старая ведьма, покровительствовавшая в свое время Висельнику, могла вступиться за наследника. Что там у нее на уме, не знал никто, но у ведьмы была еще молоденькая ученица, явно благоволившая недалекому вожаку.
Какое-то время после «инаугурации» Длинный Лук был слишком занят, чтобы вспоминать об Изабелле. Но потом припомнил-таки, что они помолвлены, — в свое время Висельник, решительно очарованный приемной дочерью, очень надеялся, что ее влияние на сына будет благотворным. Он ошибся. Единственное, к чему привела помолвка, — Длинный Лук привык смотреть на девушку как на свою собственность. То есть настаивал на свадьбе из принципа, из принципа же и ревновал. Девушка как могла оттягивала неизбежное, хотя никакого выхода не видела. Уходить из ставших родными лесов не хотелось — да и куда? А жить рядом с суженым становилось все труднее…
— Видел бы ты, как он визжал и плевался, требуя, чтобы я носила эти дурацкие платья! — горячилась Изабелла. — Можешь представить меня в платье? Жуть. Как я, скажем, должна лазать по деревьям, если буду обмотана всякими тряпками? А на Мышонке ездить? А когда я хотела размяться с мечом или с луком, он просто выходил из себя.
И так далее, и тому подобное. Поток обвинений не иссякал. Сатрап и деспот, тиран и самодур… Закончила девушка твердым решением:
— Будь что будет, а к нему я не вернусь. Не знаю, что делать дальше, но как-нибудь выкручусь. Да и что наперед загадывать? Время покажет…
Последние слова были произнесены уже отнюдь не боевым тоном. В глазах Изабеллы проступила печаль. Замолчав, она посмотрела в сторону.
Будь что будет — это про меня, подумалось Джону. Девочка отказалась не только от жениха, а от целой жизни, уж хорошей там или плохой, а все-таки своей, налаженной, устойчивой. И в самом деле, богат ли у нее выбор? По всей видимости, в округе она и впрямь нигде не приживется: часть селений принадлежит Длинному Луку, и там ее непременно найдут, часть — графу, и там ей вряд ли будут рады, а разбойники все равно найти могут. Что еще? Отшельничество в лесной глуши, монастырь или работа прислугой где-нибудь в городе, на положении бедной сиротки, которую приютит добродетельное семейство. Есть еще пара вариантов, но о них и думать не хочется. И она все это хорошо понимала. Джону хотелось как-то подбодрить ее, но он не знал, как это сделать.
— Неважно, где ты поселишься, — сказал он наконец. — Важно, каким ты будешь человеком — такой и будет твоя жизнь. Признаться, я уже сейчас волнуюсь, ведь настанет минута, когда ты задумаешься о возвращении в Вольницу. Не спорь, — остановил он протестующий возглас Изабеллы. — Я знаю, такая минута наступит непременно. И ты спросишь себя, ради чего ушла от прежней жизни, в которой нелюбимый жених был единственной неприятностью. И обязательно подумаешь, что все случилось из-за меня, что это я вызвал в тебе минутный порыв, а значит — это я виновник всех бед, которые могут встретиться на пути. И возненавидишь меня, а вернуться в Зеленую Вольницу уже не сможешь — из гордости и из-за опасения, что ты там уже чужая.
— Зачем ты все это говоришь? — понурив голову, спросила Изабелла. — Ты благородный человек, как я могу…
Она замолчала, глядя в землю. Потом подняла глаза на Джона:
— Может быть, ты и прав. Но я не трусиха и не неженка. Думаю, все будет хорошо.
— Молодец, — сказал Джон. — Вот теперь я вижу перед собой девушку, достойную называться дочерью Висельника.
Звучало по-идиотски, однако он не ошибся с выбором похвалы — Изабелла улыбнулась. Но ни слова не сказала насчет того, чтобы Джон взял ее с собой, позаботился, устроил. Он оказался прав, когда упомянул ее гордость.
— Как далеко отсюда замок Рэдхэнда? — спросил он.
— Недалеко, дня за три-четыре можно добраться, если тропы знать. Но люди графа в Драконов лес не ходят, мы с ними не встретимся.
— А ты, похоже, не горишь желанием увидеть их?
— Конечно нет. Как ни крути, а я разбойница.
— И все-таки мы поедем туда.
— Зачем? — удивилась Изабелла.
— Мне необходимо там побывать. Я не могу рассказать всего и не знаю, что там со мной произойдет, но другого пути у меня нет.
Изабелла, задумчиво помолчав, сказала:
— Сэр Джон, я не хочу тебя сердить, но в замок я не пойду и тебя не поведу. Нечего нам там делать. Томас Рэдхэнд пришел сюда, чтобы утвердить закон, про Зеленую Вольницу отлично знает, а значит, запросто может повесить подозрительных людей. Просто на всякий случай. Мы с тобой смотримся очень подозрительно, поверь мне.
С этим Джон и не пытался спорить. Протянув руку, он показал девушке перстень:
— Это герб рода Рэдхэндов, к которому я имею честь принадлежать.
— Ты родственник графа? — обрадовалась девушка.
— Ну, надо признать, довольно отдаленный.
— Но сэр Томас знает тебя в лицо?
— Нет. Думаю, не знает, — вздохнул Джон.
— Тогда бесполезно, — махнула рукой Изабелла. — Он скажет, что ты подделал печать или снял ее с убитого тобой другого родственника. И нас повесят.
— Да что ж он за зверь-то такой? — воскликнул Джон. — Неужели и впрямь с такой легкостью отправляет людей на тот свет?
— Сама не видела, врать не буду, чужим рассказам сам понимаешь каково верить. Только я так думаю, раз он несет закон, значит, без виселицы дело не обходится.
Джон глубоко задумался, а Изабелла взялась расписывать, какими предстанут они в глазах сэра Томаса, если судьба занесет их в замок:
— Одежды странные, лица незнакомые, подозрительные, оружия ворох, у лошадей морды краденые, у самих глаза бегают, чего пришли — сами не знают, на вопросы не отвечают, когда говорят — явно лгут, присматривают, где что плохо лежит. Ну чисто разбойники! А когда граф увидит перстень и эти твои штуки из далекой страны, огниво да пищащий браслет… Если меня повесят, то тебя и сжечь могут. Кто их, графов, знает… — Эту часть она поспешно проглотила, сообразив, что говорит хоть и с дальним родственником Рэдхэнда, но все равно таким же графом.
Джон, однако, был настроен не так пессимистично. Вдыхая полной грудью свежий воздух, он размышлял о том, что цепочка совпадений, протянувшаяся, как он теперь понимал, через всю его жизнь, не может быть случайной. Призрак человека, в далеком 1283 году построившего замок Рэдхэндхолл близ Драконова леса, явно знал, что в начале двадцать первого века далекий молодой отпрыск угасающего рода переживет путешествие во времени и попадет в далекое прошлое — да не куда-нибудь, а именно в тот самый благословенный год. Что знал — это без сомнений, достаточно вспомнить его напутственную речь. А знать он мог только при том условии, что в своей жизни он встречался с Джоном. И потом, став призраком, дожил до времен Джона и стал готовить его к путешествию в прошлое. И, что скрывать, неплохо подготовил, вот только почему ни словом не обмолвился заранее, не предупредил? Ну хотя бы намекнул, что и как должно случиться дальше…
— Ты во всем права, Изабелла, — признал Джон. — Тебе нельзя отказать в рассудительности и предусмотрительности. Но есть кое-что… кое-какие соображения, которые дают мне серьезную надежду. Если хочешь, это воля Провидения — я должен попасть в замок и предстать перед Томасом Рэдхэндом. И ведь я действительно его родственник! Думаю, что сумею его в этом убедить.
— Ну хорошо, — решилась Изабелла. — Ты помог мне, сэр Джон, и черной неблагодарностью было бы с моей стороны не помочь тебе. Спорить с Провидением нельзя. Я провожу тебя в замок, — торжественно заключила она.
— Эй, не надо делать такое драматическое лицо, — ободряюще улыбнулся Джон. — Все будет хорошо, вот увидишь.
Он совсем не чувствовал той уверенности, которую постарался вложить в голос. Но ведь должен же быть во всем происходящем какой-то смысл!
Они пересекли ручей, едва заметный в густых зарослях, но на другом берегу не задержались. Изабелла повернула Мышонка уже через пару сотен шагов, звериная тропа вернула путников к ручью, и некоторое время они двигались по воде, не оставляя следов. Когда с запутыванием погони было покончено, она обратилась к Джону со словами:
— Теперь твоя очередь. Расскажи мне о себе.
Молодой Рэдхэнд немного замешкался, но тянуть не стал. Ожидая подобного, он уже составил в голове краткий, адаптированный к местным условиям рассказ о своей жизни. Русские корни удивили Изабеллу, но ничуть не шокировали. Вопреки представлениям историков, о Руси в Средние века были наслышаны все и отзывались с уважением. Детство, туманные намеки на болезнь, которую можно было вылечить только в Англии, — без подробностей. Об истинной родине Джон решил не упоминать, не хватало еще в эпоху низких скоростей объяснять, каким образом он умудрялся разъезжать туда-сюда между Русью и Британскими островами. «Далекая страна», откуда он пришел, — это совсем другая страна, она лежит еще дальше, и о ней никто ничего не знает, потому и сам Джон разглашать ее секреты права не имеет. Никаких самодвижущихся повозок и говорящих ящиков, никаких рассуждений о социальном устройстве общества…
Как будто чувствуя, чего Джону хочется касаться меньше всего, Изабелла направляла вопросы именно в эту область. Кто король, как правит, хорошо ли живется людям, много ли городов, какие они, сколько овец может себе позволить обычный человек, какое приданое дают за невестами и неужели все одеваются как сэр Джон? Чувствуя, что вот-вот засыплется, молодой граф пошел на попятную.
— Извини, больше я ничего не могу рассказывать. Это запрещено, такова воля Провидения.
Изабелла не скрывала огорчения, но благочестиво согласилась ни о чем больше не расспрашивать, если получится.
— Возможно, потом, если я получу соответствующий знак Провидения, я поведаю больше, — утешил ее Джон, слишком поздно поняв, что только распалил воображение девушки.
Уже в сумерках они выехали на берег озера, которое Изабелла назвала Долгим. Прорезая лес, оно пересекало дорогу серпом чистых вод.
— Здесь заночуем, — сказала Изабелла. — А завтра дойдем до Драконова леса. Уж там-то Длинный Лук ни за что нас не достанет. Вообще-то проще дойти по левому берегу озера, туда я и направила следы днем, на ручье. Если за нами и есть погоня, зеленые братья пройдут в трех милях левее и нас не заметят. Конечно, костер нужно будет погасить уже к полуночи, но сначала мы хорошенько поедим.
— А что у нас на ужин? — спросил Джон и услышал урчание в собственном желудке. В пути они подкреплялись только сухарями из седельной сумки Изабеллы.
— Дичь, — коротко ответила девушка и взялась за любимое оружие разбойника по прозвищу Длинный Лук.
Глава 4
ДРАКОНОВ ЛЕС
Костром занялся Джон. Ему очень не хотелось ударить в грязь лицом перед этой амазонкой, и зажигалка в портсигаре поистине спасла его, поскольку большую часть того времени, что Изабелла охотилась, он потратил на собирание смехотворно маленькой кучки валежника. К возвращению охотницы огонь уже разгорелся как надо.
Подстреленную птицу Изабелла приготовила старинным охотничьим способом, о котором Джон до сих пор только читал в книгах: обмазала ее найденной неподалеку на берегу глиной и в таком виде, не ощипанную, поместила на костер. Получилось, может, и не так хорошо, как в традиционной кухне, но молодой граф был слишком голоден, чтобы давать объективные оценки, и принялся уминать свою порцию так, что за ушами трещало.
После ужина, памятуя о незабвенном романе Марка Твена, он сказал Изабелле, чтобы не пугалась того, что сейчас произойдет, это просто такая восточная забава, ни малейшей связи с мерзким чернокнижием не имеющая, — и, растянувшись на траве, закурил, глядя в небо, усеянное крупными, сказочно яркими звездами. Как мало нужно человеку для счастья… Даже мысли о насущном шевелились в голове сыто и лениво…
— Сэр Джон, я хочу искупаться перед сном, ты посмотри пока за берегом, ладно?
Джон сел и чуть не проглотил сигарету от удивления — Изабелла, нимало не смущаясь, раздевалась в нескольких шагах от него. Джон поспешно встал и отвернулся.
— Только если на нас нападут, зови, — продолжала она. — Глядишь, и будет от меня толк.
Послышался тихий плеск. Изабелла плавала хорошо, без шума, как диверсант. Джон прохаживался ло берегу, поглядывая то на темную стену леса, то на стройную фигурку в воде.
Неужели здесь в ходу такие нравы? Первозданная этика — или это ее собственный стиль поведения? Если так, то она зря удивлялась грязным поползновениям своего несостоявшегося жениха. Впрочем, ответ был очевиден: Изабелла доверяла своему спутнику. Он не знал, чем заслужил ее доверие, но факт был налицо. И от этого становилось как-то не по себе. Джону еще никогда не приходилось испытывать подобного — впервые в жизни он почувствовал ответственность не вообще за людей с их нарушенными правами, а за одного, но вполне конкретного человека. И с чего бы, казалось? Ясное дело, он не собирался бросать девушку на произвол судьбы и был намерен, если в замке все обернется хорошо, замолвить за нее словечко перед графом, но ведь это еще ничего особенного не значит…
Перед сном они загасили костер и закутались в плащи (Джон нашел его среди поклажи Цезаря и назвал коня запасливым малым, хотя разумнее, конечно, было благодарить Длинного Лука), положив под головы седла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Какое-то время после «инаугурации» Длинный Лук был слишком занят, чтобы вспоминать об Изабелле. Но потом припомнил-таки, что они помолвлены, — в свое время Висельник, решительно очарованный приемной дочерью, очень надеялся, что ее влияние на сына будет благотворным. Он ошибся. Единственное, к чему привела помолвка, — Длинный Лук привык смотреть на девушку как на свою собственность. То есть настаивал на свадьбе из принципа, из принципа же и ревновал. Девушка как могла оттягивала неизбежное, хотя никакого выхода не видела. Уходить из ставших родными лесов не хотелось — да и куда? А жить рядом с суженым становилось все труднее…
— Видел бы ты, как он визжал и плевался, требуя, чтобы я носила эти дурацкие платья! — горячилась Изабелла. — Можешь представить меня в платье? Жуть. Как я, скажем, должна лазать по деревьям, если буду обмотана всякими тряпками? А на Мышонке ездить? А когда я хотела размяться с мечом или с луком, он просто выходил из себя.
И так далее, и тому подобное. Поток обвинений не иссякал. Сатрап и деспот, тиран и самодур… Закончила девушка твердым решением:
— Будь что будет, а к нему я не вернусь. Не знаю, что делать дальше, но как-нибудь выкручусь. Да и что наперед загадывать? Время покажет…
Последние слова были произнесены уже отнюдь не боевым тоном. В глазах Изабеллы проступила печаль. Замолчав, она посмотрела в сторону.
Будь что будет — это про меня, подумалось Джону. Девочка отказалась не только от жениха, а от целой жизни, уж хорошей там или плохой, а все-таки своей, налаженной, устойчивой. И в самом деле, богат ли у нее выбор? По всей видимости, в округе она и впрямь нигде не приживется: часть селений принадлежит Длинному Луку, и там ее непременно найдут, часть — графу, и там ей вряд ли будут рады, а разбойники все равно найти могут. Что еще? Отшельничество в лесной глуши, монастырь или работа прислугой где-нибудь в городе, на положении бедной сиротки, которую приютит добродетельное семейство. Есть еще пара вариантов, но о них и думать не хочется. И она все это хорошо понимала. Джону хотелось как-то подбодрить ее, но он не знал, как это сделать.
— Неважно, где ты поселишься, — сказал он наконец. — Важно, каким ты будешь человеком — такой и будет твоя жизнь. Признаться, я уже сейчас волнуюсь, ведь настанет минута, когда ты задумаешься о возвращении в Вольницу. Не спорь, — остановил он протестующий возглас Изабеллы. — Я знаю, такая минута наступит непременно. И ты спросишь себя, ради чего ушла от прежней жизни, в которой нелюбимый жених был единственной неприятностью. И обязательно подумаешь, что все случилось из-за меня, что это я вызвал в тебе минутный порыв, а значит — это я виновник всех бед, которые могут встретиться на пути. И возненавидишь меня, а вернуться в Зеленую Вольницу уже не сможешь — из гордости и из-за опасения, что ты там уже чужая.
— Зачем ты все это говоришь? — понурив голову, спросила Изабелла. — Ты благородный человек, как я могу…
Она замолчала, глядя в землю. Потом подняла глаза на Джона:
— Может быть, ты и прав. Но я не трусиха и не неженка. Думаю, все будет хорошо.
— Молодец, — сказал Джон. — Вот теперь я вижу перед собой девушку, достойную называться дочерью Висельника.
Звучало по-идиотски, однако он не ошибся с выбором похвалы — Изабелла улыбнулась. Но ни слова не сказала насчет того, чтобы Джон взял ее с собой, позаботился, устроил. Он оказался прав, когда упомянул ее гордость.
— Как далеко отсюда замок Рэдхэнда? — спросил он.
— Недалеко, дня за три-четыре можно добраться, если тропы знать. Но люди графа в Драконов лес не ходят, мы с ними не встретимся.
— А ты, похоже, не горишь желанием увидеть их?
— Конечно нет. Как ни крути, а я разбойница.
— И все-таки мы поедем туда.
— Зачем? — удивилась Изабелла.
— Мне необходимо там побывать. Я не могу рассказать всего и не знаю, что там со мной произойдет, но другого пути у меня нет.
Изабелла, задумчиво помолчав, сказала:
— Сэр Джон, я не хочу тебя сердить, но в замок я не пойду и тебя не поведу. Нечего нам там делать. Томас Рэдхэнд пришел сюда, чтобы утвердить закон, про Зеленую Вольницу отлично знает, а значит, запросто может повесить подозрительных людей. Просто на всякий случай. Мы с тобой смотримся очень подозрительно, поверь мне.
С этим Джон и не пытался спорить. Протянув руку, он показал девушке перстень:
— Это герб рода Рэдхэндов, к которому я имею честь принадлежать.
— Ты родственник графа? — обрадовалась девушка.
— Ну, надо признать, довольно отдаленный.
— Но сэр Томас знает тебя в лицо?
— Нет. Думаю, не знает, — вздохнул Джон.
— Тогда бесполезно, — махнула рукой Изабелла. — Он скажет, что ты подделал печать или снял ее с убитого тобой другого родственника. И нас повесят.
— Да что ж он за зверь-то такой? — воскликнул Джон. — Неужели и впрямь с такой легкостью отправляет людей на тот свет?
— Сама не видела, врать не буду, чужим рассказам сам понимаешь каково верить. Только я так думаю, раз он несет закон, значит, без виселицы дело не обходится.
Джон глубоко задумался, а Изабелла взялась расписывать, какими предстанут они в глазах сэра Томаса, если судьба занесет их в замок:
— Одежды странные, лица незнакомые, подозрительные, оружия ворох, у лошадей морды краденые, у самих глаза бегают, чего пришли — сами не знают, на вопросы не отвечают, когда говорят — явно лгут, присматривают, где что плохо лежит. Ну чисто разбойники! А когда граф увидит перстень и эти твои штуки из далекой страны, огниво да пищащий браслет… Если меня повесят, то тебя и сжечь могут. Кто их, графов, знает… — Эту часть она поспешно проглотила, сообразив, что говорит хоть и с дальним родственником Рэдхэнда, но все равно таким же графом.
Джон, однако, был настроен не так пессимистично. Вдыхая полной грудью свежий воздух, он размышлял о том, что цепочка совпадений, протянувшаяся, как он теперь понимал, через всю его жизнь, не может быть случайной. Призрак человека, в далеком 1283 году построившего замок Рэдхэндхолл близ Драконова леса, явно знал, что в начале двадцать первого века далекий молодой отпрыск угасающего рода переживет путешествие во времени и попадет в далекое прошлое — да не куда-нибудь, а именно в тот самый благословенный год. Что знал — это без сомнений, достаточно вспомнить его напутственную речь. А знать он мог только при том условии, что в своей жизни он встречался с Джоном. И потом, став призраком, дожил до времен Джона и стал готовить его к путешествию в прошлое. И, что скрывать, неплохо подготовил, вот только почему ни словом не обмолвился заранее, не предупредил? Ну хотя бы намекнул, что и как должно случиться дальше…
— Ты во всем права, Изабелла, — признал Джон. — Тебе нельзя отказать в рассудительности и предусмотрительности. Но есть кое-что… кое-какие соображения, которые дают мне серьезную надежду. Если хочешь, это воля Провидения — я должен попасть в замок и предстать перед Томасом Рэдхэндом. И ведь я действительно его родственник! Думаю, что сумею его в этом убедить.
— Ну хорошо, — решилась Изабелла. — Ты помог мне, сэр Джон, и черной неблагодарностью было бы с моей стороны не помочь тебе. Спорить с Провидением нельзя. Я провожу тебя в замок, — торжественно заключила она.
— Эй, не надо делать такое драматическое лицо, — ободряюще улыбнулся Джон. — Все будет хорошо, вот увидишь.
Он совсем не чувствовал той уверенности, которую постарался вложить в голос. Но ведь должен же быть во всем происходящем какой-то смысл!
Они пересекли ручей, едва заметный в густых зарослях, но на другом берегу не задержались. Изабелла повернула Мышонка уже через пару сотен шагов, звериная тропа вернула путников к ручью, и некоторое время они двигались по воде, не оставляя следов. Когда с запутыванием погони было покончено, она обратилась к Джону со словами:
— Теперь твоя очередь. Расскажи мне о себе.
Молодой Рэдхэнд немного замешкался, но тянуть не стал. Ожидая подобного, он уже составил в голове краткий, адаптированный к местным условиям рассказ о своей жизни. Русские корни удивили Изабеллу, но ничуть не шокировали. Вопреки представлениям историков, о Руси в Средние века были наслышаны все и отзывались с уважением. Детство, туманные намеки на болезнь, которую можно было вылечить только в Англии, — без подробностей. Об истинной родине Джон решил не упоминать, не хватало еще в эпоху низких скоростей объяснять, каким образом он умудрялся разъезжать туда-сюда между Русью и Британскими островами. «Далекая страна», откуда он пришел, — это совсем другая страна, она лежит еще дальше, и о ней никто ничего не знает, потому и сам Джон разглашать ее секреты права не имеет. Никаких самодвижущихся повозок и говорящих ящиков, никаких рассуждений о социальном устройстве общества…
Как будто чувствуя, чего Джону хочется касаться меньше всего, Изабелла направляла вопросы именно в эту область. Кто король, как правит, хорошо ли живется людям, много ли городов, какие они, сколько овец может себе позволить обычный человек, какое приданое дают за невестами и неужели все одеваются как сэр Джон? Чувствуя, что вот-вот засыплется, молодой граф пошел на попятную.
— Извини, больше я ничего не могу рассказывать. Это запрещено, такова воля Провидения.
Изабелла не скрывала огорчения, но благочестиво согласилась ни о чем больше не расспрашивать, если получится.
— Возможно, потом, если я получу соответствующий знак Провидения, я поведаю больше, — утешил ее Джон, слишком поздно поняв, что только распалил воображение девушки.
Уже в сумерках они выехали на берег озера, которое Изабелла назвала Долгим. Прорезая лес, оно пересекало дорогу серпом чистых вод.
— Здесь заночуем, — сказала Изабелла. — А завтра дойдем до Драконова леса. Уж там-то Длинный Лук ни за что нас не достанет. Вообще-то проще дойти по левому берегу озера, туда я и направила следы днем, на ручье. Если за нами и есть погоня, зеленые братья пройдут в трех милях левее и нас не заметят. Конечно, костер нужно будет погасить уже к полуночи, но сначала мы хорошенько поедим.
— А что у нас на ужин? — спросил Джон и услышал урчание в собственном желудке. В пути они подкреплялись только сухарями из седельной сумки Изабеллы.
— Дичь, — коротко ответила девушка и взялась за любимое оружие разбойника по прозвищу Длинный Лук.
Глава 4
ДРАКОНОВ ЛЕС
Костром занялся Джон. Ему очень не хотелось ударить в грязь лицом перед этой амазонкой, и зажигалка в портсигаре поистине спасла его, поскольку большую часть того времени, что Изабелла охотилась, он потратил на собирание смехотворно маленькой кучки валежника. К возвращению охотницы огонь уже разгорелся как надо.
Подстреленную птицу Изабелла приготовила старинным охотничьим способом, о котором Джон до сих пор только читал в книгах: обмазала ее найденной неподалеку на берегу глиной и в таком виде, не ощипанную, поместила на костер. Получилось, может, и не так хорошо, как в традиционной кухне, но молодой граф был слишком голоден, чтобы давать объективные оценки, и принялся уминать свою порцию так, что за ушами трещало.
После ужина, памятуя о незабвенном романе Марка Твена, он сказал Изабелле, чтобы не пугалась того, что сейчас произойдет, это просто такая восточная забава, ни малейшей связи с мерзким чернокнижием не имеющая, — и, растянувшись на траве, закурил, глядя в небо, усеянное крупными, сказочно яркими звездами. Как мало нужно человеку для счастья… Даже мысли о насущном шевелились в голове сыто и лениво…
— Сэр Джон, я хочу искупаться перед сном, ты посмотри пока за берегом, ладно?
Джон сел и чуть не проглотил сигарету от удивления — Изабелла, нимало не смущаясь, раздевалась в нескольких шагах от него. Джон поспешно встал и отвернулся.
— Только если на нас нападут, зови, — продолжала она. — Глядишь, и будет от меня толк.
Послышался тихий плеск. Изабелла плавала хорошо, без шума, как диверсант. Джон прохаживался ло берегу, поглядывая то на темную стену леса, то на стройную фигурку в воде.
Неужели здесь в ходу такие нравы? Первозданная этика — или это ее собственный стиль поведения? Если так, то она зря удивлялась грязным поползновениям своего несостоявшегося жениха. Впрочем, ответ был очевиден: Изабелла доверяла своему спутнику. Он не знал, чем заслужил ее доверие, но факт был налицо. И от этого становилось как-то не по себе. Джону еще никогда не приходилось испытывать подобного — впервые в жизни он почувствовал ответственность не вообще за людей с их нарушенными правами, а за одного, но вполне конкретного человека. И с чего бы, казалось? Ясное дело, он не собирался бросать девушку на произвол судьбы и был намерен, если в замке все обернется хорошо, замолвить за нее словечко перед графом, но ведь это еще ничего особенного не значит…
Перед сном они загасили костер и закутались в плащи (Джон нашел его среди поклажи Цезаря и назвал коня запасливым малым, хотя разумнее, конечно, было благодарить Длинного Лука), положив под головы седла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86