— Но мудрость наставницы с ней. Она сражалась бок о бок со своим врагом, чтобы не допустить иджунов к доспехам.
— Громко сказано, — послышался голос над их головами.
Из-за тиса вышла юная ведьма, уже успевшая обзавестись меховой накидкой Ташта. Усталое лицо, покрытое кровоподтеками, выглядело спокойным.
— Ни слова, Ангир, — предупредила она. — Мы с тобой уже все решили. Раххыг, передай оркам: Ракош хочет, чтобы ее не поминали лихом. Как бы там ни было, мы с Длинным Луком подарили вам несколько забавных деньков. Ну все, больше вы меня не увидите… — Она опустила взгляд на Джока, вздохнула и вдруг обратилась к Изабелле: — А ты не такая дурочка, как я думала… Твой Джон — он славный. Когда придет в себя, скажи ему, однако, что моя благодарность не спасет его от судьбы.
— Он знает, — ответила Изабелла. — Он знает о судьбе больше, чем все мы. Он не станет спасаться от нее, он ее встретит.
— Я так и думала, — не вполне понятно сказала Истер и, запахнув поплотнее накидку, ушла в темноту лесных чертогов над откосом.
Глава 30
РЕШЕНИЕ
— Значит, так и сказала? — переспросил Джон, приподнимаясь на локте.
— Так и сказала: «Моя благодарность не спасет его от судьбы», слово в слово, — подтвердила Изабелла. — Что это значит?
Джон поморщился:
— Понятия не имею. Быть может, ей известно еще что-то насчет доспехов или орков. Боже мой, неужели это никогда не кончится?
— Да все уже закончилось, Джон! — улыбнулась девушка. — А что будет потом — еще не началось. Аннагаир ушел. Взял свою часть сокровищ и доспехи Рота, проводил орков и ушел. Орки, сам понимаешь, тоже ушли, кстати, тихо и без шума: калуны никогда не спорят с Клахаром, а иджуны после предательства Зохт-Шаха стали тише воды ниже травы, так что больше споров не было. А еще Гарри отправился в путь, за Беном поехал.
— Гарри поехал к лесовикам? — удивился Джон. — Когда?
— Да вчера, после того как побывал у тебя, сразу и собрался. Он только и ждал, когда ты придешь в себя, чтобы ехать со спокойной душой.
— Нет чтоб дождаться, — посетовал Джон. — Вместе бы съездили.
— Кто-то только что хныкал, будто не желает больше никаких историй, — хитро прищурилась Изабелла.
— Разве это история? Так, прогулка для улучшения аппетита. И вообще, я не хнычу, я стенаю, как и положено тяжко раненным героям. Истории мне и впрямь поднадоели, особенно бесконечные. Мне бы сейчас чего попроще…
Изабелла смотрела на него чистыми, влюбленными глазами:
— Ты настоящий герой.
— Брось шутить! — Джон со стоном откинулся на подушки. — Посмотри на меня, я чуть живая развалина — и это плата за единственную минуту геройства. Да если бы я знал заранее, чем это обернется…
— Чем же оно еще могло обернуться? — удивилась Изабелла. — Не надеялся же ты, что орки тебя поблагодарят?
— Я надеялся, что нужен им живым.
— Ты дал нам время, и мы успели прискакать!
— Не смеши меня, золотко. Сколько я их удерживал? Не будем жадничать, — скажем, около минуты, ну двух. Ничего это не меняло, Зохт-Шах с успехом потратил бы это время, демонически хохоча над обретенным сокровищем. Орки бы радовались и точно так же потеряли бы бдительность. И даже в крайнем случае — что такое Зохт-Шах против нашего сэра Томаса?
— А вот сэр Томас говорит, что с мечом Рота Зохт-Шах мог бы натворить бед! Так что все равно ты герой, — упорствовала Изабелла.
— Ну раз так, то вот последнее доказательство, — улыбнулся Джон. — Ладно, победу принесли считаные секунды, ладно, только благодаря мне Истер сумела прикончить шамана и вождя. Только я-то этого не знал! Я полез в драку просто так, ни на что подобное не рассчитывая. Сдуру.
— Ты в одиночку перебил одиннадцать орков, а скольких ранил — и не сосчитать! — не сдавалась Изабелла. — Как настоящий герой из древней саги…
— Всю полусотню мне все равно было не одолеть, — возразил Джон.
— Тогда подумай о тех, кто был ранен в бою, — они могли бы и погибнуть, если бы ты не измотал орков… Джон, ну почему тебе совсем не хочется быть героем?
— Не знаю, — помедлив, ответил молодой граф. — Об этом, наверное, лучше подумать после, когда я смогу ходить.
— А знаешь, Раххыг тебе так завидовал, — заметила девушка.
— Из-за чего?
— Из-за Хича. Это тот орк, у которого ты отобрал меч. Он был лучшим и доверенным воином Зохт-Шаха. Раххыг полжизни мечтал до него добраться, а когда увидел, что ты убил Хича, да еще его же мечом, то чуть локти с досады не начал кусать.
— Хм, надеюсь, он не держит на меня зла?
— Совсем нет. Он потом сказал, он рад, что вам не довелось драться друг против друга.
— Превосходно. Только знаешь, давай поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня, кажется, славный денек?
Джон выздоравливал на удивление быстро — сказывалось мастерство сэра Томаса. Уже через несколько дней он начал вставать с постели, но понадобилась еще две недели, чтобы к нему вернулись хоть какие-то силы. Все это время прошло тихо и спокойно, так что сумасшедший ритм приключений с бешеными гонками, чудовищами и свирепыми схватками стал казаться чем-то вроде сна.
Гарри еще не вернулся, но ждали его со дня на день. Сэр Томас и призрак проводили сутки за беседами, по-видимому столь многомудрыми, что у графа, когда ему приходилось покидать башню по тем или иным причинам, вид был малость отстраненный.
Жизнь вошла в спокойное русло и даже стала вольнее. С исчезновением мощного источника Первозданной Силы нечисти в лесах заметно поубавилось, а с гибелью Длинного Лука Вольница стала распадаться — заметно ослабло противостояние деревень, тяготеющих к разбойному логову, и тех селений, которые после истории с Тильбардом Нойлсом решительно отказались от «покровительства» Вольницы и охотно приняли руку графа. Крестьяне были довольны и слали в замок подарки, львиная доля которых адресовалась «благородному рыцарю сэру Джону». Последнего крестьяне то называли посланцем доброго короля, то странствующим рыцарем Ивангое, то вообще путали с сэром Ланселотом и Мерлином одновременно. Когда Джон выбирался на прогулку, встречные гвардейцы салютовали истово, а при попытке завязать с ними разговор робели, отвечали как малые дети перед строгим учителем. Единственным собеседником Джона оставалась Изабелла, она же — чуткая сиделка и верная спутница. Как-то ночью Джону приснилось, что он знакомит с ней своих родителей — все в той же уютной малой гостиной, у потрескивающего камина. Жаль, проснувшись, он не мог вспомнить, что сказали отец и мать насчет девушки.
В последние три дня он возобновил уроки боевого искусства: грелся на солнышке, наблюдая, как Изабелла упражняется с оружием и без, давал советы, рассказывал разные истории. Сегодня он впервые решил размяться сам и выполнил несколько простых движений. Раны по-прежнему давали о себе знать, но мышцы с удовольствием откликнулись на знакомую работу, когда Джон, осторожничая, подвигал руками и повращал торс. Хотелось дать нагрузку и на ноги, но с этим он решил повременить. Ограничился еще несколькими наклонами с руками, заложенными за спину, да постоял немного на здоровой ноге, делая махи руками.
Занятый собой, он не сразу заметил, что Изабелла сегодня молчалива и грустна. Он, однако, привык к тому, что девушка сама без всяких сомнений поверяет ему свои горести, и расспрашивать не стал. Только когда она раньше обычного вернула меч в ножны, сказав, что на сегодня хватит, он заметил:
— Ты на себя непохожа. Что-то случилось?
— Нет, — быстро ответила она, глядя в сторону, и на этом разговор закончился.
До самого обеда она где-то пропадала. Чувствуя растущее недовольство, Джон предпринял прогулку, проковылял, опираясь на палку, мимо работающих каменщиков, докладывавших восточное крыло. Где-то стучали топоры, где-то устало ругались, где-то смеялись и подзадоривали друг друга. Было шумно и, в общем, радостно — а что мешало радоваться мирному солнечному дню?
Лишь там, где проходил Джон, голоса становились неестественными, взоры из живых превращались в живописно-восторженные, а лица делались похожими на гипсовые маски. Ореол славы. Похоже, в нем вырабатывалось стойкое отвращение к славе. Вроде бы что плохого в радости, которую доставил он людям своими трудами? Ну ладно — подвигами? Жителей Средневековья в этом смысле не упрекнешь в неискренности, они просто и естественно воздают должное великому герою…
Не то странствующему рыцарю Ивангое, не то Мерлину, не то сиду-воителю Благого Двора.
Джон поплелся к себе, сдержанно отвечая на приветствия и особенно сильно тоскуя по оставшемуся в грядущем камину в малой гостиной.
Изабелла уже принесла обед, вкусный и с претензией на изысканность, но сама почти не ела. Не выдержав, Джон сказал:
— Нет, золотко, я так не могу — от твоего вида еда теряет вкус. Что с тобой стряслось?
— Не называй меня так, пожалуйста.
— Хорошо, не буду. Извини, Изабелла, может, я делаю что-то не так? Почему ты не хочешь довериться мне?
Она отложила ложку и утвердила подбородок на ладонях.
— Зачем? Джон, это все не имеет значения. Мы уже говорили, и ты сам все знаешь.
— О чем ты, Изабелла?
— О нас, — прошептала девушка так тихо, что Джон не расслышал, но, когда он переспросил, она ответила иначе: — Сэр призрак скоро должен прийти за тобой. Он сказал мне, что ты отправляешься домой сегодня вечером.
— Что? — удивился Джон. — Интересно, почему он так решил? Я, конечно, должен вернуться, но… я еще слишком слаб. Я никуда не собираюсь.
— Я так и сказала, что, ты ничего подобного не говорил, а сэр призрак сказал, что знает. Только он хорошо помнит, что это произошло на десятый день. Сказал, так все и было: он, сэр призрак, когда был еще сэром Томасом, лечил тебя ровно десять дней, а потом сэр призрак, который уже тогда не был сэром Томасом, а был его духом, сказал: сегодня пора отправлять его домой, и сэр Томас, еще не ставший сэром призраком, выполнил необходимый обряд.
Из этого объяснения Джон усвоил только одно: так все и случилось. Остальное сложно было бы распутать, если бы молодой граф уже не освоился с категориями петли времени, но сейчас не до того.
— Вот, значит, как… Тогда все ясно, — сказал Джон и, посмотрев на Изабеллу, добавил: — Все ясно.
Аппетит пропал, но он заставил себя съесть кусок хлеба с медом, после чего сказал:
— Если мы говорим об одном и том же, то я действительно все знаю и повторяться нам с тобой нет смысла… Знаешь что, мне нужно поговорить с призраком. Он ведь должен находиться у графа?
— А он больше нигде и не бывает.
— Вот и хорошо, — кивнул Джон, взялся за свою палку и встал.
— Давай я провожу тебя, — предложила Изабелла.
— Это будет даже лучше. Идем.
Рука об руку они поднялись в башню. Конечно, оба старших Рэдхэнда были там, живой сидел за столом и что-то чертил, дух заглядывал ему через плечо с указующим перстом наготове.
Джон осмотрелся. Он был в этой комнате всего лишь второй раз, но запомнил ее на всю жизнь. Сейчас ему было неловко вспоминать свое поведение здесь, но он спрашивал себя, как бы поступил, если бы сэры Томасы вдруг сказали: да, кстати, чуть не вылетело из головы — перед возвращением домой ты должен убить гидру, которая терроризирует волшебный ручей и мешает нам жить. Или, например: сэр Томас пока не позаботился о наследниках, так вот, нужно тебе, Джонни, раскатать по камешку замок одного великана и освободить заточенную там принцессу — ей суждено продолжить род Рэдхэндов. В самом деле, что бы он тогда сказал? Джон улыбнулся. Поругался бы, конечно, но пошел бы. С Мечом Правосудия. С Изабеллой и желательно с Гарри и Беном. И чемоданом советов призрака. Суждено так суждено — схаас, как говорят одни наши общие знакомые.
А если не схаас? То есть неизвестно заранее, кому что суждено, — пошел бы? Ладно, хватит, велел себе Джон. Вот когда кто-то начнет приставать с подобными предложениями, тогда и подумаем.
— Ненавижу себя, когда упускаю что-то из виду, — вздохнул сэр Томас, откладывая перо.
— Эта ошибка по крайней мере поправима, — успокоил его дух. — Хотя ты прав, я тоже не люблю тебя, когда ты ошибаешься.
Оба рассмеялись.
— Добрый день, уважаемые сэры, — поздоровался Джон. — Если не секрет, о чем вы с таким увлечением рассуждаете?
— О тебе, малыш, — ответил призрак. — О тебе и твоем возвращении. Видишь ли, мы запамятовали одну немаловажную вещь. Как только Аннагаир покинул землю, Первозданная Сила стала развеиваться, и теперь единственный источник ее — Меч Света и таланты. А прежнее заклинание, которым мы перенесли тебя сквозь время, было построено на полном объеме мистической энергии, генерируемой артефактами и усиленной экзовалентными пунктами ландшафта, что, разумеется, повышало коэффициенты когнитивных эманаций на два-три порядка в зависимости от динамического статуса в подвижной иерархии…
— Ой, сэр призрак, вы его прямо сейчас отправляете, да? — забеспокоилась Изабелла.
— Нет, это он хочет сказать, что у него… Дедушка, если я хоть что-то понял из вашей речи, вы пытаетесь сказать, что у вас не хватает энергии для заклинания?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Громко сказано, — послышался голос над их головами.
Из-за тиса вышла юная ведьма, уже успевшая обзавестись меховой накидкой Ташта. Усталое лицо, покрытое кровоподтеками, выглядело спокойным.
— Ни слова, Ангир, — предупредила она. — Мы с тобой уже все решили. Раххыг, передай оркам: Ракош хочет, чтобы ее не поминали лихом. Как бы там ни было, мы с Длинным Луком подарили вам несколько забавных деньков. Ну все, больше вы меня не увидите… — Она опустила взгляд на Джока, вздохнула и вдруг обратилась к Изабелле: — А ты не такая дурочка, как я думала… Твой Джон — он славный. Когда придет в себя, скажи ему, однако, что моя благодарность не спасет его от судьбы.
— Он знает, — ответила Изабелла. — Он знает о судьбе больше, чем все мы. Он не станет спасаться от нее, он ее встретит.
— Я так и думала, — не вполне понятно сказала Истер и, запахнув поплотнее накидку, ушла в темноту лесных чертогов над откосом.
Глава 30
РЕШЕНИЕ
— Значит, так и сказала? — переспросил Джон, приподнимаясь на локте.
— Так и сказала: «Моя благодарность не спасет его от судьбы», слово в слово, — подтвердила Изабелла. — Что это значит?
Джон поморщился:
— Понятия не имею. Быть может, ей известно еще что-то насчет доспехов или орков. Боже мой, неужели это никогда не кончится?
— Да все уже закончилось, Джон! — улыбнулась девушка. — А что будет потом — еще не началось. Аннагаир ушел. Взял свою часть сокровищ и доспехи Рота, проводил орков и ушел. Орки, сам понимаешь, тоже ушли, кстати, тихо и без шума: калуны никогда не спорят с Клахаром, а иджуны после предательства Зохт-Шаха стали тише воды ниже травы, так что больше споров не было. А еще Гарри отправился в путь, за Беном поехал.
— Гарри поехал к лесовикам? — удивился Джон. — Когда?
— Да вчера, после того как побывал у тебя, сразу и собрался. Он только и ждал, когда ты придешь в себя, чтобы ехать со спокойной душой.
— Нет чтоб дождаться, — посетовал Джон. — Вместе бы съездили.
— Кто-то только что хныкал, будто не желает больше никаких историй, — хитро прищурилась Изабелла.
— Разве это история? Так, прогулка для улучшения аппетита. И вообще, я не хнычу, я стенаю, как и положено тяжко раненным героям. Истории мне и впрямь поднадоели, особенно бесконечные. Мне бы сейчас чего попроще…
Изабелла смотрела на него чистыми, влюбленными глазами:
— Ты настоящий герой.
— Брось шутить! — Джон со стоном откинулся на подушки. — Посмотри на меня, я чуть живая развалина — и это плата за единственную минуту геройства. Да если бы я знал заранее, чем это обернется…
— Чем же оно еще могло обернуться? — удивилась Изабелла. — Не надеялся же ты, что орки тебя поблагодарят?
— Я надеялся, что нужен им живым.
— Ты дал нам время, и мы успели прискакать!
— Не смеши меня, золотко. Сколько я их удерживал? Не будем жадничать, — скажем, около минуты, ну двух. Ничего это не меняло, Зохт-Шах с успехом потратил бы это время, демонически хохоча над обретенным сокровищем. Орки бы радовались и точно так же потеряли бы бдительность. И даже в крайнем случае — что такое Зохт-Шах против нашего сэра Томаса?
— А вот сэр Томас говорит, что с мечом Рота Зохт-Шах мог бы натворить бед! Так что все равно ты герой, — упорствовала Изабелла.
— Ну раз так, то вот последнее доказательство, — улыбнулся Джон. — Ладно, победу принесли считаные секунды, ладно, только благодаря мне Истер сумела прикончить шамана и вождя. Только я-то этого не знал! Я полез в драку просто так, ни на что подобное не рассчитывая. Сдуру.
— Ты в одиночку перебил одиннадцать орков, а скольких ранил — и не сосчитать! — не сдавалась Изабелла. — Как настоящий герой из древней саги…
— Всю полусотню мне все равно было не одолеть, — возразил Джон.
— Тогда подумай о тех, кто был ранен в бою, — они могли бы и погибнуть, если бы ты не измотал орков… Джон, ну почему тебе совсем не хочется быть героем?
— Не знаю, — помедлив, ответил молодой граф. — Об этом, наверное, лучше подумать после, когда я смогу ходить.
— А знаешь, Раххыг тебе так завидовал, — заметила девушка.
— Из-за чего?
— Из-за Хича. Это тот орк, у которого ты отобрал меч. Он был лучшим и доверенным воином Зохт-Шаха. Раххыг полжизни мечтал до него добраться, а когда увидел, что ты убил Хича, да еще его же мечом, то чуть локти с досады не начал кусать.
— Хм, надеюсь, он не держит на меня зла?
— Совсем нет. Он потом сказал, он рад, что вам не довелось драться друг против друга.
— Превосходно. Только знаешь, давай поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня, кажется, славный денек?
Джон выздоравливал на удивление быстро — сказывалось мастерство сэра Томаса. Уже через несколько дней он начал вставать с постели, но понадобилась еще две недели, чтобы к нему вернулись хоть какие-то силы. Все это время прошло тихо и спокойно, так что сумасшедший ритм приключений с бешеными гонками, чудовищами и свирепыми схватками стал казаться чем-то вроде сна.
Гарри еще не вернулся, но ждали его со дня на день. Сэр Томас и призрак проводили сутки за беседами, по-видимому столь многомудрыми, что у графа, когда ему приходилось покидать башню по тем или иным причинам, вид был малость отстраненный.
Жизнь вошла в спокойное русло и даже стала вольнее. С исчезновением мощного источника Первозданной Силы нечисти в лесах заметно поубавилось, а с гибелью Длинного Лука Вольница стала распадаться — заметно ослабло противостояние деревень, тяготеющих к разбойному логову, и тех селений, которые после истории с Тильбардом Нойлсом решительно отказались от «покровительства» Вольницы и охотно приняли руку графа. Крестьяне были довольны и слали в замок подарки, львиная доля которых адресовалась «благородному рыцарю сэру Джону». Последнего крестьяне то называли посланцем доброго короля, то странствующим рыцарем Ивангое, то вообще путали с сэром Ланселотом и Мерлином одновременно. Когда Джон выбирался на прогулку, встречные гвардейцы салютовали истово, а при попытке завязать с ними разговор робели, отвечали как малые дети перед строгим учителем. Единственным собеседником Джона оставалась Изабелла, она же — чуткая сиделка и верная спутница. Как-то ночью Джону приснилось, что он знакомит с ней своих родителей — все в той же уютной малой гостиной, у потрескивающего камина. Жаль, проснувшись, он не мог вспомнить, что сказали отец и мать насчет девушки.
В последние три дня он возобновил уроки боевого искусства: грелся на солнышке, наблюдая, как Изабелла упражняется с оружием и без, давал советы, рассказывал разные истории. Сегодня он впервые решил размяться сам и выполнил несколько простых движений. Раны по-прежнему давали о себе знать, но мышцы с удовольствием откликнулись на знакомую работу, когда Джон, осторожничая, подвигал руками и повращал торс. Хотелось дать нагрузку и на ноги, но с этим он решил повременить. Ограничился еще несколькими наклонами с руками, заложенными за спину, да постоял немного на здоровой ноге, делая махи руками.
Занятый собой, он не сразу заметил, что Изабелла сегодня молчалива и грустна. Он, однако, привык к тому, что девушка сама без всяких сомнений поверяет ему свои горести, и расспрашивать не стал. Только когда она раньше обычного вернула меч в ножны, сказав, что на сегодня хватит, он заметил:
— Ты на себя непохожа. Что-то случилось?
— Нет, — быстро ответила она, глядя в сторону, и на этом разговор закончился.
До самого обеда она где-то пропадала. Чувствуя растущее недовольство, Джон предпринял прогулку, проковылял, опираясь на палку, мимо работающих каменщиков, докладывавших восточное крыло. Где-то стучали топоры, где-то устало ругались, где-то смеялись и подзадоривали друг друга. Было шумно и, в общем, радостно — а что мешало радоваться мирному солнечному дню?
Лишь там, где проходил Джон, голоса становились неестественными, взоры из живых превращались в живописно-восторженные, а лица делались похожими на гипсовые маски. Ореол славы. Похоже, в нем вырабатывалось стойкое отвращение к славе. Вроде бы что плохого в радости, которую доставил он людям своими трудами? Ну ладно — подвигами? Жителей Средневековья в этом смысле не упрекнешь в неискренности, они просто и естественно воздают должное великому герою…
Не то странствующему рыцарю Ивангое, не то Мерлину, не то сиду-воителю Благого Двора.
Джон поплелся к себе, сдержанно отвечая на приветствия и особенно сильно тоскуя по оставшемуся в грядущем камину в малой гостиной.
Изабелла уже принесла обед, вкусный и с претензией на изысканность, но сама почти не ела. Не выдержав, Джон сказал:
— Нет, золотко, я так не могу — от твоего вида еда теряет вкус. Что с тобой стряслось?
— Не называй меня так, пожалуйста.
— Хорошо, не буду. Извини, Изабелла, может, я делаю что-то не так? Почему ты не хочешь довериться мне?
Она отложила ложку и утвердила подбородок на ладонях.
— Зачем? Джон, это все не имеет значения. Мы уже говорили, и ты сам все знаешь.
— О чем ты, Изабелла?
— О нас, — прошептала девушка так тихо, что Джон не расслышал, но, когда он переспросил, она ответила иначе: — Сэр призрак скоро должен прийти за тобой. Он сказал мне, что ты отправляешься домой сегодня вечером.
— Что? — удивился Джон. — Интересно, почему он так решил? Я, конечно, должен вернуться, но… я еще слишком слаб. Я никуда не собираюсь.
— Я так и сказала, что, ты ничего подобного не говорил, а сэр призрак сказал, что знает. Только он хорошо помнит, что это произошло на десятый день. Сказал, так все и было: он, сэр призрак, когда был еще сэром Томасом, лечил тебя ровно десять дней, а потом сэр призрак, который уже тогда не был сэром Томасом, а был его духом, сказал: сегодня пора отправлять его домой, и сэр Томас, еще не ставший сэром призраком, выполнил необходимый обряд.
Из этого объяснения Джон усвоил только одно: так все и случилось. Остальное сложно было бы распутать, если бы молодой граф уже не освоился с категориями петли времени, но сейчас не до того.
— Вот, значит, как… Тогда все ясно, — сказал Джон и, посмотрев на Изабеллу, добавил: — Все ясно.
Аппетит пропал, но он заставил себя съесть кусок хлеба с медом, после чего сказал:
— Если мы говорим об одном и том же, то я действительно все знаю и повторяться нам с тобой нет смысла… Знаешь что, мне нужно поговорить с призраком. Он ведь должен находиться у графа?
— А он больше нигде и не бывает.
— Вот и хорошо, — кивнул Джон, взялся за свою палку и встал.
— Давай я провожу тебя, — предложила Изабелла.
— Это будет даже лучше. Идем.
Рука об руку они поднялись в башню. Конечно, оба старших Рэдхэнда были там, живой сидел за столом и что-то чертил, дух заглядывал ему через плечо с указующим перстом наготове.
Джон осмотрелся. Он был в этой комнате всего лишь второй раз, но запомнил ее на всю жизнь. Сейчас ему было неловко вспоминать свое поведение здесь, но он спрашивал себя, как бы поступил, если бы сэры Томасы вдруг сказали: да, кстати, чуть не вылетело из головы — перед возвращением домой ты должен убить гидру, которая терроризирует волшебный ручей и мешает нам жить. Или, например: сэр Томас пока не позаботился о наследниках, так вот, нужно тебе, Джонни, раскатать по камешку замок одного великана и освободить заточенную там принцессу — ей суждено продолжить род Рэдхэндов. В самом деле, что бы он тогда сказал? Джон улыбнулся. Поругался бы, конечно, но пошел бы. С Мечом Правосудия. С Изабеллой и желательно с Гарри и Беном. И чемоданом советов призрака. Суждено так суждено — схаас, как говорят одни наши общие знакомые.
А если не схаас? То есть неизвестно заранее, кому что суждено, — пошел бы? Ладно, хватит, велел себе Джон. Вот когда кто-то начнет приставать с подобными предложениями, тогда и подумаем.
— Ненавижу себя, когда упускаю что-то из виду, — вздохнул сэр Томас, откладывая перо.
— Эта ошибка по крайней мере поправима, — успокоил его дух. — Хотя ты прав, я тоже не люблю тебя, когда ты ошибаешься.
Оба рассмеялись.
— Добрый день, уважаемые сэры, — поздоровался Джон. — Если не секрет, о чем вы с таким увлечением рассуждаете?
— О тебе, малыш, — ответил призрак. — О тебе и твоем возвращении. Видишь ли, мы запамятовали одну немаловажную вещь. Как только Аннагаир покинул землю, Первозданная Сила стала развеиваться, и теперь единственный источник ее — Меч Света и таланты. А прежнее заклинание, которым мы перенесли тебя сквозь время, было построено на полном объеме мистической энергии, генерируемой артефактами и усиленной экзовалентными пунктами ландшафта, что, разумеется, повышало коэффициенты когнитивных эманаций на два-три порядка в зависимости от динамического статуса в подвижной иерархии…
— Ой, сэр призрак, вы его прямо сейчас отправляете, да? — забеспокоилась Изабелла.
— Нет, это он хочет сказать, что у него… Дедушка, если я хоть что-то понял из вашей речи, вы пытаетесь сказать, что у вас не хватает энергии для заклинания?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86