— с сомнением покачал он головой. — Кольцо Мудрости некоторое время находилось у меня, хотя я и не принял титул Патриарха, но я не заметил за ним таких свойств. Боюсь, это лишь детские сказки.
Анборн фыркнул:
— Возможно. Но я готов отправиться в Сепульварту, чтобы проверить.
— Я знаю. — Король намерьенов провел рукой по спинкам кресел, стоящих под высокими окнами зала, в котором они с Рапсодией вот уже целых три года каждый месяц выслушивали просьбы о помощи. — Но ты мне нужен здесь.
Генерал сначала побледнел, а потом его лицо стало наливаться кровью.
— Тебе не хватит всей армии, чтобы заставить меня сидеть дома, когда леди, которую я поклялся…
— Анборн, — прервал его Эши, в голосе которого слышалась спокойная сила и угрожающая ярость дракона, — я не ставлю под сомнение твою готовность действовать или твою верность Рапсодии. Но мы ничего не знаем о ее похитителях. Ради Рапсодии и безопасности континента мы не имеем права на ошибки. Необходимо поддерживать спокойствие и порядок, сделать все от нас зависящее, чтобы никто не узнал об исчезновении королевы намерьенов. Если пойдут слухи о том, что она похищена, начнется настоящий хаос, и тогда нам будет еще труднее ее искать.
Он повернулся к Джеральду Оуэну, почтительно ждавшему у двери.
— Кто, кроме присутствующих, знает об исчезновении Рапсодии?
— Только юный Гвидион, милорд.
Эши немного подумал и повернулся к Анборну:
— Один из нас должен отправиться на поиски Рапсодии, а другой — оставаться в Хагфорте и следить за делами Союза. Необходимо сохранять порядок и спокойствие. Согласен ли ты, что тебе следует остаться здесь, а мне отправиться на поиски?
Анборн злобно посмотрел на племянника. Зрачки с вертикальным разрезом начали расширяться, но сам генерал даже не пошевелился. Наконец Анборн кивнул, разом постарев.
Эши повернулся к Грунтору:
— Ты будешь сопровождать меня в Сепульварту, сержант?
— Да, — сразу согласился Грунтор. — И его величество встретит нас там, Ой отправил ему послание с почтовой птицей.
Эши удовлетворенно кивнул.
— Хорошо. Акмед способен ощутить биение ее сердца. И хотя мне не хочется в этом признаваться, но с ним у нас гораздо больше шансов ее найти. — Его внимание опять вернулось к Анборну. — Грунтор, не мог бы ты оставить нас? Оуэн, пожалуйста, подготовь свежую лошадь и все необходимое, чтобы мы смогли отправиться в путь через десять минут. Не забудь о провизии для Грунтора.
— Да, милорд.
Гофмейстер вежливо дождался, пока Грунтор выйдет из зала, после чего быстро последовал за ним и прикрыл массивную дверь.
Эши медленно подошел к дяде, смотревшему в окно. Некоторое время он стоял рядом, глядя на игру теней на лице древнего намерьена.
Я знаю, какую жертву ты приносишь, оставаясь здесь по моей просьбе, — наконец сказал он. — Я знаю, что Роланд да и весь Союз в безопасности, пока ты будешь приглядывать за порядком.
Анборн никак не отреагировал на его слова.
— И еще я знаю, что у нее нет друга вернее тебя, дядя, — продолжал Эши. — Если Рапсодию еще можно спасти, мы ее спасем.
— Уходи, — бросил Анборн.
После небольшой паузы Эши развернулся на каблуках и вышел из большого зала.
Спускаясь по широкой лестнице, Эши увидел бледного, как смерть, Гвидиона Наварнского и жестом предложил юноше следовать за ним.
Подойдя к парадным дверям, Эши посмотрел на дорогу — отсюда всего несколько недель назад они с Рапсодией отправились в Ярим. Он закрыл глаза, вспоминая выражение комического ужаса на ее лице. Ему хотелось навсегда сохранить это мгновение.
— Я верну ее, Гвидион.
Юноша вздохнул и ничего не ответил.
Эши повернулся и задумчиво посмотрел на юношу.
— Ты уже слышал эти слова раньше, не так ли? Гвидион кивнул:
— Так сказал мой отец, когда отправился вслед за каретой матери…
— Я знаю.
— Знаешь? — В голосе молодого Гвидиона появились истерические нотки. — Ты знаешь, Эши? А знаешь ли ты, что на нее напали лирины? Наши друзья, наши соседи, раса, которую мой отец любил и которой всегда доверял. Он считал их своими друзьями. Знаешь ли ты, что они отрезали ей голову? Что они продолжали этим заниматься, даже когда подоспевшие солдаты расстреливали их в упор? Что она до самого конца прижимала к груди башмачки, купленные для Мелли…
Эши прижал юношу к груди.
— Никто не лгал мне специально, — сквозь рыдания проговорил Гвидион Наварнский, пряча лицо у Эши на плече. — Давая свое обещание, моя мать не знала, что больше не приедет домой. И мой отец не знал, что не сможет вернуть ее целой и невредимой. Рапсодия не знала, что не сможет посмотреть на то, как будут лететь мои стрелы с перьями альбатроса на турнире лучников. И ты не можешь давать обещания. Все уходят. И никто никогда не возвращается. Поэтому не говори мне, что ты знаешь. Ты ничего не знаешь.
Эши сжал его плечи, а потом отстранил от себя и заглянул в залитое слезами юное лицо.
— Я знаю твою бабушку. — Он улыбнулся одними губами. — Я знаю, она будет сражаться до последнего, чтобы вернуться к нам. Особенно теперь, когда она ждет ребенка и у нее есть еще одна причина жить дальше. Но я понимаю, почему ты больше не веришь обещаниям. Поэтому я не стану их тебе давать, но хочу, чтобы ты кое-что пообещал мне.
Гвидион Наварнский слегка кивнул.
— Помоги Анборну, — попросил Эши, заметив, что гофмейстер уже приготовил лошадей. — Будь рядом с ним, постарайся его поддержать. Пока мы ищем Рапсодию, он будет следить за порядком. Стань для него правой рукой. Ему будет очень трудно.
— Хорошо.
Эши грустно улыбнулся:
— Ты ему очень нравишься, Гвидион, и я знаю, что ты его тоже любишь.
— Да, — просто ответил юноша, — люблю.
— Храни эти отношения, — продолжал король намерьенов. — Они бесценны, я всегда о них мечтал, но у нас не получилось. И я счастлив, что узы родства с тобой не пустой звук для Анборна. Он великий человек. — Эши понизил голос до шепота. — Ужасно вредный, но великий.
Гвидион Наварнский не улыбнулся в ответ.
— То, о чем я тебя прошу, по силам только мужчине, — заверил его Эши, жестом показывая Грунтору, стоящему рядом с гофмейстером, что уже можно садиться в седло. — Но ты к этому готов. Ты давно стал мужчиной, хотя у тебя еще и бороды-то нет.
Он похлопал Гвидиона по плечу, повернулся и сбежал по широким ступеням крыльца.
Гвидион долго смотрел вслед удаляющимся всадникам, направлявшимся на восток, навстречу восходящему солнцу, а потом заплакал. Обжигающие слезы катились по его щекам.
36
Сепулъварта
ПУТЕШЕСТВИЕ ВЕРХОМ из Хагфорта в Сепульварту, как правило, занимало шесть дней, если не брать с собой стражу и при условии редких остановок. Эши и Грунтор, решив, что это слишком долго, отказались от сопровождения военных, предпочтя положиться на свои врожденные или благоприобретенные способности, позволявшие им достаточно долго обходиться без сна, и выбрали наезженный, хотя и достаточно загруженный трансорланданский тракт, где через каждые восемьдесят лиг можно получить свежего коня.
Грунтору не хотелось расставаться с Лавиной. Но поскольку они собирались постоянно менять лошадей, он остановил свой выбор на тяжелом боевом коне из конюшни Хагфорта, среди предков которого явно были тягловые лошади, приученные к изматывающему труду. Пока конюх готовил коня, Грунтор принялся перед ним извиняться.
— Бедняжка, — проговорил он, оглядывая могучие ноги лошади. — Придется вам, ребятки, немного потрудиться. Вот уж вы порадуетесь, когда Ой позволит вам чуточку отдохнуть. — Он погладил лошадь по шее, а потом по спине. — Хмм, что-то похожее Ой обещал старушке Бренде из Дворца Удовольствий.
Священный город, который еще называли Цитаделью Звезды, находился на северо-востоке континента. Сравнительно небольшой, полностью независимый город-государство граничил с Роландом, Сорболдом и Тирианом. Религия Патриарха, известная повсюду как Патриархальная вера Сепульварты, имела последователей во всех трех соседних провинциях, но, в то время как население Роланда, а также большая часть Сорболда придерживались именно этого вероисповедания, жители Тириана почитали Главного Жреца и каноны филидов, поклонявшихся природе.
Когда до Сепульварты оставалось два дня пути, Грунтор и Эши уже смогли рассмотреть высокую башню, которую называли Шпиль. Стройная колокольня считалась одним из высших достижений архитекторов Намерьенского века и была задумана и построена одним из предков Стивена Наварнского. Основание башни занимало собой целую улицу, а ее изящная тонкая вершина, увенчанная серебряной звездой, символом Патриархии, устремлялась на тысячу футов в небо. Поговаривали, что в главное украшение вставлена частица чистой стихии эфира, кусочек упавшей звезды, и она сияла на вершине башни, освящая собой расположенную внизу базилику. А еще она указывала путникам дорогу в город.
Она сияла в прозрачном воздухе летней ночи, словно звезда, привязанная к Земле невидимыми путами.
На утро пятого дня пути Грунтор и Эши подъехали к окраине города. Весь последний день они скакали по бездорожью, но сейчас выбрались на тракт, который вел к единственным воротам в Сепульварту, окруженную надежной стеной. Оказавшись на тракте, Грунтор неохотно слез со своего коня и покачал головой при виде огромного количества людей: пилигримы и купцы, нищие и священники спешили войти в священный город или покинуть его.
— Выходит, мы зря спешили. Нам их не обойти, — проворчал он, обращаясь к Эши, кормившему двух лошадей, к спине одной из которых было привязано тело лучника.
Несколько дней, проведенных без сна и полных тревоги за Рапсодию, оставили свой отпечаток на внешности короля намерьенов: вокруг глаз залегли глубокие морщины, нечесаные волосы и грязное лицо скрывал капюшон туманного плаща, который он носил два десятка лет, когда был вынужден прятаться от всех.
— А что ты предлагаешь? — с горечью спросил он, и в его голосе прозвучало едва скрываемое напряжение.
Сержант задумался над его вопросом, а потом кивнул в сторону лошадей:
— Привязать их к ближайшему столбу, который нам попадется.
Еще через пол-лиги они оказались около бараков почтового каравана, куда стекались письма, где хранились припасы и происходила смена отрядов конвоя. Эши кивком показал на тяжелые металлические столбы около бараков.
— Подойдут?
— Угу.
Они привязали лошадей, и Эши показал на колодец:
— Пойду наберу воды.
— Давай, — кивнул сержант и, прикрыв глаза рукой, принялся рассматривать людей, толпившихся у входа в ворота священного города.
Напившись и напоив лошадей, Эши собрался было их отвязать, но его остановил Грунтор.
— Подожди, — велел он.
— Почему? — не понял Эши.
— Ты хочешь побыстрее войти в город?
— Да.
— Тогда прикрой уши.
Вместо этого Эши открыл рот, собираясь спросить, что задумал Грунтор, но не успел произнести ни звука: огромный болт откинул голову назад и заорал. Оглушающий звук, проникающий в самые глубины человеческого существа, поразил и привел в ужас как людей, так и лошадей. Эши забыл, как Рапсодия рассказывала ему об этом вопле и о том, что Грунтор использует его, когда возникает нужда.
Толпа запаниковала, лошади в испуге вставали на дыбы и старались поскорее скрыться среди окружающих город полей.
— Ну вот, путь свободен, — сообщил Грунтор и отвязал поводья лошадей.
Они поспешили к воротам, быстро миновали толпу испуганных пилигримов и вскоре оказались на улицах Сепульварты.
Найти особняк Патриарха не составляло никакого труда — оба бывали в базилике, огромном соборе, являвшемся центром Патриархальной религии. Жилище Патриарха примыкало к базилике и стояло на высоком холме неподалеку от городских ворот. Красивое здание из мрамора с украшенными изысканной чеканкой дверями охраняли солдаты в яркой форме.
Грунтор и Эши подошли к ним, но их остановили копья, наставленные прямо им в грудь.
— Какое у вас дело?
Эши задумался. Если станет известно, что король намерьенов прибыл в Сепульварту, это вызовет кривотолки и, без сомнения, помешает им искать Рапсодию. Он знал, как быстро распространяются слухи.
— Скажите, пожалуйста, Патриарху, что с ним хочет встретиться человек, ужинавший с ним три года назад по дороге на Совет Намерьенов.
Стражники удивленно переглянулись, а потом рассмеялись.
Путники тоже переглянулись. Грунтор расправил плечи, словно прогоняя усталость, и Эши заметил, как он вытащил что-то из-за спины, где носил свою знаменитую коллекцию оружия. Стражники продолжали хохотать, в первый момент даже не заметив, как длинный хлыст обвился вокруг их шей и кончиков пик и они оказались связанными вместе жестким кожаным ремнем.
Затем сержант подтянул солдат к себе и одарил их мрачным взглядом.
— Может, вы не слышали, ребятишки, но он сказал «пожалуйста».
— Ты, как всегда, образец утонченности, сержант, — хмыкнул Эши и, обратившись к связанным солдатам, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Анборн фыркнул:
— Возможно. Но я готов отправиться в Сепульварту, чтобы проверить.
— Я знаю. — Король намерьенов провел рукой по спинкам кресел, стоящих под высокими окнами зала, в котором они с Рапсодией вот уже целых три года каждый месяц выслушивали просьбы о помощи. — Но ты мне нужен здесь.
Генерал сначала побледнел, а потом его лицо стало наливаться кровью.
— Тебе не хватит всей армии, чтобы заставить меня сидеть дома, когда леди, которую я поклялся…
— Анборн, — прервал его Эши, в голосе которого слышалась спокойная сила и угрожающая ярость дракона, — я не ставлю под сомнение твою готовность действовать или твою верность Рапсодии. Но мы ничего не знаем о ее похитителях. Ради Рапсодии и безопасности континента мы не имеем права на ошибки. Необходимо поддерживать спокойствие и порядок, сделать все от нас зависящее, чтобы никто не узнал об исчезновении королевы намерьенов. Если пойдут слухи о том, что она похищена, начнется настоящий хаос, и тогда нам будет еще труднее ее искать.
Он повернулся к Джеральду Оуэну, почтительно ждавшему у двери.
— Кто, кроме присутствующих, знает об исчезновении Рапсодии?
— Только юный Гвидион, милорд.
Эши немного подумал и повернулся к Анборну:
— Один из нас должен отправиться на поиски Рапсодии, а другой — оставаться в Хагфорте и следить за делами Союза. Необходимо сохранять порядок и спокойствие. Согласен ли ты, что тебе следует остаться здесь, а мне отправиться на поиски?
Анборн злобно посмотрел на племянника. Зрачки с вертикальным разрезом начали расширяться, но сам генерал даже не пошевелился. Наконец Анборн кивнул, разом постарев.
Эши повернулся к Грунтору:
— Ты будешь сопровождать меня в Сепульварту, сержант?
— Да, — сразу согласился Грунтор. — И его величество встретит нас там, Ой отправил ему послание с почтовой птицей.
Эши удовлетворенно кивнул.
— Хорошо. Акмед способен ощутить биение ее сердца. И хотя мне не хочется в этом признаваться, но с ним у нас гораздо больше шансов ее найти. — Его внимание опять вернулось к Анборну. — Грунтор, не мог бы ты оставить нас? Оуэн, пожалуйста, подготовь свежую лошадь и все необходимое, чтобы мы смогли отправиться в путь через десять минут. Не забудь о провизии для Грунтора.
— Да, милорд.
Гофмейстер вежливо дождался, пока Грунтор выйдет из зала, после чего быстро последовал за ним и прикрыл массивную дверь.
Эши медленно подошел к дяде, смотревшему в окно. Некоторое время он стоял рядом, глядя на игру теней на лице древнего намерьена.
Я знаю, какую жертву ты приносишь, оставаясь здесь по моей просьбе, — наконец сказал он. — Я знаю, что Роланд да и весь Союз в безопасности, пока ты будешь приглядывать за порядком.
Анборн никак не отреагировал на его слова.
— И еще я знаю, что у нее нет друга вернее тебя, дядя, — продолжал Эши. — Если Рапсодию еще можно спасти, мы ее спасем.
— Уходи, — бросил Анборн.
После небольшой паузы Эши развернулся на каблуках и вышел из большого зала.
Спускаясь по широкой лестнице, Эши увидел бледного, как смерть, Гвидиона Наварнского и жестом предложил юноше следовать за ним.
Подойдя к парадным дверям, Эши посмотрел на дорогу — отсюда всего несколько недель назад они с Рапсодией отправились в Ярим. Он закрыл глаза, вспоминая выражение комического ужаса на ее лице. Ему хотелось навсегда сохранить это мгновение.
— Я верну ее, Гвидион.
Юноша вздохнул и ничего не ответил.
Эши повернулся и задумчиво посмотрел на юношу.
— Ты уже слышал эти слова раньше, не так ли? Гвидион кивнул:
— Так сказал мой отец, когда отправился вслед за каретой матери…
— Я знаю.
— Знаешь? — В голосе молодого Гвидиона появились истерические нотки. — Ты знаешь, Эши? А знаешь ли ты, что на нее напали лирины? Наши друзья, наши соседи, раса, которую мой отец любил и которой всегда доверял. Он считал их своими друзьями. Знаешь ли ты, что они отрезали ей голову? Что они продолжали этим заниматься, даже когда подоспевшие солдаты расстреливали их в упор? Что она до самого конца прижимала к груди башмачки, купленные для Мелли…
Эши прижал юношу к груди.
— Никто не лгал мне специально, — сквозь рыдания проговорил Гвидион Наварнский, пряча лицо у Эши на плече. — Давая свое обещание, моя мать не знала, что больше не приедет домой. И мой отец не знал, что не сможет вернуть ее целой и невредимой. Рапсодия не знала, что не сможет посмотреть на то, как будут лететь мои стрелы с перьями альбатроса на турнире лучников. И ты не можешь давать обещания. Все уходят. И никто никогда не возвращается. Поэтому не говори мне, что ты знаешь. Ты ничего не знаешь.
Эши сжал его плечи, а потом отстранил от себя и заглянул в залитое слезами юное лицо.
— Я знаю твою бабушку. — Он улыбнулся одними губами. — Я знаю, она будет сражаться до последнего, чтобы вернуться к нам. Особенно теперь, когда она ждет ребенка и у нее есть еще одна причина жить дальше. Но я понимаю, почему ты больше не веришь обещаниям. Поэтому я не стану их тебе давать, но хочу, чтобы ты кое-что пообещал мне.
Гвидион Наварнский слегка кивнул.
— Помоги Анборну, — попросил Эши, заметив, что гофмейстер уже приготовил лошадей. — Будь рядом с ним, постарайся его поддержать. Пока мы ищем Рапсодию, он будет следить за порядком. Стань для него правой рукой. Ему будет очень трудно.
— Хорошо.
Эши грустно улыбнулся:
— Ты ему очень нравишься, Гвидион, и я знаю, что ты его тоже любишь.
— Да, — просто ответил юноша, — люблю.
— Храни эти отношения, — продолжал король намерьенов. — Они бесценны, я всегда о них мечтал, но у нас не получилось. И я счастлив, что узы родства с тобой не пустой звук для Анборна. Он великий человек. — Эши понизил голос до шепота. — Ужасно вредный, но великий.
Гвидион Наварнский не улыбнулся в ответ.
— То, о чем я тебя прошу, по силам только мужчине, — заверил его Эши, жестом показывая Грунтору, стоящему рядом с гофмейстером, что уже можно садиться в седло. — Но ты к этому готов. Ты давно стал мужчиной, хотя у тебя еще и бороды-то нет.
Он похлопал Гвидиона по плечу, повернулся и сбежал по широким ступеням крыльца.
Гвидион долго смотрел вслед удаляющимся всадникам, направлявшимся на восток, навстречу восходящему солнцу, а потом заплакал. Обжигающие слезы катились по его щекам.
36
Сепулъварта
ПУТЕШЕСТВИЕ ВЕРХОМ из Хагфорта в Сепульварту, как правило, занимало шесть дней, если не брать с собой стражу и при условии редких остановок. Эши и Грунтор, решив, что это слишком долго, отказались от сопровождения военных, предпочтя положиться на свои врожденные или благоприобретенные способности, позволявшие им достаточно долго обходиться без сна, и выбрали наезженный, хотя и достаточно загруженный трансорланданский тракт, где через каждые восемьдесят лиг можно получить свежего коня.
Грунтору не хотелось расставаться с Лавиной. Но поскольку они собирались постоянно менять лошадей, он остановил свой выбор на тяжелом боевом коне из конюшни Хагфорта, среди предков которого явно были тягловые лошади, приученные к изматывающему труду. Пока конюх готовил коня, Грунтор принялся перед ним извиняться.
— Бедняжка, — проговорил он, оглядывая могучие ноги лошади. — Придется вам, ребятки, немного потрудиться. Вот уж вы порадуетесь, когда Ой позволит вам чуточку отдохнуть. — Он погладил лошадь по шее, а потом по спине. — Хмм, что-то похожее Ой обещал старушке Бренде из Дворца Удовольствий.
Священный город, который еще называли Цитаделью Звезды, находился на северо-востоке континента. Сравнительно небольшой, полностью независимый город-государство граничил с Роландом, Сорболдом и Тирианом. Религия Патриарха, известная повсюду как Патриархальная вера Сепульварты, имела последователей во всех трех соседних провинциях, но, в то время как население Роланда, а также большая часть Сорболда придерживались именно этого вероисповедания, жители Тириана почитали Главного Жреца и каноны филидов, поклонявшихся природе.
Когда до Сепульварты оставалось два дня пути, Грунтор и Эши уже смогли рассмотреть высокую башню, которую называли Шпиль. Стройная колокольня считалась одним из высших достижений архитекторов Намерьенского века и была задумана и построена одним из предков Стивена Наварнского. Основание башни занимало собой целую улицу, а ее изящная тонкая вершина, увенчанная серебряной звездой, символом Патриархии, устремлялась на тысячу футов в небо. Поговаривали, что в главное украшение вставлена частица чистой стихии эфира, кусочек упавшей звезды, и она сияла на вершине башни, освящая собой расположенную внизу базилику. А еще она указывала путникам дорогу в город.
Она сияла в прозрачном воздухе летней ночи, словно звезда, привязанная к Земле невидимыми путами.
На утро пятого дня пути Грунтор и Эши подъехали к окраине города. Весь последний день они скакали по бездорожью, но сейчас выбрались на тракт, который вел к единственным воротам в Сепульварту, окруженную надежной стеной. Оказавшись на тракте, Грунтор неохотно слез со своего коня и покачал головой при виде огромного количества людей: пилигримы и купцы, нищие и священники спешили войти в священный город или покинуть его.
— Выходит, мы зря спешили. Нам их не обойти, — проворчал он, обращаясь к Эши, кормившему двух лошадей, к спине одной из которых было привязано тело лучника.
Несколько дней, проведенных без сна и полных тревоги за Рапсодию, оставили свой отпечаток на внешности короля намерьенов: вокруг глаз залегли глубокие морщины, нечесаные волосы и грязное лицо скрывал капюшон туманного плаща, который он носил два десятка лет, когда был вынужден прятаться от всех.
— А что ты предлагаешь? — с горечью спросил он, и в его голосе прозвучало едва скрываемое напряжение.
Сержант задумался над его вопросом, а потом кивнул в сторону лошадей:
— Привязать их к ближайшему столбу, который нам попадется.
Еще через пол-лиги они оказались около бараков почтового каравана, куда стекались письма, где хранились припасы и происходила смена отрядов конвоя. Эши кивком показал на тяжелые металлические столбы около бараков.
— Подойдут?
— Угу.
Они привязали лошадей, и Эши показал на колодец:
— Пойду наберу воды.
— Давай, — кивнул сержант и, прикрыв глаза рукой, принялся рассматривать людей, толпившихся у входа в ворота священного города.
Напившись и напоив лошадей, Эши собрался было их отвязать, но его остановил Грунтор.
— Подожди, — велел он.
— Почему? — не понял Эши.
— Ты хочешь побыстрее войти в город?
— Да.
— Тогда прикрой уши.
Вместо этого Эши открыл рот, собираясь спросить, что задумал Грунтор, но не успел произнести ни звука: огромный болт откинул голову назад и заорал. Оглушающий звук, проникающий в самые глубины человеческого существа, поразил и привел в ужас как людей, так и лошадей. Эши забыл, как Рапсодия рассказывала ему об этом вопле и о том, что Грунтор использует его, когда возникает нужда.
Толпа запаниковала, лошади в испуге вставали на дыбы и старались поскорее скрыться среди окружающих город полей.
— Ну вот, путь свободен, — сообщил Грунтор и отвязал поводья лошадей.
Они поспешили к воротам, быстро миновали толпу испуганных пилигримов и вскоре оказались на улицах Сепульварты.
Найти особняк Патриарха не составляло никакого труда — оба бывали в базилике, огромном соборе, являвшемся центром Патриархальной религии. Жилище Патриарха примыкало к базилике и стояло на высоком холме неподалеку от городских ворот. Красивое здание из мрамора с украшенными изысканной чеканкой дверями охраняли солдаты в яркой форме.
Грунтор и Эши подошли к ним, но их остановили копья, наставленные прямо им в грудь.
— Какое у вас дело?
Эши задумался. Если станет известно, что король намерьенов прибыл в Сепульварту, это вызовет кривотолки и, без сомнения, помешает им искать Рапсодию. Он знал, как быстро распространяются слухи.
— Скажите, пожалуйста, Патриарху, что с ним хочет встретиться человек, ужинавший с ним три года назад по дороге на Совет Намерьенов.
Стражники удивленно переглянулись, а потом рассмеялись.
Путники тоже переглянулись. Грунтор расправил плечи, словно прогоняя усталость, и Эши заметил, как он вытащил что-то из-за спины, где носил свою знаменитую коллекцию оружия. Стражники продолжали хохотать, в первый момент даже не заметив, как длинный хлыст обвился вокруг их шей и кончиков пик и они оказались связанными вместе жестким кожаным ремнем.
Затем сержант подтянул солдат к себе и одарил их мрачным взглядом.
— Может, вы не слышали, ребятишки, но он сказал «пожалуйста».
— Ты, как всегда, образец утонченности, сержант, — хмыкнул Эши и, обратившись к связанным солдатам, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75