Человек, на самом деле попавший в ту переделку, отговорил меня, точно так же, как я когда-то предостерег тебя, помнишь?
— Так ты думаешь, Ниал — шпион?
— Он внимательный слушатель. Мне не нравится, как он принялся ухлестывать за Бекой. Для шпиона места лучше, чем под боком у любимицы Клиа, и не придумаешь.
— И ты подкинул ему фальшивку?
— Именно. А теперь подождем и посмотрим, где эта новость всплывет.
Алек вздохнул.
— Ты собираешься сказать об этом Клиа? Серегил пожал плечами.
— Пока не о чем. Сейчас я больше беспокоюсь за Беку. Если выяснится, что Ниал — шпион, это может бросить тень и на нее.
— Ну что ж, я все еще думаю, что ты ошибаешься. — «Надеюсь, что ошибаешься», — добавил Алек про себя.
Они прождали около получаса; затем из темноты послышался звук приближающихся шагов. Спрятавшись в густую тень под лестницей, друзья увидели приближающегося Ниала; он поддерживал Амали под руку. Увлеченные разговором, ауренфэйе не заметили Алека с Серегилом.
— Так ты ничего не скажешь? — услышал Алек шепот Амали.
— Нет, хотя не уверен, что с твоей стороны хранить молчание мудро. — Голос Ниала звучал встревоженно.
— Таково мое желание. — Освободив руку, женщина поднялась по лестнице.
Ниал посмотрел ей вслед и стал прохаживаться по дороге, поглощенный собственными мыслями.
Рука Серегила легла поверх ладони Алека.
— Ну, ну, — прошептал он. — Секреты в темноте. Как интересно.
— Мы так ничего и не-узнали. Акхендийгцы ведь поддерживают Клиа.
Серегил нахмурился.
— А Рабази, возможно, нет.
— Ты по-прежнему гоняешься за тенями.
— Что? Алек, подожди!
Но тот уже шагал по дороге, громко топая; камешки похрустывали и поскрипывали у него под ногами. Чтобы создать побольше шума, он даже начал что-то напевать.
Переводчик сидел на камне недалеко от дороги и смотрел на звезды.
— Кто здесь?
Алек сделал вид, что не ожидал никого встретить.
— Алек? — Ниал вскочил на ноги.
«Не кажется ли он виноватым?» — гадал Алек. Расстояние было слишком большим, и юноша не мог разглядеть выражения лица Ниала.
— Ах, это ты! — воскликнул Алек весело, направляясь прямиком к переводчику. — Что, дравниане тебе уже надоели? Сколько историй без тебя останутся нерассказанными!
Ниал усмехнулся; в ночной тишине его голос прозвучал мелодично и выразительно.
— Они готовы болтать всю ночь напролет, не важно, понимают их или нет. Бедный Серегил там, наверное, уже совсем охрип, переводя в одиночку. А что ты делаешь здесь — один?
— Да вот, вышел отлить из бочки, — ответил Алек, расстегивая пояс.
Ниал мгновение озадаченно смотрел на него, а затем расплылся в широкой улыбке.
— Пописать, что ли?
— Ну да, — и Алек отвернулся, чтобы подтвердить слова делом. За его спиной собеседник довольно рассмеялся.
— Я вас, скаланцев, часто не понимаю, даже когда вы говорите на моем родном языке. Особенно женщин. — Он помолчал. — Вы ведь с Бекой Кавиш друзья?
— Да, и близкие.
— У нее есть возлюбленный?
Алек по-прежнему стоял отвернувшись; в голосе Ниала ему послышалась надежда, и неожиданно юноша почувствовал укол ревности.
Его собственный мимолетный интерес к Беке на заре их знакомства не имел последствий — девушка тогда была слишком захвачена перспективой военной карьеры. К тому же, без сомнения, разница в возрасте между ними для Беки значила намного больше, чем для него. А Ниал — совсем другое дело, он — зрелый мужчина, да и хорош собой. Выбор Беки был бы понятен.
— Нет, у нее никого нет. — Застегнув штаны, Алек повернулся к переводчику; тот по-прежнему улыбался. Либо он неплохой актер, либо гораздо более простодушен, чем считает Серегил. — Что, приглянулась?
Ниал всплеснул руками и, как показалось Алеку, покраснел.
— Я в восторге от нее.
Алек колебался: он знал — то, что он собирается сделать, не понравилось бы Серегилу. Подойдя вплотную к ауренфэйе, он посмотрел ему в глаза и очень серьезно произнес:
— Она тоже к тебе неравнодушна. Ты спрашивал, друг ли я Беке. Да, я ей почти брат. Понимаешь? Так вот, как почти-брат говорю тебе: мы мало знакомы, но ты мне нравишься. Может ли Бека доверять тебе?
Рабазиец приосанился и отвесил Алеку церемонный поклон.
— Я человек чести, Алек-и-Амаса. Я не обижу твоей почти-сестры.
Алек подавил неуместный смешок и похлопал переводчика по плечу.
— Отлично, тогда почему бы тебе не пойти к ней? Ниал поклонился и направился к башне. Не в силах больше сдерживаться, Алек фыркнул, надеясь, что знаменитый слух переводчика все же не так тонок, чтобы уловить этот звук. Еще один приступ нервного смеха вызвала у него мысль о том, что с ним сделает Бека, если узнает, как он выступал в роли хранителя ее чести. Оставалось надеяться, что болтливому рабазийцу хватит благоразумия в данном случае держать язык за зубами. Юноша повернул обратно к башне, как вдруг из тени вынырнул Серегил. Алек вздрогнул от неожиданности.
— Помнится, ты говорил, что выслеживать кого-либо здесь слишком рискованно? — прошипел он.
— Ну, ты производил столько шума…
— Так ты все слышал?
— Да; ты либо гений, либо величайший глупец.
— Будем надеяться, что первое. Не знаю, что там у них за дела с Амали, но если он на самом деле не влюбился в Беку, то я полный идиот.
— Ах! — Серегил погрозил приятелю пальцем. — Но он почему-то и словом не обмолвился о прекрасной даме Амали.
— Он и не должен был, верно? Мы же слышали, она просила его не рассказывать о чем-то.
— Твой друг-рабазиец действительно человек чести, — сухо заключил Серегил. — Надо отдать ему должное, я думаю, ты прав, во всяком случае относительно его чувств к Беке. Хорошо, будем и дальше следить за ним.
Без сомнения, всю ночь и наступившее утро мысли переводчика были заняты Бекой, хотя та по-прежнему принимала его ухаживания с явным смущением.
Следующий день был очень похож на предыдущий. Воздух постепенно становился холоднее, и с очередным порывом ветра Алек почувствовал на спине дыхание ледника. После полудня тропа пошла под уклон. Юноша обнаружил, что, сидя в седле с завязанными глазами, недолго и уснуть. Его голова стала медленно клониться на грудь, как вдруг он почувствовал дуновение теплого влажного воздуха с резким неприятным запахом.
— Что это? — воскликнул он, мгновенно проснувшись.
— Дыхание дракона! — закричали в ответ ауренфэйе. Алек уже был готов сорвать повязку, когда кто-то схватил его за руку. Раздался смех.
— Это шутка, Алек, — успокоил его один из сопровождающих. — Недалеко от нас теплый источник. Их много по эту сторону гор, и от некоторых воняет еще похлеще.
Второй раз Алек почувствовал тот же запах незадолго до того, как ближе к вечеру с его глаз сняли ненавистную повязку.
В нескольких милях впереди в высокогорной долине между двумя пиками сверкало ледяное поле. Тропа здесь была шире; на склонах по обеим сторонам от нее облачка белого пара указывали на горячие источники; ключи рябили поверхность воды в небольших озерцах между скал.
Немного ниже тропы лежало горное озеро; его поверхность под пеленой испарений мерцала, словно иланийский фарфор. Окруженная желтыми скалами, насыщенного лазурного цвета в центре, ближе к берегам вода его становилась бледно-бирюзовой. Скалы вокруг были голыми, лишенными растительности. Полоса темного камня сбегала к воде и продолжалась на другом берегу.
— Одно из твоих «небесных зеркал»? — спросил Алек.
—Да, — подтвердил Серегил. — Самое крупное горячее озеро на нашем пути; это место священно.
— Почему? Серегил улыбнулся.
— Спроси лучше Амали. Мы въехали в фейдаст Акхенди.
Лагерь разбили с подветренной стороны от озера. В небольшой долине было тепло; люди чувствовали исходящий от земли жар даже сквозь подошвы сапог. Неприятный запах — пахло тухлыми яйцами — был здесь сильнее. Желтый цвет камням на берегу, который Алек заметил еще издали, придавала, как оказалась, корка осадка, выпавшего вдоль уреза воды.
Теро растер кусочек вещества между пальцами, и под его взглядом оно вспыхнуло ярким оранжевым пламенем.
— Сера, — констатировал маг.
Не обращая внимания на запах, большинство ауренфэйе начали раздеваться, чтобы искупаться в озере. Амали-а-Яссара зачерпнула воды и протянула чашу Клиа.
— Странный выбор для священного места, ты не находишь? — Алек недоверчиво смотрел на слегка волнующуюся поверхность озера. — Наверное, вода все-таки не ядовита — ведь все ее пьют.
Юноша опустил руку в озеро; вода оказалась горячей, как в ванне. Алек зачерпнул немного и сделал глоток. Ему с трудом удалось проглотить жидкость
— сильный металлический привкус не располагал к обильным возлияниям.
— Минеральный источник! — Теро украдкой вытер губы, но его жест не ускользнул от внимания Амали.
— Возможно, вы удивлены, почему мы почитаем столь странное место, — воскликнула она, посмеиваясь над выражением лица волшебника. — Вскоре вы узнаете причину. А сейчас вам всем стоит выкупаться, особенно тебе, Алек-и-Амаса. Воды озера целебны, и твоему уху станет лучше.
— Позволишь ли ты искупаться и моему тали? — спросил Алек с замиранием сердца, хотя и сохраняя внешнее спокойствие. Амали покраснела, но отрицательно покачала головой.
— Нет, этого я разрешить не могу.
— Что ж, тогда я благодарю тебя за приглашение. — Отвесив легкий поклон, Алек двинулся к стоящим неподалеку палаткам. Серегил последовал за ним.
— Ты не должен был этого делать, — прошипел он.
— Нет, должен. Я не позволю им носиться со мной и одновременно при малейшей возможности втаптывать тебя в грязь. Серегил рывком остановил друга.
— Идиот, они не стараются специально оскорбить меня, — прошептал он раздраженно. — Я сам много лет назад навлек на себя проклятие. Ты здесь не ради меня, ты служишь Клиа. Любое оскорбление, которое ты наносишь нашим хозяевам, отражается на принцессе.
Несколько секунд Алек внимательно смотрел на возлюбленного; безнадежное смирение того вызывало у него ярость.
— Я постараюсь иметь это в виду, — пробурчал он и, отвязав притороченный к седлу мешок, направился в отведенную им палатку. Алек думал, что Серегил присоединится к нему. Не дождавшись друга, он выглянул наружу; Серегил по-прежнему стоял у воды, наблюдая, как остальные плавают.
Серегил сохранял свою вежливую отстраненность, хотя и не избегал ауренфэйе; говорил он мало. Когда вечером Амали предложила скаланцам прогуляться по берегу озера, он присоединился к компании без каких-либо объяснений или извинений.
Амали повела их к выходу темной породы. Камень, напоминавший издали полосу пролитых чернил, выделялся среди окружающих скал; полоса сбегала к воде.
— Смотрите внимательнее. — Акхендийка провела рукой по изгибу темной плиты.
Тщательно исследовав камень, Алек не обнаружил ничего необычного; разве что местами выветренная порода была неожиданно гладкой.
— Это кожа, — воскликнул Теро, стоящий по другую сторону монолита. — По крайней мере была ею. А вот позвоночник. Во имя Светоносного, дракон? Если мы видим все, что от него осталось, он был больше трех сотен футов в длину!
— Да, я читала, — задумчиво произнесла Клиа, карабкаясь на скалу, некогда бывшую костью крыла. — Драконы после смерти превращаются в камень.
— С этим так и случилось, — подтвердила Амали. — Перед нами — самый крупный из найденных окаменевших драконов. Как умирают, равно как и рождаются эти существа, до сих пор остается загадкой. Маленькие появляются, большие исчезают. А место, где мы находимся, — оно называется Вхаданакори — священно именно из-за этого исполина. Так что пейте вволю, спите сладко и хорошенько запоминайте свои сны. Через несколько дней мы будем в Сарикали.
Серегил знал, что акхендийка не собиралась приглашать его на Вхаданакори; с момента прибытия посольства в Гедре она все время держалась с ним отчужденно. Возможно, именно из-за ее недоброжелательства он так плохо спал в ту ночь.
Лежа рядом с Алеком в палатке, которую они делили с Теро и Торсином, Серегил беспокойно метался; даже без воздействия воды священного озера сновидение его было необыкновенно ярко.
Все начиналось так же, как и большинство многочисленных кошмаров, посетивших его за последние два года. Он вновь стоял посреди своей комнаты в «Петухе», но на этот раз там не было ни изуродованных тел, ни окровавленных голов на каминной полке, выкрикивающих ему обвинения.
Нет, все было как в прежние счастливые времена, — заваленные книгами столы, разложенные на верстаке под окном инструменты. Серегил взглянул в угол рядом с камином, но там было пусто, узкая кровать Алека исчезла.
В недоумении Серегил двинулся к двери в спальню, однако, распахнув ее, оказался в своей детской комнате в Боктерсе. Каждая деталь была отчетливой, каждая мелочь до боли знакомой, игра прохладных теней на стене над кроватью, подставка для учебных мечей у двери, разноцветная угловая ширма — работа его матери, которую он никогда не знал. А еще всюду лежали его любимые игрушки — давно потерянные или далеко запрятанные, как будто кто-то разыскал все его былые сокровища и разложил к его возвращению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Так ты думаешь, Ниал — шпион?
— Он внимательный слушатель. Мне не нравится, как он принялся ухлестывать за Бекой. Для шпиона места лучше, чем под боком у любимицы Клиа, и не придумаешь.
— И ты подкинул ему фальшивку?
— Именно. А теперь подождем и посмотрим, где эта новость всплывет.
Алек вздохнул.
— Ты собираешься сказать об этом Клиа? Серегил пожал плечами.
— Пока не о чем. Сейчас я больше беспокоюсь за Беку. Если выяснится, что Ниал — шпион, это может бросить тень и на нее.
— Ну что ж, я все еще думаю, что ты ошибаешься. — «Надеюсь, что ошибаешься», — добавил Алек про себя.
Они прождали около получаса; затем из темноты послышался звук приближающихся шагов. Спрятавшись в густую тень под лестницей, друзья увидели приближающегося Ниала; он поддерживал Амали под руку. Увлеченные разговором, ауренфэйе не заметили Алека с Серегилом.
— Так ты ничего не скажешь? — услышал Алек шепот Амали.
— Нет, хотя не уверен, что с твоей стороны хранить молчание мудро. — Голос Ниала звучал встревоженно.
— Таково мое желание. — Освободив руку, женщина поднялась по лестнице.
Ниал посмотрел ей вслед и стал прохаживаться по дороге, поглощенный собственными мыслями.
Рука Серегила легла поверх ладони Алека.
— Ну, ну, — прошептал он. — Секреты в темноте. Как интересно.
— Мы так ничего и не-узнали. Акхендийгцы ведь поддерживают Клиа.
Серегил нахмурился.
— А Рабази, возможно, нет.
— Ты по-прежнему гоняешься за тенями.
— Что? Алек, подожди!
Но тот уже шагал по дороге, громко топая; камешки похрустывали и поскрипывали у него под ногами. Чтобы создать побольше шума, он даже начал что-то напевать.
Переводчик сидел на камне недалеко от дороги и смотрел на звезды.
— Кто здесь?
Алек сделал вид, что не ожидал никого встретить.
— Алек? — Ниал вскочил на ноги.
«Не кажется ли он виноватым?» — гадал Алек. Расстояние было слишком большим, и юноша не мог разглядеть выражения лица Ниала.
— Ах, это ты! — воскликнул Алек весело, направляясь прямиком к переводчику. — Что, дравниане тебе уже надоели? Сколько историй без тебя останутся нерассказанными!
Ниал усмехнулся; в ночной тишине его голос прозвучал мелодично и выразительно.
— Они готовы болтать всю ночь напролет, не важно, понимают их или нет. Бедный Серегил там, наверное, уже совсем охрип, переводя в одиночку. А что ты делаешь здесь — один?
— Да вот, вышел отлить из бочки, — ответил Алек, расстегивая пояс.
Ниал мгновение озадаченно смотрел на него, а затем расплылся в широкой улыбке.
— Пописать, что ли?
— Ну да, — и Алек отвернулся, чтобы подтвердить слова делом. За его спиной собеседник довольно рассмеялся.
— Я вас, скаланцев, часто не понимаю, даже когда вы говорите на моем родном языке. Особенно женщин. — Он помолчал. — Вы ведь с Бекой Кавиш друзья?
— Да, и близкие.
— У нее есть возлюбленный?
Алек по-прежнему стоял отвернувшись; в голосе Ниала ему послышалась надежда, и неожиданно юноша почувствовал укол ревности.
Его собственный мимолетный интерес к Беке на заре их знакомства не имел последствий — девушка тогда была слишком захвачена перспективой военной карьеры. К тому же, без сомнения, разница в возрасте между ними для Беки значила намного больше, чем для него. А Ниал — совсем другое дело, он — зрелый мужчина, да и хорош собой. Выбор Беки был бы понятен.
— Нет, у нее никого нет. — Застегнув штаны, Алек повернулся к переводчику; тот по-прежнему улыбался. Либо он неплохой актер, либо гораздо более простодушен, чем считает Серегил. — Что, приглянулась?
Ниал всплеснул руками и, как показалось Алеку, покраснел.
— Я в восторге от нее.
Алек колебался: он знал — то, что он собирается сделать, не понравилось бы Серегилу. Подойдя вплотную к ауренфэйе, он посмотрел ему в глаза и очень серьезно произнес:
— Она тоже к тебе неравнодушна. Ты спрашивал, друг ли я Беке. Да, я ей почти брат. Понимаешь? Так вот, как почти-брат говорю тебе: мы мало знакомы, но ты мне нравишься. Может ли Бека доверять тебе?
Рабазиец приосанился и отвесил Алеку церемонный поклон.
— Я человек чести, Алек-и-Амаса. Я не обижу твоей почти-сестры.
Алек подавил неуместный смешок и похлопал переводчика по плечу.
— Отлично, тогда почему бы тебе не пойти к ней? Ниал поклонился и направился к башне. Не в силах больше сдерживаться, Алек фыркнул, надеясь, что знаменитый слух переводчика все же не так тонок, чтобы уловить этот звук. Еще один приступ нервного смеха вызвала у него мысль о том, что с ним сделает Бека, если узнает, как он выступал в роли хранителя ее чести. Оставалось надеяться, что болтливому рабазийцу хватит благоразумия в данном случае держать язык за зубами. Юноша повернул обратно к башне, как вдруг из тени вынырнул Серегил. Алек вздрогнул от неожиданности.
— Помнится, ты говорил, что выслеживать кого-либо здесь слишком рискованно? — прошипел он.
— Ну, ты производил столько шума…
— Так ты все слышал?
— Да; ты либо гений, либо величайший глупец.
— Будем надеяться, что первое. Не знаю, что там у них за дела с Амали, но если он на самом деле не влюбился в Беку, то я полный идиот.
— Ах! — Серегил погрозил приятелю пальцем. — Но он почему-то и словом не обмолвился о прекрасной даме Амали.
— Он и не должен был, верно? Мы же слышали, она просила его не рассказывать о чем-то.
— Твой друг-рабазиец действительно человек чести, — сухо заключил Серегил. — Надо отдать ему должное, я думаю, ты прав, во всяком случае относительно его чувств к Беке. Хорошо, будем и дальше следить за ним.
Без сомнения, всю ночь и наступившее утро мысли переводчика были заняты Бекой, хотя та по-прежнему принимала его ухаживания с явным смущением.
Следующий день был очень похож на предыдущий. Воздух постепенно становился холоднее, и с очередным порывом ветра Алек почувствовал на спине дыхание ледника. После полудня тропа пошла под уклон. Юноша обнаружил, что, сидя в седле с завязанными глазами, недолго и уснуть. Его голова стала медленно клониться на грудь, как вдруг он почувствовал дуновение теплого влажного воздуха с резким неприятным запахом.
— Что это? — воскликнул он, мгновенно проснувшись.
— Дыхание дракона! — закричали в ответ ауренфэйе. Алек уже был готов сорвать повязку, когда кто-то схватил его за руку. Раздался смех.
— Это шутка, Алек, — успокоил его один из сопровождающих. — Недалеко от нас теплый источник. Их много по эту сторону гор, и от некоторых воняет еще похлеще.
Второй раз Алек почувствовал тот же запах незадолго до того, как ближе к вечеру с его глаз сняли ненавистную повязку.
В нескольких милях впереди в высокогорной долине между двумя пиками сверкало ледяное поле. Тропа здесь была шире; на склонах по обеим сторонам от нее облачка белого пара указывали на горячие источники; ключи рябили поверхность воды в небольших озерцах между скал.
Немного ниже тропы лежало горное озеро; его поверхность под пеленой испарений мерцала, словно иланийский фарфор. Окруженная желтыми скалами, насыщенного лазурного цвета в центре, ближе к берегам вода его становилась бледно-бирюзовой. Скалы вокруг были голыми, лишенными растительности. Полоса темного камня сбегала к воде и продолжалась на другом берегу.
— Одно из твоих «небесных зеркал»? — спросил Алек.
—Да, — подтвердил Серегил. — Самое крупное горячее озеро на нашем пути; это место священно.
— Почему? Серегил улыбнулся.
— Спроси лучше Амали. Мы въехали в фейдаст Акхенди.
Лагерь разбили с подветренной стороны от озера. В небольшой долине было тепло; люди чувствовали исходящий от земли жар даже сквозь подошвы сапог. Неприятный запах — пахло тухлыми яйцами — был здесь сильнее. Желтый цвет камням на берегу, который Алек заметил еще издали, придавала, как оказалась, корка осадка, выпавшего вдоль уреза воды.
Теро растер кусочек вещества между пальцами, и под его взглядом оно вспыхнуло ярким оранжевым пламенем.
— Сера, — констатировал маг.
Не обращая внимания на запах, большинство ауренфэйе начали раздеваться, чтобы искупаться в озере. Амали-а-Яссара зачерпнула воды и протянула чашу Клиа.
— Странный выбор для священного места, ты не находишь? — Алек недоверчиво смотрел на слегка волнующуюся поверхность озера. — Наверное, вода все-таки не ядовита — ведь все ее пьют.
Юноша опустил руку в озеро; вода оказалась горячей, как в ванне. Алек зачерпнул немного и сделал глоток. Ему с трудом удалось проглотить жидкость
— сильный металлический привкус не располагал к обильным возлияниям.
— Минеральный источник! — Теро украдкой вытер губы, но его жест не ускользнул от внимания Амали.
— Возможно, вы удивлены, почему мы почитаем столь странное место, — воскликнула она, посмеиваясь над выражением лица волшебника. — Вскоре вы узнаете причину. А сейчас вам всем стоит выкупаться, особенно тебе, Алек-и-Амаса. Воды озера целебны, и твоему уху станет лучше.
— Позволишь ли ты искупаться и моему тали? — спросил Алек с замиранием сердца, хотя и сохраняя внешнее спокойствие. Амали покраснела, но отрицательно покачала головой.
— Нет, этого я разрешить не могу.
— Что ж, тогда я благодарю тебя за приглашение. — Отвесив легкий поклон, Алек двинулся к стоящим неподалеку палаткам. Серегил последовал за ним.
— Ты не должен был этого делать, — прошипел он.
— Нет, должен. Я не позволю им носиться со мной и одновременно при малейшей возможности втаптывать тебя в грязь. Серегил рывком остановил друга.
— Идиот, они не стараются специально оскорбить меня, — прошептал он раздраженно. — Я сам много лет назад навлек на себя проклятие. Ты здесь не ради меня, ты служишь Клиа. Любое оскорбление, которое ты наносишь нашим хозяевам, отражается на принцессе.
Несколько секунд Алек внимательно смотрел на возлюбленного; безнадежное смирение того вызывало у него ярость.
— Я постараюсь иметь это в виду, — пробурчал он и, отвязав притороченный к седлу мешок, направился в отведенную им палатку. Алек думал, что Серегил присоединится к нему. Не дождавшись друга, он выглянул наружу; Серегил по-прежнему стоял у воды, наблюдая, как остальные плавают.
Серегил сохранял свою вежливую отстраненность, хотя и не избегал ауренфэйе; говорил он мало. Когда вечером Амали предложила скаланцам прогуляться по берегу озера, он присоединился к компании без каких-либо объяснений или извинений.
Амали повела их к выходу темной породы. Камень, напоминавший издали полосу пролитых чернил, выделялся среди окружающих скал; полоса сбегала к воде.
— Смотрите внимательнее. — Акхендийка провела рукой по изгибу темной плиты.
Тщательно исследовав камень, Алек не обнаружил ничего необычного; разве что местами выветренная порода была неожиданно гладкой.
— Это кожа, — воскликнул Теро, стоящий по другую сторону монолита. — По крайней мере была ею. А вот позвоночник. Во имя Светоносного, дракон? Если мы видим все, что от него осталось, он был больше трех сотен футов в длину!
— Да, я читала, — задумчиво произнесла Клиа, карабкаясь на скалу, некогда бывшую костью крыла. — Драконы после смерти превращаются в камень.
— С этим так и случилось, — подтвердила Амали. — Перед нами — самый крупный из найденных окаменевших драконов. Как умирают, равно как и рождаются эти существа, до сих пор остается загадкой. Маленькие появляются, большие исчезают. А место, где мы находимся, — оно называется Вхаданакори — священно именно из-за этого исполина. Так что пейте вволю, спите сладко и хорошенько запоминайте свои сны. Через несколько дней мы будем в Сарикали.
Серегил знал, что акхендийка не собиралась приглашать его на Вхаданакори; с момента прибытия посольства в Гедре она все время держалась с ним отчужденно. Возможно, именно из-за ее недоброжелательства он так плохо спал в ту ночь.
Лежа рядом с Алеком в палатке, которую они делили с Теро и Торсином, Серегил беспокойно метался; даже без воздействия воды священного озера сновидение его было необыкновенно ярко.
Все начиналось так же, как и большинство многочисленных кошмаров, посетивших его за последние два года. Он вновь стоял посреди своей комнаты в «Петухе», но на этот раз там не было ни изуродованных тел, ни окровавленных голов на каминной полке, выкрикивающих ему обвинения.
Нет, все было как в прежние счастливые времена, — заваленные книгами столы, разложенные на верстаке под окном инструменты. Серегил взглянул в угол рядом с камином, но там было пусто, узкая кровать Алека исчезла.
В недоумении Серегил двинулся к двери в спальню, однако, распахнув ее, оказался в своей детской комнате в Боктерсе. Каждая деталь была отчетливой, каждая мелочь до боли знакомой, игра прохладных теней на стене над кроватью, подставка для учебных мечей у двери, разноцветная угловая ширма — работа его матери, которую он никогда не знал. А еще всюду лежали его любимые игрушки — давно потерянные или далеко запрятанные, как будто кто-то разыскал все его былые сокровища и разложил к его возвращению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91