос, попробовать пробиться через ментальный щит Елены.
Неожиданно из люка появилась еще одна фигура — обнаженная женщина с диким взглядом и всклокоченными волосами. Зеленоволосая девушка потянулась к безумице, в то время как та устремилась вперед:
— Мама! Нет!
Женщина оттолкнула девушку и бросилась вперед. Ее руки взметнулись.
— Ты… Ты убил Конча. Ты — чудовище.
Рокингем замер, словно замороженный. Вид этой женщины: дикое лицо со следами слез, затмил все остальное. Задохнувшись, он стиснул свою грудь.
Что-то внутри него сломалось.
В ответ из груди голема вырвался крик, полный неземной ярости. Но Рокингем не заметил этого. Старые воспоминания затопили его, он тонул в них. Эмоции забурлили в нем, разрывая на куски черные цепи, сковывающее его душу. Черный камень размером с кулак взрослого мужчины выпал из отверстия в его груди и покатился по палубе.
Внезапно оказавшись свободным, Рокингем пошатнулся. Подняв голову он со стоном выдавил имя, которое так долго было заключено в дальнем уголке его мозга, имя женщины — ключ к его воспоминаниям:
— Линора !
Произнеся ее имя, Рокингем почувствовал, как ноги его подогнулись. Он упал на колени.
Его крик так же глубоко поразил безумную женщину. Она остановилась и безвольно опустилась на палубу. Ее взгляд скользнул от раны на груди Рокингема к его лицу. На мгновение безумие отступило, она узнала голема. По-прежнему стоя на коленях она закрыла руками лицо:
— Нет! Не может быть!
Девушка с зелеными волосами подошла к ней:
— Мама? Ты знаешь эту тварь?
Линора закашлялась, а потом ответила севшим голосом:
— Это — твой отец.
* * *
Сайвин отступила переполненная недоверием, ее рука поднялась, словно девушка желала закрыться от этого ужаса.
— Нет! — Каст заключил ошеломленную девушку в свои объятия. Она с благодарностью посмотрела на него. — Как такое может быть? — заплакала она. С давних пор она мысленно пыталась представить себе, каким был ее отец. Он должен был быть высоким, как Каст, даже шире его в плечах, но не иметь ни одного из этих ужасных шрамов Каста. В ее фантазиях он всегда улыбался и у него был добрый взгляд. Но… Но это существо порожденное кошмарами самой зловещей из мерзких подземелий Темного Лорда.
Голом, словно умоляя, вытянул руку:
— Линора?
Но прежде чем кто-то смог заговорить ужасный вой вырвался из камня, лежащего у ног этого человека. Шум резанул по ушам Сайвин и обрывки парусом всколыхнулись, словно от сильного порыва ветра. Скалтумы разум взмыли в темное небо. Бледные крылья забили по воздуху, и твари полетели прочь от одинокого двухмачтового корабля.
Среди всего этого хаоса, Елена шагнула вперед, с вызовом взглянув на тех тварей, что еще оставались на палубе. Но Флинт остановил ее, он показал куда-то вниз:
— Посмотри!
Взгляд Сайвин скользнул туда, куда указывал Брат. Он ткнул в остатки лужи темной энергии вокруг камня. Сам кусок эбонита потрескался, прорезанный полосками серебряных жил. Казалось, что последний всплеск черной магии истощил камень, растопил его. Пока они наблюдали черная жидкость всосалась в камень, и вскоре на палубе остался лишь кусок эбонита. Никто не смел подойди ближе, чтобы получше рассмотреть его.
— Камень освободился от своего хозяина. Темный Лорд ушел, — объявил Флинт.
Бросив косой взгляд на голема, Сайвин заметила, что ни его, ни ее мать не интересуют превращения камня. Вместо этого он разглядывали друг друга.
— Мне очень жаль, — простонал Рокингем.
Елена повернулась к ним, шагнула вперед, словно собираясь вмешаться, но Флинт вновь остановил ее.
— Оставь их. Хотя я не умею, как твой брат, предсказывать будущее, мне кажется лучше их не беспокоить.
По-прежнему, крепко сжимая кулак, Елена отвернулась. Сайвин казалось, что она ощущает ненависть, исходящую от ведьмы. Сайвин знала историю Елены. Этот человек, отец Сайвин, сыграл не последнюю роль в убийстве семьи ведьмы.
Не замечая ничего происходящего вокруг, Линора и Рокингем встали на колени друг перед другом.
— Что с тобой случилось? — со стоном спросила мать Сайвин. Она потянулась было, чтобы коснуться лица голема, но пальцы ее на полпути остановились.
От отвернулся.
— Ты захочешь убить меня, как и остальные. Я… Я не заслуживаю твоего ми… милосердия.
Линора милосердно коснулась его щеки.
— Я не могу жить с этим. Я едва смогла пережить твое изгнание. Если бы не Конч и не ребенок… твой ребенок…
Неожиданно Сайвин поняла, что они говорят о ней. Именно она была этим ребенком. Эмоции переполняли сердце девушки. Потрясение и злость, почти недоверие, смущение от того, что не смогла скрыть своих чувств от открывшейся ей правды.
— Он не может быть моим отцом… — ведь это был человек по вине которого погиб Конч. Как ее мать могла с любовью относиться к этому существу?
Словно прочитав ее мысли, Каст наклонился и прошептал ей на ухо:\
— Родителей не выбирают. Ульстер был моим кровным братом, но в глубине сердца мы разные. Помни это. Даже если это существо и в самом деле твой отец, ты можешь его не любить.
Слова Каста придали сил Сайвин. Она высвободилась из его объятий и шагнула к матери. В конце концов она заслуживала узнать истину.
— Я не понимаю. Мама, что случилось? — напряженным голосом поинтересовалась она.
Но ее мать так и не сводила взгляда с Рокингема.
— Мы поженились в канун середины лета. Мы обещали жить вместе до конца жизни. Но однажды зимой. Вскоре после твоего рождения, он попытался нарушить договор с стендайцами. Он разрушил код тишины мирая.
Неожиданно острая боль исказила лицо матери Сайвин.
— Я ничего не мог поделать с собой, — тихим голосом объяснил Рокингем. — Я так устал от нашей изоляции. Мир по ту сторону морской поверхности был таким огромным и необычным. Я хотел принести его дары мирая… моей только что родившейся дочери.
Сайвин слушала его и сердце ее начало таять. То, что рассказывал Рокингем так сильно напоминало ее желание открыть новые горизонты, испытать новые ощущения. Она вспомнила как когда притягательна была для нее береговая линия. Тогда она и Конч незаметно убегали из дома и исследовали Архипелаг. Может она унаследовала это сильное желание от отца?
— Что-то пошло не так? — спросила она.
Рокингем потупившись молчал.
За него ответила ее мать:
— Кровь дракона слишком ценный приз для обитающих на земле. Из-за него погибли драконы и приговор был правильным. Твоего отца осудили и должны были убить, — неожиданно голос матери Сайвин надломился, и она заплакала. — Но я не могла позволить, чтобы такое случилось. Как старейшая я попросила изменить наказание — изгнать его из Глубин.
Рокингем взял мать Сайвин за руку.
— Но такой дар не принес добра, — голом внимательно посмотрел на Линору. — Сначала я пытался жить, смиряясь со своей карой. Я блуждало по побережью и островам, пока у меня не исчезли перепонки между пальцами. Вскоре я уже ничем не отличался от обитателей суши. Более того, я научился жить вдали от мирая, — ее отец вновь повернулся к матери Сайвин, поднес ее пальцы к своим губам. — Но я не мог жить без тебя. Ты была болью в моем сердце. Каждую ночь океанские волны шептали мне твое имя. Капли дождя, стучащие по воде, напоминали твой смех, Я мог уйти вглубь земли, но сердце мое не пускало меня.
Сделав паузу он положил руку Линоры на свое колено, а потом продолжал, хотя голос его стал хриплым.
— Однажды, когда я глядел на море с высокой отвесной скалы, боль в моем сердце стала и вовсе невыносимой. Я не мог больше выносить этого и захотел разом все закончить, — слезы потекли по его лицу. Он по-прежнему не сводил взгляд с Линоры. — И тогда я шагнул с утеса.
— Ты сам искал смерти? — с удивлением спросила Сайвин.
Молча ее мать потянула Рокингема в свои объятия, в то время как он всем телом сотрясался от рыданий. Линора стала баюкать его. Она продолжала качать его, пока он не успокоился.
Наконец Рокингем продолжил, хотя теперь его рассказ стал перемежаться тяжелыми вздохами:
— Но… Но Зло таилось на побережье. Почувствовав мою слабость, оно прибрало меня к рукам. Отказавшись от собственной жизни, я не смог защитить себя. Зло сделало со мной… сделало ужасные вещи. Только к лучшему, что оно поместило мои воспоминания о вас в камень. Боль ушла и вместе с ней исчез человек, которого ты любила. Я остался человеком только наполовину. Что я делал после этого… — он вырвался из объятий Линоры и посмотрел ей в глаза. — Конч… И все остальные… Разве сможете вы простить меня?
Линора пододвинулась к нему.
— Я могу лишь любить тебя. Это Зло сотворило все, а не ты, — она поцеловала его в губы, а потом отодвинулась. — Теперь, после того как я нашла тебя вновь, я никогда не оставлю тебя.
Слова матери Сайвин только сильнее ранили его.
— Это невозможно, любовь моя, — возразил он. — Я — мертв. Я знаю это. Я чувствую это всем своим телом, — а потом он кивнул в сторону камня, лежащего на палубе. — Только с магия эбонита помогала мне оставаться среди живых.
— Тогда мы будем держать в безопасном месте эту отвратительную вещь.
Рокингем медленно покачал головой.
— Нет. Кроме всего прочего этот камень связывает меня со Злом. Отголоски старых воспоминаний разрушили цепи, но пока существует этот камень, цепи зла могут вновь сковать, поработить меня. Камень должен быть уничтожен. Только так я смогу обрести свободу.
— Нет! Я этого не позволю!
Рокингем печально улыбнулся. А потом он коснулся щеки Линоры.
— Надеюсь, ты не захочешь сохранить мне жизнь любой ценой, как это сделала уже однажды?
Сайвин увидела как поникла ее мать. Она наклонилась и обняла Линору. Та, оказавшись в объятиях дочери, задрожала.
— Ш-ш, мамочка, ты знаешь, он прав.
Для Сайвин такое решение не было сталь уж суровым. Она до сих пор не могла принять то, что перед ней ее отец. Каст был прав. Для нее Рокингем всегда будет чужим. Сайвин повернулась к нему.
— Как нам уничтожить камень?
— Не знаю, — ответил он, и в голосе его прозвучали нотки безнадежности.
— Я сделаю это! — резкий голос Елены заставил всех обернуться в ее сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Пусть так и будет!
Елена шагнула вперед, одновременно выбросив вперед руки и сплетя пальцы. Буря всепрожигающего пламени и льда ударила в то место, где стоял Рокингем. Казалось голом должен сжаться и упасть, но даже инстинктивный страх был ему чужд. Вместо того, чтобы хоть как-то отреагировать на ударивший его поток энергии, голем остался стоять, как ни в чем не бывало, а лужа черного дыма, так быстро, что и уследить было невозможно, метнулась вверх, превратившись в черный щит. Этот щит отразил потом магической энергии ведьмы, который должен был бы испепелить Рокингема. Оказавшись в центре разрушительного пожара, Рокингем наблюдал, как колдовское пламя борется с его щитом. Огненные и ледяные потоки струились словно змеи вокруг его защитного барьера, пытаясь отыскать хоть малейшую лазейку. Но, казалось, все напрасно. Черный щит был несокрушим.
Крик разочарования вырвался из груди ведьмы, и поток энергии засиял еще ярче. В ответ на ее новые усилия Темный Лорд опять рассмеялся.
А потом из-за щита раздался грубый голос, требовательный и пугающий:
— Елена! Прекрати использовать свою магию! Разве ты не понимаешь, что все, чего он хочет, так это лишить тебя сил!
После этих слов, языки пламени начали гаснуть. А потом исчез и черный щит. Рокингем увидел седого старика, опирающегося на костыль — его нога была забинтована от лодыжки до бедра. Серебряная серьга сверкала в его ухе. Его лицо прочертили морщины оставленные, как подозревал Рокингем, не только физическими муками от боли в Раненной ноге.
Елена стояла впереди всех. Ее все еще поднятые руки казались бледными, почти белыми.
— Слишком поздно, — прошептала она.
Холод пронзил тело Рокингема, словно он прикоснулся к древнему льду. Повинуясь своему повелителю, Рокингем вздрогнул всем телом. Черный поток энергии у его ног стал еще темнее. Рокингем понял, что почти один из темных духов почти целиком проскользнул через врата его черного сердца. И это привело в отчаяние сторонников ведьмы.
Елена подняла взор к круглой луне, повисшей Высоков небе.
— Хочешь вновь попробовать ведьма. Но помни, лунная магия тебя до добра не доведет, — злобно пробормотало Черное Сердце.
Оказывается, Елене нужен был лишь маленький толчок. Сейчас ведьма подняла свою левую руку к ночному небу. Окунувшись в лунный свет, рука ее исчезла. Когда она потянула руку назад, кулак ее оказался сжат. Он светился, словно рубин. А потом Елена вновь взглянула в лицо Рокингему.
— Бесполезна моя попытка или нет, но я собираюсь сражаться, пока в моей крови останется хоть капля магических сил.
— Покорись ведьма, — зашипела тьма. — И тогда я оставлю в живых твоих товарищей.
Рокингем увидел, как заколебалась девушка, ее решимость дала трещину.
— Ничто не спасет тебя, — вновь прошипел ужасный голос, попробовать пробиться через ментальный щит Елены.
Неожиданно из люка появилась еще одна фигура — обнаженная женщина с диким взглядом и всклокоченными волосами. Зеленоволосая девушка потянулась к безумице, в то время как та устремилась вперед:
— Мама! Нет!
Женщина оттолкнула девушку и бросилась вперед. Ее руки взметнулись.
— Ты… Ты убил Конча. Ты — чудовище.
Рокингем замер, словно замороженный. Вид этой женщины: дикое лицо со следами слез, затмил все остальное. Задохнувшись, он стиснул свою грудь.
Что-то внутри него сломалось.
В ответ из груди голема вырвался крик, полный неземной ярости. Но Рокингем не заметил этого. Старые воспоминания затопили его, он тонул в них. Эмоции забурлили в нем, разрывая на куски черные цепи, сковывающее его душу. Черный камень размером с кулак взрослого мужчины выпал из отверстия в его груди и покатился по палубе.
Внезапно оказавшись свободным, Рокингем пошатнулся. Подняв голову он со стоном выдавил имя, которое так долго было заключено в дальнем уголке его мозга, имя женщины — ключ к его воспоминаниям:
— Линора !
Произнеся ее имя, Рокингем почувствовал, как ноги его подогнулись. Он упал на колени.
Его крик так же глубоко поразил безумную женщину. Она остановилась и безвольно опустилась на палубу. Ее взгляд скользнул от раны на груди Рокингема к его лицу. На мгновение безумие отступило, она узнала голема. По-прежнему стоя на коленях она закрыла руками лицо:
— Нет! Не может быть!
Девушка с зелеными волосами подошла к ней:
— Мама? Ты знаешь эту тварь?
Линора закашлялась, а потом ответила севшим голосом:
— Это — твой отец.
* * *
Сайвин отступила переполненная недоверием, ее рука поднялась, словно девушка желала закрыться от этого ужаса.
— Нет! — Каст заключил ошеломленную девушку в свои объятия. Она с благодарностью посмотрела на него. — Как такое может быть? — заплакала она. С давних пор она мысленно пыталась представить себе, каким был ее отец. Он должен был быть высоким, как Каст, даже шире его в плечах, но не иметь ни одного из этих ужасных шрамов Каста. В ее фантазиях он всегда улыбался и у него был добрый взгляд. Но… Но это существо порожденное кошмарами самой зловещей из мерзких подземелий Темного Лорда.
Голом, словно умоляя, вытянул руку:
— Линора?
Но прежде чем кто-то смог заговорить ужасный вой вырвался из камня, лежащего у ног этого человека. Шум резанул по ушам Сайвин и обрывки парусом всколыхнулись, словно от сильного порыва ветра. Скалтумы разум взмыли в темное небо. Бледные крылья забили по воздуху, и твари полетели прочь от одинокого двухмачтового корабля.
Среди всего этого хаоса, Елена шагнула вперед, с вызовом взглянув на тех тварей, что еще оставались на палубе. Но Флинт остановил ее, он показал куда-то вниз:
— Посмотри!
Взгляд Сайвин скользнул туда, куда указывал Брат. Он ткнул в остатки лужи темной энергии вокруг камня. Сам кусок эбонита потрескался, прорезанный полосками серебряных жил. Казалось, что последний всплеск черной магии истощил камень, растопил его. Пока они наблюдали черная жидкость всосалась в камень, и вскоре на палубе остался лишь кусок эбонита. Никто не смел подойди ближе, чтобы получше рассмотреть его.
— Камень освободился от своего хозяина. Темный Лорд ушел, — объявил Флинт.
Бросив косой взгляд на голема, Сайвин заметила, что ни его, ни ее мать не интересуют превращения камня. Вместо этого он разглядывали друг друга.
— Мне очень жаль, — простонал Рокингем.
Елена повернулась к ним, шагнула вперед, словно собираясь вмешаться, но Флинт вновь остановил ее.
— Оставь их. Хотя я не умею, как твой брат, предсказывать будущее, мне кажется лучше их не беспокоить.
По-прежнему, крепко сжимая кулак, Елена отвернулась. Сайвин казалось, что она ощущает ненависть, исходящую от ведьмы. Сайвин знала историю Елены. Этот человек, отец Сайвин, сыграл не последнюю роль в убийстве семьи ведьмы.
Не замечая ничего происходящего вокруг, Линора и Рокингем встали на колени друг перед другом.
— Что с тобой случилось? — со стоном спросила мать Сайвин. Она потянулась было, чтобы коснуться лица голема, но пальцы ее на полпути остановились.
От отвернулся.
— Ты захочешь убить меня, как и остальные. Я… Я не заслуживаю твоего ми… милосердия.
Линора милосердно коснулась его щеки.
— Я не могу жить с этим. Я едва смогла пережить твое изгнание. Если бы не Конч и не ребенок… твой ребенок…
Неожиданно Сайвин поняла, что они говорят о ней. Именно она была этим ребенком. Эмоции переполняли сердце девушки. Потрясение и злость, почти недоверие, смущение от того, что не смогла скрыть своих чувств от открывшейся ей правды.
— Он не может быть моим отцом… — ведь это был человек по вине которого погиб Конч. Как ее мать могла с любовью относиться к этому существу?
Словно прочитав ее мысли, Каст наклонился и прошептал ей на ухо:\
— Родителей не выбирают. Ульстер был моим кровным братом, но в глубине сердца мы разные. Помни это. Даже если это существо и в самом деле твой отец, ты можешь его не любить.
Слова Каста придали сил Сайвин. Она высвободилась из его объятий и шагнула к матери. В конце концов она заслуживала узнать истину.
— Я не понимаю. Мама, что случилось? — напряженным голосом поинтересовалась она.
Но ее мать так и не сводила взгляда с Рокингема.
— Мы поженились в канун середины лета. Мы обещали жить вместе до конца жизни. Но однажды зимой. Вскоре после твоего рождения, он попытался нарушить договор с стендайцами. Он разрушил код тишины мирая.
Неожиданно острая боль исказила лицо матери Сайвин.
— Я ничего не мог поделать с собой, — тихим голосом объяснил Рокингем. — Я так устал от нашей изоляции. Мир по ту сторону морской поверхности был таким огромным и необычным. Я хотел принести его дары мирая… моей только что родившейся дочери.
Сайвин слушала его и сердце ее начало таять. То, что рассказывал Рокингем так сильно напоминало ее желание открыть новые горизонты, испытать новые ощущения. Она вспомнила как когда притягательна была для нее береговая линия. Тогда она и Конч незаметно убегали из дома и исследовали Архипелаг. Может она унаследовала это сильное желание от отца?
— Что-то пошло не так? — спросила она.
Рокингем потупившись молчал.
За него ответила ее мать:
— Кровь дракона слишком ценный приз для обитающих на земле. Из-за него погибли драконы и приговор был правильным. Твоего отца осудили и должны были убить, — неожиданно голос матери Сайвин надломился, и она заплакала. — Но я не могла позволить, чтобы такое случилось. Как старейшая я попросила изменить наказание — изгнать его из Глубин.
Рокингем взял мать Сайвин за руку.
— Но такой дар не принес добра, — голом внимательно посмотрел на Линору. — Сначала я пытался жить, смиряясь со своей карой. Я блуждало по побережью и островам, пока у меня не исчезли перепонки между пальцами. Вскоре я уже ничем не отличался от обитателей суши. Более того, я научился жить вдали от мирая, — ее отец вновь повернулся к матери Сайвин, поднес ее пальцы к своим губам. — Но я не мог жить без тебя. Ты была болью в моем сердце. Каждую ночь океанские волны шептали мне твое имя. Капли дождя, стучащие по воде, напоминали твой смех, Я мог уйти вглубь земли, но сердце мое не пускало меня.
Сделав паузу он положил руку Линоры на свое колено, а потом продолжал, хотя голос его стал хриплым.
— Однажды, когда я глядел на море с высокой отвесной скалы, боль в моем сердце стала и вовсе невыносимой. Я не мог больше выносить этого и захотел разом все закончить, — слезы потекли по его лицу. Он по-прежнему не сводил взгляд с Линоры. — И тогда я шагнул с утеса.
— Ты сам искал смерти? — с удивлением спросила Сайвин.
Молча ее мать потянула Рокингема в свои объятия, в то время как он всем телом сотрясался от рыданий. Линора стала баюкать его. Она продолжала качать его, пока он не успокоился.
Наконец Рокингем продолжил, хотя теперь его рассказ стал перемежаться тяжелыми вздохами:
— Но… Но Зло таилось на побережье. Почувствовав мою слабость, оно прибрало меня к рукам. Отказавшись от собственной жизни, я не смог защитить себя. Зло сделало со мной… сделало ужасные вещи. Только к лучшему, что оно поместило мои воспоминания о вас в камень. Боль ушла и вместе с ней исчез человек, которого ты любила. Я остался человеком только наполовину. Что я делал после этого… — он вырвался из объятий Линоры и посмотрел ей в глаза. — Конч… И все остальные… Разве сможете вы простить меня?
Линора пододвинулась к нему.
— Я могу лишь любить тебя. Это Зло сотворило все, а не ты, — она поцеловала его в губы, а потом отодвинулась. — Теперь, после того как я нашла тебя вновь, я никогда не оставлю тебя.
Слова матери Сайвин только сильнее ранили его.
— Это невозможно, любовь моя, — возразил он. — Я — мертв. Я знаю это. Я чувствую это всем своим телом, — а потом он кивнул в сторону камня, лежащего на палубе. — Только с магия эбонита помогала мне оставаться среди живых.
— Тогда мы будем держать в безопасном месте эту отвратительную вещь.
Рокингем медленно покачал головой.
— Нет. Кроме всего прочего этот камень связывает меня со Злом. Отголоски старых воспоминаний разрушили цепи, но пока существует этот камень, цепи зла могут вновь сковать, поработить меня. Камень должен быть уничтожен. Только так я смогу обрести свободу.
— Нет! Я этого не позволю!
Рокингем печально улыбнулся. А потом он коснулся щеки Линоры.
— Надеюсь, ты не захочешь сохранить мне жизнь любой ценой, как это сделала уже однажды?
Сайвин увидела как поникла ее мать. Она наклонилась и обняла Линору. Та, оказавшись в объятиях дочери, задрожала.
— Ш-ш, мамочка, ты знаешь, он прав.
Для Сайвин такое решение не было сталь уж суровым. Она до сих пор не могла принять то, что перед ней ее отец. Каст был прав. Для нее Рокингем всегда будет чужим. Сайвин повернулась к нему.
— Как нам уничтожить камень?
— Не знаю, — ответил он, и в голосе его прозвучали нотки безнадежности.
— Я сделаю это! — резкий голос Елены заставил всех обернуться в ее сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91