Он резко вскинул голову и кивнул.
– Пожалуй, вы правы, – медленно ответил Лордан. – Надеюсь, вы нас извините…
На лице девушки отразилось плохо скрываемое разочарование,
– Приятно было познакомиться, – с улыбкой сказала она. Когда я вернусь домой, то всем расскажу, что провела вечер в компании настоящего перимадейского фехтовальщика.
– Непременно расскажите, – улыбнулся он, держась за бок. – Счастливого пути.
После ухода Лордана и его помощницы воцарилась непродолжительная тишина. Венарт глубоко вздохнул, но сестра его опередила.
– Это твоя вина, – заявила девушка. – Я пыталась остановить тебя, но ты и слушать не хотел.
– Я начинаю думать, что моя вина в том, что я взял тебя в эту поездку, – устало ответил брат. – Давай-ка пойдем обратно в гостиницу, пока ты не натворила чего похуже. Неужели ты никогда…
– Удивительно, – прервала его Ветриз. Я была уверена, что он выиграет, честно. А в разговоре он оказался обыкновенным, ничем не примечательным человеком.
– Не знаю, не знаю, – ответил Венарт, – насколько я слышал, ему трижды удалось вставить слово, что, в моем понимании, в некоторой степени делает его героем.
Ветриз пропустила колкость мимо ушей.
– Ладно, – примирительно сказала она, – идем на скобяной рынок, научишь меня выбирать медные изделия. Ты, кажется, говорил, что у нас сегодня еще много дел.
Алексий оторвал взгляд от книги.
– Каков результат?
– Он выиграл.
Патриарх молча кивнул, закрыл книгу и положил ее на аналой. Затем повернулся и сказал:
– Входи, выпей сидра.
При слове «сидр» губы Геннадия слегка скривились.
– Спасибо, я воздержусь. Это было очень странное дело, – продолжал он, усаживаясь на единственный в келье жесткий стул, – чистая случайность. Олвис просто играл с ним, как кошка с мышкой, а потом его меч неожиданно сломался.
– Мы поставили хорошую защиту, – коротко ответил Патриарх – надеюсь, она была не слишком заметной.
– Мне кажется, – покачал головой Геннадий, – что дело не в нас. Или, – добавил он, подергивая аккуратно подстриженную бородку, – не только в нас. Готов поклясться, я видел там еще одну подпись.
– Перестань, – оборвал его Алексий, – ты прекрасно знаешь, как я отношусь к подобным заявлениям.
– Дело вкуса, – насупился Геннадий. – Я доверяю собственным ощущениям. И прежде чем ты упрекнешь меня в необоснованной мистификации и напомнишь о принципе экономии энергии, я скажу, что делаю выводы на основе собственных наблюдений. Я считаю, что наша защита помогла ему продолжать сопротивление и хорошие выпады отражать плохими. Но сломанный меч – не наша заслуга.
– Естественно, – кивнул Алексий, – это касается непосредственно Олвиса. – Патриарх на мгновение задумался. – Может быть, над ним тоже тяготело проклятие?
– Исключено, – ответил собеседник, – но, возможно, это эффект от действия от твоего проклятия. У меня появилось ощущение легкого прикосновения, как бы побочного действия, больше похожего на случайный толчок, нежели прицельный удар. Понимаешь, о чем я?
Алексий оперся на стену и безучастно смотрел на потолочную мозаику. Сам того не замечая, он начал считать звезды.
– Какое необычное явление, – произнес он. – Если сила такова, какой ты ее описываешь, противодействие должно быть ужасным. Кто будет рисковать ради, как ты выражаешься «легкого прикосновения»?
– Я тоже думал об этом. Н вдруг мы имеем дело с натуралом?
Зрачки Алексия непроизвольно сузились.
– Бессознательное действие, – задумчиво пробормотал он. Вполне возможно. К счастью, это явление встречается чрезвычайно редко, к примеру, моя бывшая ученица.
– Ты бы не пропустил это, – покачал головой Архимандрит, – такую силу нельзя не заметить.
– Она может не проявляться, – заметил Патриарх, потирая затекшую голень, кровать в келье была совершенно не приспособлена для сиденья, – впрочем, ты прав, я бы заметил. Кроме того, – добавил он, озаренный неожиданной мыслью, – если бы девчонка обладала собственной силой, она бы остановил меня раньше, чем я наложил неправильное проклятие. Хотя идея с натуралом звучит правдоподобно. В толпе зрителей он переживает за неудачника, представляет, как ломается меч, и Лордан выходит из поединка живым и невредимым; все происходит совершенно неосознанно…
– Достаточно. – Геннадий остановился, сделал несколько шагов обратно и снова опустился на стул. – Если твои предположения верны, дело становится еще более запутанным. Мы не можем вернуться к тому моменту, кода ты наложил проклятие, потому что не знаем, что обнаружим там.
Алексий лег на кровать и закрыл глаза, пытаясь отстраниться от навязчивых мыслей. Прежде всего сохранять чувство меры.
– Самое худшее, что может произойти…
– …проклятие ляжет на тебя, – раздраженно прервал его Геннадий, – со всеми вытекающими для тебя и, косвенно, для твоих коллег последствиями. Патриарх Перимадеи во цвете лет умирает от собственного проклятия!
– Кто узнает?
– Дорогой друг, здоровые сытые мужчины без причины не умирают.
– Скажешь, что я некоторое время был болен. Естественный и долгожданный исход. – Алексий открыл глаза. – Ты действительно думаешь, что…
– Мой дорогой друг…
Алексий сел на кровати и свесил ноги.
– Геннадий, я был предельно откровенен с тобой, я действительно ничего не понимаю.
– Алексий, ты Патриарх Пери…
– Да. По определению, я должен знать о принципе действия Закона больше, чем любой из живущих на земле. Но я не понимаю, как он действует. Так же, как и ты, – добавил старец, прежде чем Архимандрит смог открыть рот. – Все, что мы знаем, это что Закон действительно работает. Мы всю жизнь тратим на изучение трудов различных философов и ученых, но знаем лишь то, что он работает. На этом наши знания заканчиваются. Мы не можем контролировать его.
– Да, но…
– А сейчас, – продолжал Патриарх, не слушая возражений, – в городе находится натурал, который может управлять Законом, – горько добавил он, – вероятно, вообще не осознавая, что он делает. К тому же над городом витает мое неуправляемое проклятие, которое во что бы то ни стало решило прилепиться ко мне. – Алексий отчаянно сдавил костяшки пальцев. – Знаешь, если бы мы ограничивались лишь математикой и этикой, что, собственно, мы и должны делать…
– Да, но мы так не делаем. Во всяком случае, ты так не делаешь.
Насколько я помню, ты сам предложил свою помощь…
– Хорошо, извини, – Геннадий сжал лицо в ладонях, – взаимные обвинения ни к чему не приведут. Мы не можем управлять ситуацией, но ведь кто-то может!
– Как ты верно заметил, – вздохнул старец, – я Патриарх Перимадеи, ты – Архимандрит городской Академии. Мы отказались от помощи в тот момент, когда приняли высокий сан.
– Натурал, – неожиданно произнес Геннадий. – Натурал может решить эту проблему.
– Но ведь мы только что установили, что он, вероятно, не имеет представления о собственной силе. Даже если нам удастся убедить его, где гарантия, что сознательно он сможет помочь нам?
– По-моему, у нас нет выбора.
– К сожалению, – Алексий ссутулился, так что под бородок коснулся груди, – но как мы найдем твоего натурала? Не бродить же по городу, уповая на случайную встречу.
Архимандрит долго не отвечал, затем вздохнул и сказал:
– Боюсь, это единственное, что нам остается.
– Но это займет годы! Кроме того, я не имею…
– Я знаю, – прервал его монолог Геннадий. – Хочу еще более огорчить тебя. Ты исходишь из предположения, что натурал живет в городе. А если он чужестранец? Если он приехал по делам и через день-два отправится обратно? Или вообще уже уехал?
– С чего ты взял?
– Ну, подумай сам: если это горожанин, почему мы не столкнулись с его работой раньше? Маловероятно, что до сегодняшнего дня его сила не проявлялась.
– Не исключено.
– И тем не менее маловероятно. Сила, которая материализует полуосознанное желание…
– У тебя нет доказательств.
– Мои наблюдения, помнишь? Я был в зале суда.
– Согласен, – вздохнул Алексий. – Что ты предлагаешь?
Геннадий пожал плечами.
– Не могу предложить ничего лучше, как прочесать улицы. Хотя никакой гарантии, что…
– Поставить ловушку, – неожиданно воскликнул Патриарх – причем ловушку не в прямом смысле, а приманку. Нечто, что заставит его бессознательно применить свою силу.
– Великолепная идея. Как ты предполагаешь осуществить ее?
Алексий шумно вдохнул и щелкнул себя по носу…
– Не знаю, – признался он.
Геннадий нагнулся вперед, так что кончик его бороды коснулся пальцев рук.
– Наверняка существует человек, к которому мы могли бы обратиться за советом.
– Я же много раз говорил тебе, что…
– Нам нужен профессионал, – ответил Архимандрит. – Сколько посвященных сейчас в городе? Тысячи. Среди них наверняка найдется тот, кто занят изучением именно этой, ничтожной, в сущности, области Закона. Каждый должен что-то изучать.
– Иными словами, ты предлагаешь созвать капитул, объявить всем, что мы оказались в отчаянном положении и вежливо поинтересоваться, не подскажет ли кто ответа. Я тебя умоляю, Геннадий.
– Будем действовать осмотрительно. Предлагаю опубликовать Манускрипт, полный ошибок, и подождать, когда кто-нибудь выступит с опровержением.
– Потрясающе. Ты представляешь, сколько это будет продолжаться? – Если твое предположение верно, натурал к тому времени может покинуть город. Мы не можем терять столько времени.
– Как собираешься действовать?
– Методом исключения. Ловушка для натурала. – Алексий устало смотрел поверх сцепленных пальцев на свечу, стоящую на полу в центре кельи. – Все лучше, чем сидеть здесь и пререкаться. – Он выдавил измученную улыбку. – Забавно, правда? В этой области нас считают мастерами.
– И мы таковыми являемся, – угрюмо отозвался Геннадий.
– Это-то меня и беспокоит.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Лордан проснулся и обнаружил, что сорочка пропитана кровью. Он тщательно осмотрел рану, сменил компресс из шерсти и болотного мха и натянул новую рубаху.
Хлеба в квартире не обнаружилось, поэтому, стиснув зубы – бок болел необычайно, – Бардас надел плащ, прихрамывая спустился по лестнице и сквозь лабиринт узких улочек направился к южному краю «муравейника» в булочную. Пекарь привык и не удивлялся, когда адвокат приходил к нему и спрашивал плесневелый хлеб.
– Да-да, отец отложил для вас, – ответил сын пекаря. – Зеленый, который вы любите.
Лордан устал объяснять, поэтому молча улыбнулся и протянул медный четвертак. Монетка мгновенно исчезла в одном из бесчисленных карманов мальчишки.
– Я горжусь, что живу в одном доме со знаменитостью, – с восторгом заявил паренек.
– В таком случае, – улыбнулся Лордан, – я возьму также свежую булку. Что ты имеешь в виду под «знаменитостью»?
Мальчишка смущенно кашлянул.
– Вас называют великий Бардас Лордан. Вчера у вас появилось много друзей.
– Откуда? Каким образом?
– Мы поставили на вас.
– Добрососедская верность?
Фехтовальщик изумленно приподнял бровь.
– Чертовская удача. Проклятие, если бы я знал, что вы выиграете, я бы поставил больше. Еще бы, двести против одного…
Лордан молча взял хлеб.
– Похоже, ты заработал на этом деле больше, чем я, – бросил он, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. – Почему мне никто не сказал, что ставят двести против одного? Я бы тоже хотел заработать.
Опять нескончаемые ступени. Другие фехтовальщики поддерживают форму, бегая по стадиону в Классах, Лордану требовалось лишь преодолеть путь от улицы до своей двери.
Булка, отложенная пекарем, прекрасно подходила для намеченной цели. Ее поверхность была усыпана чудесными бело-зелеными пятнышками. Лучшие из них Бардас соскоблил ножом в ладонь левой руки и высыпал на чистый лист пергамента. Затем он открыл рану, осторожно засыпал плесень и снова наложил повязку. Лордан свято верил в действенность этого ритуала: с тех пор, как он стал прибегать к нему, раны перестали воспаляться и заживали очень быстро, хотя судебные мечи в любом случае находились в идеальном состоянии, так что это могло быть случайным совпадением. Покончив с раной, фехтовальщик отрезал горбушку от свежей булки и наполнил чашу вчерашним вином.
Ритуал с хлебной плесенью Лордан узнал очень давно, еще на равнинах. Сначала он решил, что это дурацкий розыгрыш, какими потчуют новобранцев, вроде стелы для левой руки или яиц мула. Позже Бардас понял, что это была не шутка, хотя долгое время не решался прибегнуть к этому средству. Среди воинов ходила легенда, будто однажды группа израненных солдат в рекордные сроки стала на ноги, не имея ничего, кроме заплесневелых хлебных корок в седельной сумке. Сам Лордан считал, что хлебная плесень имеет схожее действие с той, которую кочевники кладут в свой омерзительный козий сыр. Вообще фехтовальщику часто приходилось иметь дело с различными отталкивающими знахарскими средствами и лекарствами. К примеру, весьма подозрительный отвар ивовой коры отлично помогал при головных болях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Пожалуй, вы правы, – медленно ответил Лордан. – Надеюсь, вы нас извините…
На лице девушки отразилось плохо скрываемое разочарование,
– Приятно было познакомиться, – с улыбкой сказала она. Когда я вернусь домой, то всем расскажу, что провела вечер в компании настоящего перимадейского фехтовальщика.
– Непременно расскажите, – улыбнулся он, держась за бок. – Счастливого пути.
После ухода Лордана и его помощницы воцарилась непродолжительная тишина. Венарт глубоко вздохнул, но сестра его опередила.
– Это твоя вина, – заявила девушка. – Я пыталась остановить тебя, но ты и слушать не хотел.
– Я начинаю думать, что моя вина в том, что я взял тебя в эту поездку, – устало ответил брат. – Давай-ка пойдем обратно в гостиницу, пока ты не натворила чего похуже. Неужели ты никогда…
– Удивительно, – прервала его Ветриз. Я была уверена, что он выиграет, честно. А в разговоре он оказался обыкновенным, ничем не примечательным человеком.
– Не знаю, не знаю, – ответил Венарт, – насколько я слышал, ему трижды удалось вставить слово, что, в моем понимании, в некоторой степени делает его героем.
Ветриз пропустила колкость мимо ушей.
– Ладно, – примирительно сказала она, – идем на скобяной рынок, научишь меня выбирать медные изделия. Ты, кажется, говорил, что у нас сегодня еще много дел.
Алексий оторвал взгляд от книги.
– Каков результат?
– Он выиграл.
Патриарх молча кивнул, закрыл книгу и положил ее на аналой. Затем повернулся и сказал:
– Входи, выпей сидра.
При слове «сидр» губы Геннадия слегка скривились.
– Спасибо, я воздержусь. Это было очень странное дело, – продолжал он, усаживаясь на единственный в келье жесткий стул, – чистая случайность. Олвис просто играл с ним, как кошка с мышкой, а потом его меч неожиданно сломался.
– Мы поставили хорошую защиту, – коротко ответил Патриарх – надеюсь, она была не слишком заметной.
– Мне кажется, – покачал головой Геннадий, – что дело не в нас. Или, – добавил он, подергивая аккуратно подстриженную бородку, – не только в нас. Готов поклясться, я видел там еще одну подпись.
– Перестань, – оборвал его Алексий, – ты прекрасно знаешь, как я отношусь к подобным заявлениям.
– Дело вкуса, – насупился Геннадий. – Я доверяю собственным ощущениям. И прежде чем ты упрекнешь меня в необоснованной мистификации и напомнишь о принципе экономии энергии, я скажу, что делаю выводы на основе собственных наблюдений. Я считаю, что наша защита помогла ему продолжать сопротивление и хорошие выпады отражать плохими. Но сломанный меч – не наша заслуга.
– Естественно, – кивнул Алексий, – это касается непосредственно Олвиса. – Патриарх на мгновение задумался. – Может быть, над ним тоже тяготело проклятие?
– Исключено, – ответил собеседник, – но, возможно, это эффект от действия от твоего проклятия. У меня появилось ощущение легкого прикосновения, как бы побочного действия, больше похожего на случайный толчок, нежели прицельный удар. Понимаешь, о чем я?
Алексий оперся на стену и безучастно смотрел на потолочную мозаику. Сам того не замечая, он начал считать звезды.
– Какое необычное явление, – произнес он. – Если сила такова, какой ты ее описываешь, противодействие должно быть ужасным. Кто будет рисковать ради, как ты выражаешься «легкого прикосновения»?
– Я тоже думал об этом. Н вдруг мы имеем дело с натуралом?
Зрачки Алексия непроизвольно сузились.
– Бессознательное действие, – задумчиво пробормотал он. Вполне возможно. К счастью, это явление встречается чрезвычайно редко, к примеру, моя бывшая ученица.
– Ты бы не пропустил это, – покачал головой Архимандрит, – такую силу нельзя не заметить.
– Она может не проявляться, – заметил Патриарх, потирая затекшую голень, кровать в келье была совершенно не приспособлена для сиденья, – впрочем, ты прав, я бы заметил. Кроме того, – добавил он, озаренный неожиданной мыслью, – если бы девчонка обладала собственной силой, она бы остановил меня раньше, чем я наложил неправильное проклятие. Хотя идея с натуралом звучит правдоподобно. В толпе зрителей он переживает за неудачника, представляет, как ломается меч, и Лордан выходит из поединка живым и невредимым; все происходит совершенно неосознанно…
– Достаточно. – Геннадий остановился, сделал несколько шагов обратно и снова опустился на стул. – Если твои предположения верны, дело становится еще более запутанным. Мы не можем вернуться к тому моменту, кода ты наложил проклятие, потому что не знаем, что обнаружим там.
Алексий лег на кровать и закрыл глаза, пытаясь отстраниться от навязчивых мыслей. Прежде всего сохранять чувство меры.
– Самое худшее, что может произойти…
– …проклятие ляжет на тебя, – раздраженно прервал его Геннадий, – со всеми вытекающими для тебя и, косвенно, для твоих коллег последствиями. Патриарх Перимадеи во цвете лет умирает от собственного проклятия!
– Кто узнает?
– Дорогой друг, здоровые сытые мужчины без причины не умирают.
– Скажешь, что я некоторое время был болен. Естественный и долгожданный исход. – Алексий открыл глаза. – Ты действительно думаешь, что…
– Мой дорогой друг…
Алексий сел на кровати и свесил ноги.
– Геннадий, я был предельно откровенен с тобой, я действительно ничего не понимаю.
– Алексий, ты Патриарх Пери…
– Да. По определению, я должен знать о принципе действия Закона больше, чем любой из живущих на земле. Но я не понимаю, как он действует. Так же, как и ты, – добавил старец, прежде чем Архимандрит смог открыть рот. – Все, что мы знаем, это что Закон действительно работает. Мы всю жизнь тратим на изучение трудов различных философов и ученых, но знаем лишь то, что он работает. На этом наши знания заканчиваются. Мы не можем контролировать его.
– Да, но…
– А сейчас, – продолжал Патриарх, не слушая возражений, – в городе находится натурал, который может управлять Законом, – горько добавил он, – вероятно, вообще не осознавая, что он делает. К тому же над городом витает мое неуправляемое проклятие, которое во что бы то ни стало решило прилепиться ко мне. – Алексий отчаянно сдавил костяшки пальцев. – Знаешь, если бы мы ограничивались лишь математикой и этикой, что, собственно, мы и должны делать…
– Да, но мы так не делаем. Во всяком случае, ты так не делаешь.
Насколько я помню, ты сам предложил свою помощь…
– Хорошо, извини, – Геннадий сжал лицо в ладонях, – взаимные обвинения ни к чему не приведут. Мы не можем управлять ситуацией, но ведь кто-то может!
– Как ты верно заметил, – вздохнул старец, – я Патриарх Перимадеи, ты – Архимандрит городской Академии. Мы отказались от помощи в тот момент, когда приняли высокий сан.
– Натурал, – неожиданно произнес Геннадий. – Натурал может решить эту проблему.
– Но ведь мы только что установили, что он, вероятно, не имеет представления о собственной силе. Даже если нам удастся убедить его, где гарантия, что сознательно он сможет помочь нам?
– По-моему, у нас нет выбора.
– К сожалению, – Алексий ссутулился, так что под бородок коснулся груди, – но как мы найдем твоего натурала? Не бродить же по городу, уповая на случайную встречу.
Архимандрит долго не отвечал, затем вздохнул и сказал:
– Боюсь, это единственное, что нам остается.
– Но это займет годы! Кроме того, я не имею…
– Я знаю, – прервал его монолог Геннадий. – Хочу еще более огорчить тебя. Ты исходишь из предположения, что натурал живет в городе. А если он чужестранец? Если он приехал по делам и через день-два отправится обратно? Или вообще уже уехал?
– С чего ты взял?
– Ну, подумай сам: если это горожанин, почему мы не столкнулись с его работой раньше? Маловероятно, что до сегодняшнего дня его сила не проявлялась.
– Не исключено.
– И тем не менее маловероятно. Сила, которая материализует полуосознанное желание…
– У тебя нет доказательств.
– Мои наблюдения, помнишь? Я был в зале суда.
– Согласен, – вздохнул Алексий. – Что ты предлагаешь?
Геннадий пожал плечами.
– Не могу предложить ничего лучше, как прочесать улицы. Хотя никакой гарантии, что…
– Поставить ловушку, – неожиданно воскликнул Патриарх – причем ловушку не в прямом смысле, а приманку. Нечто, что заставит его бессознательно применить свою силу.
– Великолепная идея. Как ты предполагаешь осуществить ее?
Алексий шумно вдохнул и щелкнул себя по носу…
– Не знаю, – признался он.
Геннадий нагнулся вперед, так что кончик его бороды коснулся пальцев рук.
– Наверняка существует человек, к которому мы могли бы обратиться за советом.
– Я же много раз говорил тебе, что…
– Нам нужен профессионал, – ответил Архимандрит. – Сколько посвященных сейчас в городе? Тысячи. Среди них наверняка найдется тот, кто занят изучением именно этой, ничтожной, в сущности, области Закона. Каждый должен что-то изучать.
– Иными словами, ты предлагаешь созвать капитул, объявить всем, что мы оказались в отчаянном положении и вежливо поинтересоваться, не подскажет ли кто ответа. Я тебя умоляю, Геннадий.
– Будем действовать осмотрительно. Предлагаю опубликовать Манускрипт, полный ошибок, и подождать, когда кто-нибудь выступит с опровержением.
– Потрясающе. Ты представляешь, сколько это будет продолжаться? – Если твое предположение верно, натурал к тому времени может покинуть город. Мы не можем терять столько времени.
– Как собираешься действовать?
– Методом исключения. Ловушка для натурала. – Алексий устало смотрел поверх сцепленных пальцев на свечу, стоящую на полу в центре кельи. – Все лучше, чем сидеть здесь и пререкаться. – Он выдавил измученную улыбку. – Забавно, правда? В этой области нас считают мастерами.
– И мы таковыми являемся, – угрюмо отозвался Геннадий.
– Это-то меня и беспокоит.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Лордан проснулся и обнаружил, что сорочка пропитана кровью. Он тщательно осмотрел рану, сменил компресс из шерсти и болотного мха и натянул новую рубаху.
Хлеба в квартире не обнаружилось, поэтому, стиснув зубы – бок болел необычайно, – Бардас надел плащ, прихрамывая спустился по лестнице и сквозь лабиринт узких улочек направился к южному краю «муравейника» в булочную. Пекарь привык и не удивлялся, когда адвокат приходил к нему и спрашивал плесневелый хлеб.
– Да-да, отец отложил для вас, – ответил сын пекаря. – Зеленый, который вы любите.
Лордан устал объяснять, поэтому молча улыбнулся и протянул медный четвертак. Монетка мгновенно исчезла в одном из бесчисленных карманов мальчишки.
– Я горжусь, что живу в одном доме со знаменитостью, – с восторгом заявил паренек.
– В таком случае, – улыбнулся Лордан, – я возьму также свежую булку. Что ты имеешь в виду под «знаменитостью»?
Мальчишка смущенно кашлянул.
– Вас называют великий Бардас Лордан. Вчера у вас появилось много друзей.
– Откуда? Каким образом?
– Мы поставили на вас.
– Добрососедская верность?
Фехтовальщик изумленно приподнял бровь.
– Чертовская удача. Проклятие, если бы я знал, что вы выиграете, я бы поставил больше. Еще бы, двести против одного…
Лордан молча взял хлеб.
– Похоже, ты заработал на этом деле больше, чем я, – бросил он, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. – Почему мне никто не сказал, что ставят двести против одного? Я бы тоже хотел заработать.
Опять нескончаемые ступени. Другие фехтовальщики поддерживают форму, бегая по стадиону в Классах, Лордану требовалось лишь преодолеть путь от улицы до своей двери.
Булка, отложенная пекарем, прекрасно подходила для намеченной цели. Ее поверхность была усыпана чудесными бело-зелеными пятнышками. Лучшие из них Бардас соскоблил ножом в ладонь левой руки и высыпал на чистый лист пергамента. Затем он открыл рану, осторожно засыпал плесень и снова наложил повязку. Лордан свято верил в действенность этого ритуала: с тех пор, как он стал прибегать к нему, раны перестали воспаляться и заживали очень быстро, хотя судебные мечи в любом случае находились в идеальном состоянии, так что это могло быть случайным совпадением. Покончив с раной, фехтовальщик отрезал горбушку от свежей булки и наполнил чашу вчерашним вином.
Ритуал с хлебной плесенью Лордан узнал очень давно, еще на равнинах. Сначала он решил, что это дурацкий розыгрыш, какими потчуют новобранцев, вроде стелы для левой руки или яиц мула. Позже Бардас понял, что это была не шутка, хотя долгое время не решался прибегнуть к этому средству. Среди воинов ходила легенда, будто однажды группа израненных солдат в рекордные сроки стала на ноги, не имея ничего, кроме заплесневелых хлебных корок в седельной сумке. Сам Лордан считал, что хлебная плесень имеет схожее действие с той, которую кочевники кладут в свой омерзительный козий сыр. Вообще фехтовальщику часто приходилось иметь дело с различными отталкивающими знахарскими средствами и лекарствами. К примеру, весьма подозрительный отвар ивовой коры отлично помогал при головных болях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71