Старый силмаец снова поднял голос.
— Однако остается еще вопрос тетсага, объявленного Хаманом против изгнанника Серегила. Он нарушил клятву, данную и Хаману, и лиасидра насчет условий, на которых ему было позволено вернуться.
— Разве было нарушением клятвы исполнение приказов тех, кому он теперь служит? — спросила Ириэль-а-Касраи, кирнари Брикхи.
— Он ауренфэйе и должен подчиняться нашим законам, — заявил Гальмин— и-Немиус.
— Однако он был изгнан и служит скаланцам. Разве не избавляет это его от наказания по закону, так же как лишает поддержки его рода? Раз ему не позволено поступать как представителю нашего народа, то действуют ли в отношении Серегила наши законы? — сказал Юлан-и-Сатхил.
Серегил внимательно посмотрел на вирессийца, прекрасно понимая, что за этой неожиданной поддержкой скрываются какие-то собственные интересы Юлана.
— Так что же, ограничения, на которые согласились скаланцы и сам Серегил, ничего не значат? — фыркнула Лхаар-а-Ириэль. — Если так, то почему бы тирфэйе просто не взять у нас то, что им нужно, не спрашивая согласия? Ты создаешь опасный прецедент, Юлан. Были выдвинуты условия, на них было получено согласие. Скаланцы и изгнанник должны их выполнять.
— Скаланцам был причинен вред! — возразила Адриэль. Бритир поднял руки, призывая к порядку.
— Это все тоже нужно тщательно обсудить. Нам нужно время на размышления. Назиен-и-Хари, продолжаешь ли ты настаивать на тетсаге против этого человека, Серегила из Римини?
— Честь требует этого, — сурово ответил Назиен. — Он нарушил условие. Его кирнари должна взять на себя ответственность за него.
Алек так стиснул кулаки, что пальцы побелели. .
— Этот неблагодарный сукин сын…
— Нет, Алек, — поспешно прошептал Серегил. — У него нет выбора.
Адриэль поднялась и низко поклонилась.
— С глубокой грустью я признаю справедливость твоего требования, кирнари. Своей честью и честью своего клана клянусь держать изгнанника под стражей, пока не будет принято решение лиасидра.
— Хорошо, — сказал Бритир. — Мы снова соберемся завтра утром и продолжим обсуждение. Райш-и-Арлисандин, ты вызовешь Амали-а-Яссара. Коратан-и-Мальтеус, ты должен до следующей луны доказать свои обвинения.
Клиа встрепенулась и протянула к принцу здоровую руку. Он выслушал сестру и спросил:
— Что насчет голосования?
— Его придется отложить, пока не решатся другие дела, — ответил Бритир.
— Проклятие! — прошипел Алек.
Прозвучала заключительная молитва, и толпа медленно начала расходиться. Серегил наклонился к Алеку, словно желая утешить друга, и быстро прошептал ему на ухо:
— Потребуй, чтобы тебе разрешили остаться со мной. Устрой сцену.
Алек бросил на него удивленный взгляд.
— Что? Я не могу…
— Сделай, как я говорю!
— Пойдем, Серегил, — окликнула его Адриэль.
— Позволь мне пойти с ним! — выкрикнул Алек, хватая Серегила за руку. Он покраснел, когда Бека и Теро изумленно обернулись, но продолжал упорно цепляться за друга.
Адриэль сочувственно похлопала его по плечу.
— Мне очень жаль, дорогой мой, но такое совершенно невозможно.
— Это моя собственная вина, тали, — сказал Серегил, с оскорбленным видом отрывая от себя руки Алека. — Успокойся. Ты навлекаешь позор на нас обоих.
— Я не могу этого вынести, — простонал Алек, закрывая руками пылающее лицо. — После всех наших стараний вернуться сюда!
— Возьми себя в руки, мальчик. Не устраивай спектакля, — с отвращением бросил Коратан.
От Серегила потребовалась вся еще сохранившаяся сила воли, чтобы посмотреть в глаза сестре и лицемерно прошептать:
— Мне так жаль, Адриэль… Он ведь еще очень молод. Может быть, ты разрешишь мне занять на эту ночь мою прежнюю комнату? Тогда по крайней мере мы видели бы окна друг друга…
— Та комната ничем не хуже других, — согласилась Адриэль, не скрывая того, что шокирована поведением Алека.
— Ну вот, — выдохнул Серегил, обнимая Алека. Юноша тайком бросил на него вопросительный взгляд, и Серегил на языке знаков незаметно показал ему: «Сегодня ночью на разведку». — Старые секреты, — прошептал он вслух, целуя Алека на прощанье.
— Пусть повезет в сумерках, — пробормотал Алек в ответ, и Серегил с облегчением перевел дух.
Когда он повернулся, чтобы последовать за Адриэль, его схватил в неумелые объятия Теро, что было совершенно ему несвойственно.
— Удачи тебе, друг мой, — прошептал он и сунул ему какой-то маленький сверток. — Помни о своей природе и положись на нее.
— Непременно, — пообещал Серегил, пряча в карман загадочный подарок.
Глава 54. Тетсаг
Серегил лежал на пыльной постели, глядя в темноту и стараясь не думать о всей той лжи, которая в конце концов привела его сюда, в заброшенную комнату его детства. Заставив себя не видеть боли и беспокойства на лицах близких, он теперь был отделен от них более непреодолимой пропастью, чем когда неделю назад покинул Сарикали.
«Разве мог бы я сидеть с ними, своими сестрами и друзьями, зная, что завтра меня ждет суд и что именно Адриэль придется привести в исполнение приговор?» — думал он.
Уж лучше лежать здесь в одиночестве, вызывать в воображении лицо Райша-и-Арлисандина и перебирать в памяти события дня. Уверенность в себе Райша казалась издевательской. Серегил всю жизнь имел дело с лжецами, да и сам довел искусство обмана до совершенства. Ни один честный человек не мог бы сохранять такое спокойствие.
Лиасидра может со временем разоблачить обман, но сколько еще скаланцев погибнет, не получив того, что Ауренен мог бы с такой легкостью им дать? Ради этой миссии он принес в жертву данные ему от рождения права, Клиа — руку, Торсин — жизнь. Что еще придется отдать, пока лиасидра будет неспешно, вслед за холодной луной, совершать свои круги?
Серегил рассеянно вертел в руках маленькую восковую фигурку, переданную ему Теро, и вспоминал прощальные слова мага:
«Помни о своей сущности и положись на нее». Не начал ли Теро говорить загадками, как руиауро? Или Серегил просто услышал в его словах то, что хотел услышать?
Нет, конечно, он все понял правильно. Восковая фигурка несла в себе заклинание, и требовалось лишь произнести тайное слово, чтобы магия начала действовать, — Нисандер много раз делал то же самое, поскольку сам Серегил был лишен способности к волшебству. Намекая на «сущность», Теро наверняка имел в виду истинную сущность. Серегил любил это заклинание еще со времен своего ученичества у Нисандера: оно превращало человека в животное и давало, как считалось, возможность заглянуть в собственное сердце.
Вскоре после того, как они с Алеком прибыли в Римини, Нисандер проделал это с юношей, и никто особенно не удивился, когда Алек превратился в великолепного молодого оленя.
Серегилу было не намного больше лет, чем Алеку, когда Нисандер в первый раз попробовал заклинание на нем. Очнувшись в гибком буром теле выдры, Серегил чуть не заплакал от разочарования. Он рассчитывал на что— то более впечатляющее — например, волка или хищную птицу; ему хотелось походить на учителя, который превращался в орла. Глядя на узкую усатую мордочку, отразившуюся в зеркале, которое специально поставил на пол Нисандер, Серегил чувствовал себя невероятно смешным.
— Выдра? — буркнул он и с отвращением услышал собственный тихий писклявый голосок. — На что она годится, кроме как на воротник?
— Выдры — сообразительные игривые животные. Насколько я знаю, они используют всякие инструменты. — Нисандер провел рукой по гладкой спинке зверька. — У них острые зубы, и они для своего размера прекрасные бойцы, если оказываются загнанными в угол.
— Совсем не то, что я выбрал бы, — фыркнул Серегил, все еще скептически глядя на свое отражение.
— А почему ты думаешь, что мог бы выбирать, милый мальчик? — рассмеялся Нисандер. Серегилу пришлось, переваливаясь и скользя, преодолеть бесконечную лестницу, чтобы спуститься в сады Орески и наконец добраться до одного из прудов; какой же ни с чем не сравнимой радостью оказалась вода!
Серегил стряхнул с себя подкравшуюся дремоту и сел на постели. Бесшумно подкравшись к двери, он прислушался к тихим голосам стороживших его троих родичей. Сестры Серегила и Кита предложили посидеть с ним, но он отказался, сославшись на усталость.
То, что они поверили и оставили его в покое, отозвалось в душе глухой болью.
Серегил придвинул кресло к балконной двери и приготовился к ожиданию, понимая, что для задуманного еще слишком рано.
Глядя на луну, он прикинул, на какой высоте она должна оказаться через час, и стал смотреть на дом напротив.
Алек посидел какое-то время с Бекой в коллосе, потом ушел в свою комнату. Серегил видел, как его фигура четко обрисовалась на фоне освещенного прямоугольника двери, и с трудом подавил желание помахать Алеку. Через некоторое время свет в окне погас, хотя Серегилу казалось, что он видит темный силуэт друга, разделяющего его ожидание.
Однако не только луна указывает время хорошему грабителю. Какое-то внутреннее чувство сказало Серегилу, что наступил нужный момент: словно в ночном воздухе разлился особый аромат или тишина обрела специфический оттенок.
Серегил отодвинул кровать и нащупал незакрепленную плитку пола. Доставая веревку с крюком, он задел куклу и почувствовал, как прядка древних волос обвилась вокруг пальца; до него донесся отзвук странной нежной мелодии.
— Вы прощаетесь со мной, друзья? — прошептал Серегил с благодарностью.
Он бросил веревку на кровать, вернул на место плитку и переоделся для ночной работы в темные штаны и тунику. Потом сунул восковую фигурку, переданную Теро, под одеяло и прошептал: «Выдра».
На постели появилась знакомая фигура, и Серегил обнаружил, что смотрит на посмертный слепок собственного лица. Не владея магией, он не мог придать этому манекену подобие жизни, поэтому ограничился тем, что повернул фигуру на бок и уложил в более естественной позе. Прикосновение к холодной восковой коже заставило его поежиться. Ощущение было такое, словно он забавляется с собственным трупом.
«Остается только молить богов, чтобы никто не пришел меня проведать», — подумал Серегил, выходя на балкон.
Когда он закинул крюк на крышу, скрежет металла по черепице прозвучал устрашающе громко; поврежденная рука заболела, когда Серегил стал карабкаться по веревке. Однако эта боль была ничем по сравнению с той смесью страха и возбуждения, которая охватила его на крыше. Он снова чувствовал себя ребенком, улизнувшим из дому, или Котом, отправляющимся на добычу по крышам вилл Римини. Так или иначе, он чувствовал себя самим собой, как не чувствовал уже месяцы, если не годы, и это было удивительно приятно.
Его ноги сами вспомнили тайный путь — вниз по заброшенной лестнице до площадки, которая выходила к стене сада.
Как только Серегил спрыгнул на землю, из глубокой тени справа появился Алек. Не говоря ни слова, они двинулись дальше: тени-близнецы в темноте.
— Ты устроил замечательное представление в лиасидра, — сказал Серегил, когда они оказались за пределами тупы Боктерсы. — Молодец!
Алек презрительно фыркнул.
— Ах, так, значит, тебе нравится, когда я веду себя, словно прилипчивый мальчишка-потаскун?
— Ты именно такое впечатление старался произвести?
— Потроха Билайри, Серегил, ты тогда застал меня врасплох, и я просто брякнул первое, что пришло в голову. — Плечи Алека печально поникли. — Мне теперь стыдно смотреть в глаза Коратану.
— Сомневаюсь, чтобы его мнение о тебе стало хуже, чем было, — хмыкнул Серегил.
Этой ночью тупа Акхенди была погружена в тишину. Выбирая самые темные проулки, Серегил и Алек стороной обошли несколько все еще открытых таверн и никем не замеченные добрались до дома кирнари.
С помощью крюка на веревке они влезли на крышу и осторожно заглянули сверху во внутренний двор с садом. Судя по темным окнам, все обитатели улеглись спать.
Друзья спустились в сад и двинулись по дорожке между клумбами. Миновав беседку, где в последний раз они видели Амали, Серегил и Алек обнаружили, что дверь, ведущая в спальню кирнари, открыта.
Алек направился к двери, но Серегил удержал его: где-то рядом раздался шелест шелка.
— Я так и думал, что ты можешь заглянуть, изгнанник. Серегил и Алек пригнулись, пытаясь спрятаться за кустами, однако в углу сада вспыхнул мягкий волшебный свет. Шар сиял в ладони Райша-и-Арлисандина; его света как раз хватало, чтобы стали видны морщинистое лицо кирнари и подлокотники кресла, в котором тот сидел. Когда Райш поднял другую руку, Серегил и Алек увидели, что он держит в ней глиняную чашу. Кирнари отхлебнул вина и поставил чашу на маленький столик рядом с креслом.
— Присоединяйтесь, — поманил он друзей. — Теперь вам нечего меня опасаться.
— Надеюсь, мы не заставили тебя ждать слишком долго, кирнари, — ответил Серегил, с подозрением осматривая сад. Шар светил прямо ему в лицо, и увидеть что-либо было трудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91